Поживем - увидим, выживем - учтем.
Внимание!
вторник, 30 июня 2015
пятница, 17 января 2014
Поживем - увидим, выживем - учтем.
И раз уж пошла такая пьянка - добью Суперов 
И стоит предупредить - все, мною написанное, крутится вокруг первых двух сезонов.
читать дальше
За окном ночь.
За окном ночь.
Во дворе светят вполнакала фонари, да редкие тени пробегают по затуманенному дыханием стеклу.
Ему всего десять, и он ждет отца. А за окном уже ночь, такая жестокая, такая опасная и правдивая. Она отняла мать, отняла детство, превратив отца в охотника-фанатика, и объявила себя врагом.
Ему всего десять, и он ждет отца. За спиной спит младший брат, а за окном ночь.
За окном ночь.
Ему двадцать семь, и он просто смотрит в окно.
За спиной бесконечные мили дорог, две отданные за него жизни - дары, о которых он не просил! - разбитое сердце, расколотая душа и спящий младший брат.
За окном все та же ночь, словно большая кошка с черными глазами. Она просто смотрит в окно, за которым он. Ждет, пока непокорной мыши надоест защищаться.
Но пока за спиной спит младший брат, он не сдастся, и плевать, сколько ран появится на сердце, а на теле шрамов.
Потому что он не защищается, а защищает.
За окном ночь.
Звездой в печальных небесах
Первый вдох. Первый глоток прохлады за сотни лет раскаленной духоты казематов.
За это можно убить.
Ледяной, пронзительный ветер рванул желтеющие прямо на глазах ветви.
Первый разворот крыльев, плечи заломило острой болью, и на миг все затмил страх, что больше не взлететь.
Зарождающаяся тень поползла вверх по небу, затмевая сгущающуюся синеву и первые звезды.
Первый шаг по земле, отвыкшей его помнить.
Беспамятная твердь стонала под его ногами, чернея, рассыхаясь, покрываясь глубокими ранами.
За столько лет многократно измененная и переделанная земля. Людьми переделанная.
Ненависть полыхнула в нем синей сердцевиной костра.
Люди.
Истребить эту заразу, смести прочь, в хаос, в небытие, в изначальную тьму.
Но даже эта ненависть блекла перед яростной, опаляющей жаждой свободы. Никогда больше не возвращаться в тюрьму.
Он запрокинул лицо к черному небу и расправил крылья, позволяя ветру заблудиться в них.
Они были мальчишками тогда.
Теперь он вырос.
Тьма расползалась по небу, в ней мелькали синие искры молний, и звезды бежали в панике и ужасе. Все, кроме одной.
Впервые за тысячи лет Венера пылала алым.
Что такое чудо?
Что такое чудо?
Это падать и подниматься, не сворачивая с дороги, даже если и не знаешь, дойдешь ли до конца.
А вовсе не кольт, способный убить любую тварь.
Это бороться с собственной тьмой и оставаться собой, даже если все вокруг хотят тебя переделать.
А вовсе не видения, рассказывающие о чьей-либо смерти.
Это отдавать все и ничего не ждать взамен.
А вовсе не демоны, скрепляющие сделки поцелуем.
Это убитые твари и спасенные жизни.
А вовсе не тающие в воздухе призраки.
Это вера в то, что финал дороги близок.
А вовсе не раскрытые врата ада в железной пентаграмме дорог.
Это поступать самой судьбе наперекор и знать, что все делаешь правильно.
А вовсе не демон с ухмылкой говорящий, что не справился бы без тебя.
Это пройти путь до конца и сказать: «Хэй, я могу сделать еще один шаг».
А вовсе не дорога, длиной в целую жизнь, всего из 365 шагов.
Это верить, что каждый следующий день лучше предыдущего.
И не оставлять для «вовсе не» никакого места.
За зеркалом прячутся тени (недавно перечитала и поняла, что даже самой нравится)
Литлфилд, Техас*
- Интересно, почему все заброшенные дома такие неприглядные? - полюбопытствовал Сэм, разглядывая двухэтажный обветшавший особняк.
- Может потому, что за ними не приглядывают? - отозвался Дин, задумчиво глядя на арсенал в багажнике.
Сэм хмыкнул, и правда дурацкий вопрос. Но этот дом... В нем что-то цепляло взгляд, что-то странное.
- Решетки, Сэмми, - раздался рядом голос Дина, и Сэм понял, что последнюю фразу он сказал вслух. - Решетки на окнах.
Вот оно что. Все окна второго этажа были забраны деревянными декоративными решетками, сквозь которые тускло отсвечивали стекла. Окна первого этажа зияли пустотой, ни решеток, ни стекол. Похоже у местной молодежи верхом храбрости считалось запустить камнем в окна этого дома.
После недавнего дождя сладко, так по-весеннему пахли только зазеленевшие тополя, да глухо тянуло сырой землей.
- Ладно, - Дин вернулся к открытому багажнику. - Что у нас там, призрак?
Сэм посмотрел в свои записи.
- Не совсем. За последние сто лет в доме нашли пятерых: два трупа и трое скончались в больнице, так и не придя в сознание. Первую жертву нашли в 1907, последнюю - 27 лет назад. Связи между жертвами нет, исключая только то, что все нападения были сделаны в апреле. Дом необитаем с 20-х годов.
- Держи, - Дин бросил брату обрез. - Надеюсь, на сей раз ты не перепутаешь меня с призраком.**
- Хэй! - возмутился Сэм. - Думаешь, все-таки призрак?
- Зеленые человечки устроят тебя больше?*** - Дин улыбнулся, заметив как передернуло брата. Сам он не верил в пришельцев, справедливо считая, что им с лихвой хватает обычной, земной нечисти, чтобы еще в придачу опасаться неба. Он прихватил соль и железный нож в дополнение к обычному снаряжению и закрыл багажник.
- Пошли, - остатки гравия чуть шуршали под ногами.
- Напомни мне, почему мы полезли сюда именно сейчас.
- Потому что сейчас - апрель, - Дин повернул ручку, и дверь со скрипом, но открылась.
Дом встретил их настороженной тишиной. Сквозь разбитые окна вливалось достаточно света, чтобы можно было оглядеться. Налево тянулся коридор, а справа начиналась лестница на второй этаж. Измеритель ЭМП пронзительно запищал.
- Здесь явно что-то есть. Посмотри на первом этаже, - бросил Дин Сэму, а сам пошел к лестнице.
Ступенки жалобно скрипели, и Дин старался идти как можно легче - все-таки загреметь вниз ему не улыбалось. Лестница закончилась точно таким же коридором, что и внизу. Пустые комнаты, темные из-за неубранных решеток и разросшегося плюща. Несколько раз полусгнившие доски проваливались под ногой, заставляя Дина негромко ругаться. Все было чисто, в паранормальном смысле, а так пару раз ему пришлось срывать полные пыли паутинные завесы, чтобы попасть в комнату.
- Какая гадость, - произнес он, когда ему дорогу перебежало потревоженное вторжением семейство упитанных пауков. "Сэмми бы сейчас заявил, что это дурацкая работа - в погожий день лезть в заброшенный дом, собирать паутину," - улыбнулся Дин, а потом нахмурился - нет, не заявил бы. Его пугал тот сжигающий все фанатизм, что проявился в брате после смерти отца.
- У меня все чисто! - крикнул Дин, отгоняя посторонние мысли. Он на охоте, а на охоте долгие размышления - быстрая смерть. - Сэм?
Брат не отозвался. Выругавшись, Дин понесся на первый этаж, не обращая внимания на проломленные доски и хлипкую лестницу.
- Сэм!
Сэм медленно шел по коридору, заглядывая в каждую комнату. Везде одно и то же: разбитые окна, горы пыли и прошлогодней листвы, камни, кое-где блестело стекло. Каждый шаг поднимал в воздух фонтанчики пронзительной сухой пыли, от которой так хотелось чихать.
Он дошел по конца и хотел уже было возвращаться, как вдруг заметил нечто странное - на последней двери предострегающе белел полустертый, нарисованный мелом крест. Сэм толкнул дверь и осторожно вошел. Краем глаза он уловил справа какое-то движение и резко развернулся, целясь прямо в свое отражение в отполированной до блеска черной гранитной плите.
Последнее, что он запомнил, была ослепительная вспышка света, перешедшая в тьму.
Привела его в себя тупая, настойчивая боль где-то внутри черепа, за глазами, такая, что даже не к чему было приложить что-то холодное - не засунешь же всю голову в холодильник. Пошевелившись, Сэм обнаружил, что лежит на полу, но, к его огромному удивлению, он не был связан. Он уже привык после таких резких отключек приходить в себя в вынужденно-неподвижном состоянии. Приподнявшись, он огляделся.
- Что за черт...
Наверно, ему тогда показалось... Эта комната была обитаема. Между оконными проемами до самого потолка высились книжные полки. В центре несколько уютных кресел и небольшой стол. На полу на выцветшем ковре он, собственно, и находился. А за спиной - сначала он не поверил своим глазам - огромный, во всю стену, гобелен, изображающий карту Америки столетней давности. В стене направо - дверь. Гранитного зеркала не было. "Здесь довольно уютно," - совершенно машинально мелькнуло в голове.
- Дин? - где-то внутри зашевелилась тревога. - Дин!
- Привет. Давай помогу.
Довольно необычно разглядывать девушек снизу вверх. Незнакомка была одета в длинное платье старинного вида, золотистые локоны бросали задорные отсветы на серые глаза. Она помогла Сэму подняться и усадила его в одно из кресел.
- Меня зовут Сьюзан, а тебя?
- Я Сэм. Кто ты? Где я?
Сьюзан улыбнулась. Сэма охватило предчувствие действительно крупных неприятностей.
- Знаешь, Сэм, это целых две долгих истории.
- Я с удовольствием послушаю, только сначала брата найду, - он с трудом поднялся и шагнул в сторону двери.
- Сэм, - окликнула его Сьюзан, а когда тот обернулся, сочувствующе улыбнулась, - ты пришел не оттуда, не через дверь.
- Что? - Сэм недоумевающе нахмурился. - А откуда?
Улыбка и вовсе померкла в глазах девушки, и она виновато указала на гобелен.
- Шутишь? - уставился на нее Сэм. - Я что - похож на Ван Хельсинга?****
Сьюзан, не отвечая, подошла у гобелену и дернула его вниз. Поистине монументальное полотно медленно заскользило, легко и почти бесшумно, словно это не тяжеленный ковер, а легкомысленная занавеска.
Сэм почувствовал, что пол качнулся под ним, да и не один раз - за прозрачной, чуть искажающей картину стеной в пустой, темной, грязной комнате лежал он сам. Его бессознательное тело.
Он чисто по-диновски выругался и на негнущихся ногах подошел ближе, пока не уперся лбом в ледяную невидимую стену.
- Мне жаль, - рядом очень тихо произнесла Сьюзан. - Мне так жаль.
- Что? Почему? - на автопилоте спросил Сэм, не отрывая взгляда от самого себя.
- Если бы ты пришел в любой другой день, ничего бы не случилось.
- Почему?
Сэму на мгновение показалось, что ему просто снится сон, он из тех невыносимо реальных, жутких снов, от которых он просыпался с криком.
"Боже мой, Дин!" - резануло по сердцу.
Сьюзан что-то сказала, он не расслышал и наконец-то повернулся к ней.
- Прости, я не расслышал, - хрипло проговорил Сэм и поразился, каким мертвым, чужим стал голос.
- Потому что в этот день я умерла.
Приняв её ответ как должное - безумный мир, безумная жизнь и просто сумасшедший день, - Сэм вновь взглянул в ту, другую комнату, но легче не стало, потому что первое, что он увидел, было почти безумное в своем отчаянии лицо его брата.
Дин слетел по лестнице и помчался дальше, даже не заметив, что сама лестница со стоном и всхлипом просто сложилась пополам. Он, как чертова ищейка, не видел сейчас ничего, кроме четкой цепочки следов в толстом слое пыли. И когда следы привели к двери, отмеченной крестом, он безо всяких мыслей, планов и сомнений ворвался в комнату, с разбегу перескочив через лежащее на полу тело.
Сердце пропустило удар, и еще один и еще, пока Дин дрожащими пальцами не нащупал пульс на шее брата. Только тогда смерзшееся в один ледяной комок сердце оттаяло и согласилось нормально работать, а на душе разжались стальные когти запредельного черного ужаса.
- Так я там - жив? - со смешанным чувством тревоги и облегчения спросил Сэм, глядя как откровенный ужас в зеленых глазах сменяется облегчением и решимостью.
- Пока да, - отозвалась Сьюзан.
- Это радует.
Сэм не мог оторвать глаз от брата, который, глубоко задумавшись, невидящим взором уставился прямо на него, словно между ними и не было этого проклятого гранитного зеркала.
______________________
* - я не знаток истории Америки, так что все исторические, природные, климатические ляплусы относить на счет моего полного здесь невежества
** - намек на эпизод 1.10 "Психушка".
*** - по карте от Литлфилда до Розуэлла рукой подать. По слухам именно в Розуэлле разбилось НЛО.
***** - в фильме "Ван Хельсинг" дверь к дому Дракулы пряталась за картой. Правда, нарисованной, а не вытканной.
Запрятав все чувства как можно дальше и сходив за дневником отца и записями Сэма, Дин принялся анализировать ситуацию.
- Итак, этот дом был построен в конце 19 века и принадлежал одному владельцу - Саймону Раску, который умер в двадцатых годах в собственной постели. В здравом рассудке, между прочим. Первое нападение произошло в 1907 - Дин сверился с записями брата. - Но Саймон никуда не съехал, кроме того в завещании он запретил кому-либо жить здесь. Значит, знал, что именно творится в доме. А если учесть, что все остальные нападения аналогичны первому, то получается, что жертва в 1907 не причина, а следствие. Нужно найти то, с чего все началось. Вернее, того.
Дин хмыкнул, на мгновение сжал челюсти, отгоняя такую верную предательскую мысль, что обо всем этом нужно было позаботиться заранее. А теперь нужно вынести отсюда Сэма, а то на него точно что-нибудь свалится, и найти, наконец, это проклятые кости!
- Что он делает? - испуганно спросила Сьюзан, наблюдая, как Дин взваливает на себя тело Сэма.
- Я так полагаю, что он собрался в город.
Сэм не понимал, что так напугало девушку, неужели она думала, что брат оставит его здесь?
- Он не должен тебя забирать! Между тобой здесь и тобой там существует связь. Если кто-то из вас покинет дом, она разорвется, и ты там начнешь умирать!
Секунду он осмысливал сказанное.
- Дин! Дин!
Старший из Винчестеров на мгновение растерянно обернулся, словно и в самом деле услышал, а потом так же упрямо шагнул к двери.
"Наверняка сейчас ворчит, каким высоким и тяжелым вымахал его младший брат", - совершенно не к месту мелькнуло в голове Сэма.
- Ты здесь хозяйка, сделай же что-нибудь! - рявкнул Сэм Сьюзан, понимая, что его брат сейчас делает то, за что будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.
- Это не мой дом! Я просто здесь умерла!
Наткнувшись на бешеный взгляд Сэма, Сьюзан вздохнула и шагнула к зеркалу. Закрыв глаза, она сосредоточилась.
Дин взвалил на себя тело Сэма.
- Какой же ты тяжелый, Сэмми, - выдохнул он. - Надо меньше тебя кормить.
Шагнув к двери, он вдруг услышал тихое, неимоверно далекое эхо, повторяющее его имя. Он обернулся, но звук уже исчез.
- Блин, Сэмми, в нашей семье ты чертов экстрасенс, а не я.
Но когда он шагнул к выходу еще раз, пронзительно пискнул измеритель ЭМП, и распахнутая дверь сама собой резко захлопнулась.
Дин мгновенно уложил брата на пол и, выхватив оружие, внимательно, цепко огляделся. Подошел к двери, ту заклинило намертво.
- А может быть все дело и не в костях, - задумчиво произнес Дин, разглядывая каменное зеркало. И на сотую долю секунды ему показалось, что зеркало насмешливо оскалилось в ответ.
Дин совершенно машинально достал телефон, нашел номер, нажал кнопку вызова и очнулся, только услышав до боли знакомое: "Это Джон Винчестер. Я не могу подойти. Если это срочно, позвоните моему сыну Дину. 866-907-3235. Он сможет помочь"*. Пальцы сжались так, что телефон жалобно захрустел.
Спустя минуту, с трудом переведя дыхание, Дин набрал номер Бобби.
Ждать пришлось довольно долго, наконец тот взял трубку.
- Привет, Бобби, это Дин. Дин Винчестер. У меня тут вопрос возник - где-нибудь используется гранитные зеркала?
- Какие зеркала?
- Гранитные. У меня здесь отполированная до блеска плита, и с ней явно что-то не то.
Собеседник ненадолго задумался.
- Ведьмино зеркало. Или зеркало ведьм. Дин, это зеркало действует только сутки. Если хочешь его обезвредить, то поторопись.
- Спасибо, - он повесил трубку.
Насколько же проще бороться с врагом, когда знаешь его имя.
- Так что это за место? - поинтересовался Сэм, когда напряжение более или менее спало.
Дин сидел на полу, привалившись спиной к зеркалу. Сэм при желании мог, заглянув через плечо, читать записи в дневнике отца, который тот перелистывал, ища необходимые сведения.
- Это можно назвать Зазеркальем, - Сьюзан с ногами забралась в одно из кресел.
- Как у Кэрролла? - не удержался от улыбки Сэм.
- Не совсем. Это мир по ту сторону, потусторонний. Именно отсюда приходят в твой мир полтергейсты, духи, вампиры и...
- ...демоны, - дрогнувшим голосом закончил Сэм.
Сьюзан кивнула.
- И демоны. Здесь их родной мир.
Сэм подошел к окну.
- На ад непохоже, - усмехнулся он.
- Ад это не место...
Сэм кивнул, зная, как заканчивается эта фраза.
- И ты не боишься?
- Чего мне бояться? - горько усмехнулась девушка. - Они здесь все слабее, чем в твоем мире, здесь им можно противостоять. Как ты думаешь, чего они все так рвутся к вам?
- Их родной мир, говоришь? Противостоять, говоришь? - Сэм сощурился.
Он вдруг понял, что может закончить это долбанную Охоту. Здесь. Сейчас. Он был вынужден опереться о стеллаж, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Он сможет отомстить.
За маму.
За Джессику.
За отца.
Он. Может. Закончить. Эту. ОХОТУ.
Эту чувство витало в воздухе и было сладким, как запах распускающихся тополей.
Сьюзан с тревогой наблюдала за парнем. С ним явно творилось что-то неладное. Ну откуда, скажите, у нормального человека может взяться такая улыбка - хищная, безжалостная и такая страшная, что волосы встают дыбом?
Она примерно догадывалась, о чем он думает. Но он не должен оставаться здесь. Он и понятия не имеет, какая эта мука - быть разорванной пополам, навсегда застрять в этом чужом, богом проклятом мире.
Он должен вернуться назад. Он должен.
- Ты не выйдешь из дома, Сэм Винчестер!
- Откуда ты знаешь мою фамилию? - насторожился он, а в глазах ранящим зеркальным осколком застыло недоверие.**
- Да боже мой, Сэм! Если бы я хотела тебе навредить, то давно бы...
- Откуда ты знаешь мою фамилию? - холодно повторил он, внимательно разглядывая девушку.
"Словно на нечисть смотрит", - подумалось ей. И не в силах отделаться от неприятного чувства, что еще немного и её начнут убивать, Сьюзан хмуро указала на стол.
Сэм подошел ближе, и внезапно его глаза изумленно расширились.
- Газеты?!
Девушка пожала плечами.
- А откуда, как ты думаешь, все всё знают? О вас с братом часто печатают в рубрике "Опасные охотники". И ваши фото, кстати, тоже! И неплохие фото, надо заметить.
Сэм оторопело перелистывал страницы, пока не наткнулся на собственную фотографию. Неизвестный фотограф запечатлел все семейство Винчестеров в разбитой "Импале".***
- Демон уходит в отрыв, - потрясенно прочитал Сэм. - Шансы Желтоглазого растут, и теперь оцениваются, как 6 к 3. ТОТАЛИЗАТОР?
Сьюзан отвела взгляд в сторону. Сейчас главное - не лгать.
- Ваша война длится годы. Некоторые сделали себе состояние на этом противостоянии, - негромко проговорила она.
- Я закончу эту войну, - мягко пообещал Сэм.
В его глазах бушевало пламя.
- Но ты умрешь там! - выкрикнула Сьюзан и махнула рукой в сторону той, другой комнаты.
- Ты не понимаешь, - Сэм смотрел только на нее, - это не совпадение, не случайность. Это - судьба.
Сьюзан несколько минут в отчаянии смотрела на него, а потом выпалила, видимо, исчерпав все другие аргументы.
- Знаешь ли, не было ставки, что Сэм Винчестер ухлопает Желтоглазого в его собственном доме!
На мгновение ей показалось, что Сэм засмеется, но только показалось.
- А жаль, - бросил он жестко. - Ты могла бы неплохо подзаработать.
_______________________
* - цитата из эпизода 1.12 "Вера"
** - намек на "Снежную королеву" Андерсона.
*** - финал эпизода 1.22 "Дьявольская ловушка"
Сэм смерил Сьюзан долгим взглядом и направился к двери. Надежная, дубовая дверь - не сразу проломишь, да, пожалуй, вообще не проломишь - захлопнулась перед ним, как в той другой комнате перед Дином.
- Выпусти меня, - спокойно произнес Сэм, даже слишком спокойно, чтобы это было правдой.
Он выжидающе обернулся к девушке, и в его глазах горела ярость? надежда? предвкушение? жажда крови? Слишком много всего для однозначного ответа. Сьюзан испуганно закусила губы и отрицательно покачала головой.
Он не понимает. Просто не понимает, каково это - навечно быть заточенным здесь. Живым никогда не втолкуешь, что жизнь в аду не сахар и розы. А после смерти объяснения уже не нужны.
Сэм шагнул к девушке, та попятилась, несмотря на то, что была хозяйкой ситуации. Он её пугал.
- Сэм Винчестер! Если ты немедленно не выберешься обратно, то, клянусь Богом, я достану тебя сам и мало тебе не покажется!
Слабый, отдаленный, но такой узнаваемый и родной голос брата заставил Сэма вздрогнуть. Он перевел взгляд на зеркало и с удивлением увидел, что за то время, пока он сам разбирался со Сьюзан, Дин успел начертить на граните замысловатую пентаграмму. Она-то и сделала звуки реального мира слышимыми. При более внимательном взгляде сердце Сэма дало короткий сбой - Дин чертил пентаграмму собственной кровью, ничего другого под рукой не оказалось.
И теперь старший из Винчестеров стоял перед плитой, уперев руки в боки, взъерошенный, покрытый паутиной, напоминая Сэму тощего, сердитого мартовского кота, готового сцепиться со всем, что движется в его сторону. В зеленых глазах решимость сделать все странным образом смешивалась с желанием хорошенько выпороть младшего брата, а за всем этим таилась тревога.
- Ты должен вернуться, - мягко произнесла Сьюзан. - Сейчас или никогда.
- Почему? - несмотря на злость и предвушение Охоты Сэм не смог сдержать своего любопытства.
- Это ведьминское зеркало. Оно активизируется раз в год. Хозяин дома сделал его в надежде обрести бессмертие. "Принеси жертву и будешь жить вечно", - Сьюзан хмыкнула. - Реклама вечно лжет.
- Значит, это проклятый предмет.
- Можно сказать и так, - девушка бросила короткий взгляд на Сэма - не передумал ли он, но судить было трудно.
- Сэмми, черт тебя дери! Не вынуждай меня лезть за тобой туда! - в голосе Дина звучало отчаяние.
Близился закат, времени оставалось все меньше.
Сэм посмотрел в окно, потом, закусив нижнюю губу, снова на брата.
Гнев, боль, ненависть, месть на одной чаше весов, на другой - столь редкая, родная улыбка зеленых глаз. Улыбка, которой не будет без него.
На одно мгновение - пугающее, роковое, невыносимо острое, словно запредельно отточенное лезвие, чаши весов уравновесились, а потом одна из них неумолимо пошла вниз.
Дин чувствовал, как отчаяние и паника поднимаются изнутри, волнами перехлестывая друг через друга. Он сжал зубы, заталкивая мешающие сейчас чувства как можно дальше. И с ненавистью уставился на черно-серую полированную плиту.
- Проклятая каменюка, - прошипел он. - Ставлю свою малышку против велосипеда, там наверняка библиотека, раз Сэмми так прочно застрял.
То, что он вычитал про эти зеркала из дневника отца, его не радовало. Дин вытащил свой излюбленный нож и, сняв куртку, закатал рукав, намереваясь перерезать себе вены, чтобы, впав от потери крови в состояние полуяви-полубреда, на пинках выгнать брата из-за зеркала.
- Интересно, есть ли там порно? - усмехнулся он неожиданной мысли и взмахнул ножом.
Но тут неподвижно лежавший Сэм зашелся в кашле. Убрав нож, Дин мгновенно оказался рядом, помогая брату подняться.
Еще не открывая глаз, Сэм прохрипел:
- Разбей зеркало. Сейчас.
Не колеблясь ни минуты, Дин выстрелил в плиту и уже потом сообразил, что пуля скорее всего срикошетит. Но зеркало, простоявшее добрую сотню лет без малейших повреждений, внезапно пошло волнами, словно вставшая на дыбы вода.
"Сейчас взорвется!" - понял Дин и бросился на пол, прикрывая собой брата. Последнее, что он увидел, накрывая курткой голову Сэма, была серебряная пуля, вошедшая прямо в центр пентаграммы и заставившая зеркало разлететься мириадами осколков.
Сэм встревоженно тормошил брата, потерявшего сознание. Сам он отделался легкими царапинами и ушибами, но прекрасно понимал, благодаря кому.
- Дин!
Затылок того был в крови, на спине обнаружилось множество порезов, глубоких и не очень, и скверная рана на правом бедре.
- Дин!
Дом весь стонал и скрипел, словно говоря: "Я долго не продержусь. Убирайтесь отсюда!" На мгновение мелькнуло улыбающееся лицо Сьюзан, дух девушки наконец-то был свободен. Сэм, поднапрягшись, взвалил брата на себя и направился к окну - нужно было выбираться, а местные вандалы так любезно выломали все, что было в оконных проемах.
- Даже и не думай, - слабо проговорил Дин, придя в себя.
- Что? - обрадовался Сэм.
- Таскать кого-то на себе - это моя прерогатива, - Дин уцепился за остатки подоконника и выбрался наружу. Сам.
- Упрямец, - проворчал Сэм, улыбаясь. Он успел подобрать куртку брата и журнал отца, прежде чем покинуть дом.
- Маленький паршивец.
Дин полудремал на пассажирском сидении Импалы. Сонное отупение обезболивающего и глухая пульсирующая боль в раненной ноге говорили ему, что жизнь, в общем-то, продолжается и продолжается в привычном для Винчестеров русле. Сэм сосредоточенно вел машину.
Они покинули Литлфилд на следующее утро. К тому времени, когда они выписывались из мотеля, весь городок уже гудел о том, что дом старика Раска все-таки развалился. Уже ходили слухи о несметных сокровищах и злом колдовстве.
- Они это долго будут обсуждать, - Дин стряхнул дремоту и включил музыку. Неприятные мысли чаще всего приходят в тишине.
- К тому же половина этих слухов - правда, - улыбнулся Сэм.
- Люди, - неодобрительно нахмурился Дин. - А ведь большая часть наших случаев - это человеческая работа.
Порой ему хотелось ехать и ехать, нигде не останавливаясь, и никогда больше не охотиться. Только слушать дробный ритм музыки и чувствовать, как солнце согревает руки на руле.
- "Принеси жертву и будешь жить вечно" - так кажется, сказала Сьюзан, - проговорил Сэм в ответ.
- Девушка? - расплылся в улыбке Дин. - Ты познакомился там с девушкой? И как она?
- Это был дух, Дин! - возмутился Сэм, внимательно глядя на дорогу.
- Тебе понравилась девушка, а она оказалась духом? Везет же тебе, братишка! - веселился Дин.
- Иди ты! - беззлобно отозвался Сэм и под удивленным взглядом брата прибавил Металлике громкости.
И стоит предупредить - все, мною написанное, крутится вокруг первых двух сезонов. читать дальше
За окном ночь.
За окном ночь.
Во дворе светят вполнакала фонари, да редкие тени пробегают по затуманенному дыханием стеклу.
Ему всего десять, и он ждет отца. А за окном уже ночь, такая жестокая, такая опасная и правдивая. Она отняла мать, отняла детство, превратив отца в охотника-фанатика, и объявила себя врагом.
Ему всего десять, и он ждет отца. За спиной спит младший брат, а за окном ночь.
За окном ночь.
Ему двадцать семь, и он просто смотрит в окно.
За спиной бесконечные мили дорог, две отданные за него жизни - дары, о которых он не просил! - разбитое сердце, расколотая душа и спящий младший брат.
За окном все та же ночь, словно большая кошка с черными глазами. Она просто смотрит в окно, за которым он. Ждет, пока непокорной мыши надоест защищаться.
Но пока за спиной спит младший брат, он не сдастся, и плевать, сколько ран появится на сердце, а на теле шрамов.
Потому что он не защищается, а защищает.
За окном ночь.
Звездой в печальных небесах
Первый вдох. Первый глоток прохлады за сотни лет раскаленной духоты казематов.
За это можно убить.
Ледяной, пронзительный ветер рванул желтеющие прямо на глазах ветви.
Первый разворот крыльев, плечи заломило острой болью, и на миг все затмил страх, что больше не взлететь.
Зарождающаяся тень поползла вверх по небу, затмевая сгущающуюся синеву и первые звезды.
Первый шаг по земле, отвыкшей его помнить.
Беспамятная твердь стонала под его ногами, чернея, рассыхаясь, покрываясь глубокими ранами.
За столько лет многократно измененная и переделанная земля. Людьми переделанная.
Ненависть полыхнула в нем синей сердцевиной костра.
Люди.
Истребить эту заразу, смести прочь, в хаос, в небытие, в изначальную тьму.
Но даже эта ненависть блекла перед яростной, опаляющей жаждой свободы. Никогда больше не возвращаться в тюрьму.
Он запрокинул лицо к черному небу и расправил крылья, позволяя ветру заблудиться в них.
Они были мальчишками тогда.
Теперь он вырос.
Тьма расползалась по небу, в ней мелькали синие искры молний, и звезды бежали в панике и ужасе. Все, кроме одной.
Впервые за тысячи лет Венера пылала алым.
Что такое чудо?
Что такое чудо?
Это падать и подниматься, не сворачивая с дороги, даже если и не знаешь, дойдешь ли до конца.
А вовсе не кольт, способный убить любую тварь.
Это бороться с собственной тьмой и оставаться собой, даже если все вокруг хотят тебя переделать.
А вовсе не видения, рассказывающие о чьей-либо смерти.
Это отдавать все и ничего не ждать взамен.
А вовсе не демоны, скрепляющие сделки поцелуем.
Это убитые твари и спасенные жизни.
А вовсе не тающие в воздухе призраки.
Это вера в то, что финал дороги близок.
А вовсе не раскрытые врата ада в железной пентаграмме дорог.
Это поступать самой судьбе наперекор и знать, что все делаешь правильно.
А вовсе не демон с ухмылкой говорящий, что не справился бы без тебя.
Это пройти путь до конца и сказать: «Хэй, я могу сделать еще один шаг».
А вовсе не дорога, длиной в целую жизнь, всего из 365 шагов.
Это верить, что каждый следующий день лучше предыдущего.
И не оставлять для «вовсе не» никакого места.
За зеркалом прячутся тени (недавно перечитала и поняла, что даже самой нравится
)Литлфилд, Техас*
- Интересно, почему все заброшенные дома такие неприглядные? - полюбопытствовал Сэм, разглядывая двухэтажный обветшавший особняк.
- Может потому, что за ними не приглядывают? - отозвался Дин, задумчиво глядя на арсенал в багажнике.
Сэм хмыкнул, и правда дурацкий вопрос. Но этот дом... В нем что-то цепляло взгляд, что-то странное.
- Решетки, Сэмми, - раздался рядом голос Дина, и Сэм понял, что последнюю фразу он сказал вслух. - Решетки на окнах.
Вот оно что. Все окна второго этажа были забраны деревянными декоративными решетками, сквозь которые тускло отсвечивали стекла. Окна первого этажа зияли пустотой, ни решеток, ни стекол. Похоже у местной молодежи верхом храбрости считалось запустить камнем в окна этого дома.
После недавнего дождя сладко, так по-весеннему пахли только зазеленевшие тополя, да глухо тянуло сырой землей.
- Ладно, - Дин вернулся к открытому багажнику. - Что у нас там, призрак?
Сэм посмотрел в свои записи.
- Не совсем. За последние сто лет в доме нашли пятерых: два трупа и трое скончались в больнице, так и не придя в сознание. Первую жертву нашли в 1907, последнюю - 27 лет назад. Связи между жертвами нет, исключая только то, что все нападения были сделаны в апреле. Дом необитаем с 20-х годов.
- Держи, - Дин бросил брату обрез. - Надеюсь, на сей раз ты не перепутаешь меня с призраком.**
- Хэй! - возмутился Сэм. - Думаешь, все-таки призрак?
- Зеленые человечки устроят тебя больше?*** - Дин улыбнулся, заметив как передернуло брата. Сам он не верил в пришельцев, справедливо считая, что им с лихвой хватает обычной, земной нечисти, чтобы еще в придачу опасаться неба. Он прихватил соль и железный нож в дополнение к обычному снаряжению и закрыл багажник.
- Пошли, - остатки гравия чуть шуршали под ногами.
- Напомни мне, почему мы полезли сюда именно сейчас.
- Потому что сейчас - апрель, - Дин повернул ручку, и дверь со скрипом, но открылась.
Дом встретил их настороженной тишиной. Сквозь разбитые окна вливалось достаточно света, чтобы можно было оглядеться. Налево тянулся коридор, а справа начиналась лестница на второй этаж. Измеритель ЭМП пронзительно запищал.
- Здесь явно что-то есть. Посмотри на первом этаже, - бросил Дин Сэму, а сам пошел к лестнице.
Ступенки жалобно скрипели, и Дин старался идти как можно легче - все-таки загреметь вниз ему не улыбалось. Лестница закончилась точно таким же коридором, что и внизу. Пустые комнаты, темные из-за неубранных решеток и разросшегося плюща. Несколько раз полусгнившие доски проваливались под ногой, заставляя Дина негромко ругаться. Все было чисто, в паранормальном смысле, а так пару раз ему пришлось срывать полные пыли паутинные завесы, чтобы попасть в комнату.
- Какая гадость, - произнес он, когда ему дорогу перебежало потревоженное вторжением семейство упитанных пауков. "Сэмми бы сейчас заявил, что это дурацкая работа - в погожий день лезть в заброшенный дом, собирать паутину," - улыбнулся Дин, а потом нахмурился - нет, не заявил бы. Его пугал тот сжигающий все фанатизм, что проявился в брате после смерти отца.
- У меня все чисто! - крикнул Дин, отгоняя посторонние мысли. Он на охоте, а на охоте долгие размышления - быстрая смерть. - Сэм?
Брат не отозвался. Выругавшись, Дин понесся на первый этаж, не обращая внимания на проломленные доски и хлипкую лестницу.
- Сэм!
Сэм медленно шел по коридору, заглядывая в каждую комнату. Везде одно и то же: разбитые окна, горы пыли и прошлогодней листвы, камни, кое-где блестело стекло. Каждый шаг поднимал в воздух фонтанчики пронзительной сухой пыли, от которой так хотелось чихать.
Он дошел по конца и хотел уже было возвращаться, как вдруг заметил нечто странное - на последней двери предострегающе белел полустертый, нарисованный мелом крест. Сэм толкнул дверь и осторожно вошел. Краем глаза он уловил справа какое-то движение и резко развернулся, целясь прямо в свое отражение в отполированной до блеска черной гранитной плите.
Последнее, что он запомнил, была ослепительная вспышка света, перешедшая в тьму.
Привела его в себя тупая, настойчивая боль где-то внутри черепа, за глазами, такая, что даже не к чему было приложить что-то холодное - не засунешь же всю голову в холодильник. Пошевелившись, Сэм обнаружил, что лежит на полу, но, к его огромному удивлению, он не был связан. Он уже привык после таких резких отключек приходить в себя в вынужденно-неподвижном состоянии. Приподнявшись, он огляделся.
- Что за черт...
Наверно, ему тогда показалось... Эта комната была обитаема. Между оконными проемами до самого потолка высились книжные полки. В центре несколько уютных кресел и небольшой стол. На полу на выцветшем ковре он, собственно, и находился. А за спиной - сначала он не поверил своим глазам - огромный, во всю стену, гобелен, изображающий карту Америки столетней давности. В стене направо - дверь. Гранитного зеркала не было. "Здесь довольно уютно," - совершенно машинально мелькнуло в голове.
- Дин? - где-то внутри зашевелилась тревога. - Дин!
- Привет. Давай помогу.
Довольно необычно разглядывать девушек снизу вверх. Незнакомка была одета в длинное платье старинного вида, золотистые локоны бросали задорные отсветы на серые глаза. Она помогла Сэму подняться и усадила его в одно из кресел.
- Меня зовут Сьюзан, а тебя?
- Я Сэм. Кто ты? Где я?
Сьюзан улыбнулась. Сэма охватило предчувствие действительно крупных неприятностей.
- Знаешь, Сэм, это целых две долгих истории.
- Я с удовольствием послушаю, только сначала брата найду, - он с трудом поднялся и шагнул в сторону двери.
- Сэм, - окликнула его Сьюзан, а когда тот обернулся, сочувствующе улыбнулась, - ты пришел не оттуда, не через дверь.
- Что? - Сэм недоумевающе нахмурился. - А откуда?
Улыбка и вовсе померкла в глазах девушки, и она виновато указала на гобелен.
- Шутишь? - уставился на нее Сэм. - Я что - похож на Ван Хельсинга?****
Сьюзан, не отвечая, подошла у гобелену и дернула его вниз. Поистине монументальное полотно медленно заскользило, легко и почти бесшумно, словно это не тяжеленный ковер, а легкомысленная занавеска.
Сэм почувствовал, что пол качнулся под ним, да и не один раз - за прозрачной, чуть искажающей картину стеной в пустой, темной, грязной комнате лежал он сам. Его бессознательное тело.
Он чисто по-диновски выругался и на негнущихся ногах подошел ближе, пока не уперся лбом в ледяную невидимую стену.
- Мне жаль, - рядом очень тихо произнесла Сьюзан. - Мне так жаль.
- Что? Почему? - на автопилоте спросил Сэм, не отрывая взгляда от самого себя.
- Если бы ты пришел в любой другой день, ничего бы не случилось.
- Почему?
Сэму на мгновение показалось, что ему просто снится сон, он из тех невыносимо реальных, жутких снов, от которых он просыпался с криком.
"Боже мой, Дин!" - резануло по сердцу.
Сьюзан что-то сказала, он не расслышал и наконец-то повернулся к ней.
- Прости, я не расслышал, - хрипло проговорил Сэм и поразился, каким мертвым, чужим стал голос.
- Потому что в этот день я умерла.
Приняв её ответ как должное - безумный мир, безумная жизнь и просто сумасшедший день, - Сэм вновь взглянул в ту, другую комнату, но легче не стало, потому что первое, что он увидел, было почти безумное в своем отчаянии лицо его брата.
Дин слетел по лестнице и помчался дальше, даже не заметив, что сама лестница со стоном и всхлипом просто сложилась пополам. Он, как чертова ищейка, не видел сейчас ничего, кроме четкой цепочки следов в толстом слое пыли. И когда следы привели к двери, отмеченной крестом, он безо всяких мыслей, планов и сомнений ворвался в комнату, с разбегу перескочив через лежащее на полу тело.
Сердце пропустило удар, и еще один и еще, пока Дин дрожащими пальцами не нащупал пульс на шее брата. Только тогда смерзшееся в один ледяной комок сердце оттаяло и согласилось нормально работать, а на душе разжались стальные когти запредельного черного ужаса.
- Так я там - жив? - со смешанным чувством тревоги и облегчения спросил Сэм, глядя как откровенный ужас в зеленых глазах сменяется облегчением и решимостью.
- Пока да, - отозвалась Сьюзан.
- Это радует.
Сэм не мог оторвать глаз от брата, который, глубоко задумавшись, невидящим взором уставился прямо на него, словно между ними и не было этого проклятого гранитного зеркала.
______________________
* - я не знаток истории Америки, так что все исторические, природные, климатические ляплусы относить на счет моего полного здесь невежества
** - намек на эпизод 1.10 "Психушка".
*** - по карте от Литлфилда до Розуэлла рукой подать. По слухам именно в Розуэлле разбилось НЛО.
***** - в фильме "Ван Хельсинг" дверь к дому Дракулы пряталась за картой. Правда, нарисованной, а не вытканной.
Запрятав все чувства как можно дальше и сходив за дневником отца и записями Сэма, Дин принялся анализировать ситуацию.
- Итак, этот дом был построен в конце 19 века и принадлежал одному владельцу - Саймону Раску, который умер в двадцатых годах в собственной постели. В здравом рассудке, между прочим. Первое нападение произошло в 1907 - Дин сверился с записями брата. - Но Саймон никуда не съехал, кроме того в завещании он запретил кому-либо жить здесь. Значит, знал, что именно творится в доме. А если учесть, что все остальные нападения аналогичны первому, то получается, что жертва в 1907 не причина, а следствие. Нужно найти то, с чего все началось. Вернее, того.
Дин хмыкнул, на мгновение сжал челюсти, отгоняя такую верную предательскую мысль, что обо всем этом нужно было позаботиться заранее. А теперь нужно вынести отсюда Сэма, а то на него точно что-нибудь свалится, и найти, наконец, это проклятые кости!
- Что он делает? - испуганно спросила Сьюзан, наблюдая, как Дин взваливает на себя тело Сэма.
- Я так полагаю, что он собрался в город.
Сэм не понимал, что так напугало девушку, неужели она думала, что брат оставит его здесь?
- Он не должен тебя забирать! Между тобой здесь и тобой там существует связь. Если кто-то из вас покинет дом, она разорвется, и ты там начнешь умирать!
Секунду он осмысливал сказанное.
- Дин! Дин!
Старший из Винчестеров на мгновение растерянно обернулся, словно и в самом деле услышал, а потом так же упрямо шагнул к двери.
"Наверняка сейчас ворчит, каким высоким и тяжелым вымахал его младший брат", - совершенно не к месту мелькнуло в голове Сэма.
- Ты здесь хозяйка, сделай же что-нибудь! - рявкнул Сэм Сьюзан, понимая, что его брат сейчас делает то, за что будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.
- Это не мой дом! Я просто здесь умерла!
Наткнувшись на бешеный взгляд Сэма, Сьюзан вздохнула и шагнула к зеркалу. Закрыв глаза, она сосредоточилась.
Дин взвалил на себя тело Сэма.
- Какой же ты тяжелый, Сэмми, - выдохнул он. - Надо меньше тебя кормить.
Шагнув к двери, он вдруг услышал тихое, неимоверно далекое эхо, повторяющее его имя. Он обернулся, но звук уже исчез.
- Блин, Сэмми, в нашей семье ты чертов экстрасенс, а не я.
Но когда он шагнул к выходу еще раз, пронзительно пискнул измеритель ЭМП, и распахнутая дверь сама собой резко захлопнулась.
Дин мгновенно уложил брата на пол и, выхватив оружие, внимательно, цепко огляделся. Подошел к двери, ту заклинило намертво.
- А может быть все дело и не в костях, - задумчиво произнес Дин, разглядывая каменное зеркало. И на сотую долю секунды ему показалось, что зеркало насмешливо оскалилось в ответ.
Дин совершенно машинально достал телефон, нашел номер, нажал кнопку вызова и очнулся, только услышав до боли знакомое: "Это Джон Винчестер. Я не могу подойти. Если это срочно, позвоните моему сыну Дину. 866-907-3235. Он сможет помочь"*. Пальцы сжались так, что телефон жалобно захрустел.
Спустя минуту, с трудом переведя дыхание, Дин набрал номер Бобби.
Ждать пришлось довольно долго, наконец тот взял трубку.
- Привет, Бобби, это Дин. Дин Винчестер. У меня тут вопрос возник - где-нибудь используется гранитные зеркала?
- Какие зеркала?
- Гранитные. У меня здесь отполированная до блеска плита, и с ней явно что-то не то.
Собеседник ненадолго задумался.
- Ведьмино зеркало. Или зеркало ведьм. Дин, это зеркало действует только сутки. Если хочешь его обезвредить, то поторопись.
- Спасибо, - он повесил трубку.
Насколько же проще бороться с врагом, когда знаешь его имя.
- Так что это за место? - поинтересовался Сэм, когда напряжение более или менее спало.
Дин сидел на полу, привалившись спиной к зеркалу. Сэм при желании мог, заглянув через плечо, читать записи в дневнике отца, который тот перелистывал, ища необходимые сведения.
- Это можно назвать Зазеркальем, - Сьюзан с ногами забралась в одно из кресел.
- Как у Кэрролла? - не удержался от улыбки Сэм.
- Не совсем. Это мир по ту сторону, потусторонний. Именно отсюда приходят в твой мир полтергейсты, духи, вампиры и...
- ...демоны, - дрогнувшим голосом закончил Сэм.
Сьюзан кивнула.
- И демоны. Здесь их родной мир.
Сэм подошел к окну.
- На ад непохоже, - усмехнулся он.
- Ад это не место...
Сэм кивнул, зная, как заканчивается эта фраза.
- И ты не боишься?
- Чего мне бояться? - горько усмехнулась девушка. - Они здесь все слабее, чем в твоем мире, здесь им можно противостоять. Как ты думаешь, чего они все так рвутся к вам?
- Их родной мир, говоришь? Противостоять, говоришь? - Сэм сощурился.
Он вдруг понял, что может закончить это долбанную Охоту. Здесь. Сейчас. Он был вынужден опереться о стеллаж, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Он сможет отомстить.
За маму.
За Джессику.
За отца.
Он. Может. Закончить. Эту. ОХОТУ.
Эту чувство витало в воздухе и было сладким, как запах распускающихся тополей.
Сьюзан с тревогой наблюдала за парнем. С ним явно творилось что-то неладное. Ну откуда, скажите, у нормального человека может взяться такая улыбка - хищная, безжалостная и такая страшная, что волосы встают дыбом?
Она примерно догадывалась, о чем он думает. Но он не должен оставаться здесь. Он и понятия не имеет, какая эта мука - быть разорванной пополам, навсегда застрять в этом чужом, богом проклятом мире.
Он должен вернуться назад. Он должен.
- Ты не выйдешь из дома, Сэм Винчестер!
- Откуда ты знаешь мою фамилию? - насторожился он, а в глазах ранящим зеркальным осколком застыло недоверие.**
- Да боже мой, Сэм! Если бы я хотела тебе навредить, то давно бы...
- Откуда ты знаешь мою фамилию? - холодно повторил он, внимательно разглядывая девушку.
"Словно на нечисть смотрит", - подумалось ей. И не в силах отделаться от неприятного чувства, что еще немного и её начнут убивать, Сьюзан хмуро указала на стол.
Сэм подошел ближе, и внезапно его глаза изумленно расширились.
- Газеты?!
Девушка пожала плечами.
- А откуда, как ты думаешь, все всё знают? О вас с братом часто печатают в рубрике "Опасные охотники". И ваши фото, кстати, тоже! И неплохие фото, надо заметить.
Сэм оторопело перелистывал страницы, пока не наткнулся на собственную фотографию. Неизвестный фотограф запечатлел все семейство Винчестеров в разбитой "Импале".***
- Демон уходит в отрыв, - потрясенно прочитал Сэм. - Шансы Желтоглазого растут, и теперь оцениваются, как 6 к 3. ТОТАЛИЗАТОР?
Сьюзан отвела взгляд в сторону. Сейчас главное - не лгать.
- Ваша война длится годы. Некоторые сделали себе состояние на этом противостоянии, - негромко проговорила она.
- Я закончу эту войну, - мягко пообещал Сэм.
В его глазах бушевало пламя.
- Но ты умрешь там! - выкрикнула Сьюзан и махнула рукой в сторону той, другой комнаты.
- Ты не понимаешь, - Сэм смотрел только на нее, - это не совпадение, не случайность. Это - судьба.
Сьюзан несколько минут в отчаянии смотрела на него, а потом выпалила, видимо, исчерпав все другие аргументы.
- Знаешь ли, не было ставки, что Сэм Винчестер ухлопает Желтоглазого в его собственном доме!
На мгновение ей показалось, что Сэм засмеется, но только показалось.
- А жаль, - бросил он жестко. - Ты могла бы неплохо подзаработать.
_______________________
* - цитата из эпизода 1.12 "Вера"
** - намек на "Снежную королеву" Андерсона.
*** - финал эпизода 1.22 "Дьявольская ловушка"
Сэм смерил Сьюзан долгим взглядом и направился к двери. Надежная, дубовая дверь - не сразу проломишь, да, пожалуй, вообще не проломишь - захлопнулась перед ним, как в той другой комнате перед Дином.
- Выпусти меня, - спокойно произнес Сэм, даже слишком спокойно, чтобы это было правдой.
Он выжидающе обернулся к девушке, и в его глазах горела ярость? надежда? предвкушение? жажда крови? Слишком много всего для однозначного ответа. Сьюзан испуганно закусила губы и отрицательно покачала головой.
Он не понимает. Просто не понимает, каково это - навечно быть заточенным здесь. Живым никогда не втолкуешь, что жизнь в аду не сахар и розы. А после смерти объяснения уже не нужны.
Сэм шагнул к девушке, та попятилась, несмотря на то, что была хозяйкой ситуации. Он её пугал.
- Сэм Винчестер! Если ты немедленно не выберешься обратно, то, клянусь Богом, я достану тебя сам и мало тебе не покажется!
Слабый, отдаленный, но такой узнаваемый и родной голос брата заставил Сэма вздрогнуть. Он перевел взгляд на зеркало и с удивлением увидел, что за то время, пока он сам разбирался со Сьюзан, Дин успел начертить на граните замысловатую пентаграмму. Она-то и сделала звуки реального мира слышимыми. При более внимательном взгляде сердце Сэма дало короткий сбой - Дин чертил пентаграмму собственной кровью, ничего другого под рукой не оказалось.
И теперь старший из Винчестеров стоял перед плитой, уперев руки в боки, взъерошенный, покрытый паутиной, напоминая Сэму тощего, сердитого мартовского кота, готового сцепиться со всем, что движется в его сторону. В зеленых глазах решимость сделать все странным образом смешивалась с желанием хорошенько выпороть младшего брата, а за всем этим таилась тревога.
- Ты должен вернуться, - мягко произнесла Сьюзан. - Сейчас или никогда.
- Почему? - несмотря на злость и предвушение Охоты Сэм не смог сдержать своего любопытства.
- Это ведьминское зеркало. Оно активизируется раз в год. Хозяин дома сделал его в надежде обрести бессмертие. "Принеси жертву и будешь жить вечно", - Сьюзан хмыкнула. - Реклама вечно лжет.
- Значит, это проклятый предмет.
- Можно сказать и так, - девушка бросила короткий взгляд на Сэма - не передумал ли он, но судить было трудно.
- Сэмми, черт тебя дери! Не вынуждай меня лезть за тобой туда! - в голосе Дина звучало отчаяние.
Близился закат, времени оставалось все меньше.
Сэм посмотрел в окно, потом, закусив нижнюю губу, снова на брата.
Гнев, боль, ненависть, месть на одной чаше весов, на другой - столь редкая, родная улыбка зеленых глаз. Улыбка, которой не будет без него.
На одно мгновение - пугающее, роковое, невыносимо острое, словно запредельно отточенное лезвие, чаши весов уравновесились, а потом одна из них неумолимо пошла вниз.
Дин чувствовал, как отчаяние и паника поднимаются изнутри, волнами перехлестывая друг через друга. Он сжал зубы, заталкивая мешающие сейчас чувства как можно дальше. И с ненавистью уставился на черно-серую полированную плиту.
- Проклятая каменюка, - прошипел он. - Ставлю свою малышку против велосипеда, там наверняка библиотека, раз Сэмми так прочно застрял.
То, что он вычитал про эти зеркала из дневника отца, его не радовало. Дин вытащил свой излюбленный нож и, сняв куртку, закатал рукав, намереваясь перерезать себе вены, чтобы, впав от потери крови в состояние полуяви-полубреда, на пинках выгнать брата из-за зеркала.
- Интересно, есть ли там порно? - усмехнулся он неожиданной мысли и взмахнул ножом.
Но тут неподвижно лежавший Сэм зашелся в кашле. Убрав нож, Дин мгновенно оказался рядом, помогая брату подняться.
Еще не открывая глаз, Сэм прохрипел:
- Разбей зеркало. Сейчас.
Не колеблясь ни минуты, Дин выстрелил в плиту и уже потом сообразил, что пуля скорее всего срикошетит. Но зеркало, простоявшее добрую сотню лет без малейших повреждений, внезапно пошло волнами, словно вставшая на дыбы вода.
"Сейчас взорвется!" - понял Дин и бросился на пол, прикрывая собой брата. Последнее, что он увидел, накрывая курткой голову Сэма, была серебряная пуля, вошедшая прямо в центр пентаграммы и заставившая зеркало разлететься мириадами осколков.
Сэм встревоженно тормошил брата, потерявшего сознание. Сам он отделался легкими царапинами и ушибами, но прекрасно понимал, благодаря кому.
- Дин!
Затылок того был в крови, на спине обнаружилось множество порезов, глубоких и не очень, и скверная рана на правом бедре.
- Дин!
Дом весь стонал и скрипел, словно говоря: "Я долго не продержусь. Убирайтесь отсюда!" На мгновение мелькнуло улыбающееся лицо Сьюзан, дух девушки наконец-то был свободен. Сэм, поднапрягшись, взвалил брата на себя и направился к окну - нужно было выбираться, а местные вандалы так любезно выломали все, что было в оконных проемах.
- Даже и не думай, - слабо проговорил Дин, придя в себя.
- Что? - обрадовался Сэм.
- Таскать кого-то на себе - это моя прерогатива, - Дин уцепился за остатки подоконника и выбрался наружу. Сам.
- Упрямец, - проворчал Сэм, улыбаясь. Он успел подобрать куртку брата и журнал отца, прежде чем покинуть дом.
- Маленький паршивец.
Дин полудремал на пассажирском сидении Импалы. Сонное отупение обезболивающего и глухая пульсирующая боль в раненной ноге говорили ему, что жизнь, в общем-то, продолжается и продолжается в привычном для Винчестеров русле. Сэм сосредоточенно вел машину.
Они покинули Литлфилд на следующее утро. К тому времени, когда они выписывались из мотеля, весь городок уже гудел о том, что дом старика Раска все-таки развалился. Уже ходили слухи о несметных сокровищах и злом колдовстве.
- Они это долго будут обсуждать, - Дин стряхнул дремоту и включил музыку. Неприятные мысли чаще всего приходят в тишине.
- К тому же половина этих слухов - правда, - улыбнулся Сэм.
- Люди, - неодобрительно нахмурился Дин. - А ведь большая часть наших случаев - это человеческая работа.
Порой ему хотелось ехать и ехать, нигде не останавливаясь, и никогда больше не охотиться. Только слушать дробный ритм музыки и чувствовать, как солнце согревает руки на руле.
- "Принеси жертву и будешь жить вечно" - так кажется, сказала Сьюзан, - проговорил Сэм в ответ.
- Девушка? - расплылся в улыбке Дин. - Ты познакомился там с девушкой? И как она?
- Это был дух, Дин! - возмутился Сэм, внимательно глядя на дорогу.
- Тебе понравилась девушка, а она оказалась духом? Везет же тебе, братишка! - веселился Дин.
- Иди ты! - беззлобно отозвался Сэм и под удивленным взглядом брата прибавил Металлике громкости.
Поживем - увидим, выживем - учтем.
Как оказалось, по разным ресурсам у меня пораскидано много разного добра - стихов, рассказов, заметок. Как правило, мне лень заниматься всей этой систематизацией, но пора бы уже навести порядок Поэтому постепенно начну выкладывать здесь все, начиная от старых фандомов до тех, что сейчас активны. Так вот.
Поэтому постепенно начну выкладывать здесь все, начиная от старых фандомов до тех, что сейчас активны. Так вот.@темы: о планах
четверг, 02 декабря 2010
Поживем - увидим, выживем - учтем.
Простые числа
Автор: Владда
Пейринг: Сэм Винчестер
Рейтинг: я не знаю, честно.
Отказ: все чужое, даже буквы алфавита и те не мои
От автора: скажу сразу - меня переклинило, муза взбесилась, захватила клавиатуру и мое больное сознание в заложники и грозиться больше никогда не придти, если я это не напишу. Фик навеян эпизодом 2.05 "Саймон говорит".
Предупреждение: еще раз Автор слегка не в себе. В здравом уме я бы такое не написала.
Статус: закончен
Когда я выхожу из душа, ты уже спишь. Глядя на тебя, я не могу удержаться от глупой улыбки. Сил тебе хватило только на то, чтобы стащить куртку и ботинки, сунуть нож под подушку и не промахнуться мимо кровати.
Улыбаясь, сажусь на соседнюю кровать.
Ты спишь. А я не могу. Выспался в машине за девять? двенадцать? часов дороги.
И вот, сижу, смотрю на тебя.
Я никогда не скажу тебе, потому что ты меня просто убьешь, но во сне ты такой... милый. О да, за это слово ты точно меня убьешь. Или закатишь глаза и начнешь ржать, спрашивая, не случилось ли со мной чего. И потом будешь долго подкалывать, говоря, что боишься ночевать со мной в одном номере.
Улыбка превращается в гримасу, когда понимаю, что так спокоен наяву ты был больше десяти лет назад - до своей первой охоты. Во рту вяжущая темная горечь. Того безмятежного старшего брата, у которого глаза умели смеяться, я вижу, только когда ты спишь.
В голове проносится совершенно отрешенное: "Четыре".
Почему четыре? Четыре чего?
А потом понимаю - просто. Четыре - это ты.
Четыре маски, так надежно прячущих настоящего тебя. Даже не маски - четыре стены, угла, защищающих твой внутренний мир.
Ты - маленькая крепость, от которой потеряны ключи. Хотя нет, не потеряны - отданы. Мне и отцу.
Отец, наверное, свой потерял сразу. А я только сейчас понял, для чего нужен этот странный, забавный ключ из желтого металла.
А ты все это время ждал, пока хоть кто-нибудь придет и выпустит на волю мальчишку со смеющимися глазами.
Четыре - это ты.
Для тебя семья всегда была равна этой цифре: мама, папа, я и ты сам. А потом один из углов рухнул. Мама. Ты всегда пытался заполнить эту брешь, восстановить утраченное равновесие.
И в чем-то тебе это удалось, потому что для меня семья - это три. Ты, отец и я.
Потом ушел отец. И нас осталось только двое.
Два - это прямая. Тщетная попытка удержаться на плоскости, превратившейся в грань. И эта грань острее, чем нож, таящийся под твоей подушкой. На ней не устоять.
Пытаюсь сдержать дрожь и понимаю, что замерз. Вижу, как едва заметно ежишься ты, пытаешься сжаться, и понимаю, что ты тоже замерз. Улыбаюсь и укрываю тебя одеялом. Своим. Потому что свою постель ты так и не разобрал, рухнул поверх покрывала. Ты чуть слышно вздыхаешь и, согревшись, блаженно вытягиваешься во весь рост.
Два - это прямая. Это грань.
Ты можешь противостоять любой тьме, любому злу. Кроме той, что таится во мне.
- А ваш... друг? - спрашивает меня администратор, когда я утром сдаю ему ключи от номера.
- Он... спит, - и улыбаюсь выбранному слову.
Да, спит. Он так устал от вечных погонь, борьбы, бесконечных дорог и тьмы. Отдохни, братишка. Просто отдохни.
Импала с первого раза не заводится, словно не понимает, где хозяин. Не заводится и со второго. Я буквально чувствую её недоумение.
- Он не придет... детка. Ему нужно отдохнуть.
Наконец-то отъезжаю от мотеля. Дорога привычно ложится под колеса, музыка уютно, так по-домашнему мурлыкает в салоне.
Отдыхай, братишка. Бросаю косой взгляд на кулон, покачивающийся на запястье. Отдыхай.
Один - это...
Автор: Владда
Пейринг: Сэм Винчестер
Рейтинг: я не знаю, честно.
Отказ: все чужое, даже буквы алфавита и те не мои
От автора: скажу сразу - меня переклинило, муза взбесилась, захватила клавиатуру и мое больное сознание в заложники и грозиться больше никогда не придти, если я это не напишу. Фик навеян эпизодом 2.05 "Саймон говорит".
Предупреждение: еще раз
Автор слегка не в себе. В здравом уме я бы такое не написала.Статус: закончен
Когда я выхожу из душа, ты уже спишь. Глядя на тебя, я не могу удержаться от глупой улыбки. Сил тебе хватило только на то, чтобы стащить куртку и ботинки, сунуть нож под подушку и не промахнуться мимо кровати.
Улыбаясь, сажусь на соседнюю кровать.
Ты спишь. А я не могу. Выспался в машине за девять? двенадцать? часов дороги.
И вот, сижу, смотрю на тебя.
Я никогда не скажу тебе, потому что ты меня просто убьешь, но во сне ты такой... милый. О да, за это слово ты точно меня убьешь. Или закатишь глаза и начнешь ржать, спрашивая, не случилось ли со мной чего. И потом будешь долго подкалывать, говоря, что боишься ночевать со мной в одном номере.
Улыбка превращается в гримасу, когда понимаю, что так спокоен наяву ты был больше десяти лет назад - до своей первой охоты. Во рту вяжущая темная горечь. Того безмятежного старшего брата, у которого глаза умели смеяться, я вижу, только когда ты спишь.
В голове проносится совершенно отрешенное: "Четыре".
Почему четыре? Четыре чего?
А потом понимаю - просто. Четыре - это ты.
Четыре маски, так надежно прячущих настоящего тебя. Даже не маски - четыре стены, угла, защищающих твой внутренний мир.
Ты - маленькая крепость, от которой потеряны ключи. Хотя нет, не потеряны - отданы. Мне и отцу.
Отец, наверное, свой потерял сразу. А я только сейчас понял, для чего нужен этот странный, забавный ключ из желтого металла.
А ты все это время ждал, пока хоть кто-нибудь придет и выпустит на волю мальчишку со смеющимися глазами.
Четыре - это ты.
Для тебя семья всегда была равна этой цифре: мама, папа, я и ты сам. А потом один из углов рухнул. Мама. Ты всегда пытался заполнить эту брешь, восстановить утраченное равновесие.
И в чем-то тебе это удалось, потому что для меня семья - это три. Ты, отец и я.
Потом ушел отец. И нас осталось только двое.
Два - это прямая. Тщетная попытка удержаться на плоскости, превратившейся в грань. И эта грань острее, чем нож, таящийся под твоей подушкой. На ней не устоять.
Пытаюсь сдержать дрожь и понимаю, что замерз. Вижу, как едва заметно ежишься ты, пытаешься сжаться, и понимаю, что ты тоже замерз. Улыбаюсь и укрываю тебя одеялом. Своим. Потому что свою постель ты так и не разобрал, рухнул поверх покрывала. Ты чуть слышно вздыхаешь и, согревшись, блаженно вытягиваешься во весь рост.
Два - это прямая. Это грань.
Ты можешь противостоять любой тьме, любому злу. Кроме той, что таится во мне.
- А ваш... друг? - спрашивает меня администратор, когда я утром сдаю ему ключи от номера.
- Он... спит, - и улыбаюсь выбранному слову.
Да, спит. Он так устал от вечных погонь, борьбы, бесконечных дорог и тьмы. Отдохни, братишка. Просто отдохни.
Импала с первого раза не заводится, словно не понимает, где хозяин. Не заводится и со второго. Я буквально чувствую её недоумение.
- Он не придет... детка. Ему нужно отдохнуть.
Наконец-то отъезжаю от мотеля. Дорога привычно ложится под колеса, музыка уютно, так по-домашнему мурлыкает в салоне.
Отдыхай, братишка. Бросаю косой взгляд на кулон, покачивающийся на запястье. Отдыхай.
Один - это...
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
Неизбранная дорога
Автор и бета: Владда
Отказ: все принадлежит Крипке, все... даже сюжеты серий.
Содержание: да ну, сами все поймете. Пролог для этого и написан.
Жанр: полнейшее и самое возмутительное AU - альтернативная реальность со второго сезона. События последующих сезонов не учитываются. Второй сезон взят за основу, почти треть частей основаны на канонических сериях. Если вас это не пугает, тогда вперед. Если сомневаетесь - прочтите хотя бы пролог, если зацепит, то и все остальное пойдет
Еще одно примечание: курсивом идут мысли, чувства и слова Дина.
Статус: закончен, слава богу
И еще: комментируйте, пожалуйста. Для вас это такая малость, а мне приятно
Посвящается самой лучшей «занозе в заднице» - моей младшей сестренке. Спасибо, что подсадила меня на «Сверхъестественное».
Опушка - и развилка двух дорог.
Я выбирал с великой неохотой,
Но выбрать сразу две никак не мог
И просеку, которой пренебрег,
Глазами пробежал до поворота.
Вторая - та, которую избрал, -
Нетоптаной травою привлекала:
Примять ее - цель выше всех похвал,
Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,
Она сама изрядно потоптала.
И обе выстилали шаг листвой -
И выбор, всю печаль его, смягчали.
Неизбранная, час пробьет и твой!
Но, помня, как извилист путь любой,
Я на развилку, знал, вернусь едва ли.
И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог - я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.
Роберт Фрост "Другая дорога"
читать дальшеПРОЛОГ
Пока ты умирал.
(Джон - центрик)
Прежде
…Дин Сэму об отце («Вендиго»): Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело.
…Дин Сэму («Вера»): Сэмми, что я могу сказать? Это опасная работа, старик. Я вытянул короткую соломинку. Это все, конец истории.
...«Джон» Дину («Дьявольская ловушка»): Ты сражаешься, и ты борешься за эту семью, но правда в том, что они не нуждаются в тебе. Не настолько, насколько ты нуждаешься в них. (Сэм смотрит на брата с тревогой, в глазах Дина – боль). Сэм – он действительно любимец Джона. Даже когда они ссорились, в этом было больше заботы, чем он когда-либо проявлял о тебе.
…Импала летит по ночной дороге, набирая скорость. За рулем Сэм, рядом на переднем сидении раненый и сердитый Джон. Дин с закрытыми глазами сидит сзади, еще не без сознания, но явно на грани.
- Почему ты не убил его? – Джон еще никогда и в половину так не сердился на сына.
- У нас все еще есть кольт. И у нас еще осталась одна пуля, - выдает Сэм заготовленные оправдания, то и дела косясь в зеркало заднего вида и прибавляя газу.
Огромный грузовик на полном ходу врезается Импале в бок и, протащив её по дороге несколько десятков метров, останавливается.
…Парамедики суетятся вокруг пассажиров искалеченной Импалы.
Сэм пытается приподняться на носилках и увидеть родных, которых только что провезли мимо него.
- Скажите, что они в порядке!
Девушка - парамедик заставляет Сэма вновь лечь на носилки.
- Вам лучше не двигаться.
- Они хотя бы живы?!
Теперь
Горизонтальные жалюзи делят небо на серые, невзрачные полоски. Мерно пищат датчики. Унылые, безликие стены и умеренное освещение. И запах, который ни с чем не спутать – слез, страданий и смерти.
Больница.
Спокойное, блаженное состояние безмыслия вдребезги разбивают проснувшиеся воспоминания.
… кольт… Мэг… состояние полной беспомощности… как унизительно быть пленником в собственном теле!.. хижина… Сэм, Дин… выстрел и обжигающая, освобождающая боль… и громадный грузовик, протаранивший их машину и их самих вместе с ней…
И сразу заныли синяки и ушибы, вязкой болью отозвалась раненая нога. Но это не важно. Сэм, Дин. Что с ними?
- Вы очнулись? Это хорошо.
В палату вошел врач и, быстро проверив показания датчиков, внес их в свои записи.
- Доктор… - никак не разобрать имя на его бейдже.
- Джоилз. Доктор Джоилз, - он улыбнулся.
- Что с моими сыновьями, доктор Джоилз?
Он отвел взгляд и через мгновение профессионально улыбнулся. Внутри зарождается холод потому, что именно так и приносят по-настоящему дурные вести.
- Младший, Сэм, он в порядке, - негромко говорит врач. – Ссадины и синяки, некоторые ушибы, но это не опасно.
- А Дин?
Секундное молчание обдало мертвенным холодом. Он ведь не умер?
- Он в коме: большая кровопотеря, повреждены печень и почки, но самую большую тревогу внушает травма головы. Есть признаки отека мозга.
- Он выкарабкается?
- Немногие… - врач замолкает, подбирая слова. – Немногие способны на это.
Закрываю глаза и сжимаю зубы, пытаясь отогнать страшную, подступившую к самому сердцу реальность. Я помню, что говорил Дину Демон и что с ним сделал.
Дин так долго боролся за меня и Сэма, что, боюсь, на сражение за собственную жизнь у него не осталось сил.
Сэм настороженно входит в палату. Да, красавец: лиловый синяк почти на пол-лица, ссадины, да и переодеться не мешало бы. Но это хорошо, что он на ногах, мне будет гораздо легче.
Задумавшись, я пропускаю его вопрос. Оказывается, врачи хотели бы получить нашу карточку медицинского страхования.
- Хорошо, - пришлось левой рукой залезть в бумажник. – Вот. Отдай им мою страховку.
Сэм улыбается и, подойдя ближе, садится на стул возле кровати. Может, мы и не будем сегодня ругаться, не хотелось бы. Он берет карточку и читает.
- Элрой МакГилликадди?
- И два его возлюбленных сына.
Сэм опять улыбается. В такое моменты мы понимаем друг друга без слов, у них особая тишина. Но они так редки.
- Так… Что доктор сказал о Дине?
И так хочется надеяться, что все будет хорошо. Только эта мантра давно не работает. Целых 23 года.
- Ничего.
Хрупкая надежда разлетается вдребезги, оставляя одну-единственную лазейку, похожую на спасательный выход в летящем самолете.
- Послушай, - в голосе Сэма уверенность, которой нет у меня. – Если врачи ничего не могут сделать, тогда сделаем мы, вот и все. Не знаю. Я найду какого-нибудь… священника-колдуна, который вернет его.
Я понимаю его уверенность, ведь ему удалось уже однажды вырвать брата из рук смерти, но он не знает, насколько ничтожен был тогда шанс.
- Мы будем искать, - отвечаю, когда молчание уже затянулось.
- Да, - Сэм кивает.
- Но, Сэм… - у нас нет этого шанса, потому что нет времени. – Я не знаю, сможем ли мы кого-нибудь найти.
«Вовремя» повисает в воздухе.
- Почему нет? Я нашел тогда этого целителя верой.
У тебя было три дня на поиски.
- Таких один на миллион.
- Так что? – похоже, ругаться мы все-таки будем. – Мы просто будем сидеть, сложа руки?
- Нет. Я же сказал, мы будем искать. Ясно? Я переверну каждый камень для этого.
Он кивает, немного успокоившись. А сейчас все пойдет по-новой.
- Где кольт?
Лицо Сэма каменеет, в глазах злость, но еще не ярость, и тон, ледяной, как сталь в морозную ночь.
- Твой сын умирает, а ты беспокоишься о кольте?
- Мы охотимся за Демоном, но, может, и он охотится за нами. Этот кольт, возможно, наше единственное преимущество.
Возможно, это недостаточно правдоподобно, но за моими словами он увидит правду, отличную от той, которую в них вкладывал я. И её будет достаточно. Он долго смотрит на меня, чувствуя, но не понимая, в чем подвох, и, наконец, отвечает.
- Он в багажнике. Они оттащили её на свалку у 83-го шоссе.
- Ладно, очисти багажник, пока кто-нибудь не заинтересовался, что там внутри.
- Я уже звонил Бобби. Это в часе езды от него. Он отбуксирует Импалу к себе.
- Хорошо. Поезжай. Встретишься с Бобби, заберешь кольт и принесешь его мне. И будь осторожнее с больничной охраной.
Сэм слабо улыбается.
- Думаю, я сумею его пронести.
Он встает и идет к выходу, но ведь это еще не все.
- Сэм.
Протягиваю ему листок бумаги.
- Я составил список того, что мне понадобится. Пусть Бобби соберет это для меня.
Дин просто бы сунул список в карман и сказал: «Да, сэр», а Сэм его просмотрел.
- Акация? Абрамелиновое масло? Для чего все эти вещи?
Эх, Сэм, сколько же всего тебе еще предстоит узнать, но сейчас хорошо, что ты этого не знаешь.
- Для защиты.
Он кивает и уже почти уходит. Но в дверях поворачивается, чтобы задать вопрос, давно его мучивший.
- Папа… Знаешь, этот демон… Он сказал, что у него планы на меня и таких детей, как я. Ты знаешь, что он имел в виду?
Отрицательно качаю головой.
- Представления не имею.
И когда Сэм уходит, можно закрыть глаза и выдохнуть, чувствуя, как медленно успокаивается бешено заколотившееся сердце.
Вот это уже точно знать тебе незачем, Сэмми.
Солнечный свет путается в полупрозрачных пластиковых трубках и яркими вспышками отражается на мониторах. На мгновение он замирает, словно задумывается: хоть молодой мужчина явно очень серьезно пострадал, на его лице было такое выражение мира и покоя, что тревожить его совсем не хотелось, словно это его первый отдых за долгие-долгие месяцы. Поколебавшись, солнечные лучи все же касаются бледного лица, высвечивая поблекшие веснушки, и устремляются дальше, в коридор, оставляя в больничной палате немолодого уже человека, неподвижно сидящего на стуле и неотрывно смотрящего на сына, и еще одного третьего, как две капли воды похожего на не приходящего в себя мужчину, но еще более неощутимого и неощущаемого, чем солнечный свет.
И слова одного перекликаются с мыслями другого. Они разговаривают, не слыша и не слушая друг друга.
Я смотрю на твое бледное лицо, закрытые глаза, слушаю твое дыхание и чувствую, как песком сквозь пальцы утекает время. Твое время. И с каждым ударом сердца его все меньше и меньше.
- Давай, отец. Ты должен помочь мне. Я должен поправиться. Я должен вернуться обратно.
Я не могу оторвать от тебя взгляда и гоню прочь холодную, предательскую мысль, что в этот раз Демон все же достал нас.
- Мне кажется, ты никого не зовешь на помощь. Ты даже не пытаешься. Ты вообще сделаешь хоть что-нибудь? Ты хоть что-то скажешь?.. - на лице смятение и обида, в голосе начинают звучать слезы.
Тишину, острую, как расколотое стекло, нарушают лишь мое дыхание да писк медицинских аппаратов. Что я могу сказать? Держись? Но ты борешься изо всех сил, что дадут тебе мои слова? Я приложу все силы, чтобы вернуть тебя. Ты знаешь это.
- Я делал все, о чем ты меня просил. Всё... Я отдал всё, что у меня было. А ты намерен просто сидеть здесь и смотреть, как я умираю?.. Что ты за отец, черт возьми?!
Меня пугает, до безумия пугает мысль, что мне придется тебя хоронить. Не смей умирать, сынок. Не смей умирать! Ты же Винчестер...
В шорохе шагов в коридоре я безошибочно угадываю шаги Сэма: легкие и в то же время злые. Спустя мгновение он появляется в дверях и демонстративно проходит к окну, неся на плече тяжелую сумку. Он устал и напряжен. Смотрю на сына с тайной тревогой – догадался или нет? Он сообразительнее Дина, но не охотник, у него нет интуиции его брата. Сэм молча смотрит в окно. Явно злится, но понял или нет? Это мой единственный шанс.
- Ты что-то притих.
Он поворачивается, швыряет сумку на пол и подходит ко мне. На лице ссадины и синяки, оставили свой след усталость и тревога, но в глазах ярость.
- Ты думал, я не пойму?
Внутри разливается ледяная пустота. Но Джим ни разу не обыграл меня в карты, а Сэм и подавно не разбирается в блефе.
- О чем ты?
- Эти штуки, что прислал Бобби. Они нужны тебе не для охраны от демона. Они нужны для кое-чего другого.
Смотрю на сына, не отводя глаз. А тот все больше заводится, все сильнее злится.
- Ты собираешься вызвать сюда этого демона, ведь так? И устроить какой-нибудь идиотский поединок мачо!
Отвожу взгляд, чтобы он не увидел облегчения. Не понял.
- У меня есть план, Сэм.
И это злит его еще больше. Он срывается на крик.
- Именно об этом я и говорю! Дин умирает, а у тебя есть план! Знаешь что? Убийство этого демона волнует тебя больше, чем спасение собственного сына!
От его слов перехватывает дыхание. Черт побери, Сэмми, ты не имеешь права говорить мне это. Сэм переходит к изножью кровати, в его глазах боль и злость. Незаметно для себя тоже завожусь.
- Не надо мне говорить, что я чувствую. Я делаю это для Дина.
- Как? – выкрикивает Сэм с непониманием. – Как месть поможет ему? Ты не думаешь ни о ком, кроме себя. Все та же эгоистичная навязчивая идея!
Не смей говорить мне это. Не смей.
- Забавно, - все-таки разозлился. – Я считал, что это и твоя навязчивая идея! Этот демон убил твою маму, убил твою девушку, - боль и недоумение смывают всю злость с лица Сэма. – Ты умолял меня разрешить тебе участвовать в этой охоте! Если бы ты убил эту проклятую тварь, когда у тебя была возможность, всего этого бы не случилось!
Резко выдыхаю. Да, именно эта мысль лишает меня покоя и заставляет сердце сжиматься от боли.
- Оно вселилось в тебя, отец. Я убил бы и тебя тоже!
- Да, и твой брат был бы сейчас на ногах.
Мысль, что медицинские аппараты сейчас равнодушно отсчитывают то время, что осталось от жизни Дина, не оставляет меня. Это не должно было случиться. Дин не должен был пострадать. Никто из вас не должен был пострадать.
- Иди к черту, - опустошенно выдыхает Сэм.
Вот уж нет, тебе придется все выслушать.
- Во-первых, мне вообще не стоило брать вас с собой, знал ведь, что это было ошибкой…
Разбившийся стакан с водой смывает мою ярость так же, словно эту воду выплеснули мне в лицо. Что за… Перевожу взгляд с осколков на Сэма, он в таком же удивлении, что и я. И в наступившей тишине хорошо слышна встревоженная беготня в коридоре и больничное радио, вызывающее доктора Бендера. Они бегут в сторону палаты Дина. Внутри становится холодно - тревожно.
- Здесь что-то не так.
В глазах Сэма тревога, в которой он боится сознаться даже себе. Жестом приказываю ему идти посмотреть, в чем дело.
Только бы все обошлось. Пожалуйста.
- Не волнуйся, Сэмми. Я никуда не уйду.
Сэм стоит в коридоре у входа в мою палату и пристально смотрит на монитор у моей кровати, словно, если он отведет взгляд, прыгающая кривая вновь вытянется в прямую.
- Я достану эту тварь прежде, чем она меня.
Я совсем рядом, Сэм. Почему же ты меня не слышишь? В ответ он внимательно оглядывается. Может, не все потеряно?
- Вы меня видите? Почему меня никто не замечает? – отчаянный девичий голос летит по коридорам, и, видимо, заниматься этим опять придется мне.
Направляюсь на голос и, выйдя вновь к сестринскому посту, вижу поднимающуюся по лестнице темноволосую девушку в больничной одежде.
- Кто-нибудь, поговорите со мной! – кричит она проходящим мимо сестрам и врачам. – Пожалуйста, скажите что-нибудь!
- Ты меня видишь?
Она оборачивается ко мне с огромным облегчением на лице.
- Да.
- Все хорошо, просто успокойся, - поднимаюсь к ней. – Как тебя зовут?
- Тесса.
- Хорошо, Тесса. Я Дин.
- Что со мной случилось?
Отличный вопрос. И как бы тактичнее сказать, что ты умираешь?
- Я… Я умерла?
- Это как посмотреть.
Стою рядом с Тессой у входа в её палату – на кровати её неподвижное тело, какая-то женщина сидит рядом, держа её за руку.
- Я не понимаю. Мне просто вырезали аппендикс, - она растеряна и все еще не верит в происходящее.
- Ненавижу приносить дурные вести, но… Думаю, возникли осложнения.
Она отступает на шаг назад.
- Это сон, просто сон, - внушает она себе. – Невероятно яркий, реальный сон.
- Тесса, это не сон, - надеюсь, в истерику она не впадет.
- А что это такое?
- Ты когда-нибудь слышала про опыт внетелесного существования?
Она отрицательно качает головой. А я в очередной раз ощущаю, что отличаюсь от нормальных людей – в свои 27 не только знаю о ОВС, но и принимаю его как данность, такую же обыденность, как и зеркало в ванной. Ненавижу это чувство.
- Это действительно очень старое поверье, и у него куча разных названий. Билокация, духи, привидения… Думаю, с нами случилось именно это. Мы – призраки людей при смерти.
Тесса с каким-то нечитаемым выражением смотрит на свое тело.
- Мы умрем?
- Нет, - слово прозвучало неожиданно резко, как выстрел. – Нет, если не сдадимся.
Сэма все нет, и мне никак не отделаться от пугающей картины – тонкой зеленой прямой на черном экране монитора и пронзительного непрерывного писка датчика сердцебиения.
Страх мотком ледяной проволоки сидит внутри, не давая дышать и путая мысли.
Это не может быть Дин… Не может синий код быть передан из-за него.
Он же боец.
«Не лги себе, - интонации внутреннего голоса чем-то напоминают Бобби. – Ты же знаешь, что он умирает, врачи дают ему всего 10%, один шанс из тысячи. Иначе тебе не пришлось бы просить Бобби о тех вещах».
И когда, наконец, я готов встать с этой проклятой кровати и дойти до палаты Дина, в дверях появляется Сэм. Сердце ухает в ледяную бездну – он оглушен и растерян, но на мой встревоженный взгляд успокаивающе качает головой. Страх отступает, прячется где-то глубоко внутри, и можно наконец прислушаться к тому, что говорит Сэм.
- Что ты хочешь сказать – ты «что-то чувствуешь»?
Он растерян и в то же время сосредоточен, словно не представляет, как выразить словами свои ощущения. Забавно, но такое выражение появляется на лице Сэма всякий раз, когда он сталкивается с чем-то новым.
- Хочу сказать, это словно… Словно Дин, - он смотрит на меня, будто ждет, что его вот-вот пошлют подальше с его измышлениями, и, обнадеженный моим внимательным молчанием, продолжает. – Словно он был здесь, просто невидим или что-то вроде того. Не знаю, это мои способности, или что-то еще, но, как думаешь, это вообще возможно? Думаешь, его душа может быть здесь?
Вполне возможно. С нашей-то работой ни к чему быть скептиком. Ох, Дин.… Даже в коме не может полежать спокойно. Успеваю схватить невольную улыбку за хвост и затолкать обратно.
- Все возможно.
Сэм кивает, убедившись в правильности своих мыслей. Теперь он полон решимости докопаться до правды. Впрочем, это его обычное состояние.
- Ну, есть один способ проверить это, - он направляется к выходу.
- Ты куда?
Сэм оборачивается у самой двери. Вроде ничего фатального не замыслил.
- Мне надо кое-что раздобыть. Я скоро вернусь.
Но все же, он ведь Винчестер. И кстати, мы не успели договорить в прошлый раз.
- Погоди, Сэм, - теперь его очередь на внимательный взгляд. – Я обещаю, что не буду охотиться за этим демоном, пока мы не убедимся, что Дин в порядке.
Сэм кивает и уходит. А я сдержу обещание, потому что как раз охотиться-то я и не собираюсь. Как я уже сказал, у меня другие планы. Для начала нужно найти подходящее помещение.
Прохожу мимо палат, мимо палаты Дина. Прости, надеюсь, ты поймешь. На первый этаж. Надпись на двери «Котельная. Вход воспрещен» - то, что надо. И, оглядываясь, захожу внутрь.
Вот здесь, подальше от входа. Достав мел, рисую на полу незамысловатую фигуру. Я знаю, что делаю самую большую глупость в моей жизни, так откуда эта уверенность в правильности моих действий?
На краю пустой кровати сидит Тесса и ждет. Меня, я так понимаю, больше некого.
- Привет, Дин.
- Знаешь, можно вычитать множество интересных вещей, - усмешка сама собой проскальзывает в голосе. – Например, ты знала, что Жнецы могут принимать человеческий облик?.. – секундная пауза вмещает все её внимание. – Уверен, что не знала. Так что они могут принять любой внешний облик, какой захотят… вроде, скажем, красивой девушки.
Она улыбается спокойно и чуть виновато.
- Ты намного симпатичнее Жнеца, которого я встречал раньше.
- Я все спрашивала себя, когда ты это поймешь.
Улыбается, опять. Что здесь смешного?
- Я должен был догадаться, что этот твой рэп о «принятии судьбы» слишком непринужденный для мертвой девчонки… Но, знаешь, душа и тело… Я все еще пытаюсь это понять.
Она снисходительно объясняет, словно несмышленышу.
- Это моя епархия. Я могу заставить тебя видеть то, что захочу.
- Это что, как развлечение для тебя, да? Играешь со мной?
- Ты не оставил мне выбора, - Тесса все так же спокойна. – Ты видел мой настоящий облик и отверг меня. А девушку ты не обидишь. Это был единственный способ заставить тебя говорить со мной.
Здесь она права. Но разговоры… О чем можно говорить со смертью?
- Ладно, прекрасно. Поговорим. О чем, черт побери, ты хочешь поговорить?
Она смотрит с грустью.
- О том, что смерти нечего бояться.
Встает и, подойдя вплотную, с нежностью проводит ладонью по щеке. И я понимаю, что боюсь её следующих слов.
- Твое время пришло, Дин.
Что?!
Не-ет. Это неправда.
Не так быстро.
Черт, мне нет и тридцати.
Это неправда…
- Ты уже живешь взаймы.
В последний раз оглядываю нарисованный знак, похожий на два незавершенных, перечеркнутых треугольника. Все верно. Зажженные свечи и чаша. На самом деле все просто. Провожу лезвием по ладони и зажигаю спичку. Она падает в чашу, и под мертвый шелест латыни вспыхивает огонь, так похожий на бенгальский. На мирное пламя невинных развлечений. Но это определенно не развлечение, да.
Встаю и оглядываю котельную. Никого. Что ж, подождем.
- Послушай, - там, за окном, тьма, в стекле отражается мое растерянное лицо, и голос прерывается, - я уверен, ты уже слышала это прежде, но… - и так трудно просто смотреть на нее. – Ты должна сделать исключение. Ты должна дать мне шанс.
- Этап третий – торг.
Её ответ словно загадка, я не понимаю. Поворачиваюсь к ней и подхожу ближе, я смогу её убедить, ведь правда?
- Я серьезно. Моя семья в опасности. Послушай, мы вроде как в центре этой… войны. И я им нужен.
- Битва закончилась.
Битва? Нет, мы еще не победили.
- Нет, не закончилась, - и это не просто слова. Я знаю это.
- Для тебя – закончилась. Дин…
Она что, пытается уговорить меня? Не выйдет.
- Ты не первый солдат, которого я забираю с поля битвы, и все они твердили одно и то же. Они не могут уйти. Победа висит на волоске… Но они заблуждались. Битва продолжается и без них.
Но не Эта битва.
- Мой брат, он… - а в голосе слезы, - он погибнет без меня.
- Может, погибнет, а, может, нет, - на её лице сочувствие. – Ты ничего не можешь с этим поделать.
Неправда! Могу. Но смотреть в окно легче, чем ей в глаза. Смотреть и видеть в них понимание.
- Это достойная смерть, смерть воина.
Не могу не обернуться и усмехаюсь.
- Спасибо, думаю, я обойдусь без 72-х девственниц. Скромницы меня не впечатляют…
- Забавно. Ты очень милый.
Сэм бы сказал, что я в своем репертуаре – думать о сексе, даже разговаривая со смертью. Сэм…
- Не существует такого понятия, как достойная смерть. Мое тело сгниет в земле, моя семья погибнет. Нет. Я не пойду с тобой. Мне плевать, что ты сделаешь.
Она подходит совсем близко и говорит, глядя прямо в глаза.
- Ну, как ты и сказал… всегда есть выбор. Я не могу заставить тебя пойти со мной. Но ты не можешь вернуться в свое тело, и это просто констатация факта. Однако, да, ты можешь остаться.
Ха! Что и требовалось доказать. Но она так печальна и серьезна, что я чую подвох. Что же не так?
- Ты останешься здесь на много лет – растерянный, испуганный. И через десятки лет это, вероятно, сведет тебя с ума. Может быть, ты озлобишься.
- О чем ты говоришь?
- Дин, откуда, по-твоему, берутся злые духи? Они не могут освободиться и не могут уйти, и ты станешь одним из… тех тварей, на которых сам охотился.
Пламя в чаше вспыхнуло и погасло, а тени все так же пусты. Где же ты, Демон? Ну же, выходи, я зову тебя!
Я сижу на краю кровати рядом со смертью, и я абсолютно разбит. Это финал, конец истории, но почему мне так трудно смириться? Принять решение самое непростое в моей жизни между жизнью и смертью.
- Пришло время оставить боль позади.
- И отправиться куда?
Я не могу уйти и не могу остаться. Что тяжелее – не иметь выбора или выбирать? Я не знаю. И я не знаю, какая дорога верна.
- Прости. Я не могу открыть тебе этот большой секрет. Момент истины. Потом решения уже не изменишь. Так что ты выбираешь?
Наконец-то поворачиваюсь к ней. Я не хочу говорить этого. Да и не нужно. Она и так все знает, правда? Тесса протягивает руку и, грустно улыбаясь, совсем легко прикасается ко мне. Но от этого прикосновения мир тонет в яркой вспышке света, и я сам растворяюсь, словно меня и не существовало вовсе.
Все. Время вышло. Я чувствую это так же ясно, как если бы видел опустевшие песочные часы перед собой. Время вышло. Что я сделал не так? Поднимаюсь по ступенькам и не могу поверить в свою неудачу. Что я сделал не так? И кровь холодеет от отчаянного крика Сэма.
- Помогите! Мне нужна помощь!
Пожалуйста, только не это.
Даже под гипнозом мне не вспомнить, как я преодолел оставшееся расстояние.
Пожалуйста, только не это.
Сквозь суету врачей и медсестер вижу, как тело Дина выгибается от электрических разрядов. Раз за разом. И раз за разом безжизненно опадает на кровать.
Пожалуйста, только не это.
- Руки. Разряд.
- Ничего.
- Руки. Разряд.
- Пульса нет.
Врач откладывает дефибриллятор в сторону и тяжело вздыхает.
- Я объявлю: время смерти – 9:27.
Сэм медленно подходит к кровати, опускается на колени и прижимается лбом к руке брата.
У него мертвые, погасшие глаза.
Пожалуйста…
Это сон. Один из тех кошмаров, что так часто мне снятся. Пусть это будет сном. Боже милосердный, если ты есть, пусть это будет сном.
- Мистер МакГилликадди, - кто-то осторожно касается плеча.
Врач.
И это мне тоже снилось.
- Нужно оформить некоторые бумаги, - очень мягко и тихо говорит доктор. – Мне жаль.
Реальность бьет под дых с силой разогнанного до предела локомотива. Никак не могу вдохнуть, боль, разрастающаяся в груди, властно захватывает и левую руку. Доктор что-то встревожено говорит, но я не слышу, отчаянно сражаясь за глоток воздуха с самим собой. Мир как-то быстро и неровно скользит вниз, или это я сползаю по стене? Боль не дает дышать. Комариный укус укола, и обручи, сжавшие сердце, медленно и неохотно разжимаются. В мир возвращаются звуки.
- Сэм, - неужели это мой голос? Такой слабый, такой пустой. – Что с Сэмом?
- О нем позаботятся, мистер МакГилликадди, - врач помогает мне подняться. – А вам нужно отдохнуть. Сердечный приступ это не шутка.
Черта с два. Отказываюсь от помощи и захожу в палату. Испуганная медсестра суетится вокруг неподвижного Сэма. Он жив, слава богу, я отсюда вижу, что он дышит. Подхожу ближе к Дину.
- Дин, - бережно вынимаю трубку у него изо рта, отсоединяю датчики, и теперь кажется, что он просто спит. – Дин!
Медсестра испуганно оглядывается на меня, но мне все равно.
- Битва не закончилась. Вставай, солдат! – в отчаянии использую тот командный голос, которому Дин всегда подчинялся. И каждая секунда тишины вместо привычного «Да, сэр!» разрывает сердце. – Ты не можешь дезертировать, солдат! Ты не можешь умереть!
Глухая пульсирующая боль в груди заставляет замолчать, и в тишине я слышу только свое тяжелое дыхание.
- Прости меня, сынок, прости.
Мир расплывается, тает. Слезы. Пусть. Видит бог, это не стыдно – плакать над телом собственного сына.
Некоторое время спустя.
Сэм спит. Врачи, так и не сумевшие увести его от брата, вкололи ему снотворное. Он спит, но даже во сне выглядит так, словно сломается от легчайшего прикосновения. Впрочем, не стоит обманывать себя – он полностью раздавлен и сломан.
- Он пережил тяжелое нервное потрясение, - обеспокоенно говорил врач. – Оберегайте его от стрессов, пока он не придет в норму.
Норма? Это понятие к нашей семье неприменимо. Призраки, вервольфы, демоны, охота, мили дорог – вряд ли это можно назвать нормальной жизнью.
- Вам самому нужно отдохнуть, мистер МакГилликадди.
- Нет. Давайте закончим с формальностями.
Врач кивает в профессиональном сочувствии. И, читая и подписывая бумаги, я на мгновение отрешился от ситуации, словно умер совершенно посторонний мне человек, о котором просто некому позаботиться. Документ, подтверждающий смерть Дина МакГилликадди в больнице Святой Марии города Блумингтона, штат Иллинойс; причина смерти – остановка сердца, вызванная обширным отеком головного мозга. Документ, подтверждающий отказ от вскрытия. Документ, подтверждающий желание семьи самим позаботиться о погребении усопшего. И с каждой бумагой рука дрожит все сильнее.
Мне вручают его вещи. Все, что у него было. Двадцать семь прожитых лет, десятки спасенных жизней, а все, что от него осталось – это лишь два бумажных пакета.
Ноги сами вынесли меня на улицу, прочь из этой проклятой больницы, где спят мои дети – один, одурманенный снотворным, другой вечным сном. Прочь отсюда.
Ближе к вечеру я добираюсь до Бобби.
Барабаню в дверь, и мне плевать, что уже почти ночь.
- Кто там? – а за вопросом слышится звук передергиваемого затвора.
Да, старина, ты не меняешься.
- Винчестер.
Бобби открывает дверь, и вопрос «Что случилось?» так и остался незавершенным. Посторонившись, он впускает меня.
- Виски или текила?
- Виски, а потом текила.
- Как скажешь, - он уходит на кухню за спиртным. Немного поразмыслив, я следую за ним.
И, когда мир становиться узким, как горлышко бутылки, боль уходит и наступает забвение.
Два дня спустя. Дом Бобби.
Голова разламывается на части. Оглядываю кухню. Да-а, виски, текила, еще виски, та дрянь, которую гонит Бобби зимними вечерами, даже думать не хочу из чего, - все это весомые аргументы для головной боли.
Простая физическая боль. Которую я могу контролировать. Это важно, хотя я не понимаю почему.
Сэм закопался в книгах, а Дин, скорее всего, возится с Импалой.
Выхожу во двор, и взгляд упирается в растерзанную, искореженную машину.
Импала.
Память услужливо подсовывает одно воспоминание за другим. И глядя на разбитую Импалу, я наконец-то понимаю – Дин умер. Машина была его частью, и, может быть, если бы она уцелела, он бы выжил. Со всей злостью пинаю машину, и она стонет и скрежещет, рассыпаясь на куски.
Простая физическая боль ничто по сравнению с той тварью, что грызет мое сердце.
Выпить и забыть. Просто забыть. Однако обстоятельства оказались против, обстоятельства в лице Бобби.
- Вот что я скажу тебе, Джон, - говорит он сердито, вырывая у меня бутылку, - прекрати заливать горе вином и позаботься о том, о ком еще можешь позаботиться, о Сэме. Парень не ест, не спит, не разговаривает, черт тебя дери! Так что кончай лакать мое спиртное и бери себя в руки, Джон Винчестер! И кстати, - добавил он, отвернувшись, - я обо все договорился, похороны завтра.
- Спасибо.
Бобби прав. Тьма забрала одного моего сына, и я не позволю ей наложить лапы и на второго.
Синева пронзительно режет глаза, и на всем огромном кладбище мы одни. Сэм не сводит глаз со свежей могилы, покрытой дерном. Он не произнес ни слова, только прошептал имя брата, когда крышка гроба опустилась над Дином, погружая того в вечную ночь, только вздрагивал при каждом ударе молотка. И сорвался, когда на полированное дерево упала первая горсть земли.
- Ты не можешь так поступить! Ты обещал, что всегда будешь рядом! Ты обещал, Дин!
Сэма всего трясет, он мечется вдоль могилы и, когда натыкается на Бобби, тот удерживает его на месте так крепко, как только может. Сэм немного затихает, глядя, как закапывают могилу, покрывают её дерном, устанавливают невысокое надгробье.
Постепенно остались здесь только мы. Осколки, которым никогда не стать целым. В моей ладони кулон. Дину почему-то он был очень дорог, пусть теперь будет у Сэма.
- Возьми кулон, - протягиваю его сыну.
Сэм смотрит на меня со смесью ужаса и недоверия.
- Но это вещь Дина…
- Возьми, - жестко приказываю я и более мягко добавляю. – В память о… брате, - голос надламывается на последнем слове.
Сэм переводит взгляд с кулона на гранитную плиту надгробья и молчит, не двигаясь.
- Сэм!
Тот молча протягивает руку, берет злополучный кулон и вешает на шею.
Открываю глаза. Так странно, вокруг никого, и все выцвело, словно застиранное мотельное белье. И воздух неживой, пропитанный запахом пыли и сухой травы. Где я? Что вообще происходит?
- Эй! Кто-нибудь! - эхо отражается от стен и плывет, плывет, не затихая. - Отец! Сэмми!
Никого. Только эхо. Где я? Где все? Пытаюсь вспомнить, но всплывают какие-то обрывки, словно память – расколотое зеркало. Где же все?
Страх подбирается к сердцу, детский, почти неконтролируемый страх потеряться, остаться одному. Сжав зубы, пытаюсь взять себя в руки, загнать страх поглубже. Это всегда удавалось, но почему-то сейчас так... трудно. Словно эмоции стали сильнее.
- Сэм!
Где-то далеко вспыхивает огонек, тревожный, красный. Устремляюсь к нему. Не бегу, не лечу, но как притянутое магнитом железо внезапно оказываюсь рядом.
Что происходит? Как я это сделал, черт побери?!
И почему так тяжело дышать? Столько боли разлито вокруг. Я чувствую её горький, вяжущий вкус, вижу её тонкие алые нити, оплетающие все кругом. Щурясь, пытаюсь вглядеться, и внезапно алый клубок превращается в Сэма.
- Сэм! Старик, как я рад тебя видеть!
Боже, хоть что-то не меняется, но облегчение, от которого закружилась голова, быстро сменяется тревогой. Он не видит меня и не слышит. Оглядываюсь. Знакомый пейзаж. Кладбище.
- Почему мы здесь, Сэм? Почему ты здесь?
Подхожу ближе и не могу поверить своим глазам.
"Дин Винчестер
24 января 1979 - 12 августа 2006
Сын, брат, друг
Спи спокойно"
- Я… умер?
О мой бог, я умер. Я умер. Воздух превратился в стекло, он давит, пригибая к земле, и мне никак не вдохнуть. Я мертв. Но я здесь, как…
Память возвращается запоздавшим цунами. Черт! Тесса. Она же говорила, что я могу остаться.
Я остался.
Сэмми, прости, я… Прости, на этот раз мне не повезло. Не так, как тогда. Но ведь я не оставил тебя, Сэм. Я здесь.
- Я здесь, слышишь?! Сэм!
В высоком синем небе медленно плывут облака, и ветер гонит по траве первые сухие листья. Где-то далеко перебраниваются вороны. Вокруг пронзительная тишина одиночества, и до крика хочется, чтобы хоть кто-нибудь нарушил её.
Но в этой тишине ты - один.
Автор и бета: Владда
Отказ: все принадлежит Крипке, все... даже сюжеты серий.
Содержание: да ну, сами все поймете. Пролог для этого и написан.
Жанр: полнейшее и самое возмутительное AU - альтернативная реальность со второго сезона. События последующих сезонов не учитываются. Второй сезон взят за основу, почти треть частей основаны на канонических сериях. Если вас это не пугает, тогда вперед. Если сомневаетесь - прочтите хотя бы пролог, если зацепит, то и все остальное пойдет
Еще одно примечание: курсивом идут мысли, чувства и слова Дина.
Статус: закончен, слава богу
И еще: комментируйте, пожалуйста. Для вас это такая малость, а мне приятно
Посвящается самой лучшей «занозе в заднице» - моей младшей сестренке. Спасибо, что подсадила меня на «Сверхъестественное».
Опушка - и развилка двух дорог.
Я выбирал с великой неохотой,
Но выбрать сразу две никак не мог
И просеку, которой пренебрег,
Глазами пробежал до поворота.
Вторая - та, которую избрал, -
Нетоптаной травою привлекала:
Примять ее - цель выше всех похвал,
Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,
Она сама изрядно потоптала.
И обе выстилали шаг листвой -
И выбор, всю печаль его, смягчали.
Неизбранная, час пробьет и твой!
Но, помня, как извилист путь любой,
Я на развилку, знал, вернусь едва ли.
И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог - я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.
Роберт Фрост "Другая дорога"
читать дальшеПРОЛОГ
Пока ты умирал.
(Джон - центрик)
Прежде
…Дин Сэму об отце («Вендиго»): Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело.
…Дин Сэму («Вера»): Сэмми, что я могу сказать? Это опасная работа, старик. Я вытянул короткую соломинку. Это все, конец истории.
...«Джон» Дину («Дьявольская ловушка»): Ты сражаешься, и ты борешься за эту семью, но правда в том, что они не нуждаются в тебе. Не настолько, насколько ты нуждаешься в них. (Сэм смотрит на брата с тревогой, в глазах Дина – боль). Сэм – он действительно любимец Джона. Даже когда они ссорились, в этом было больше заботы, чем он когда-либо проявлял о тебе.
…Импала летит по ночной дороге, набирая скорость. За рулем Сэм, рядом на переднем сидении раненый и сердитый Джон. Дин с закрытыми глазами сидит сзади, еще не без сознания, но явно на грани.
- Почему ты не убил его? – Джон еще никогда и в половину так не сердился на сына.
- У нас все еще есть кольт. И у нас еще осталась одна пуля, - выдает Сэм заготовленные оправдания, то и дела косясь в зеркало заднего вида и прибавляя газу.
Огромный грузовик на полном ходу врезается Импале в бок и, протащив её по дороге несколько десятков метров, останавливается.
…Парамедики суетятся вокруг пассажиров искалеченной Импалы.
Сэм пытается приподняться на носилках и увидеть родных, которых только что провезли мимо него.
- Скажите, что они в порядке!
Девушка - парамедик заставляет Сэма вновь лечь на носилки.
- Вам лучше не двигаться.
- Они хотя бы живы?!
Теперь
Горизонтальные жалюзи делят небо на серые, невзрачные полоски. Мерно пищат датчики. Унылые, безликие стены и умеренное освещение. И запах, который ни с чем не спутать – слез, страданий и смерти.
Больница.
Спокойное, блаженное состояние безмыслия вдребезги разбивают проснувшиеся воспоминания.
… кольт… Мэг… состояние полной беспомощности… как унизительно быть пленником в собственном теле!.. хижина… Сэм, Дин… выстрел и обжигающая, освобождающая боль… и громадный грузовик, протаранивший их машину и их самих вместе с ней…
И сразу заныли синяки и ушибы, вязкой болью отозвалась раненая нога. Но это не важно. Сэм, Дин. Что с ними?
- Вы очнулись? Это хорошо.
В палату вошел врач и, быстро проверив показания датчиков, внес их в свои записи.
- Доктор… - никак не разобрать имя на его бейдже.
- Джоилз. Доктор Джоилз, - он улыбнулся.
- Что с моими сыновьями, доктор Джоилз?
Он отвел взгляд и через мгновение профессионально улыбнулся. Внутри зарождается холод потому, что именно так и приносят по-настоящему дурные вести.
- Младший, Сэм, он в порядке, - негромко говорит врач. – Ссадины и синяки, некоторые ушибы, но это не опасно.
- А Дин?
Секундное молчание обдало мертвенным холодом. Он ведь не умер?
- Он в коме: большая кровопотеря, повреждены печень и почки, но самую большую тревогу внушает травма головы. Есть признаки отека мозга.
- Он выкарабкается?
- Немногие… - врач замолкает, подбирая слова. – Немногие способны на это.
Закрываю глаза и сжимаю зубы, пытаясь отогнать страшную, подступившую к самому сердцу реальность. Я помню, что говорил Дину Демон и что с ним сделал.
Дин так долго боролся за меня и Сэма, что, боюсь, на сражение за собственную жизнь у него не осталось сил.
Сэм настороженно входит в палату. Да, красавец: лиловый синяк почти на пол-лица, ссадины, да и переодеться не мешало бы. Но это хорошо, что он на ногах, мне будет гораздо легче.
Задумавшись, я пропускаю его вопрос. Оказывается, врачи хотели бы получить нашу карточку медицинского страхования.
- Хорошо, - пришлось левой рукой залезть в бумажник. – Вот. Отдай им мою страховку.
Сэм улыбается и, подойдя ближе, садится на стул возле кровати. Может, мы и не будем сегодня ругаться, не хотелось бы. Он берет карточку и читает.
- Элрой МакГилликадди?
- И два его возлюбленных сына.
Сэм опять улыбается. В такое моменты мы понимаем друг друга без слов, у них особая тишина. Но они так редки.
- Так… Что доктор сказал о Дине?
И так хочется надеяться, что все будет хорошо. Только эта мантра давно не работает. Целых 23 года.
- Ничего.
Хрупкая надежда разлетается вдребезги, оставляя одну-единственную лазейку, похожую на спасательный выход в летящем самолете.
- Послушай, - в голосе Сэма уверенность, которой нет у меня. – Если врачи ничего не могут сделать, тогда сделаем мы, вот и все. Не знаю. Я найду какого-нибудь… священника-колдуна, который вернет его.
Я понимаю его уверенность, ведь ему удалось уже однажды вырвать брата из рук смерти, но он не знает, насколько ничтожен был тогда шанс.
- Мы будем искать, - отвечаю, когда молчание уже затянулось.
- Да, - Сэм кивает.
- Но, Сэм… - у нас нет этого шанса, потому что нет времени. – Я не знаю, сможем ли мы кого-нибудь найти.
«Вовремя» повисает в воздухе.
- Почему нет? Я нашел тогда этого целителя верой.
У тебя было три дня на поиски.
- Таких один на миллион.
- Так что? – похоже, ругаться мы все-таки будем. – Мы просто будем сидеть, сложа руки?
- Нет. Я же сказал, мы будем искать. Ясно? Я переверну каждый камень для этого.
Он кивает, немного успокоившись. А сейчас все пойдет по-новой.
- Где кольт?
Лицо Сэма каменеет, в глазах злость, но еще не ярость, и тон, ледяной, как сталь в морозную ночь.
- Твой сын умирает, а ты беспокоишься о кольте?
- Мы охотимся за Демоном, но, может, и он охотится за нами. Этот кольт, возможно, наше единственное преимущество.
Возможно, это недостаточно правдоподобно, но за моими словами он увидит правду, отличную от той, которую в них вкладывал я. И её будет достаточно. Он долго смотрит на меня, чувствуя, но не понимая, в чем подвох, и, наконец, отвечает.
- Он в багажнике. Они оттащили её на свалку у 83-го шоссе.
- Ладно, очисти багажник, пока кто-нибудь не заинтересовался, что там внутри.
- Я уже звонил Бобби. Это в часе езды от него. Он отбуксирует Импалу к себе.
- Хорошо. Поезжай. Встретишься с Бобби, заберешь кольт и принесешь его мне. И будь осторожнее с больничной охраной.
Сэм слабо улыбается.
- Думаю, я сумею его пронести.
Он встает и идет к выходу, но ведь это еще не все.
- Сэм.
Протягиваю ему листок бумаги.
- Я составил список того, что мне понадобится. Пусть Бобби соберет это для меня.
Дин просто бы сунул список в карман и сказал: «Да, сэр», а Сэм его просмотрел.
- Акация? Абрамелиновое масло? Для чего все эти вещи?
Эх, Сэм, сколько же всего тебе еще предстоит узнать, но сейчас хорошо, что ты этого не знаешь.
- Для защиты.
Он кивает и уже почти уходит. Но в дверях поворачивается, чтобы задать вопрос, давно его мучивший.
- Папа… Знаешь, этот демон… Он сказал, что у него планы на меня и таких детей, как я. Ты знаешь, что он имел в виду?
Отрицательно качаю головой.
- Представления не имею.
И когда Сэм уходит, можно закрыть глаза и выдохнуть, чувствуя, как медленно успокаивается бешено заколотившееся сердце.
Вот это уже точно знать тебе незачем, Сэмми.
Солнечный свет путается в полупрозрачных пластиковых трубках и яркими вспышками отражается на мониторах. На мгновение он замирает, словно задумывается: хоть молодой мужчина явно очень серьезно пострадал, на его лице было такое выражение мира и покоя, что тревожить его совсем не хотелось, словно это его первый отдых за долгие-долгие месяцы. Поколебавшись, солнечные лучи все же касаются бледного лица, высвечивая поблекшие веснушки, и устремляются дальше, в коридор, оставляя в больничной палате немолодого уже человека, неподвижно сидящего на стуле и неотрывно смотрящего на сына, и еще одного третьего, как две капли воды похожего на не приходящего в себя мужчину, но еще более неощутимого и неощущаемого, чем солнечный свет.
И слова одного перекликаются с мыслями другого. Они разговаривают, не слыша и не слушая друг друга.
Я смотрю на твое бледное лицо, закрытые глаза, слушаю твое дыхание и чувствую, как песком сквозь пальцы утекает время. Твое время. И с каждым ударом сердца его все меньше и меньше.
- Давай, отец. Ты должен помочь мне. Я должен поправиться. Я должен вернуться обратно.
Я не могу оторвать от тебя взгляда и гоню прочь холодную, предательскую мысль, что в этот раз Демон все же достал нас.
- Мне кажется, ты никого не зовешь на помощь. Ты даже не пытаешься. Ты вообще сделаешь хоть что-нибудь? Ты хоть что-то скажешь?.. - на лице смятение и обида, в голосе начинают звучать слезы.
Тишину, острую, как расколотое стекло, нарушают лишь мое дыхание да писк медицинских аппаратов. Что я могу сказать? Держись? Но ты борешься изо всех сил, что дадут тебе мои слова? Я приложу все силы, чтобы вернуть тебя. Ты знаешь это.
- Я делал все, о чем ты меня просил. Всё... Я отдал всё, что у меня было. А ты намерен просто сидеть здесь и смотреть, как я умираю?.. Что ты за отец, черт возьми?!
Меня пугает, до безумия пугает мысль, что мне придется тебя хоронить. Не смей умирать, сынок. Не смей умирать! Ты же Винчестер...
В шорохе шагов в коридоре я безошибочно угадываю шаги Сэма: легкие и в то же время злые. Спустя мгновение он появляется в дверях и демонстративно проходит к окну, неся на плече тяжелую сумку. Он устал и напряжен. Смотрю на сына с тайной тревогой – догадался или нет? Он сообразительнее Дина, но не охотник, у него нет интуиции его брата. Сэм молча смотрит в окно. Явно злится, но понял или нет? Это мой единственный шанс.
- Ты что-то притих.
Он поворачивается, швыряет сумку на пол и подходит ко мне. На лице ссадины и синяки, оставили свой след усталость и тревога, но в глазах ярость.
- Ты думал, я не пойму?
Внутри разливается ледяная пустота. Но Джим ни разу не обыграл меня в карты, а Сэм и подавно не разбирается в блефе.
- О чем ты?
- Эти штуки, что прислал Бобби. Они нужны тебе не для охраны от демона. Они нужны для кое-чего другого.
Смотрю на сына, не отводя глаз. А тот все больше заводится, все сильнее злится.
- Ты собираешься вызвать сюда этого демона, ведь так? И устроить какой-нибудь идиотский поединок мачо!
Отвожу взгляд, чтобы он не увидел облегчения. Не понял.
- У меня есть план, Сэм.
И это злит его еще больше. Он срывается на крик.
- Именно об этом я и говорю! Дин умирает, а у тебя есть план! Знаешь что? Убийство этого демона волнует тебя больше, чем спасение собственного сына!
От его слов перехватывает дыхание. Черт побери, Сэмми, ты не имеешь права говорить мне это. Сэм переходит к изножью кровати, в его глазах боль и злость. Незаметно для себя тоже завожусь.
- Не надо мне говорить, что я чувствую. Я делаю это для Дина.
- Как? – выкрикивает Сэм с непониманием. – Как месть поможет ему? Ты не думаешь ни о ком, кроме себя. Все та же эгоистичная навязчивая идея!
Не смей говорить мне это. Не смей.
- Забавно, - все-таки разозлился. – Я считал, что это и твоя навязчивая идея! Этот демон убил твою маму, убил твою девушку, - боль и недоумение смывают всю злость с лица Сэма. – Ты умолял меня разрешить тебе участвовать в этой охоте! Если бы ты убил эту проклятую тварь, когда у тебя была возможность, всего этого бы не случилось!
Резко выдыхаю. Да, именно эта мысль лишает меня покоя и заставляет сердце сжиматься от боли.
- Оно вселилось в тебя, отец. Я убил бы и тебя тоже!
- Да, и твой брат был бы сейчас на ногах.
Мысль, что медицинские аппараты сейчас равнодушно отсчитывают то время, что осталось от жизни Дина, не оставляет меня. Это не должно было случиться. Дин не должен был пострадать. Никто из вас не должен был пострадать.
- Иди к черту, - опустошенно выдыхает Сэм.
Вот уж нет, тебе придется все выслушать.
- Во-первых, мне вообще не стоило брать вас с собой, знал ведь, что это было ошибкой…
Разбившийся стакан с водой смывает мою ярость так же, словно эту воду выплеснули мне в лицо. Что за… Перевожу взгляд с осколков на Сэма, он в таком же удивлении, что и я. И в наступившей тишине хорошо слышна встревоженная беготня в коридоре и больничное радио, вызывающее доктора Бендера. Они бегут в сторону палаты Дина. Внутри становится холодно - тревожно.
- Здесь что-то не так.
В глазах Сэма тревога, в которой он боится сознаться даже себе. Жестом приказываю ему идти посмотреть, в чем дело.
Только бы все обошлось. Пожалуйста.
- Не волнуйся, Сэмми. Я никуда не уйду.
Сэм стоит в коридоре у входа в мою палату и пристально смотрит на монитор у моей кровати, словно, если он отведет взгляд, прыгающая кривая вновь вытянется в прямую.
- Я достану эту тварь прежде, чем она меня.
Я совсем рядом, Сэм. Почему же ты меня не слышишь? В ответ он внимательно оглядывается. Может, не все потеряно?
- Вы меня видите? Почему меня никто не замечает? – отчаянный девичий голос летит по коридорам, и, видимо, заниматься этим опять придется мне.
Направляюсь на голос и, выйдя вновь к сестринскому посту, вижу поднимающуюся по лестнице темноволосую девушку в больничной одежде.
- Кто-нибудь, поговорите со мной! – кричит она проходящим мимо сестрам и врачам. – Пожалуйста, скажите что-нибудь!
- Ты меня видишь?
Она оборачивается ко мне с огромным облегчением на лице.
- Да.
- Все хорошо, просто успокойся, - поднимаюсь к ней. – Как тебя зовут?
- Тесса.
- Хорошо, Тесса. Я Дин.
- Что со мной случилось?
Отличный вопрос. И как бы тактичнее сказать, что ты умираешь?
- Я… Я умерла?
- Это как посмотреть.
Стою рядом с Тессой у входа в её палату – на кровати её неподвижное тело, какая-то женщина сидит рядом, держа её за руку.
- Я не понимаю. Мне просто вырезали аппендикс, - она растеряна и все еще не верит в происходящее.
- Ненавижу приносить дурные вести, но… Думаю, возникли осложнения.
Она отступает на шаг назад.
- Это сон, просто сон, - внушает она себе. – Невероятно яркий, реальный сон.
- Тесса, это не сон, - надеюсь, в истерику она не впадет.
- А что это такое?
- Ты когда-нибудь слышала про опыт внетелесного существования?
Она отрицательно качает головой. А я в очередной раз ощущаю, что отличаюсь от нормальных людей – в свои 27 не только знаю о ОВС, но и принимаю его как данность, такую же обыденность, как и зеркало в ванной. Ненавижу это чувство.
- Это действительно очень старое поверье, и у него куча разных названий. Билокация, духи, привидения… Думаю, с нами случилось именно это. Мы – призраки людей при смерти.
Тесса с каким-то нечитаемым выражением смотрит на свое тело.
- Мы умрем?
- Нет, - слово прозвучало неожиданно резко, как выстрел. – Нет, если не сдадимся.
Сэма все нет, и мне никак не отделаться от пугающей картины – тонкой зеленой прямой на черном экране монитора и пронзительного непрерывного писка датчика сердцебиения.
Страх мотком ледяной проволоки сидит внутри, не давая дышать и путая мысли.
Это не может быть Дин… Не может синий код быть передан из-за него.
Он же боец.
«Не лги себе, - интонации внутреннего голоса чем-то напоминают Бобби. – Ты же знаешь, что он умирает, врачи дают ему всего 10%, один шанс из тысячи. Иначе тебе не пришлось бы просить Бобби о тех вещах».
И когда, наконец, я готов встать с этой проклятой кровати и дойти до палаты Дина, в дверях появляется Сэм. Сердце ухает в ледяную бездну – он оглушен и растерян, но на мой встревоженный взгляд успокаивающе качает головой. Страх отступает, прячется где-то глубоко внутри, и можно наконец прислушаться к тому, что говорит Сэм.
- Что ты хочешь сказать – ты «что-то чувствуешь»?
Он растерян и в то же время сосредоточен, словно не представляет, как выразить словами свои ощущения. Забавно, но такое выражение появляется на лице Сэма всякий раз, когда он сталкивается с чем-то новым.
- Хочу сказать, это словно… Словно Дин, - он смотрит на меня, будто ждет, что его вот-вот пошлют подальше с его измышлениями, и, обнадеженный моим внимательным молчанием, продолжает. – Словно он был здесь, просто невидим или что-то вроде того. Не знаю, это мои способности, или что-то еще, но, как думаешь, это вообще возможно? Думаешь, его душа может быть здесь?
Вполне возможно. С нашей-то работой ни к чему быть скептиком. Ох, Дин.… Даже в коме не может полежать спокойно. Успеваю схватить невольную улыбку за хвост и затолкать обратно.
- Все возможно.
Сэм кивает, убедившись в правильности своих мыслей. Теперь он полон решимости докопаться до правды. Впрочем, это его обычное состояние.
- Ну, есть один способ проверить это, - он направляется к выходу.
- Ты куда?
Сэм оборачивается у самой двери. Вроде ничего фатального не замыслил.
- Мне надо кое-что раздобыть. Я скоро вернусь.
Но все же, он ведь Винчестер. И кстати, мы не успели договорить в прошлый раз.
- Погоди, Сэм, - теперь его очередь на внимательный взгляд. – Я обещаю, что не буду охотиться за этим демоном, пока мы не убедимся, что Дин в порядке.
Сэм кивает и уходит. А я сдержу обещание, потому что как раз охотиться-то я и не собираюсь. Как я уже сказал, у меня другие планы. Для начала нужно найти подходящее помещение.
Прохожу мимо палат, мимо палаты Дина. Прости, надеюсь, ты поймешь. На первый этаж. Надпись на двери «Котельная. Вход воспрещен» - то, что надо. И, оглядываясь, захожу внутрь.
Вот здесь, подальше от входа. Достав мел, рисую на полу незамысловатую фигуру. Я знаю, что делаю самую большую глупость в моей жизни, так откуда эта уверенность в правильности моих действий?
На краю пустой кровати сидит Тесса и ждет. Меня, я так понимаю, больше некого.
- Привет, Дин.
- Знаешь, можно вычитать множество интересных вещей, - усмешка сама собой проскальзывает в голосе. – Например, ты знала, что Жнецы могут принимать человеческий облик?.. – секундная пауза вмещает все её внимание. – Уверен, что не знала. Так что они могут принять любой внешний облик, какой захотят… вроде, скажем, красивой девушки.
Она улыбается спокойно и чуть виновато.
- Ты намного симпатичнее Жнеца, которого я встречал раньше.
- Я все спрашивала себя, когда ты это поймешь.
Улыбается, опять. Что здесь смешного?
- Я должен был догадаться, что этот твой рэп о «принятии судьбы» слишком непринужденный для мертвой девчонки… Но, знаешь, душа и тело… Я все еще пытаюсь это понять.
Она снисходительно объясняет, словно несмышленышу.
- Это моя епархия. Я могу заставить тебя видеть то, что захочу.
- Это что, как развлечение для тебя, да? Играешь со мной?
- Ты не оставил мне выбора, - Тесса все так же спокойна. – Ты видел мой настоящий облик и отверг меня. А девушку ты не обидишь. Это был единственный способ заставить тебя говорить со мной.
Здесь она права. Но разговоры… О чем можно говорить со смертью?
- Ладно, прекрасно. Поговорим. О чем, черт побери, ты хочешь поговорить?
Она смотрит с грустью.
- О том, что смерти нечего бояться.
Встает и, подойдя вплотную, с нежностью проводит ладонью по щеке. И я понимаю, что боюсь её следующих слов.
- Твое время пришло, Дин.
Что?!
Не-ет. Это неправда.
Не так быстро.
Черт, мне нет и тридцати.
Это неправда…
- Ты уже живешь взаймы.
В последний раз оглядываю нарисованный знак, похожий на два незавершенных, перечеркнутых треугольника. Все верно. Зажженные свечи и чаша. На самом деле все просто. Провожу лезвием по ладони и зажигаю спичку. Она падает в чашу, и под мертвый шелест латыни вспыхивает огонь, так похожий на бенгальский. На мирное пламя невинных развлечений. Но это определенно не развлечение, да.
Встаю и оглядываю котельную. Никого. Что ж, подождем.
- Послушай, - там, за окном, тьма, в стекле отражается мое растерянное лицо, и голос прерывается, - я уверен, ты уже слышала это прежде, но… - и так трудно просто смотреть на нее. – Ты должна сделать исключение. Ты должна дать мне шанс.
- Этап третий – торг.
Её ответ словно загадка, я не понимаю. Поворачиваюсь к ней и подхожу ближе, я смогу её убедить, ведь правда?
- Я серьезно. Моя семья в опасности. Послушай, мы вроде как в центре этой… войны. И я им нужен.
- Битва закончилась.
Битва? Нет, мы еще не победили.
- Нет, не закончилась, - и это не просто слова. Я знаю это.
- Для тебя – закончилась. Дин…
Она что, пытается уговорить меня? Не выйдет.
- Ты не первый солдат, которого я забираю с поля битвы, и все они твердили одно и то же. Они не могут уйти. Победа висит на волоске… Но они заблуждались. Битва продолжается и без них.
Но не Эта битва.
- Мой брат, он… - а в голосе слезы, - он погибнет без меня.
- Может, погибнет, а, может, нет, - на её лице сочувствие. – Ты ничего не можешь с этим поделать.
Неправда! Могу. Но смотреть в окно легче, чем ей в глаза. Смотреть и видеть в них понимание.
- Это достойная смерть, смерть воина.
Не могу не обернуться и усмехаюсь.
- Спасибо, думаю, я обойдусь без 72-х девственниц. Скромницы меня не впечатляют…
- Забавно. Ты очень милый.
Сэм бы сказал, что я в своем репертуаре – думать о сексе, даже разговаривая со смертью. Сэм…
- Не существует такого понятия, как достойная смерть. Мое тело сгниет в земле, моя семья погибнет. Нет. Я не пойду с тобой. Мне плевать, что ты сделаешь.
Она подходит совсем близко и говорит, глядя прямо в глаза.
- Ну, как ты и сказал… всегда есть выбор. Я не могу заставить тебя пойти со мной. Но ты не можешь вернуться в свое тело, и это просто констатация факта. Однако, да, ты можешь остаться.
Ха! Что и требовалось доказать. Но она так печальна и серьезна, что я чую подвох. Что же не так?
- Ты останешься здесь на много лет – растерянный, испуганный. И через десятки лет это, вероятно, сведет тебя с ума. Может быть, ты озлобишься.
- О чем ты говоришь?
- Дин, откуда, по-твоему, берутся злые духи? Они не могут освободиться и не могут уйти, и ты станешь одним из… тех тварей, на которых сам охотился.
Пламя в чаше вспыхнуло и погасло, а тени все так же пусты. Где же ты, Демон? Ну же, выходи, я зову тебя!
Я сижу на краю кровати рядом со смертью, и я абсолютно разбит. Это финал, конец истории, но почему мне так трудно смириться? Принять решение самое непростое в моей жизни между жизнью и смертью.
- Пришло время оставить боль позади.
- И отправиться куда?
Я не могу уйти и не могу остаться. Что тяжелее – не иметь выбора или выбирать? Я не знаю. И я не знаю, какая дорога верна.
- Прости. Я не могу открыть тебе этот большой секрет. Момент истины. Потом решения уже не изменишь. Так что ты выбираешь?
Наконец-то поворачиваюсь к ней. Я не хочу говорить этого. Да и не нужно. Она и так все знает, правда? Тесса протягивает руку и, грустно улыбаясь, совсем легко прикасается ко мне. Но от этого прикосновения мир тонет в яркой вспышке света, и я сам растворяюсь, словно меня и не существовало вовсе.
Все. Время вышло. Я чувствую это так же ясно, как если бы видел опустевшие песочные часы перед собой. Время вышло. Что я сделал не так? Поднимаюсь по ступенькам и не могу поверить в свою неудачу. Что я сделал не так? И кровь холодеет от отчаянного крика Сэма.
- Помогите! Мне нужна помощь!
Пожалуйста, только не это.
Даже под гипнозом мне не вспомнить, как я преодолел оставшееся расстояние.
Пожалуйста, только не это.
Сквозь суету врачей и медсестер вижу, как тело Дина выгибается от электрических разрядов. Раз за разом. И раз за разом безжизненно опадает на кровать.
Пожалуйста, только не это.
- Руки. Разряд.
- Ничего.
- Руки. Разряд.
- Пульса нет.
Врач откладывает дефибриллятор в сторону и тяжело вздыхает.
- Я объявлю: время смерти – 9:27.
Сэм медленно подходит к кровати, опускается на колени и прижимается лбом к руке брата.
У него мертвые, погасшие глаза.
Пожалуйста…
Это сон. Один из тех кошмаров, что так часто мне снятся. Пусть это будет сном. Боже милосердный, если ты есть, пусть это будет сном.
- Мистер МакГилликадди, - кто-то осторожно касается плеча.
Врач.
И это мне тоже снилось.
- Нужно оформить некоторые бумаги, - очень мягко и тихо говорит доктор. – Мне жаль.
Реальность бьет под дых с силой разогнанного до предела локомотива. Никак не могу вдохнуть, боль, разрастающаяся в груди, властно захватывает и левую руку. Доктор что-то встревожено говорит, но я не слышу, отчаянно сражаясь за глоток воздуха с самим собой. Мир как-то быстро и неровно скользит вниз, или это я сползаю по стене? Боль не дает дышать. Комариный укус укола, и обручи, сжавшие сердце, медленно и неохотно разжимаются. В мир возвращаются звуки.
- Сэм, - неужели это мой голос? Такой слабый, такой пустой. – Что с Сэмом?
- О нем позаботятся, мистер МакГилликадди, - врач помогает мне подняться. – А вам нужно отдохнуть. Сердечный приступ это не шутка.
Черта с два. Отказываюсь от помощи и захожу в палату. Испуганная медсестра суетится вокруг неподвижного Сэма. Он жив, слава богу, я отсюда вижу, что он дышит. Подхожу ближе к Дину.
- Дин, - бережно вынимаю трубку у него изо рта, отсоединяю датчики, и теперь кажется, что он просто спит. – Дин!
Медсестра испуганно оглядывается на меня, но мне все равно.
- Битва не закончилась. Вставай, солдат! – в отчаянии использую тот командный голос, которому Дин всегда подчинялся. И каждая секунда тишины вместо привычного «Да, сэр!» разрывает сердце. – Ты не можешь дезертировать, солдат! Ты не можешь умереть!
Глухая пульсирующая боль в груди заставляет замолчать, и в тишине я слышу только свое тяжелое дыхание.
- Прости меня, сынок, прости.
Мир расплывается, тает. Слезы. Пусть. Видит бог, это не стыдно – плакать над телом собственного сына.
Некоторое время спустя.
Сэм спит. Врачи, так и не сумевшие увести его от брата, вкололи ему снотворное. Он спит, но даже во сне выглядит так, словно сломается от легчайшего прикосновения. Впрочем, не стоит обманывать себя – он полностью раздавлен и сломан.
- Он пережил тяжелое нервное потрясение, - обеспокоенно говорил врач. – Оберегайте его от стрессов, пока он не придет в норму.
Норма? Это понятие к нашей семье неприменимо. Призраки, вервольфы, демоны, охота, мили дорог – вряд ли это можно назвать нормальной жизнью.
- Вам самому нужно отдохнуть, мистер МакГилликадди.
- Нет. Давайте закончим с формальностями.
Врач кивает в профессиональном сочувствии. И, читая и подписывая бумаги, я на мгновение отрешился от ситуации, словно умер совершенно посторонний мне человек, о котором просто некому позаботиться. Документ, подтверждающий смерть Дина МакГилликадди в больнице Святой Марии города Блумингтона, штат Иллинойс; причина смерти – остановка сердца, вызванная обширным отеком головного мозга. Документ, подтверждающий отказ от вскрытия. Документ, подтверждающий желание семьи самим позаботиться о погребении усопшего. И с каждой бумагой рука дрожит все сильнее.
Мне вручают его вещи. Все, что у него было. Двадцать семь прожитых лет, десятки спасенных жизней, а все, что от него осталось – это лишь два бумажных пакета.
Ноги сами вынесли меня на улицу, прочь из этой проклятой больницы, где спят мои дети – один, одурманенный снотворным, другой вечным сном. Прочь отсюда.
Ближе к вечеру я добираюсь до Бобби.
Барабаню в дверь, и мне плевать, что уже почти ночь.
- Кто там? – а за вопросом слышится звук передергиваемого затвора.
Да, старина, ты не меняешься.
- Винчестер.
Бобби открывает дверь, и вопрос «Что случилось?» так и остался незавершенным. Посторонившись, он впускает меня.
- Виски или текила?
- Виски, а потом текила.
- Как скажешь, - он уходит на кухню за спиртным. Немного поразмыслив, я следую за ним.
И, когда мир становиться узким, как горлышко бутылки, боль уходит и наступает забвение.
Два дня спустя. Дом Бобби.
Голова разламывается на части. Оглядываю кухню. Да-а, виски, текила, еще виски, та дрянь, которую гонит Бобби зимними вечерами, даже думать не хочу из чего, - все это весомые аргументы для головной боли.
Простая физическая боль. Которую я могу контролировать. Это важно, хотя я не понимаю почему.
Сэм закопался в книгах, а Дин, скорее всего, возится с Импалой.
Выхожу во двор, и взгляд упирается в растерзанную, искореженную машину.
Импала.
Память услужливо подсовывает одно воспоминание за другим. И глядя на разбитую Импалу, я наконец-то понимаю – Дин умер. Машина была его частью, и, может быть, если бы она уцелела, он бы выжил. Со всей злостью пинаю машину, и она стонет и скрежещет, рассыпаясь на куски.
Простая физическая боль ничто по сравнению с той тварью, что грызет мое сердце.
Выпить и забыть. Просто забыть. Однако обстоятельства оказались против, обстоятельства в лице Бобби.
- Вот что я скажу тебе, Джон, - говорит он сердито, вырывая у меня бутылку, - прекрати заливать горе вином и позаботься о том, о ком еще можешь позаботиться, о Сэме. Парень не ест, не спит, не разговаривает, черт тебя дери! Так что кончай лакать мое спиртное и бери себя в руки, Джон Винчестер! И кстати, - добавил он, отвернувшись, - я обо все договорился, похороны завтра.
- Спасибо.
Бобби прав. Тьма забрала одного моего сына, и я не позволю ей наложить лапы и на второго.
Синева пронзительно режет глаза, и на всем огромном кладбище мы одни. Сэм не сводит глаз со свежей могилы, покрытой дерном. Он не произнес ни слова, только прошептал имя брата, когда крышка гроба опустилась над Дином, погружая того в вечную ночь, только вздрагивал при каждом ударе молотка. И сорвался, когда на полированное дерево упала первая горсть земли.
- Ты не можешь так поступить! Ты обещал, что всегда будешь рядом! Ты обещал, Дин!
Сэма всего трясет, он мечется вдоль могилы и, когда натыкается на Бобби, тот удерживает его на месте так крепко, как только может. Сэм немного затихает, глядя, как закапывают могилу, покрывают её дерном, устанавливают невысокое надгробье.
Постепенно остались здесь только мы. Осколки, которым никогда не стать целым. В моей ладони кулон. Дину почему-то он был очень дорог, пусть теперь будет у Сэма.
- Возьми кулон, - протягиваю его сыну.
Сэм смотрит на меня со смесью ужаса и недоверия.
- Но это вещь Дина…
- Возьми, - жестко приказываю я и более мягко добавляю. – В память о… брате, - голос надламывается на последнем слове.
Сэм переводит взгляд с кулона на гранитную плиту надгробья и молчит, не двигаясь.
- Сэм!
Тот молча протягивает руку, берет злополучный кулон и вешает на шею.
Открываю глаза. Так странно, вокруг никого, и все выцвело, словно застиранное мотельное белье. И воздух неживой, пропитанный запахом пыли и сухой травы. Где я? Что вообще происходит?
- Эй! Кто-нибудь! - эхо отражается от стен и плывет, плывет, не затихая. - Отец! Сэмми!
Никого. Только эхо. Где я? Где все? Пытаюсь вспомнить, но всплывают какие-то обрывки, словно память – расколотое зеркало. Где же все?
Страх подбирается к сердцу, детский, почти неконтролируемый страх потеряться, остаться одному. Сжав зубы, пытаюсь взять себя в руки, загнать страх поглубже. Это всегда удавалось, но почему-то сейчас так... трудно. Словно эмоции стали сильнее.
- Сэм!
Где-то далеко вспыхивает огонек, тревожный, красный. Устремляюсь к нему. Не бегу, не лечу, но как притянутое магнитом железо внезапно оказываюсь рядом.
Что происходит? Как я это сделал, черт побери?!
И почему так тяжело дышать? Столько боли разлито вокруг. Я чувствую её горький, вяжущий вкус, вижу её тонкие алые нити, оплетающие все кругом. Щурясь, пытаюсь вглядеться, и внезапно алый клубок превращается в Сэма.
- Сэм! Старик, как я рад тебя видеть!
Боже, хоть что-то не меняется, но облегчение, от которого закружилась голова, быстро сменяется тревогой. Он не видит меня и не слышит. Оглядываюсь. Знакомый пейзаж. Кладбище.
- Почему мы здесь, Сэм? Почему ты здесь?
Подхожу ближе и не могу поверить своим глазам.
"Дин Винчестер
24 января 1979 - 12 августа 2006
Сын, брат, друг
Спи спокойно"
- Я… умер?
О мой бог, я умер. Я умер. Воздух превратился в стекло, он давит, пригибая к земле, и мне никак не вдохнуть. Я мертв. Но я здесь, как…
Память возвращается запоздавшим цунами. Черт! Тесса. Она же говорила, что я могу остаться.
Я остался.
Сэмми, прости, я… Прости, на этот раз мне не повезло. Не так, как тогда. Но ведь я не оставил тебя, Сэм. Я здесь.
- Я здесь, слышишь?! Сэм!
В высоком синем небе медленно плывут облака, и ветер гонит по траве первые сухие листья. Где-то далеко перебраниваются вороны. Вокруг пронзительная тишина одиночества, и до крика хочется, чтобы хоть кто-нибудь нарушил её.
Но в этой тишине ты - один.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Все любят клоунов.
(Сэм - центрик)
читать дальшеМедфорд, Висконсин.
Карнавал Купера.
Толпа веселых детей, взрослых, выступающие под открытым небом акробаты, жонглеры, клоуны. Парень, одетый во что-то типа золоченых лат, пускает огонь изо рта, девушка-змея демонстрирует свою гибкость. Всем весело. Кругом – карусели всех видов и размеров, отовсюду летит смех, оживленные восклицания.
Девочка стоит перед двумя клоунами, обучающими её искусству вращения тарелки на шесте, и радостно смеется: у нее все получается. За спиной девочки её родители.
- Боже, я ненавижу клоунов – они всегда пугали меня до чертиков, - говорит отец, явно чувствующий себя не в своей тарелке.
- Тсс! Ей они нравятся, - отвечает мать с улыбкой.
Семья стоит возле карусели. Отец смотрит на часы, потом переводит взгляд на катающуюся дочь.
- Последний круг, Нора.
Девочка видит в стороне стоящего у грузовика клоуна и приветливо машет ему рукой. Клоун машет ей в ответ.
- Смотри, мама, еще клоун.
Родители оглядываются в сторону, куда показывает девочка, но там никого нет.
- Ты что, пытаешься напугать своего отца? – мать, глянув на мужа, с улыбкой склонилась к дочери.
Девочка мимолетно улыбается маме, потом оглядывается, напряженно всматривается в то место, где стоял клоун, но тот и впрямь пропал.
- Милая, - с укоризной произнес отец. – Нам пора домой, Нора.
Нора, кивнув, дает руку отцу, и они все вместе уходят с карнавала. По пути к машине Нора еще несколько раз оглядывается на то место, где она увидела клоуна. В машине Нора еще долго не может отойти от карнавала: улыбается и весело разглядывает пустую, темную дорогу. Мать дремлет на первом сидении, Нора, сидящая сзади, видит на обочине дороги клоуна, которому она помахала на карнавале. Клоун снова машет ей. Девочка заглядывает через спинку сидений к родителям.
- Мама, смотри, клоун.
Но мать опять никого не видит, как, впрочем, и сама девочка – клоун исчез с обочины.
- Мы его уже проехали, - объяснила девочка.
Тихо скрипит гравий, когда машина подъезжает к гаражу.
- А теперь быстро в дом и спать, - командует глава семейства, улыбаясь.
Девочка с улыбкой бежит наверх.
- Спокойной ночи, папа. Спокойной ночи, мам.
Нора лежит в постели и не может заснуть, по-видимому, от обилия впечатлений. Она улыбается, потом видит какую-то тень на потолке, подходит к окну и выглядывает за занавеску. На поляне перед домом стоит тот самый клоун. Нора радостно улыбается и бежит вниз по лестнице к входной двери. Они с клоуном снова машут друг другу, потом она поворачивает ключ, отпирая замок, открывает дверь и призывно манит клоуна. Клоун берет девочку за руку и входит в дом.
Прежде
… «Джон» («Дьявольская ловушка»): Убьешь меня, убьешь и папочку.
Сэм: Я знаю.
Опускает кольт ниже и стреляет. Пуля попадает Джону в ногу, из раны тут же начинает сочиться черный дым, Джон падает на пол. Освободившись от хватки Демона, Дин валится на пол без чувств. Сэм бросается к истекающему кровью брату, переступая через отца.
- Дин? Дин? – причитает Сэм.
…Сэм в разбитой Импале пытается повернуть голову к брату: Дин… Дин!
…Сэм со слезами на глазах наблюдает за тем, как врачи пытаются реанимировать Дина во второй раз.
Доктор: Руки. Разряд.
Медсестра: Пульса нет.
Доктор: Время смерти – 9:27.
…Солнце падает на невысокое гранитное надгробье, слегка отблескивая на черных буквах. Сэм смотрит на камень так, словно ждет, что он растает, подобно миражу.
- Сэм, возьми кулон, – спокойно говорит Джон.
- Но это вещь Дина… - Сэм недоверчиво оглядывается на отца.
- Возьми. В память о... брате, - жестко произнес отец.
Сэм переводит взгляд с кулона на надгробье. Ему не нужна какая-либо вещь, чтобы помнить о брате. Каждый его вдох - это заслуга Дина, каждая несломанная кость - это заслуга Дина, каждый счастливый день, каждая улыбка - это заслуга Дина. Ему не нужна вещь, чтобы помнить.
- Сэм!
Он молча берет кулон и вешает на шею. Он не будет ругаться с отцом здесь. Только не здесь.
Теперь
Дом Бобби. Неделю спустя.
Солнечные лучи скользили по грудам книг вокруг письменного стола. На столе разложена подробная карта страны, на которой цветными кнопками отмечены какие-то точки. Рядом газетные вырезки, распечатки, выписки.
Раздался глухой удар, словно кто-то поднимался с пола и, не рассчитав, врезался головой в стол.
- Проклятье!
Из-под стола вынырнул взъерошенный Сэм. Одной рукой он потирал ушибленный затылок, другой держал старую, растрепанную книгу. Усевшись, он быстро пролистал её и, скривившись, отбросил в отработанный материал.
- Ничего. Опять ничего!
Сэм с трудом сдержал порыв смести все со стола, и, подключившись к Интернету, со злостью уставился на пустую строку поисковика. Он должен найти то, чего еще нет, кого еще нет. Демона. Но больше всего ему хотелось бы найти Дина.
- Дин… - прошептал он, и это короткое имя горечью осело на губах, острой, неизбывной болью отозвалось в сердце.
…Я хочу, чтобы хоть кто-нибудь объяснил мне, как жить дальше. Как вообще жить. Просто дышать, думать, радоваться. Не вспоминать, не ловить себя на желании услышать твой голос. Не начинать каждое утро с надежды увидеть тебя на соседней кровати. Не ожидать все время, каждую минуту услышать знакомое «Ты со мной, принцесса?». Я хочу, чтобы хоть кто-нибудь объяснил мне это.
Потерять Джессику было невыносимо больно, словно кто-то вырвал грубо, хищно половину сердца, оставив вторую захлебываться кровью и болью.
Но потерять тебя, Дин… Мне даже не больно. Это словно проснуться однажды утром и понять, что ночью мне отрезали половину тела, левую, ту, где сердце. И оно не болит, потому что его просто нет. А я все еще живу, хотя даже не понимаю как. Тело не осознает еще всю меру боли, что обрушится на него при малейшем движении – ему её просто не пережить. И оглушенный, в шоке я все еще дышу, потому что не понимаю, что почти мертв. Что это – не жизнь, а просто не-смерть.
Мне так стыдно, Дин. Я однажды сказал тебе, что мне потерять Джесс было больнее, чем тебе потерять маму. Прости мне, я ошибался. Только теперь я могу понять твои чувства. Я не знал маму, я не понимал отца – ты заменил мне их. Ты учил меня ходить, готовил завтраки и обеды, водил в школу, защищал в драках, утешал, поддерживал, будил от кошмаров. Всегда и во всем ты был рядом, незыблемой стеной, константой. А теперь ты не со мной, и я словно угодил в ураган и открыт для всех ветров.
Порой я ненавижу себя за то, что тогда не выстрелил во второй раз. Порой я ненавижу отца за то, что он так ничего и не сделал, чтобы помочь тебе. А иногда бывают такие минуты, когда я – и это пугает меня больше всего, я гоню от себя эту мысль, но она возвращается, словно бумеранг – ненавижу тебя за то, что ты… ушел. Эти ненависти кружат вокруг меня по замкнутому кругу, и, стремясь вырваться, я все время обжигаюсь о боль, гнев и тоску. И я, взрослый, вновь становлюсь ребенком, потерявшимся в непроглядной тьме своих кошмаров, в ужасе и панике зовущим на помощь брата.
Только это не сон, и ты не разбудишь меня…
- Что-то нашел? – из тяжелых мыслей его вырвал голос отца.
Сэм окинул взглядом собранный материал.
- За последние два дня ничего.
- Совсем ничего? - недоверчиво уточнил Джон, перебирая статистические данные.
Младший Винчестер коротко кивнул, привычно сдерживая гнев и раздражение.
- Я уточнил те данные, которые ты просил, но…
Отец прервал его коротким кивком и, просмотрев отметки на карте, разочарованно покачал головой.
- Он не появился.
Сэм тяжело взглянул на отца, потом на карту. Во всей этой мешанине данных он не видел ничего, никаких знаков.
А отец видел.
И Сэм вновь ощутил ту самую злость, которая три года назад погнала его прочь из семьи.
Джон еще раз взглянул на карту и вышел. Опять возиться с машиной. Вместо того чтобы искать Демона, он уже неделю чинил Импалу. Только зря тратит время! Сэм с яростью швырнул в стену первую попавшуюся книгу и выскочил из дома. На мгновение сощурившись от яркого света, он направился к дороге, игнорируя сердитый взгляд отца.
Спустя два часа за спиной послышался знакомый рев мотора. К этому времени он успел пройти десять миль, успокоиться и разозлиться снова.
Бобби медленно ехал рядом. Потом он остановился, Сэм, сделав несколько шагов, тоже.
- Сэм, - проговорил Бобби, - не дури. Садись в машину.
- Он ничего мне не объяснил, - обвиняющее произнес Сэм. – Он сказал, что это поможет найти Демона. Я работал неделю, а все оказалось впустую. Все зря!
Бобби ощутил некоторое замешательство: после похорон Дина Сэм впал в равнодушное оцепенение и не реагировал вообще ни на что. Джон сумел найти стоящий аргумент жить дальше – месть. В глазах Сэма тогда вспыхнуло пламя, и он с отчаянной яростью погрузился в работу. Только причин для беспокойства не уменьшилось: Сэм еще не осознал полностью смерть брата. По утрам он, полусонный, все еще осматривает комнату, ища Дина. Все еще искательно вглядывается в каждого входящего. Все еще, не отрываясь от ноутбука, автоматически произносит: «Эй, Дин, я кое-что нашел», и только потом осекается, сжимая зубы.
Все еще ждет.
Все еще надеется.
Но уже засыпает, только крепко сжав под подушкой нож, и не потому, что это важно для безопасности, а потому, что это нож Дина. И рукоять ножа – это почти рука брата. По крайней мере, именно в этом Сэм убеждает себя каждый вечер, перед тем как заснуть.
Может, и нет причин для опасений. Он же Винчестер, а Винчестеры не сбегают от боли в безумие…
- Дай ему время, - наконец произнес он. – И себе тоже.
Сэм вздохнул и сел в машину. Бобби, развернувшись, поехал обратно. Вернувшись, Сэм застал отца за собиранием вещей.
- Эш по-прежнему живет в баре Эллен? – поинтересовался он, едва Бобби переступил через порог.
- Да, но…
- Мне нужна машина, старина, - прервал его Джон. – Импала, сам знаешь, не на ходу.
- Конечно, - Бобби растерянно кинул ключи.
Джон поймал их, кивнул и, подхватив сумку, направился к выходу. Сэм, поначалу удивленно за всем наблюдавший, опомнился и решительно преградил дорогу отцу.
- Отойди, Сэм.
- Нет, - он не двинулся с места. – Я с тобой.
- Ты останешься здесь, - раздельно произнес Джон. – Отойди.
- Нет, - упрямо повторил Сэм. – Я знаю твои фокусы: сейчас выйдешь за дверь и снова пропадешь на год. Я не собираюсь гоняться за тобой по всей стране. Я еду с тобой.
- Нет. Это опасно.
- Мне все равно!
- Мне не все равно! – зло выкрикнул Джон. - Я уже потерял одного сына и не хочу потерять и второго!
- Посадишь меня на цепь до конца жизни? Не возьмешь с собой, я сам начну охоту. За этим чертовым Демоном!
Джон гневно сжал кулаки. Ему хотелось от души выпороть непокорного сына, но в его словах все же было здравое зерно. В конце концов, он коротко кивнул.
- Тогда собирайся. Мы едем сейчас.
Сэму вполне хватило бы дури поступить так, как он и сказал. А так хоть будет под присмотром.
Дорога сноровисто убегала под колесами. Изношенные амортизаторы исправно передавали пассажирам все ямки и ухабы сельской дороги. За весь путь отец и сын обменялись лишь парой слов.
- Кто такие Эллен и Эш? – осведомился Сэм.
- Друзья, - кратко ответил Джон, и Сэм отвернулся к окну.
Потрепанная машина, больше подходящая для домохозяйки, затормозила возле обшарпанного здания. Выйдя из машины, Сэм разглядывал окружающую безлюдную местность. Солнце безжалостно высвечивало потемневшие, неухоженные стены и грязные, запыленные окна. Казалось, что здесь никто не живет, но Джон уверенно подошел к двери и, помедлив мгновение, постучал. Никто не ответил, и он толкнул дверь. Внутри было так же безлюдно, как и снаружи. Трещала, словно при коротком замыкании, лампа, и мигал свет, освещая темные деревянные стены, кое-где сломанные перила и столики, когда-то бывшие белыми. Изрезанная деревянная стойка да разномастные стулья завершали картину пустующего днем бара. На бильярдном столе, свернувшись в неудобной позе, кто-то лежал, то ли пьяный, то ли спящий.
Джон прошел к пустой стойке, Сэм остался у двери, оглядываясь.
- Эллен!
В ответ на возглас вошла молодая светловолосая девушка, уверенно державшая винтовку. Встретившись взглядом с Джоном, она отступила, и в этот момент на пороге появилась женщина с револьвером в руке.
На мгновение она удивленно застыла, потом улыбнулась.
- Здравствуй, Джон.
Он коротко кивнул. Потом взглянул на девушку - как Сэм узнал потом, это было дочь Эллен – Джо, и лицо его потемнело.
- Здравствуй, Эллен.
Сэм взглянул на неё с любопытством. Она явно из тех, кто даже самого отчаянного забияку поставит на место. Он мимолетно улыбнулся, подумав, что охотники, должно быть, чувствуют себя здесь провинившимися детьми.
- Сэм! – окликнул его отец, и он подошел ближе. – Мне нужен Эш, - Джон повернулся к Эллен.
- Я так и поняла, - уверенно проговорила она. – Эш!
Парень, спавший на столе, дернулся и начал подниматься. От его заполошных движений бильярдные шары с гулким стуком раскатились в разные стороны.
- Что? Пора вставать?
- Ты знаешь? – тяжело спросил Джон у Эллен, смотревшей на него с сочувствием и пониманием.
Он не уточнил о чем, но Сэм понял, и, перебивая дыхание, сердце больно стукнуло в ребра.
- Да, - негромко призналась она и, словно извиняясь, пояснила. – Бобби звонил. Мне жаль.
Джон не ответил и, вытащив из кармана куртки пухлую папку, протянул её Эшу, перебравшемуся со стола за барную стойку.
- Здесь год моих исследований. Попробуй выжать из этого все, что сможешь.
Эш быстро, почти не глядя перебрал листы и нахмурился.
- Бросьте. Это полный бред, - спохватившись, он извиняюще пожал плечами. – Нельзя так выследить демона.
Джон усмехнулся.
- Я смог.
Эша, казалось, задел этот ответ. Он вновь пересмотрел бумаги.
- Это разрозненные статистические данные, переменные величины, зависимости. Я хочу сказать… - он ошеломленно уставился на Джона. – Проклятье! Это знаки, предзнаменования. Отследишь их – выследишь демона. Неурожаи, грозовые бури…
Он казался полностью захваченным открывшейся ему картиной. Потом поднял взгляд на Джона и кивнул.
- Мне понадобиться время. Скажем… 51 час.
Эш собрал бумаги и, провожаемый недоуменным взглядом Сэма, вышел в другую комнату.
- Объясни мне, - требовательно заявил Сэм, повернувшись к отцу.
- Объяснить что? – он казался усталым и сердитым одновременно.
- Все! – Сэм повысил голос. Он работал неделю и не узнал ничего, а этому типу нужно всего лишь двое суток. Он устал чувствовать себя дураком.
- Сейчас это неважно, - Джон попытался избежать нежеланной сейчас ссоры.
- Для меня важно!
- Сэм!
- Я не солдат, чтобы слепо следовать приказам. Я хочу знать, - Сэм уперся и с гневом смотрел на отца, в глазах которого тоже начал закипать гнев.
- Если бы ты следовал приказам, мы бы сейчас не оказались в этой гребанной ситуации, в этих проклятых поисках этого проклятого Демона! Все бы закончилось!
Отец и сын стояли лицом к лицу, крича друг на друга с яростью, гневом и болью, похожие на два стальных лезвия, которые, сталкиваясь, ранят друг друга.
- Ты бы умер!
- Лучше бы я умер! Ну почему ты не убил меня, когда я тебя просил! - выкрикнул Джон, не обращая внимания на ошеломленное лицо Эллен, внезапно оказавшейся в эпицентре ссоры.
Сэм уставился на отца почти с ненавистью.
- Потому что Дин меня попросил! - закричал он в ответ.
- Не смей обвинять во всем своего брата!
- Почему? – зрачки Сэма угрожающе сузились. – С чего ты так печешься о нем? И почему теперь? Только теперь? Ведь месть для тебя всегда была важнее, чем Дин, чем я, чем все остальные, разве нет? Черт побери, Дин даже не был уверен, что ты действительно любишь его, гордишься им! Он отдал все, что у него было, а ты просто позволил ему умереть! – Сэм сорвался на крик, крупная дрожь сотрясала тело, но гнева и злости не убавилось. – Ты виноват в его смерти, это твоя вина!
Звук оплеухи, что влепил ему разъяренный отец, был подобен выстрелу и подобно выстрелу только накалил атмосферу. В наступившей тишине, казалось, можно было услышать, как падают в прошлое тяжелые от ненависти секунды.
- Ты виноват не меньше, - медленно проговорил Джон и направился к выходу.
- Лишь в том, что поверил тебе! – выкрикнул Сэм в спину отцу.
Резко хлопнула дверь, ставя не точку, но очередную жирную запятую в выяснении отношений. Сэм сделал несколько шагов и разбито опустился на стул. Ярость, злость, детское чувство несправедливости медленно перегорали, оставляя лишь горечь вины. Он низко опустил голову, отгораживаясь от взглядов – сочувственно-неодобрительного - Эллен и любопытного – Джо. Наступившую тишину нарушали лишь легкие шаги Джо. Она собирала со столов посуду, солонки и сахарницы, которые ставила на стойку – наполнить.
Сэм чувствовал себя бесконечно одиноким, впервые он не видел цели, к которой нужно было стремиться, ради которой можно было бы выкладываться на все сто процентов, и не у кого было спросить совета. Он настолько погрузился в невеселые мысли, что вздрогнул, когда проходившая мимо Эллен остановилась рядом, и вопросительно взглянул на нее.
- Если хочешь, мы могли бы поговорить, - мягко проговорила она.
У него перехватило дыхание, а она продолжала.
- Иногда это помогает…
При мысли об этом Сэм почувствовал себя больным, разбитым и испуганным. Он не хотел сейчас слушать, как кто-то говорит о Дине. Он определенно не был готов к такому разговору. Чужой голос, произносящий это имя, ненужные сейчас слова – словно бесцеремонные пальцы, шарящие в свежей ране.
И, видимо, эти чувства отразились на его лице, потому что Эллен внезапно замолчала и, понимающе кивнув, оставила его одного.
Он один. Теперь он один. Ему нужно учиться жить с этим одиночеством. Он знал это, но не мог смириться.
Дин уехал, просто уехал, оставил его, как он сам сделал это три года назад. Но даже эта мысль не стала спасением – Дин никогда бы не оставил семью. Он знал это слишком хорошо, чтобы черпать в этом утешение.
Он поймал себя на том, что встал и движется – четыре шага в одну сторону, столько же обратно, и не в силах остановиться. Чтобы отвлечься, он подошел к стойке, где Эллен сосредоточенно насыпала сахар в сахарницы. Он слегка улыбнулся, увидев полицейский сканер, и нахмурился, заметив кое-что интересное.
- Эллен, что это?
Она мимолетно взглянула в ту сторону, куда он указывал.
- Полицейский сканер. Мы держим его на случай…
- Нет, нет, - нетерпеливо отмахнулся он. – Папка.
Эллен подошла к сканеру и, достав папку, вернулась к Сэму.
- А… Я собиралась отдать это одному моему другу, но можешь заглянуть, если хочешь.
- Спасибо, - он взял у нее папку, на которой было написало «Родители убиты, ребенок остался жив» и к обложке которой была прикреплена газетная вырезка.
Некоторое время он просматривал собранные материалы. Вполне вероятно, что это дело было по их части. Их с отцом теперь. Его охватила злость и печаль, к горлу подступил комок, и он глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. В этот момент он вновь ощутил молчаливое сочувствие Эллен и любопытную жалость Джо и понял, что будет не в состоянии провести здесь 51 час, ожидая результатов Эша.
- Думаю, я мог бы заняться этим, - неловко произнес он, закрыв папку.
- Заняться чем? – послышался от двери голос Джона, и Сэм обернулся.
Ссора, как отбушевавшая гроза, выхолодила их отношения, оставив только ледяную вежливость. Они оба не забыли о ссоре, но никто не был готов просить прощения, никто не чувствовал себя виноватым и никто не хотел сделать первый шаг. Сэм сцепил зубы – это была их первая серьезная ссора без Дина, и это было неожиданно больно, словно бы пес, раньше всегда шутливо хватавший за руку, внезапно вцепился в полную силу.
- Сэм! – нетерпеливо окликнул его отец.
Сэм протянул ему папку.
- Я подумал, что это по нашей части.
Спустя несколько минут Джон утвердительно кивнул. Очевидно, что он тоже не мог просидеть здесь двое суток вместе с жалостью и сочувствием Эллен.
Свет фар рассеивал темноту, но только впереди, высвечивая то деревья, то рекламные щиты. Сэм отогнал мысль, что их борьба со злом похожа на этот свет – тьмы все равно больше, и она сгущается, несмотря на все их усилия.
Джон, щурясь, внимательно вглядывался в дорогу.
- Клоун-убийца?
Сэм, вздрогнув, вновь подсветил фонариком газетные вырезки, лежавшие у него на коленях.
- Да. Он не тронул девочку, но убил родителей. Точнее, порезал на куски.
- И тем вечером семья была на каком-то карнавале?
- Да, карнавал Купера.
- А если это всего лишь псих в костюме клоуна?
Сэм на мгновение уткнулся взглядом в листки.
- Ну, у полиции нет ни одной зацепки. У всех, кто монтировал конструкции цирка, есть алиби. И девочка твердит, что видела растворившегося в воздухе клоуна. Полиция, правда, все списала на шок, - Сэм неодобрительно пожал плечами.
- Прежде подобные убийства случались? – поинтересовался Джон, помолчав немного.
- Если верить бумагам, в 1981, в цирке братьев Банкер. Три аналогичных убийства.
- Если это призрак, то он обычно привязан к определенному месту, - проговорил Джон, и его тон напомнил Сэму о том времени, когда он натаскивал их с братом и в любую минуту мог задать особо каверзный вопрос, и их ждало серьезное наказание, если ответ не следовал немедленно. – Но если он движется, значит, призрак уцепился за что-то, что карнавал таскает за собой.
- Охота на паранормальный мусор, - хмыкнул Сэм, и в машине воцарилась тишина.
Машина остановилась на подъезде к карнавалу.
- Ты оглядись, а я пойду узнаю, что к чему, - произнес Джон, выйдя из машины.
Сэм кивнул. Мимо Винчестеров прошли полицейские, Джон проводил их долгим взглядом и ушел.
- Ненавижу клоунов, - пробормотал остановившийся у карусели Сэм, нервничавший уже только от одной атмосферы карнавала. А когда проходившая мимо женщина-лилипут внимательно на него посмотрела, ему захотелось оказаться за сотню миль от этого места и как можно скорее.
- Что-нибудь узнал?
Сэм подскочил, услышав отца, и обернулся.
- Нет. А ты?
- Снова убийства. Еще двое прошлой ночью. Как и тогда, ребенок не пострадал.
- И снова клоун? – Сэм испытывал смутное чувство удовлетворения, что его детские страхи не оказались беспочвенными.
- Верно.
- Вряд ли мы сможем остаться незамеченными, разыскивая проклятую вещь.
- Значит, нужно слиться с толпой, - ответил Джон, глядя на рабочих в униформе и объявление «Требуются помощники».
Одним из шатров, куда зашли Винчестеры в поисках управляющего, принадлежал метателю ножей, который в данный момент тренировался, посылая в деревянную мишень один нож за другим.
- Извините, - окликнул его Джон.
Мужчина обернулся на голос, но смотрел не прямо в лицо старшему Винчестеру, а чуть правее. Сэм запоздало сообразил, почему тот был в темных очках, и подивился его мастерству – несмотря на слепоту циркача, ножи на мишени выстроились в идеальный круг.
- Я ищу мистера Купера. Вы не подскажите, где он может быть?
Метатель ножей улыбнулся.
- Скорее всего у себя в офисе.
- Вы выбрали не то время, чтобы устраиваться на работу.
Вслед за Купером Винчестеры вошли в его офис. Широко шагая, Джон занял дальнее от входа кресло, оставив свободным лишь кресло-клоун. Сэм, нервно сглотнув, уселся, постаравшись скрыть свой страх от отца. И оба выжидательно уставились на управляющего.
- Местные убийства. Копы подозревают нас.
Сэм постарался изобразить любопытство и равнодушие. Купер внимательно разглядывал собеседников.
- Вы когда-нибудь выступали на арене?
- Нет, - ответил Джон, не глядя на сына, который уже успел кивнуть и теперь смотрел на отца с удивлением. – Но нам действительно нужна эта работа, - с нажимом произнес он.
- Это дело основал мой отец, - Купер, а за ним и Винчестеры, взглянул на черно-белую фотографию, на которой мужчина, поразительно похожий на Купера, стоит рядом с колесом обозрения. – Показывал шоу уродов, пока их не запретили по всей стране. Мол, демонстрация людьми своих уродств унижает их. Большинство исполнителей вместо того, чтобы честно зарабатывать себе на жизнь, сгнили в больницах и психушках. Это прогресс, я так полагаю. Это место всегда было убежищем для изгоев. Оно для тех, кому больше некуда податься.
Сэм перестал нервничать, слова Купера коснулись его ближе, чем он хотел бы. Он взглянул на него с твердостью, которую сам от себя не ожидал.
- Я хотел бы жить нормальной жизнью, сэр. Но у меня её никогда не было. Я… - он покосился на отца, - мы хотим быть здесь.
- Что ж, - Купер улыбнулся, - добро пожаловать.
Сэм, одетый в красную униформу, ходил по карнавалу, собирая мусор и то и дело поглядывая на ЭМП, спрятанный за пазухой. От прибора тянулся тонкий провод наушника, лишний раз напоминая, кем и из чего он был сделан.
Тогда, разбирая багажник Импалы, Сэм удивился, увидев неповрежденный ЭМП. То ли он был сделан на совесть, то ли там уже просто нечему было ломаться. Сэм склонялся к первому варианту, хотя во втором было больше правды. Он обошел примерно треть карнавала, но не встретил ничего подозрительного. Сэма мучило чувство бессмысленности происходящего, и ему приходилось то и дело напоминать себе, что он не теряет времени зря – Эш ищет для них информацию.
В какой-то момент, задумавшись, он столкнулся с девушками, вышедшими из комнаты смеха.
- Это действительно страшно, - сдерживая смех, заявила одна.
- Ничуть, - ответила вторая и, натолкнувшись на Сэма, засмеялась.
Заинтересовавшись, он зашел на аттракцион.
Все вокруг теряется в легком золотистом свете, превращается в неясные силуэты. Кое-где темнеют серые и коричневые пятна, к которым не хочется приближаться.
Постепенно сквозь золотистую дымку проступают карусели, медленно и бесшумно вращающиеся, и шатры. Становится понятно, что это карнавал. Кругом ни души. Но где-то, очень отдаленно, звучит смех и возгласы нестрашного испуга.
- Вот проклятье! – Дин переходил одной карусели к другой, пытаясь найти хоть кого-нибудь. – Сэм!
Он злился. На самого себя, на свою неспособность контролировать перемещение – он мог находиться только рядом с семьей, - на переругавшихся отца и брата, на тишину вокруг – так не хватало музыки, просто до ломоты в костях, - на одиночество и беспомощность, на все в общем и целом.
Внезапно ему показалось, что впереди мелькнул человеческий силуэт.
- Подождите! Стойте! - за все время он никого не встретил, и это не меньше остального сказывалось на его самочувствии.
Спустя мгновение? минуту? вечность? - он еще не научился точно определять время Здесь – он оказался рядом.
И от острой обиды перехватило дыхание – это был лишь скелет, то пропадающий, то появляющийся в воздухе с насмешливым оскалом.
Но обида прошла мгновенно. Сквозь навязчивую, чужую тишину Дин услышал биение сердца, которое сначала остановилось, а потом участилось, как от испуга. Этот звук он ни с чем бы ни спутал. И, сосредоточившись только на таком знакомом сердцебиении, он увидел Сэма.
- Ну, привет, старина, - улыбнулся Дин.
Сэм вышел из комнаты смеха слегка оглушенным. Он чувствовал себя так, словно кто-то его негромко окликнул, а потом исчез. Он тщетно оглядывался, но ощущение, что кто-то стоит совсем рядом, практически за плечом, не проходило.
- Сэм? – окликнул его отец, и он, вздрогнув, вернулся к действительности.
- Почему так долго?
Джон нахмурился, но ответить не успел.
- Мамочка, клоун! – раздался рядом звонкий голос ребенка. Девочка с забавной розовой обезьянкой-рюкзачком, улыбаясь, указывала на пустое место.
Винчестеры тревожно переглянулись и последовали за уходящей с карнавала семьей.
Машина припарковалась напротив одноэтажного дома с широкими незанавешенными окнами. Винчестеры молча наблюдали, как семья зашла в дом, как мать помогла девочке снять рюкзак-обезьянку и отвела её наверх, как в окнах погас свет.
- Ты знал, что Купер был управляющим у братьев Банкер, и как раз в 1981-м? - Джон нарушил молчание, полное пением сверчков.
Сэм, вздрогнув, взглянул на отца.
- Думаешь, это он принес проклятый предмет?
Джон с усмешкой пожал плечами и повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Ночь постепенно подходила к середине, Джон задремал в машине, откинувшись на спинку сидения. Сэм устало и немного сонно наблюдал за домом.
В окнах гостиной внезапно загорелся свет, слабо отражаясь в качающемся шарике-солнышке. Сэм некоторое время оторопело смотрел на все это, потом, опомнившись, растолкал отца.
- Папа!
Было видно, как через комнату прошла девочка и открыла входную дверь. Сэм с изумлением увидел возле двери пресловутого клоуна. Даже здесь был слышен звон его бубенцов. Как он мог проморгать его?!
- Вот черт!
Девочка с улыбкой спросила клоуна, не хочет ли он войти, и протянула ему руку. Клоун взялся за её руку и, войдя в дом, закрыл за собой дверь.
- Проклятье! – Джон выскочил из машины и, на ходу заряжая обрез солью, бросился к дому. Сэм последовал за ним, ощущая смешанные чувства вины, досады и злости.
Девочка шла по белому, узкому коридору, ведя за руку клоуна. За углом притаился Джон с обрезом наготове.
- Хочешь увидеть мамочку и папочку? – вполголоса спросила она. - Они наверху.
Сэм, высунувшись из-за другого угла, схватил девочку, подставив клоуна под выстрел отца. Клоун на мгновение замер. Девочка испуганно закричала. Из своей "засады" выскочил Джон.
- Эй, ты!
Раздался двойной выстрел, клоуна отбросило на пол бесформенным желто-красным кулем. Девочка завизжала, хотя Сэм и прикрыл ей уши от звука выстрела. Клоун все еще лежал на полу. Джон перезарядил оружие, с тревогой глядя на противника, который поднялся на ноги с очень сердитым выражением на лице.
- Сэм, сзади!
Джон снова направил на клоуна оружие, но тот бросился к стеклянной задней двери, выпрыгнул через нее, разбив стекло, и растворился в воздухе. Стекло осыпалось на пол с душераздирающим звуком. В коридор выбежали родители девочки.
- Что здесь происходит?
- О, Господи!
- Отойдите от моей малышки! – лиловые синяки и полузажившие порезы Сэма явно не способствовали возникновению симпатии, как и обрез в руках Джона.
Сэм испуганно развел руки в стороны, демонстрируя, что не собирался причинить вред девочке. Вместе с отцом он бросился к выходу и сбежал из дома.
- Мама, папочка! Они застрелили моего клоуна!
- Чертов сукин сын! – выругался Джон, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. – Чертов сукин сын!
- Что? – непонимающе спросил Сэм.
- Это не призрак. И не человек. Это ракшас, - он прибавил скорость.
- Ракшас?
- Существо, питающееся плотью, могущее становиться невидимым и не смеющее войти без разрешения.
- Так вот почему клоуны! – догадался Сэм.
- А еще они едят раз в 20-30 лет, - Джон усмехнулся. – Карнавалы и убийства.
Где-то примерно через полчаса машина повернула в лес, Джон съехал с дороги, выбирая место поглуше.
- Думаешь, это Купер? - высказал Сэм свои догадки.
- Все возможно. И нам понадобится медный нож.
Машина остановилась среди густого кустарника. Сэм вытащил свой рюкзак. Джон спрятал в сумку номерные знаки, повесил одну сумку на плечо, другую взял в руки и захлопнул багажник.
- Ты думаешь, они заметили наши номера?
Оба направились прочь от машины к дороге.
- Нет. Но не хочу рисковать.
Дорога, по которой размеренно шагали Винчестеры, тянулась и тянулась вдоль полей без конца. До карнавала они добрались лишь к утру, когда предпринимать какие-либо действия стало глупо – проснувшиеся артисты готовились к новому трудовому дню, да и появились ранние посетители. Пришлось дожидаться вечера.
Гулко щелкала выключаемая подсветка, гасли фонари, оставляя карнавальный лагерь в полутьме. Сэм осторожно, таясь от редких рабочих, прокрался к вагончику Купера и быстро вскрыл замок, без проблем проникнув внутрь. Оглядев спартанскую обстановку передвижного вагончика, он раскрыл перочинный нож и направился с постели Купера, чтобы убедиться, есть ли в его матрасе мертвые насекомые, на которых так любят спать ракшасы.
Но в тот момент, когда он наклонился к кровати, раздался сухой щелчок взводимого курка. Сэм замер и медленно обернулся. Крайне медленно.
- Что, по-твоему, ты делаешь? – сердитый, но еще не разъяренный, Купер твердо держал в руках винтовку.
- Я уверен, что все смогу объяснить.
Давненько он не попадал в более неудобное положение.
Сэм вылетел из вагончика Купера, заполошно оглядываясь в поисках отца.
- Черт! Папа! – тормознул он пролетевшего мимо отца.
Джон обернулся и, увидев Сэма, остановился.
- Купер считает меня слишком любопытным, но это не он.
- Да, я понял. Это слепой. Он где-то здесь, - Джон постоянно оглядывался. – И медный нож он тоже отказался одолжить.
Сэм огляделся. Среди шатров он кое-что заметил.
- У меня идея.
- Сэм?
- Нет времени объяснять.
Он направился к вагончику с комнатой смеха. Отец шел за ним.
Сэм стремительно шел через коридор с зеркалами, по видимости, точно зная, куда направляется. Внезапно перед носом идущего следом отца стена сдвинулась, отрезав путь. Джон попытался открыть створки, но потерпел неудачу.
- Сэм!
- Найди выход из лабиринта, ладно? – крикнул Сэм с той стороны двери.
Яркие, разноцветные, почти неоновые рамы резали глаза, светясь на черном фоне стен. Среди негромкого шипения и истерико - механического смеха раздалась зловеще-веселая мелодия маленького органа.
Сэм, подойдя к органу, схватился за одну из труб и вскрикнул, обжегшись.
- Боже! – он натянул на ладонь рукав, защищаясь от пара, и принялся выламывать трубу.
- Сэм, в сторону!
Сэм отшатнулся на одних инстинктах. Этот голос… Он проник в самое сердце и растаял там неожиданным теплом.
Спустя мгновение мимо, в сантиметре от лица пролетел нож. Прямо через то место, где минуту назад был Сэм.
- О, черт!
Он быстро огляделся, крепко сжимая выломанную трубу. Проклятый ракшас, эта его долбаная невидимость!
- Сзади! Он за тобой!
Сэм нанес удар трубой тому, кто находится позади него, практически воткнув трубу в грудь ракшасу. Из трубы хлынула кровь. Сэм выпустил свое импровизированное оружие, и ракшас, собрав последние силы, наотмашь ударил его по лицу. Сэм отлетел к стене, ударился об неё и потерял сознание. Ракшас же исчез, оставив от себя лишь клоунский костюм.
Наступила тишина.
- Сэм! – Джон наконец-то выбрался из этого клятого лабиринта.
Громко шипел пар, вырывавшийся из развороченных труб.
- Сэм!
Под ногами зазвенели обломки трубы, он обошел останки ракшаса и увидел Сэма. Сердце забилось в судорожном, сумасшедшем ритме. Сэм лежал на полу, возле стены без движения, без сознания.
- Сэм! – Джон бросился к сыну. – Сэм!
На какой-то миг бледное лицо Сэма превратилось в пугающе - безмятежное лицо Дина. Мертвое лицо. Отчаяние и паника вбросили в кровь столько адреналина, что потемнело в глазах.
Но под пальцами сильно и ровно бился пульс, да и оглушенный Сэм вздохнул и открыл глаза. Джон переборол порыв обнять сына и помог ему подняться.
- Ты как, в порядке?
- Да, вроде бы, - Сэм потер ушибленный затылок. - Ненавижу клоунов.
- Что ж, похоже, это взаимно, - усмехнулся Джон.
Сэм слабо улыбнулся.
- Похоже.
Они возвращались к бару Эллен пешком, неся в руках тяжелые сумки. Солнце било в спину и в бок, превращая пыль в светлую пелену. Шли они тоже в молчании, но в этот раз тишина не была такой холодной, а одиночество и отчуждение столь огромными. Страх и желание сделать первый шаг одного совпали с пониманием другого.
Сэм украдкой покосился на идущего чуть впереди отца, происшедшее словно напомнило им, что несмотря на ссоры, они единственное, что у них осталось. Он еще помнил страх и отчаяние в глазах отца и облегчение, сменившее их, когда он, Сэм, очнулся.
И он не знал, как сказать отцу, что слышал голос Дина.
Все любят клоунов.
(Сэм - центрик)
читать дальшеМедфорд, Висконсин.
Карнавал Купера.
Толпа веселых детей, взрослых, выступающие под открытым небом акробаты, жонглеры, клоуны. Парень, одетый во что-то типа золоченых лат, пускает огонь изо рта, девушка-змея демонстрирует свою гибкость. Всем весело. Кругом – карусели всех видов и размеров, отовсюду летит смех, оживленные восклицания.
Девочка стоит перед двумя клоунами, обучающими её искусству вращения тарелки на шесте, и радостно смеется: у нее все получается. За спиной девочки её родители.
- Боже, я ненавижу клоунов – они всегда пугали меня до чертиков, - говорит отец, явно чувствующий себя не в своей тарелке.
- Тсс! Ей они нравятся, - отвечает мать с улыбкой.
Семья стоит возле карусели. Отец смотрит на часы, потом переводит взгляд на катающуюся дочь.
- Последний круг, Нора.
Девочка видит в стороне стоящего у грузовика клоуна и приветливо машет ему рукой. Клоун машет ей в ответ.
- Смотри, мама, еще клоун.
Родители оглядываются в сторону, куда показывает девочка, но там никого нет.
- Ты что, пытаешься напугать своего отца? – мать, глянув на мужа, с улыбкой склонилась к дочери.
Девочка мимолетно улыбается маме, потом оглядывается, напряженно всматривается в то место, где стоял клоун, но тот и впрямь пропал.
- Милая, - с укоризной произнес отец. – Нам пора домой, Нора.
Нора, кивнув, дает руку отцу, и они все вместе уходят с карнавала. По пути к машине Нора еще несколько раз оглядывается на то место, где она увидела клоуна. В машине Нора еще долго не может отойти от карнавала: улыбается и весело разглядывает пустую, темную дорогу. Мать дремлет на первом сидении, Нора, сидящая сзади, видит на обочине дороги клоуна, которому она помахала на карнавале. Клоун снова машет ей. Девочка заглядывает через спинку сидений к родителям.
- Мама, смотри, клоун.
Но мать опять никого не видит, как, впрочем, и сама девочка – клоун исчез с обочины.
- Мы его уже проехали, - объяснила девочка.
Тихо скрипит гравий, когда машина подъезжает к гаражу.
- А теперь быстро в дом и спать, - командует глава семейства, улыбаясь.
Девочка с улыбкой бежит наверх.
- Спокойной ночи, папа. Спокойной ночи, мам.
Нора лежит в постели и не может заснуть, по-видимому, от обилия впечатлений. Она улыбается, потом видит какую-то тень на потолке, подходит к окну и выглядывает за занавеску. На поляне перед домом стоит тот самый клоун. Нора радостно улыбается и бежит вниз по лестнице к входной двери. Они с клоуном снова машут друг другу, потом она поворачивает ключ, отпирая замок, открывает дверь и призывно манит клоуна. Клоун берет девочку за руку и входит в дом.
Прежде
… «Джон» («Дьявольская ловушка»): Убьешь меня, убьешь и папочку.
Сэм: Я знаю.
Опускает кольт ниже и стреляет. Пуля попадает Джону в ногу, из раны тут же начинает сочиться черный дым, Джон падает на пол. Освободившись от хватки Демона, Дин валится на пол без чувств. Сэм бросается к истекающему кровью брату, переступая через отца.
- Дин? Дин? – причитает Сэм.
…Сэм в разбитой Импале пытается повернуть голову к брату: Дин… Дин!
…Сэм со слезами на глазах наблюдает за тем, как врачи пытаются реанимировать Дина во второй раз.
Доктор: Руки. Разряд.
Медсестра: Пульса нет.
Доктор: Время смерти – 9:27.
…Солнце падает на невысокое гранитное надгробье, слегка отблескивая на черных буквах. Сэм смотрит на камень так, словно ждет, что он растает, подобно миражу.
- Сэм, возьми кулон, – спокойно говорит Джон.
- Но это вещь Дина… - Сэм недоверчиво оглядывается на отца.
- Возьми. В память о... брате, - жестко произнес отец.
Сэм переводит взгляд с кулона на надгробье. Ему не нужна какая-либо вещь, чтобы помнить о брате. Каждый его вдох - это заслуга Дина, каждая несломанная кость - это заслуга Дина, каждый счастливый день, каждая улыбка - это заслуга Дина. Ему не нужна вещь, чтобы помнить.
- Сэм!
Он молча берет кулон и вешает на шею. Он не будет ругаться с отцом здесь. Только не здесь.
Теперь
Дом Бобби. Неделю спустя.
Солнечные лучи скользили по грудам книг вокруг письменного стола. На столе разложена подробная карта страны, на которой цветными кнопками отмечены какие-то точки. Рядом газетные вырезки, распечатки, выписки.
Раздался глухой удар, словно кто-то поднимался с пола и, не рассчитав, врезался головой в стол.
- Проклятье!
Из-под стола вынырнул взъерошенный Сэм. Одной рукой он потирал ушибленный затылок, другой держал старую, растрепанную книгу. Усевшись, он быстро пролистал её и, скривившись, отбросил в отработанный материал.
- Ничего. Опять ничего!
Сэм с трудом сдержал порыв смести все со стола, и, подключившись к Интернету, со злостью уставился на пустую строку поисковика. Он должен найти то, чего еще нет, кого еще нет. Демона. Но больше всего ему хотелось бы найти Дина.
- Дин… - прошептал он, и это короткое имя горечью осело на губах, острой, неизбывной болью отозвалось в сердце.
…Я хочу, чтобы хоть кто-нибудь объяснил мне, как жить дальше. Как вообще жить. Просто дышать, думать, радоваться. Не вспоминать, не ловить себя на желании услышать твой голос. Не начинать каждое утро с надежды увидеть тебя на соседней кровати. Не ожидать все время, каждую минуту услышать знакомое «Ты со мной, принцесса?». Я хочу, чтобы хоть кто-нибудь объяснил мне это.
Потерять Джессику было невыносимо больно, словно кто-то вырвал грубо, хищно половину сердца, оставив вторую захлебываться кровью и болью.
Но потерять тебя, Дин… Мне даже не больно. Это словно проснуться однажды утром и понять, что ночью мне отрезали половину тела, левую, ту, где сердце. И оно не болит, потому что его просто нет. А я все еще живу, хотя даже не понимаю как. Тело не осознает еще всю меру боли, что обрушится на него при малейшем движении – ему её просто не пережить. И оглушенный, в шоке я все еще дышу, потому что не понимаю, что почти мертв. Что это – не жизнь, а просто не-смерть.
Мне так стыдно, Дин. Я однажды сказал тебе, что мне потерять Джесс было больнее, чем тебе потерять маму. Прости мне, я ошибался. Только теперь я могу понять твои чувства. Я не знал маму, я не понимал отца – ты заменил мне их. Ты учил меня ходить, готовил завтраки и обеды, водил в школу, защищал в драках, утешал, поддерживал, будил от кошмаров. Всегда и во всем ты был рядом, незыблемой стеной, константой. А теперь ты не со мной, и я словно угодил в ураган и открыт для всех ветров.
Порой я ненавижу себя за то, что тогда не выстрелил во второй раз. Порой я ненавижу отца за то, что он так ничего и не сделал, чтобы помочь тебе. А иногда бывают такие минуты, когда я – и это пугает меня больше всего, я гоню от себя эту мысль, но она возвращается, словно бумеранг – ненавижу тебя за то, что ты… ушел. Эти ненависти кружат вокруг меня по замкнутому кругу, и, стремясь вырваться, я все время обжигаюсь о боль, гнев и тоску. И я, взрослый, вновь становлюсь ребенком, потерявшимся в непроглядной тьме своих кошмаров, в ужасе и панике зовущим на помощь брата.
Только это не сон, и ты не разбудишь меня…
- Что-то нашел? – из тяжелых мыслей его вырвал голос отца.
Сэм окинул взглядом собранный материал.
- За последние два дня ничего.
- Совсем ничего? - недоверчиво уточнил Джон, перебирая статистические данные.
Младший Винчестер коротко кивнул, привычно сдерживая гнев и раздражение.
- Я уточнил те данные, которые ты просил, но…
Отец прервал его коротким кивком и, просмотрев отметки на карте, разочарованно покачал головой.
- Он не появился.
Сэм тяжело взглянул на отца, потом на карту. Во всей этой мешанине данных он не видел ничего, никаких знаков.
А отец видел.
И Сэм вновь ощутил ту самую злость, которая три года назад погнала его прочь из семьи.
Джон еще раз взглянул на карту и вышел. Опять возиться с машиной. Вместо того чтобы искать Демона, он уже неделю чинил Импалу. Только зря тратит время! Сэм с яростью швырнул в стену первую попавшуюся книгу и выскочил из дома. На мгновение сощурившись от яркого света, он направился к дороге, игнорируя сердитый взгляд отца.
Спустя два часа за спиной послышался знакомый рев мотора. К этому времени он успел пройти десять миль, успокоиться и разозлиться снова.
Бобби медленно ехал рядом. Потом он остановился, Сэм, сделав несколько шагов, тоже.
- Сэм, - проговорил Бобби, - не дури. Садись в машину.
- Он ничего мне не объяснил, - обвиняющее произнес Сэм. – Он сказал, что это поможет найти Демона. Я работал неделю, а все оказалось впустую. Все зря!
Бобби ощутил некоторое замешательство: после похорон Дина Сэм впал в равнодушное оцепенение и не реагировал вообще ни на что. Джон сумел найти стоящий аргумент жить дальше – месть. В глазах Сэма тогда вспыхнуло пламя, и он с отчаянной яростью погрузился в работу. Только причин для беспокойства не уменьшилось: Сэм еще не осознал полностью смерть брата. По утрам он, полусонный, все еще осматривает комнату, ища Дина. Все еще искательно вглядывается в каждого входящего. Все еще, не отрываясь от ноутбука, автоматически произносит: «Эй, Дин, я кое-что нашел», и только потом осекается, сжимая зубы.
Все еще ждет.
Все еще надеется.
Но уже засыпает, только крепко сжав под подушкой нож, и не потому, что это важно для безопасности, а потому, что это нож Дина. И рукоять ножа – это почти рука брата. По крайней мере, именно в этом Сэм убеждает себя каждый вечер, перед тем как заснуть.
Может, и нет причин для опасений. Он же Винчестер, а Винчестеры не сбегают от боли в безумие…
- Дай ему время, - наконец произнес он. – И себе тоже.
Сэм вздохнул и сел в машину. Бобби, развернувшись, поехал обратно. Вернувшись, Сэм застал отца за собиранием вещей.
- Эш по-прежнему живет в баре Эллен? – поинтересовался он, едва Бобби переступил через порог.
- Да, но…
- Мне нужна машина, старина, - прервал его Джон. – Импала, сам знаешь, не на ходу.
- Конечно, - Бобби растерянно кинул ключи.
Джон поймал их, кивнул и, подхватив сумку, направился к выходу. Сэм, поначалу удивленно за всем наблюдавший, опомнился и решительно преградил дорогу отцу.
- Отойди, Сэм.
- Нет, - он не двинулся с места. – Я с тобой.
- Ты останешься здесь, - раздельно произнес Джон. – Отойди.
- Нет, - упрямо повторил Сэм. – Я знаю твои фокусы: сейчас выйдешь за дверь и снова пропадешь на год. Я не собираюсь гоняться за тобой по всей стране. Я еду с тобой.
- Нет. Это опасно.
- Мне все равно!
- Мне не все равно! – зло выкрикнул Джон. - Я уже потерял одного сына и не хочу потерять и второго!
- Посадишь меня на цепь до конца жизни? Не возьмешь с собой, я сам начну охоту. За этим чертовым Демоном!
Джон гневно сжал кулаки. Ему хотелось от души выпороть непокорного сына, но в его словах все же было здравое зерно. В конце концов, он коротко кивнул.
- Тогда собирайся. Мы едем сейчас.
Сэму вполне хватило бы дури поступить так, как он и сказал. А так хоть будет под присмотром.
Дорога сноровисто убегала под колесами. Изношенные амортизаторы исправно передавали пассажирам все ямки и ухабы сельской дороги. За весь путь отец и сын обменялись лишь парой слов.
- Кто такие Эллен и Эш? – осведомился Сэм.
- Друзья, - кратко ответил Джон, и Сэм отвернулся к окну.
Потрепанная машина, больше подходящая для домохозяйки, затормозила возле обшарпанного здания. Выйдя из машины, Сэм разглядывал окружающую безлюдную местность. Солнце безжалостно высвечивало потемневшие, неухоженные стены и грязные, запыленные окна. Казалось, что здесь никто не живет, но Джон уверенно подошел к двери и, помедлив мгновение, постучал. Никто не ответил, и он толкнул дверь. Внутри было так же безлюдно, как и снаружи. Трещала, словно при коротком замыкании, лампа, и мигал свет, освещая темные деревянные стены, кое-где сломанные перила и столики, когда-то бывшие белыми. Изрезанная деревянная стойка да разномастные стулья завершали картину пустующего днем бара. На бильярдном столе, свернувшись в неудобной позе, кто-то лежал, то ли пьяный, то ли спящий.
Джон прошел к пустой стойке, Сэм остался у двери, оглядываясь.
- Эллен!
В ответ на возглас вошла молодая светловолосая девушка, уверенно державшая винтовку. Встретившись взглядом с Джоном, она отступила, и в этот момент на пороге появилась женщина с револьвером в руке.
На мгновение она удивленно застыла, потом улыбнулась.
- Здравствуй, Джон.
Он коротко кивнул. Потом взглянул на девушку - как Сэм узнал потом, это было дочь Эллен – Джо, и лицо его потемнело.
- Здравствуй, Эллен.
Сэм взглянул на неё с любопытством. Она явно из тех, кто даже самого отчаянного забияку поставит на место. Он мимолетно улыбнулся, подумав, что охотники, должно быть, чувствуют себя здесь провинившимися детьми.
- Сэм! – окликнул его отец, и он подошел ближе. – Мне нужен Эш, - Джон повернулся к Эллен.
- Я так и поняла, - уверенно проговорила она. – Эш!
Парень, спавший на столе, дернулся и начал подниматься. От его заполошных движений бильярдные шары с гулким стуком раскатились в разные стороны.
- Что? Пора вставать?
- Ты знаешь? – тяжело спросил Джон у Эллен, смотревшей на него с сочувствием и пониманием.
Он не уточнил о чем, но Сэм понял, и, перебивая дыхание, сердце больно стукнуло в ребра.
- Да, - негромко призналась она и, словно извиняясь, пояснила. – Бобби звонил. Мне жаль.
Джон не ответил и, вытащив из кармана куртки пухлую папку, протянул её Эшу, перебравшемуся со стола за барную стойку.
- Здесь год моих исследований. Попробуй выжать из этого все, что сможешь.
Эш быстро, почти не глядя перебрал листы и нахмурился.
- Бросьте. Это полный бред, - спохватившись, он извиняюще пожал плечами. – Нельзя так выследить демона.
Джон усмехнулся.
- Я смог.
Эша, казалось, задел этот ответ. Он вновь пересмотрел бумаги.
- Это разрозненные статистические данные, переменные величины, зависимости. Я хочу сказать… - он ошеломленно уставился на Джона. – Проклятье! Это знаки, предзнаменования. Отследишь их – выследишь демона. Неурожаи, грозовые бури…
Он казался полностью захваченным открывшейся ему картиной. Потом поднял взгляд на Джона и кивнул.
- Мне понадобиться время. Скажем… 51 час.
Эш собрал бумаги и, провожаемый недоуменным взглядом Сэма, вышел в другую комнату.
- Объясни мне, - требовательно заявил Сэм, повернувшись к отцу.
- Объяснить что? – он казался усталым и сердитым одновременно.
- Все! – Сэм повысил голос. Он работал неделю и не узнал ничего, а этому типу нужно всего лишь двое суток. Он устал чувствовать себя дураком.
- Сейчас это неважно, - Джон попытался избежать нежеланной сейчас ссоры.
- Для меня важно!
- Сэм!
- Я не солдат, чтобы слепо следовать приказам. Я хочу знать, - Сэм уперся и с гневом смотрел на отца, в глазах которого тоже начал закипать гнев.
- Если бы ты следовал приказам, мы бы сейчас не оказались в этой гребанной ситуации, в этих проклятых поисках этого проклятого Демона! Все бы закончилось!
Отец и сын стояли лицом к лицу, крича друг на друга с яростью, гневом и болью, похожие на два стальных лезвия, которые, сталкиваясь, ранят друг друга.
- Ты бы умер!
- Лучше бы я умер! Ну почему ты не убил меня, когда я тебя просил! - выкрикнул Джон, не обращая внимания на ошеломленное лицо Эллен, внезапно оказавшейся в эпицентре ссоры.
Сэм уставился на отца почти с ненавистью.
- Потому что Дин меня попросил! - закричал он в ответ.
- Не смей обвинять во всем своего брата!
- Почему? – зрачки Сэма угрожающе сузились. – С чего ты так печешься о нем? И почему теперь? Только теперь? Ведь месть для тебя всегда была важнее, чем Дин, чем я, чем все остальные, разве нет? Черт побери, Дин даже не был уверен, что ты действительно любишь его, гордишься им! Он отдал все, что у него было, а ты просто позволил ему умереть! – Сэм сорвался на крик, крупная дрожь сотрясала тело, но гнева и злости не убавилось. – Ты виноват в его смерти, это твоя вина!
Звук оплеухи, что влепил ему разъяренный отец, был подобен выстрелу и подобно выстрелу только накалил атмосферу. В наступившей тишине, казалось, можно было услышать, как падают в прошлое тяжелые от ненависти секунды.
- Ты виноват не меньше, - медленно проговорил Джон и направился к выходу.
- Лишь в том, что поверил тебе! – выкрикнул Сэм в спину отцу.
Резко хлопнула дверь, ставя не точку, но очередную жирную запятую в выяснении отношений. Сэм сделал несколько шагов и разбито опустился на стул. Ярость, злость, детское чувство несправедливости медленно перегорали, оставляя лишь горечь вины. Он низко опустил голову, отгораживаясь от взглядов – сочувственно-неодобрительного - Эллен и любопытного – Джо. Наступившую тишину нарушали лишь легкие шаги Джо. Она собирала со столов посуду, солонки и сахарницы, которые ставила на стойку – наполнить.
Сэм чувствовал себя бесконечно одиноким, впервые он не видел цели, к которой нужно было стремиться, ради которой можно было бы выкладываться на все сто процентов, и не у кого было спросить совета. Он настолько погрузился в невеселые мысли, что вздрогнул, когда проходившая мимо Эллен остановилась рядом, и вопросительно взглянул на нее.
- Если хочешь, мы могли бы поговорить, - мягко проговорила она.
У него перехватило дыхание, а она продолжала.
- Иногда это помогает…
При мысли об этом Сэм почувствовал себя больным, разбитым и испуганным. Он не хотел сейчас слушать, как кто-то говорит о Дине. Он определенно не был готов к такому разговору. Чужой голос, произносящий это имя, ненужные сейчас слова – словно бесцеремонные пальцы, шарящие в свежей ране.
И, видимо, эти чувства отразились на его лице, потому что Эллен внезапно замолчала и, понимающе кивнув, оставила его одного.
Он один. Теперь он один. Ему нужно учиться жить с этим одиночеством. Он знал это, но не мог смириться.
Дин уехал, просто уехал, оставил его, как он сам сделал это три года назад. Но даже эта мысль не стала спасением – Дин никогда бы не оставил семью. Он знал это слишком хорошо, чтобы черпать в этом утешение.
Он поймал себя на том, что встал и движется – четыре шага в одну сторону, столько же обратно, и не в силах остановиться. Чтобы отвлечься, он подошел к стойке, где Эллен сосредоточенно насыпала сахар в сахарницы. Он слегка улыбнулся, увидев полицейский сканер, и нахмурился, заметив кое-что интересное.
- Эллен, что это?
Она мимолетно взглянула в ту сторону, куда он указывал.
- Полицейский сканер. Мы держим его на случай…
- Нет, нет, - нетерпеливо отмахнулся он. – Папка.
Эллен подошла к сканеру и, достав папку, вернулась к Сэму.
- А… Я собиралась отдать это одному моему другу, но можешь заглянуть, если хочешь.
- Спасибо, - он взял у нее папку, на которой было написало «Родители убиты, ребенок остался жив» и к обложке которой была прикреплена газетная вырезка.
Некоторое время он просматривал собранные материалы. Вполне вероятно, что это дело было по их части. Их с отцом теперь. Его охватила злость и печаль, к горлу подступил комок, и он глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. В этот момент он вновь ощутил молчаливое сочувствие Эллен и любопытную жалость Джо и понял, что будет не в состоянии провести здесь 51 час, ожидая результатов Эша.
- Думаю, я мог бы заняться этим, - неловко произнес он, закрыв папку.
- Заняться чем? – послышался от двери голос Джона, и Сэм обернулся.
Ссора, как отбушевавшая гроза, выхолодила их отношения, оставив только ледяную вежливость. Они оба не забыли о ссоре, но никто не был готов просить прощения, никто не чувствовал себя виноватым и никто не хотел сделать первый шаг. Сэм сцепил зубы – это была их первая серьезная ссора без Дина, и это было неожиданно больно, словно бы пес, раньше всегда шутливо хватавший за руку, внезапно вцепился в полную силу.
- Сэм! – нетерпеливо окликнул его отец.
Сэм протянул ему папку.
- Я подумал, что это по нашей части.
Спустя несколько минут Джон утвердительно кивнул. Очевидно, что он тоже не мог просидеть здесь двое суток вместе с жалостью и сочувствием Эллен.
Свет фар рассеивал темноту, но только впереди, высвечивая то деревья, то рекламные щиты. Сэм отогнал мысль, что их борьба со злом похожа на этот свет – тьмы все равно больше, и она сгущается, несмотря на все их усилия.
Джон, щурясь, внимательно вглядывался в дорогу.
- Клоун-убийца?
Сэм, вздрогнув, вновь подсветил фонариком газетные вырезки, лежавшие у него на коленях.
- Да. Он не тронул девочку, но убил родителей. Точнее, порезал на куски.
- И тем вечером семья была на каком-то карнавале?
- Да, карнавал Купера.
- А если это всего лишь псих в костюме клоуна?
Сэм на мгновение уткнулся взглядом в листки.
- Ну, у полиции нет ни одной зацепки. У всех, кто монтировал конструкции цирка, есть алиби. И девочка твердит, что видела растворившегося в воздухе клоуна. Полиция, правда, все списала на шок, - Сэм неодобрительно пожал плечами.
- Прежде подобные убийства случались? – поинтересовался Джон, помолчав немного.
- Если верить бумагам, в 1981, в цирке братьев Банкер. Три аналогичных убийства.
- Если это призрак, то он обычно привязан к определенному месту, - проговорил Джон, и его тон напомнил Сэму о том времени, когда он натаскивал их с братом и в любую минуту мог задать особо каверзный вопрос, и их ждало серьезное наказание, если ответ не следовал немедленно. – Но если он движется, значит, призрак уцепился за что-то, что карнавал таскает за собой.
- Охота на паранормальный мусор, - хмыкнул Сэм, и в машине воцарилась тишина.
Машина остановилась на подъезде к карнавалу.
- Ты оглядись, а я пойду узнаю, что к чему, - произнес Джон, выйдя из машины.
Сэм кивнул. Мимо Винчестеров прошли полицейские, Джон проводил их долгим взглядом и ушел.
- Ненавижу клоунов, - пробормотал остановившийся у карусели Сэм, нервничавший уже только от одной атмосферы карнавала. А когда проходившая мимо женщина-лилипут внимательно на него посмотрела, ему захотелось оказаться за сотню миль от этого места и как можно скорее.
- Что-нибудь узнал?
Сэм подскочил, услышав отца, и обернулся.
- Нет. А ты?
- Снова убийства. Еще двое прошлой ночью. Как и тогда, ребенок не пострадал.
- И снова клоун? – Сэм испытывал смутное чувство удовлетворения, что его детские страхи не оказались беспочвенными.
- Верно.
- Вряд ли мы сможем остаться незамеченными, разыскивая проклятую вещь.
- Значит, нужно слиться с толпой, - ответил Джон, глядя на рабочих в униформе и объявление «Требуются помощники».
Одним из шатров, куда зашли Винчестеры в поисках управляющего, принадлежал метателю ножей, который в данный момент тренировался, посылая в деревянную мишень один нож за другим.
- Извините, - окликнул его Джон.
Мужчина обернулся на голос, но смотрел не прямо в лицо старшему Винчестеру, а чуть правее. Сэм запоздало сообразил, почему тот был в темных очках, и подивился его мастерству – несмотря на слепоту циркача, ножи на мишени выстроились в идеальный круг.
- Я ищу мистера Купера. Вы не подскажите, где он может быть?
Метатель ножей улыбнулся.
- Скорее всего у себя в офисе.
- Вы выбрали не то время, чтобы устраиваться на работу.
Вслед за Купером Винчестеры вошли в его офис. Широко шагая, Джон занял дальнее от входа кресло, оставив свободным лишь кресло-клоун. Сэм, нервно сглотнув, уселся, постаравшись скрыть свой страх от отца. И оба выжидательно уставились на управляющего.
- Местные убийства. Копы подозревают нас.
Сэм постарался изобразить любопытство и равнодушие. Купер внимательно разглядывал собеседников.
- Вы когда-нибудь выступали на арене?
- Нет, - ответил Джон, не глядя на сына, который уже успел кивнуть и теперь смотрел на отца с удивлением. – Но нам действительно нужна эта работа, - с нажимом произнес он.
- Это дело основал мой отец, - Купер, а за ним и Винчестеры, взглянул на черно-белую фотографию, на которой мужчина, поразительно похожий на Купера, стоит рядом с колесом обозрения. – Показывал шоу уродов, пока их не запретили по всей стране. Мол, демонстрация людьми своих уродств унижает их. Большинство исполнителей вместо того, чтобы честно зарабатывать себе на жизнь, сгнили в больницах и психушках. Это прогресс, я так полагаю. Это место всегда было убежищем для изгоев. Оно для тех, кому больше некуда податься.
Сэм перестал нервничать, слова Купера коснулись его ближе, чем он хотел бы. Он взглянул на него с твердостью, которую сам от себя не ожидал.
- Я хотел бы жить нормальной жизнью, сэр. Но у меня её никогда не было. Я… - он покосился на отца, - мы хотим быть здесь.
- Что ж, - Купер улыбнулся, - добро пожаловать.
Сэм, одетый в красную униформу, ходил по карнавалу, собирая мусор и то и дело поглядывая на ЭМП, спрятанный за пазухой. От прибора тянулся тонкий провод наушника, лишний раз напоминая, кем и из чего он был сделан.
Тогда, разбирая багажник Импалы, Сэм удивился, увидев неповрежденный ЭМП. То ли он был сделан на совесть, то ли там уже просто нечему было ломаться. Сэм склонялся к первому варианту, хотя во втором было больше правды. Он обошел примерно треть карнавала, но не встретил ничего подозрительного. Сэма мучило чувство бессмысленности происходящего, и ему приходилось то и дело напоминать себе, что он не теряет времени зря – Эш ищет для них информацию.
В какой-то момент, задумавшись, он столкнулся с девушками, вышедшими из комнаты смеха.
- Это действительно страшно, - сдерживая смех, заявила одна.
- Ничуть, - ответила вторая и, натолкнувшись на Сэма, засмеялась.
Заинтересовавшись, он зашел на аттракцион.
Все вокруг теряется в легком золотистом свете, превращается в неясные силуэты. Кое-где темнеют серые и коричневые пятна, к которым не хочется приближаться.
Постепенно сквозь золотистую дымку проступают карусели, медленно и бесшумно вращающиеся, и шатры. Становится понятно, что это карнавал. Кругом ни души. Но где-то, очень отдаленно, звучит смех и возгласы нестрашного испуга.
- Вот проклятье! – Дин переходил одной карусели к другой, пытаясь найти хоть кого-нибудь. – Сэм!
Он злился. На самого себя, на свою неспособность контролировать перемещение – он мог находиться только рядом с семьей, - на переругавшихся отца и брата, на тишину вокруг – так не хватало музыки, просто до ломоты в костях, - на одиночество и беспомощность, на все в общем и целом.
Внезапно ему показалось, что впереди мелькнул человеческий силуэт.
- Подождите! Стойте! - за все время он никого не встретил, и это не меньше остального сказывалось на его самочувствии.
Спустя мгновение? минуту? вечность? - он еще не научился точно определять время Здесь – он оказался рядом.
И от острой обиды перехватило дыхание – это был лишь скелет, то пропадающий, то появляющийся в воздухе с насмешливым оскалом.
Но обида прошла мгновенно. Сквозь навязчивую, чужую тишину Дин услышал биение сердца, которое сначала остановилось, а потом участилось, как от испуга. Этот звук он ни с чем бы ни спутал. И, сосредоточившись только на таком знакомом сердцебиении, он увидел Сэма.
- Ну, привет, старина, - улыбнулся Дин.
Сэм вышел из комнаты смеха слегка оглушенным. Он чувствовал себя так, словно кто-то его негромко окликнул, а потом исчез. Он тщетно оглядывался, но ощущение, что кто-то стоит совсем рядом, практически за плечом, не проходило.
- Сэм? – окликнул его отец, и он, вздрогнув, вернулся к действительности.
- Почему так долго?
Джон нахмурился, но ответить не успел.
- Мамочка, клоун! – раздался рядом звонкий голос ребенка. Девочка с забавной розовой обезьянкой-рюкзачком, улыбаясь, указывала на пустое место.
Винчестеры тревожно переглянулись и последовали за уходящей с карнавала семьей.
Машина припарковалась напротив одноэтажного дома с широкими незанавешенными окнами. Винчестеры молча наблюдали, как семья зашла в дом, как мать помогла девочке снять рюкзак-обезьянку и отвела её наверх, как в окнах погас свет.
- Ты знал, что Купер был управляющим у братьев Банкер, и как раз в 1981-м? - Джон нарушил молчание, полное пением сверчков.
Сэм, вздрогнув, взглянул на отца.
- Думаешь, это он принес проклятый предмет?
Джон с усмешкой пожал плечами и повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Ночь постепенно подходила к середине, Джон задремал в машине, откинувшись на спинку сидения. Сэм устало и немного сонно наблюдал за домом.
В окнах гостиной внезапно загорелся свет, слабо отражаясь в качающемся шарике-солнышке. Сэм некоторое время оторопело смотрел на все это, потом, опомнившись, растолкал отца.
- Папа!
Было видно, как через комнату прошла девочка и открыла входную дверь. Сэм с изумлением увидел возле двери пресловутого клоуна. Даже здесь был слышен звон его бубенцов. Как он мог проморгать его?!
- Вот черт!
Девочка с улыбкой спросила клоуна, не хочет ли он войти, и протянула ему руку. Клоун взялся за её руку и, войдя в дом, закрыл за собой дверь.
- Проклятье! – Джон выскочил из машины и, на ходу заряжая обрез солью, бросился к дому. Сэм последовал за ним, ощущая смешанные чувства вины, досады и злости.
Девочка шла по белому, узкому коридору, ведя за руку клоуна. За углом притаился Джон с обрезом наготове.
- Хочешь увидеть мамочку и папочку? – вполголоса спросила она. - Они наверху.
Сэм, высунувшись из-за другого угла, схватил девочку, подставив клоуна под выстрел отца. Клоун на мгновение замер. Девочка испуганно закричала. Из своей "засады" выскочил Джон.
- Эй, ты!
Раздался двойной выстрел, клоуна отбросило на пол бесформенным желто-красным кулем. Девочка завизжала, хотя Сэм и прикрыл ей уши от звука выстрела. Клоун все еще лежал на полу. Джон перезарядил оружие, с тревогой глядя на противника, который поднялся на ноги с очень сердитым выражением на лице.
- Сэм, сзади!
Джон снова направил на клоуна оружие, но тот бросился к стеклянной задней двери, выпрыгнул через нее, разбив стекло, и растворился в воздухе. Стекло осыпалось на пол с душераздирающим звуком. В коридор выбежали родители девочки.
- Что здесь происходит?
- О, Господи!
- Отойдите от моей малышки! – лиловые синяки и полузажившие порезы Сэма явно не способствовали возникновению симпатии, как и обрез в руках Джона.
Сэм испуганно развел руки в стороны, демонстрируя, что не собирался причинить вред девочке. Вместе с отцом он бросился к выходу и сбежал из дома.
- Мама, папочка! Они застрелили моего клоуна!
- Чертов сукин сын! – выругался Джон, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. – Чертов сукин сын!
- Что? – непонимающе спросил Сэм.
- Это не призрак. И не человек. Это ракшас, - он прибавил скорость.
- Ракшас?
- Существо, питающееся плотью, могущее становиться невидимым и не смеющее войти без разрешения.
- Так вот почему клоуны! – догадался Сэм.
- А еще они едят раз в 20-30 лет, - Джон усмехнулся. – Карнавалы и убийства.
Где-то примерно через полчаса машина повернула в лес, Джон съехал с дороги, выбирая место поглуше.
- Думаешь, это Купер? - высказал Сэм свои догадки.
- Все возможно. И нам понадобится медный нож.
Машина остановилась среди густого кустарника. Сэм вытащил свой рюкзак. Джон спрятал в сумку номерные знаки, повесил одну сумку на плечо, другую взял в руки и захлопнул багажник.
- Ты думаешь, они заметили наши номера?
Оба направились прочь от машины к дороге.
- Нет. Но не хочу рисковать.
Дорога, по которой размеренно шагали Винчестеры, тянулась и тянулась вдоль полей без конца. До карнавала они добрались лишь к утру, когда предпринимать какие-либо действия стало глупо – проснувшиеся артисты готовились к новому трудовому дню, да и появились ранние посетители. Пришлось дожидаться вечера.
Гулко щелкала выключаемая подсветка, гасли фонари, оставляя карнавальный лагерь в полутьме. Сэм осторожно, таясь от редких рабочих, прокрался к вагончику Купера и быстро вскрыл замок, без проблем проникнув внутрь. Оглядев спартанскую обстановку передвижного вагончика, он раскрыл перочинный нож и направился с постели Купера, чтобы убедиться, есть ли в его матрасе мертвые насекомые, на которых так любят спать ракшасы.
Но в тот момент, когда он наклонился к кровати, раздался сухой щелчок взводимого курка. Сэм замер и медленно обернулся. Крайне медленно.
- Что, по-твоему, ты делаешь? – сердитый, но еще не разъяренный, Купер твердо держал в руках винтовку.
- Я уверен, что все смогу объяснить.
Давненько он не попадал в более неудобное положение.
Сэм вылетел из вагончика Купера, заполошно оглядываясь в поисках отца.
- Черт! Папа! – тормознул он пролетевшего мимо отца.
Джон обернулся и, увидев Сэма, остановился.
- Купер считает меня слишком любопытным, но это не он.
- Да, я понял. Это слепой. Он где-то здесь, - Джон постоянно оглядывался. – И медный нож он тоже отказался одолжить.
Сэм огляделся. Среди шатров он кое-что заметил.
- У меня идея.
- Сэм?
- Нет времени объяснять.
Он направился к вагончику с комнатой смеха. Отец шел за ним.
Сэм стремительно шел через коридор с зеркалами, по видимости, точно зная, куда направляется. Внезапно перед носом идущего следом отца стена сдвинулась, отрезав путь. Джон попытался открыть створки, но потерпел неудачу.
- Сэм!
- Найди выход из лабиринта, ладно? – крикнул Сэм с той стороны двери.
Яркие, разноцветные, почти неоновые рамы резали глаза, светясь на черном фоне стен. Среди негромкого шипения и истерико - механического смеха раздалась зловеще-веселая мелодия маленького органа.
Сэм, подойдя к органу, схватился за одну из труб и вскрикнул, обжегшись.
- Боже! – он натянул на ладонь рукав, защищаясь от пара, и принялся выламывать трубу.
- Сэм, в сторону!
Сэм отшатнулся на одних инстинктах. Этот голос… Он проник в самое сердце и растаял там неожиданным теплом.
Спустя мгновение мимо, в сантиметре от лица пролетел нож. Прямо через то место, где минуту назад был Сэм.
- О, черт!
Он быстро огляделся, крепко сжимая выломанную трубу. Проклятый ракшас, эта его долбаная невидимость!
- Сзади! Он за тобой!
Сэм нанес удар трубой тому, кто находится позади него, практически воткнув трубу в грудь ракшасу. Из трубы хлынула кровь. Сэм выпустил свое импровизированное оружие, и ракшас, собрав последние силы, наотмашь ударил его по лицу. Сэм отлетел к стене, ударился об неё и потерял сознание. Ракшас же исчез, оставив от себя лишь клоунский костюм.
Наступила тишина.
- Сэм! – Джон наконец-то выбрался из этого клятого лабиринта.
Громко шипел пар, вырывавшийся из развороченных труб.
- Сэм!
Под ногами зазвенели обломки трубы, он обошел останки ракшаса и увидел Сэма. Сердце забилось в судорожном, сумасшедшем ритме. Сэм лежал на полу, возле стены без движения, без сознания.
- Сэм! – Джон бросился к сыну. – Сэм!
На какой-то миг бледное лицо Сэма превратилось в пугающе - безмятежное лицо Дина. Мертвое лицо. Отчаяние и паника вбросили в кровь столько адреналина, что потемнело в глазах.
Но под пальцами сильно и ровно бился пульс, да и оглушенный Сэм вздохнул и открыл глаза. Джон переборол порыв обнять сына и помог ему подняться.
- Ты как, в порядке?
- Да, вроде бы, - Сэм потер ушибленный затылок. - Ненавижу клоунов.
- Что ж, похоже, это взаимно, - усмехнулся Джон.
Сэм слабо улыбнулся.
- Похоже.
Они возвращались к бару Эллен пешком, неся в руках тяжелые сумки. Солнце било в спину и в бок, превращая пыль в светлую пелену. Шли они тоже в молчании, но в этот раз тишина не была такой холодной, а одиночество и отчуждение столь огромными. Страх и желание сделать первый шаг одного совпали с пониманием другого.
Сэм украдкой покосился на идущего чуть впереди отца, происшедшее словно напомнило им, что несмотря на ссоры, они единственное, что у них осталось. Он еще помнил страх и отчаяние в глазах отца и облегчение, сменившее их, когда он, Сэм, очнулся.
И он не знал, как сказать отцу, что слышал голос Дина.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Жажда крови.
(Сэм - центрик)
читать дальшеРэд Лодж, Монтана.
В ночном небе огромная, сияющая луна. Быстрые, темные облака время от времени закрывают её, бросая тень на спокойный безветренный лес внизу. Лунный свет льется между деревьями почти осязаемо, слабо отражаясь от темных листьев и создавая иллюзию тумана. Безмятежно стрекочут сверчки.
Сквозь ветки вылетела перепуганная девушка и бросилась бежать по широкой дорожке, постоянно оглядываясь. Пробежав некоторое расстояние, она остановилась и огляделась. По листьям пробежала дрожь и повторилась. Девушка судорожно вздохнула и вновь побежала. В бледном свете луны мелькнула темная фигура преследователя.
Девушка прибавила ходу и не смогла удержать вскрика, споткнувшись о выступающий корень и растянувшись на утоптанной земле. И вскочила, увидев недруга в конце дорожки.
Наконец, поняв, что не сможет просто от него убежать, она спряталась за дерево, старательно затаив дыхание. За спиной тяжело пробухали шаги и постепенно затихли в отдалении. Выждав немного, она осторожно вышла из своего укрытия и, повернувшись, оказалась лицом к лицу со своим преследователем.
Девушка даже не успела испугаться, как мужчина чем-то похожим на серп снес ей голову. Упруго брызнула кровь, отсеченная голова глухо стукнулась о землю, и только потом тело подрублено рухнуло навзничь, нелепо дернув ногами.
Прежде
…Дин Сэму об отце («Вендиго»): Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело.
…Дин Сэму: Мы найдем отца, но до тех пор… мы будем истреблять любую нечисть, которую встретим на своем пути. Ясно?
... Бобби о Мэг («Дьявольская ловушка»):
- Дин, ты должен быть осторожен с ней. Не повреди ей.
- Почему?
- Потому что это на самом деле девушка, вот почему.
Братья смотрят на него в недоумении.
- О чем ты? – недоумевая, спросил Сэм.
- Она одержима, - Бобби продолжил. - Она - человек, в которого вселился демон. Вы разве не видите?
… - Ты нашел демона? – спрашивает Сэм Эша в баре Эллен.
- Его нет поблизости, во всяком случае, я нигде его не нашел, - ответил Эш, что-то набирая на клавиатуре. - Но как только этот ублюдок покажется, я сразу это узнаю.
- Что ты имеешь в виду?
- Имею в виду, если какие-то из этих знаков и предзнаменований появятся в любой части света, - он повернул ноутбук экраном к собеседникам. На экране явно идет какая-то загрузка, - эта машинка сработает, как пожарная сигнализация.
- Позвонишь, как только что-нибудь выяснишь?
- Заметано, шеф.
… («Пилот») Братья смотрят друг на друга мгновение, Сэм вздыхает и кивает, кладет винтовку в багажник.
- У нас есть работа.
И захлопывает багажник.
Теперь
Безупречная, сверкающая свежей краской Импала с ревом неслась по пустынному шоссе. Ни малейшего следа аварии не было видно на гладком теле машины, солнце бликовало на ярком хроме. Казалось, за долгие годы общения со сверхъестественным, она и сама обрела некоторые несвойственные автомобилям качества, научившись, например, возрождаться из пепла.
Джон, взглянув на часы, прибавил скорость, и слабая улыбка коснулась его лица при звуках взревевшего мотора. Импала рванула вперед, словно сноровистая лошадка, обиженная тем, что хозяин пришпорил её.
Сэм отрешенно смотрел на мелькавшие за окном деревья. Непривычная тишина давила на уши, но слушать тяжелые басы рока было невмоготу. Он не выдержал и пяти минут Металлики, резко выключил кассетник. Все казалось, что Дин вот-вот хлопнет по плечу и велит пустить за руль его детки.
Сквозь приоткрытое окно тянуло прохладой и надвигающимся дождем. Он оглянулся – небо за спиной темнело, наливаясь мрачной синевой. Собиралась гроза. И не просто собиралась, она следовала за ними по пятам, отставая на пару-другую часов.
- Далеко еще до Рэд Лоджа? – нарушил тишину отец.
- Еще миль триста, - безучастно отозвался Сэм и снова оглянулся.
Он уже чувствовал запах грозы, холодный, мокрый, опасный, и чуть улыбнулся. Он боялся грома, в детстве. Странно, конечно, он видел вещи гораздо более страшные, чем какая-то молния и какой-то гром, и все равно боялся. А потом перестал.
Ему тогда было восемь. И они уже месяц жили в Луизиане, в очередном захолустном мотеле очередного захолустного городка. В тот день они пришли из школы позже обычного – драмкружок давал небольшое представление, и ему захотелось посмотреть, а Дин, отчаянно скучая, добросовестно ждал окончания «этой чепухи для малолеток».
Дома он наскоро перекусил тем, что осталось от завтрака, тщательно сделал уроки и уселся перед телевизором. И далеко не сразу понял, что Дин как-то непривычно притих в кресле. Обычно старший в это время или что-то готовил на ужин, или ковырялся в своей маленькой – только ножи, никаких пистолетов – коллекции оружия, или вовсю доставал его, Сэма, переключая каналы.
В ответ на обеспокоенный взгляд он увидел нездорово блестящие глаза.
- Дин? – он подошел к креслу и осторожно потрогал лоб брата. Горячий.
- Я в порядке, - вяло отмахнулся тот.
- Я вижу.
Сэм встревожился, Дин болел редко, гораздо реже, чем он сам, и всегда рядом был кто-то из взрослых.
- Это пройдет, Сэмми, - попытался успокоить его Дин.
Но Сэм, не слушая его, уже отыскал аптечку и, открыв её, замер. Ни антибиотиков, ни жаропонижающих, только две упаковки аспирина, да всякая ненужная сейчас ерунда в виде бинтов и пластырей.
- Я забыл купить лекарства, - извиняющимся тоном произнес Дин.
Сэм виновато вздохнул. Они действительно должны были пополнить аптечку, которую отец выгреб, отправляясь на охоту, но с этим спектаклем забыли об этом. Он бросил взгляд на часы – около восьми. Начинало темнеть, но до аптеки было всего два квартала.
- Ты куда? – встревожено спросил Дин собирающегося брата.
- В аптеку.
- Я с тобой, - он выкарабкался из кресла. В какой-то момент голова закружилась, и он был вынужден опереться на спинку, чтобы устоять.
- Ты едва стоишь, - попытался переубедить его Сэм, но потом, увидев знакомое решительное выражение лица, лишь вздохнул и снял ботинки.
- А еще говорят, что это я упрямый, - проворчал он.
К полуночи Сэм клял себя за то, что так и не пошел в аптеку – температура подскочила до 39, Дина бросало то в жар, то в холод, и он полусидел на кровати, отчаянно пытаясь не заснуть, борясь с болезнью и подступающим бредом.
Аспирин помогал плохо, хотя его и осталась всего одна упаковка. И пока Сэм ходил сменить нагревшуюся воду, Дин сполз по подушке, сдаваясь температуре и головной боли. Когда Сэм вернулся и твердо решил вызвать врача, толстый, змеящийся жгут вцепился в землю, осветив все вокруг ослепительным светом. Рванул ветер, дождь ожесточенно забарабанил по крыше. Сэм, неосознанно затаив дыхание, считал. На счет «три» загремел гром с такой силой, что стекла жалобно задребезжали.
Свет моргнул и погас. Из-за гроз здесь часто гасло электричество. На ощупь Сэм добрался до телефона, но тот молчал. Видимо, ветер оборвал провода.
- Черт! – впервые в жизни выругался Сэм.
Он оказался без света, без связи, без лекарств и с больным братом. Кое-как отыскав зажигалку, он принялся копаться в сумках, молясь всем богам, чтобы свечи, которые обычно бесцельно валяются на дне багажника, сейчас были здесь.
- Черт!
Раскалившаяся зажигалка обожгла пальцы, и он выронил её. Ему хотелось плакать от бессилия, от подкрадывающейся паники, от страха, который мотком ледяной проволоки засел в животе. Сэм глубоко вздохнул, пытаясь прогнать страх, и вновь чиркнул кремниевым колесиком.
Свечи он все-таки нашел и с облегчением зажег одну, бросив рядом зажигалку. Ухватив обожженными пальцами прохладную мочку уха, он подошел к брату, разметавшемуся по кровати.
Горячий, влажный лоб. Тяжелое, прерывающееся дыхание. И рефлексы, которым позавидовал бы любой морпех. Сэм даже не успел отдернуть руку, как Дин вцепился ему в запястье. Сильно, жестко.
- Это я, Сэм, – урезонил он брата и, выдернув руку из захвата, потер запястье – точно синяки останутся.
- Сэмми? – Дин смотрел прямо на него, но не видел, блуждая в лабиринте бреда. – Где ты, Сэмми?
Сэм вновь смочил в холодной воде сброшенный компресс и, сев у кровати, взял брата за руку.
- Я здесь.
Дин вздохнул и заметно успокоился.
- Не бросай меня, братишка, - прошептал он, соскальзывая в сон.
Сэм просидел всю ночь, меняя свечи и компрессы. Пока температура не упала до 37. Только тогда он, кое-как перетащив Дина на свою сухую и чистую постель, позволил себе заснуть.
Тогда он проспал все на свете, не говоря уже о школе. Разбудило его солнце, через всю комнату доползшее до кровати, и он еще долго лежал, слушая, как спокойно и размеренно дышит его брат.
Вот тогда он перестал бояться грома. Что такое гроза по сравнению с пробирающим до самого сердца пониманием, что его старший брат, его лучший-на-всем-свете-старший-брат так же уязвим, как и он сам. И что у него, Сэма, теперь тоже есть работа – приглядывать за старшим братом и помнить, что он тоже человек.
Стремительно нахлынула тьма, далеко обгоняя несущуюся по дороге машину, и первые капли дождя тяжело разбились о ветровое стекло. Ослепительно полыхнула молния, и через несколько секунд загрохотал гром. Джон сбросил скорость, когда ливень сплошной стеной обрушился на землю. Ветер бесцеремонно швырнул холодные струи воды Сэму прямо в лицо, и он, чертыхнувшись, торопливо закрыл окно, чувствуя на щеках ледяные капли, так похожие на слезы.
Он не справился со своей работой.
Гроза преследовала их почти до самого пункта назначения и лишь в полусотне миль от города отстала, свернув куда-то влево, чтобы поливать дождем желтые поля. Так что в город они въехали уже ближе к концу рабочего дня, и Джон, утомленный схваткой со стихией, свернул к мотелю.
А уже наутро они отправились в полицейский участок, по пути заглянув в пару магазинов. Сэм одернул пиджак и, поправив галстук, сдержал улыбку, подумав, что только человек с крайне буйной фантазией смог бы угадать в двух скучных клерках охотников за нечистью. Так странно было находиться среди вечно ищущих их копов и не привлекать внимания. Время от времени он оглядывался, и кипящая вокруг жизнь, такая ему непривычная, мирная, где тени по углам всего лишь тени, манила к себе, отзываясь смутной тоской несбыточного сна.
Шериф принял их практически сразу, любезно согласившись сотрудничать с прессой. В руках Сэма тут же появился блокнот, куда он записывал всю подходящую им информацию. Внешне невозмутимый Джон методично расспрашивал шерифа. Все казалась таким простым. Два трупа, один убийца, питающий непонятную страсть к обезглавливанию. Оставалось выяснить, что здесь нет ничего сверхъестественного и двигать дальше по дороге, усыпанной желтыми кристаллами серы. А отец, похоже жаждал иного – убедиться в нечеловеческой природе происходящего и уничтожить мерзавца. Отомстить.
- Так значит первое убийство произошло на прошлой неделе?
Шериф кивнул, соглашаясь.
- Её обезглавили, ведь так?
- Верно.
- А вторую голову, принадлежащую Кристине Фланниган, нашли…?
- Два дня назад.
В косяк открытой двери негромко постучала девушка-секретарша, напоминая о времени. Шериф кивнул и начал подниматься с места.
- Простите, но ваше время вышло.
- Да, да. Последний вопрос.
Опережая отца, Сэм немного наклонился вперед.
- А что насчет скотины?
Шериф сел обратно и удивленно уставился на Сэма.
- А что насчет скотины? – непонимающе уточнил он.
- Ну, расчлененка и все такое…
- И как расчлененка коров связана с убийствами девушек? – ехидно осведомился пришедший в себя полицейский.
- Сначала коровы, потом девушки, - совершенно спокойно ответил Сэм. – Похоже на ритуал.
Шериф засмеялся, мол, что за глупый вопрос. Но Джон остался невозмутим, а Сэм лишь сдержанно улыбнулся.
- Странные вы репортеры, - шериф успокоился. – Никто эту скотину не расчленял. Это естественные процесс разложения. А теперь простите, у меня много дел.
Им пришлось уйти. Но вопросов все еще было больше, чем ответов. Ровно на два: почему убийца обезглавливает своих жертв, и отчего дохнут коровы? Его чутье, позволяющее ему видеть знаки даже в самых невинных вещах, твердило, что все заключено в этих ответах.
И так как коров было уже не найти, они отправились в то место, где улики хранятся дольше. В городской морг.
- Хм, забавно, - прокомментировал Джон увиденное.
В морг они проникли, как якобы окружные криминалисты, присланные на помощь местным копам.
Перед ними в пластиковом контейнере лежала голова убитой девушки. Джон еще раз надавил на странный нарост над зубами покойницы. Из-под нароста выдвинулся длинный, острый клык и тут же втянулся обратно, когда он убрал пальцы.
- Вампир.
Вот и ответ.
- Похоже, мы влезли не в свое дело, - заключил он, стягивая с рук перчатки и бросая их в мусорное ведро. – А жаль.
Сэм еще раз взглянул на симпатичное лицо убитой, навсегда сохранившее удивленное и испуганное выражение. Вампир. Охотник, ставший жертвой. И новые грани, и новые краски создали совершенно иную картину, кардинально отличную от предыдущей. Пора бы уже привыкнуть, что жизнь любит такие кульбиты.
- Думаешь, это хорошая идея? – спросил Сэм, когда отец затормозил возле бара.
- Зайти сюда перед отъездом? Почему бы и нет. Может, получится присоединиться к охоте.
Сэм тревожно покосился на отца, но возражать не стал. В конце концов, даже у него чесались руки свернуть чью-нибудь сверхъестественную шею. Забыться в работе. Пусть даже такой ненормальной и странной, лишь бы не думать о… Мысль споткнулась, и он до боли сжал зубы.
«Вампиры, - напомнил он себе. – Думай о вампирах».
Хлопнула дверь бара, выпуская одного из посетителей, потом еще раз, но на сей раз впуская Винчестеров. Джон быстро огляделся и с удивлением и улыбкой направился к столику, где в одиночестве потягивал пиво темнокожий парень.
- Гордон?
Парень с удивлением воззрился на Винчестера.
- Джон? Джон Винчестер? – он выпрямился, недоверчиво разглядывая собеседника. Потом улыбнулся и предложил сесть. – Поверить не могу. Ты и здесь.
Джон пожал плечами, мол, чего только не бывает. Гордон перевел взгляд на Сэма.
- А ты, стало быть, Сэм? Приятно познакомиться, парень, - и протянул руку, широко улыбнувшись. – Я Гордон. Гордон Уокер.
Сэм вернул в ответ и рукопожатие, и сдержанную улыбку. Этот новый охотник ему не нравился. Он еще не знал, чем именно, но… Он чуял подвох и решил внимательнее приглядеться к новому знакомому.
- Я слышал о Дине, - негромко продолжил Гордон. Джон помрачнел и сжал зубы, а Сэм почувствовал, как внутри тяжело ворохнулась ледяная тьма. – Сочувствую.
Джон неловко кивнул.
- Так эти двое вампиров – твоя работа? – проговорил он, меняя тему.
- Ага. Я здесь уже две недели.
- Помощь нужна?
Охотник отрицательно покачал головой.
- Спасибо за предложение, но я справлюсь. Конечно, не каждый день сам Винчестер предлагает помощь, но…
Гордон пожал плечами – может быть, в другой раз. Джон даже не пытался скрыть досаду.
- Просто хотелось поохотиться.
- Я понимаю. В любом случае было приятно вновь встретиться. Угощу вас выпивкой как-нибудь в другой жизни.
Он затушил сигарету и, попрощавшись, вышел, провожаемый тремя внимательными взглядами.
Сэм не удивлялся, почему отец медлил с отъездом, но одобрить этого не мог. По правде говоря, он был рад, что ему не придется охотиться вместе с Гордоном. Может, тот и был хорошим охотником, но Сэм не рискнул бы доверить ему свою жизнь. А на охоте доверие – это все. Только так им удавалось не просто выживать, но и побеждать на каждой охоте.
И потому, когда Джон бросил сумки на заднее сидение, Сэм обрадовался. Конечно, крайне непривычно было уезжать из города, не завершив той задачи, ради которой они приехали, но сегодня здесь охотится другой.
Но когда машина, вместо того, чтобы выехать на шоссе, свернула в какие-то трущобы, Сэм недоуменно взглянул на отца.
- В чем дело? Я думал, мы уезжаем.
Джон промолчал, слабый свет снаружи выхватил его жесткую усмешку. Сэма посетило более чем недоброе предчувствие, превратившееся в реальность, когда они подъехали к зданию, возле которого стояла ярко-красная машина Гордона.
Они успели к самой развязке. Вампиру удалось одолеть охотника и швырнуть его под лезвие включенной пилы. Он насмешливо улыбнулся и потянул лезвие вниз, намереваясь обезглавить противника. Но в этот момент незаметно подкравшийся Сэм за ноги вытянул Гордона из-под пилы, а Джон вонзил схваченный со стены багор в грудь опешившего вампира. Старший Винчестер еще несколько раз ударил обездвиженного охранника, а потом, подтащив его к работающей пиле, опустил огромное лезвие вниз. На лице вампира проступил ужас, он закричал, бессильный остановить надвигающуюся смерть. Лезвие опустилась, и на мгновение все потемнело от взметнувшейся в воздух крови.
Сэм, как зачарованный, не мог отвести взгляда от отца, по лицу которого медленно стекала кровь убитого. Его поразила даже не жестокость, с которой была убита нечисть, но глаза отца, полные ненависти ко всему сверхъестественному – любой твари, ходящей по этой земле, не будет пощады – и боли, разрушающей, сжигающей душу боли от понимания того, что месть, какой бы свирепой и изощренной она не была, не может вернуть назад ни Мэри, ни Дина.
Впервые Сэм испугался отца. Конечно, за долгие годы он испытывал к нему самые разные чувства – и восхищение, и любовь, и беспокойство, и тревогу за него, и непонимание, и даже ненависть, - но никогда не боялся. Ведь это отец. Ради него, Сэма, и ради Дина он бы пошел на все. Но сейчас, видя это слепое, нерассуждающее безумие ненависти, он не мог не думать, что, возможно, все это однажды обрушится на него. Из-за этих дурацких видений, из-за фантастической способности притягивать неприятности и невероятного упрямства он чувствовал, что отличается от других. От людей.
Все эти мысли пролетели в одно мгновение, пока Джон с удивлением стирал с лица тягучую кровь.
- Что ж, похоже, я все же должен вам выпивку, - с усмешкой проговорил пришедший в себя Гордон.
Сэм перевел взгляд на отца, но на лице того было вновь привычное, невозмутимое выражение.
И снова этот бар. Кто бы мог подумать, что он вновь здесь окажется? Тяжелый, прокуренный воздух можно было резать на тонкие палочки и продавать вместо сигарет. Запахи перегара, пота и спиртного липли к коже, вызывая отвратительное ощущение грязи.
Он невесело смотрел на пустые бутылки, стоящие на их столике. Отец и Гордон отмечали удачную охоту. А ему не хотелось не только отмечать, но даже вообще разговаривать об этом. Что изменилось? Ведь это обычная охота, одна из многих. Но было нечто такое, что не давало ему ощутить охоту такой, какой она была с Дином. Она стала темнее, жестче. Но почему, он не знал. Он словно бы складывал паззл, и последний кусочек никак не хотел становиться на место. Упрямый такой кусочек с тремя выступами и одной впадиной.
- Сэм! – отец бросил на него тревожный взгляд. – Все нормально?
- Да, - более чем ложь. – Все отлично.
- Да не кисни ты, Сэмми! – Гордон широко улыбнулся и взмахнул рукой, подзывая официантку. И спустя мгновение понял, что Сэм, перегнувшись через стол, схватил его за ворот рубашки. И в его глазах холод и ярость, которых не было минуту назад. Жалобно задребезжали потревоженные бутылки, грозясь вот-вот упасть на пол.
- Я Сэм, - медленно произнес он с недвусмысленной угрозой. – Не Сэмми. Не для тебя и не для кого-либо. Понятно?
Гордон кивнул, и Сэм отпустил его. Наступила минута неловкого молчания, а потом Гордон вновь улыбнулся, словно припомнив что-то невероятно веселое.
- Здорово ты уделал того упыря, Джон. Просто сказка.
Официантка принесла еще пива. Он сделал глоток и продолжил, не дожидаясь ответа.
- Люблю свою работу, - произнес он мечтательно.
- Правда?
- Да. Только черное и белое. Никаких «может быть». Нашел нечисть – убей её. Эта работа у нас в крови. И надо уметь получать от нее удовольствие.
Джон неопределенно хмыкнул.
- А как ты начал? – внезапно заинтересовался Сэм.
- Я впервые увидел вампира, когда мне было 17. Я был дома, вдвоем с сестрой. Вдруг слышу, у нее в комнате разбивается окно. Я хватаю папин пистолет и бросаюсь туда. Я пытался оторвать от нее этого гада, но было уже поздно. Тогда я выстрелил в эту проклятую тварь, а толку. Простые пули ему, что семечки. Он бросился на меня, швырнул через всю комнату в глубокой нокаут. А когда я очнулся, вампир исчез. И моя сестра тоже.
- А потом?
- Потом… - он хмыкнул. – Попробуй-ка объясни все это своей семье… Так что я ушел из дома, бродил, узнавал, искал. И потом нашел этого гада. Это было мое первое убийство.
- А что стало с твоей сестрой?
- Она умерла, - кратко ответил Гордон.
Сэм нахмурился. Что-то не складывалось. Гордон не лгал, но, похоже, очень о многом недоговаривал. И это ему не нравилось.
- Мне жаль, что так вышло с ней, - чуть склонил голову Джон.
- Да, - вздохнул Гордон. – Она была красавицей. Но это было давно.
Сэм вдруг ощутил неимоверную усталость, словно бы не спал целую вечность. Все, что произошло вчера, сегодня, смешалось и неслось перед глазами бесконечным вихрем. Отдохнуть бы. Этот грязный, прокуренный бар, полный музыки и разговоров, еще этот Гордон и недавнее убийство вызывали ощущение абсолютной бессмысленности происходящего. Словно он смотрел дешевый ужас и никак не мог переключить канал.
- Я пойду в номер, отдохну, - он поднялся из-за стола и направился к выходу.
- Сэм! – окликнул его отец.
Он обернулся, поймал брошенные ключи и вышел. И только тогда, когда за ним захлопнулась дверь, выдохнул. На мгновение, на долю секунды ему показалось, что там за столом с Гордоном сидел не отец, а брат. Перехватило дыхание и сжалось сердце. Больно. И правой руке почему-то тоже. Он опустил взгляд вниз и осторожно разжал судорожно стиснутые пальцы.
На ладони лежали ключи. От номера.
Туго натянутая струна внутри ослабла. Немного, так, чтобы можно было дышать. Конечно, ледяная бездна, родившаяся в Тот день, никуда не делась. Но эта была уже не так всепоглощающая пустота, в которой он тонул, не находя опор. Неуверенно и осторожно он складывал свой мир обратно.
- Вот черт, - беззлобно выругался Сэм.
Ключи от Импалы остались у отца. Возвращаться ему не хотелось. В конце концов, здесь не так уж и далеко, всего квартал. Можно и пройтись. Взгляд скользнул по блестящей в слабом свете машине. Он подошел ближе и легко провел пальцами по крыше. Ни единой шероховатости, ни малейшего следа аварии. Ну его, этот номер в мотеле. Хотелось залезть на заднее сидение, ощутить кожей прохладную гладкость обивки, вдохнуть полной грудью запахи, которыми Импала пропиталась за долгие-долгие годы: дорог, ветра, пыли, крови, пороха, соли и слез. И, может быть, услышать на самой грани сознания голос отца, смех брата и его, Сэма, недовольное бурчание.
Он сел на землю возле дверцы водителя, подвернув одну ногу под себя и чувствуя щекой холод металла.
Как хорошо, что отец восстановил машину. Их единственный дом. Сначала площадка для игр и крыша над головой, потом убежище и надежный союзник. Он услышал, как внутри машины что-то чуть заметно потрескивает. Наверно, это старые и новые детали притираются, срастаются друг с другом в несокрушимый монолит. Импалу.
- Простите, вам плохо? – участливо спросил мужской голос.
Сэм, вздрогнув, открыл глаза. Хорошенькую картину он, наверно, представлял – сидит возле машины то ли пьяный, то ли больной. Над ним стоял бармен.
- Нет, все хорошо.
- А мне кажется, помощь вам нужна, - бармен широко продемонстрировал острую улыбку вампира.
Сэм вскочил, уже в движении понимая, что совершил ошибку. Теперь тот, кто стоял сзади, мог до него дотянуться. Импала тяжело застонала под весом вспрыгнувшего на капот человека.
- Слезь с машины, придурок! – успел возмутиться Сэм прежде, чем удар по голове отправил его в небытие.
Он пришел в себя, но ничего не увидел. Страх ледяной волной прокатился по телу. Неужели он ослеп? Но потом понял – ему на голову надели плотный мешок. Одновременно с этим он осознал, что какая-то тряпка служил ему кляпом, а он сам привязан, похоже, к стулу. Крепко привязан.
Какой все-таки неудачный день.
Он услышал чьи-то шаги и насторожился. Каким бы неудачным ни был этот день, он еще не закончился. Ткань заскользила по коже, и Сэм сощурился, оберегая глаза от яркого света. Но даже так ему понадобилось несколько секунд, чтобы опознать стоящего перед ним человека. Или, точнее, нечеловека. Бармен-вампир оскалился целым рядом клыков.
- Илай, стой!
Сэм повернул голову на голос. В дверях стояла невысокая, темноволосая девушка. Она не была красавицей, но властность и спокойная уверенность привлекали не меньше, чем изысканная красота. Она подошла ближе.
- Меня зовут Ленор. Я не причиню тебе вреда.
Она сняла повязку, мешавшую ему говорить.
- Я всего лишь хочу поговорить.
- Поговорить? – он облизал пересохшие губы и сглотнул. Черт, очень хотелось пить. – Ну да. Конечно. Только знаешь, я могу думать только о зубах Илая.
- Он тоже не причинит тебе вреда. Даю слово, - терпеливо ответила Ленор.
- Слово? – он насмешливо выгнул бровь. – Ух ты, просто здорово, спасибо. Но вы не первый вампир, с которым я сталкиваюсь.
Она улыбнулась.
- Мы не такие. Мы не убиваем людей и не пьем их кровь. Уже давно.
Он практически сразу понял, что она права. Тот паззл, что мучил его весь день, наконец-то сложился. И картинка его абсолютно не радовала.
- Значит, коровы – это ваших рук дело? – мрачно осведомился он.
Ленор удивленно кивнула.
- Вот проклятье, - пробормотал Сэм, не обращая внимания на опешивших вампиров.
Гордон. Чертов сукин сын. «Нашел нечисть – убей её», - так, кажется, он говорил. Никаких полутонов. И ему наплевать, убивают эти вампиры или нет. Он просто уничтожил их. Сэм потрясенно выдохнул. Он вдруг понял, что случилось с сестрой Гордона и что тот с ней сделал, и ощутил тошноту. Что за неудачный день. Он также понял, что не так случилось с охотой, и отчаянно старался об этом не думать. Не сейчас. Лучше потом.
- Чего ты хочешь? – устало спросил Сэм.
- Жить, - коротко ответила Ленор. – Мы уедем отсюда сегодня ночью.
- Так ты просишь нас не искать вас?
- У нас есть право на жизнь. Мы никому не вредим.
- Почему я должен тебе верить? – хоть его и воротило от Гордона, но вампиры есть вампиры. И верить им на слово он не собирался.
Она наклонилась над ним так низко, что её волосы касались его лица. Он настороженно смотрел на её зубы.
- Я отпущу тебя.
Сэм удивленно посмотрел ей в глаза. Спокойные, темные, немного усталые. Она улыбнулась и выпрямилась.
- Отвезите его обратно. И чтобы ни следа на нем не было, - скомандовала она своим помощникам.
Он не сводил с нее глаз до тех пор, пока ему снова не надели на голову мешок.
Как же он устал от этого калейдоскопа.
Машина плавно затормозила, и Сэм слепо повернул голову из стороны в сторону, пытаясь понять, куда его привезли. Но увы… Мешок на голове все еще мешал обзору. Между тем его похитители вышли и, довольно бесцеремонно вытащив его из машины, быстро перерезали путы. Но пока он развязывал узлы и сдирал с лица плотную ткань, машина, взревев, скрылась за поворотом. Сэм растерянно огляделся, к удивлению, его привезли обратно. Обратно на стоянку. Правда, не бара, а мотеля, но это были уже несущественные мелочи.
Он был в гнезде и вернулся. Без единого укуса, без малейшей царапины. И лишь обрывки веревки и мешок на земле доказывали, что это не было сном.
- Черта с два мне поверят, - проговорил он вполголоса, скорее для того, чтобы лишний раз удостовериться в реальности происходящего.
Однако, реальность не замедлила с ответом.
- Где ты был? – в дверях их номера стоял отец. Он был сердит и устал, крайне неудачное сочетание для сдержанного разговора. – Где ты был все это время?
Сэм слабо улыбнулся. «Вот так, наверное, и сходят с ума», - мелькнуло у него в голове. Сколько раз он слышал эту фразу от отца, когда Дин, довольный, как мартовский кот, крался по ночам домой. Теперь пришла его очередь стоять на пороге, а не за спиной отца. Правда, сейчас причина была не столь романтичной. Но что действительно неприятно его удивило, так это Гордон, вышедший из их номера с измятой и исчерканной картой в руках.
- Да, пожалуй, ты прав, это действительно здесь, - произнес он, продолжая разговор. – Так что стоит поторопиться.
Он, наконец, оторвал взгляд от карты, и несколько секунд его взгляд перебегал от Джона к Сэму, оценивая витавшую в воздухе напряженность.
- Что ж, я, пожалуй, подожду в машине, - и он быстрым шагом покинул стоянку.
- Так где ты был? – вновь поинтересовался Джон.
- В гнезде.
Джон на мгновение растерялся.
- Где? – переспросил он, решив, что ослышался.
- В гнезде, - повторил Сэм, слабо улыбаясь, словно сам себе не веря.
- Как ты его нашел?
- Они сами меня нашли.
- Как ты выбрался? Скольких убил?
Сэм развел руками.
- Ни одного.
Джон недоверчиво уставился на сына.
- Хочешь сказать, они тебя просто отпустили?
- Именно это они и сделали.
- И где оно?
Сэм пожал плечами.
- Не знаю. Мне завязали глаза. Но, может, нам не стоит идти за ними.
- Почему? – Джон подошел ближе.
- Мне кажется, они другие. Они не убивают людей.
- Что? – отец подошел ближе, а он испытал смутное желание попятиться.
- Они отпустили меня без единой царапины. Они не убивают, - раздельно проговорил Сэм.
Несколько минут Джон молча смотрел на Сэма. В его взгляде странным образом смешивались злость, недоумение и разочарование. И по истечении долгих минут Сэм ощутил, что отец принял решение.
- Знаешь, по правде, мне плевать, почему они тебя отпустили, - Джон направился к машине. – Мы найдем их и уничтожим.
- Отец, пожалуйста, послушай меня, - Сэм в отчаянии преградил отцу дорогу, не зная, как еще обратить на себя внимание. – Они не причиняют вреда людям.
Джон с изумлением и гневом уставился на сына.
- Предлагаешь их отпустить? – сдерживая ярость, поинтересовался он.
Сэм кивнул, с радостью думая, что сумел-таки убедить отца, и спустя минуту получил основательный подзатыльник.
- Никогда. Они – зло. Не причиняют вреда сейчас, причинят потом. Их нельзя отпускать.
- Отец, пожалуйста! – он бросился вдогонку за идущим к Импале Джоном. – Ну что мне сделать, чтобы ты хоть раз выслушал меня? – бессильное отчаяние и гнев душили его.
Джон внезапно остановился и обернулся.
- Может, быть послушным сыном?
Сэм отшатнулся, словно его ударили. А Джон продолжил.
- Оставайся в мотеле, раз у тебя такое трепетное отношение к этим вампирам.
- Я ненавижу нечисть! – гневно выкрикнул Сэм, надвигаясь на отца. – Я помню все, что зло сделало с нами, с нашей семьей! И никогда не забуду! Но сейчас мы большее зло, чем они.
Он видел упрямство и нежелание понимать и приходил в отчаяние, не зная, как еще объяснить то, что ему было столь очевидно.
- Не уподобляйся Гордону, отец. Он делит мир на себя и всех остальных и с легкостью убьет и замучает любого, кто встанет у него на пути. Но ведь ты учил нас иначе!
«Нас» ножом резануло по сердцу, и Сэм мысленно исправил его на «меня», но так и не произнес вслух, словно сказав это, навсегда останется один.
Джон упрямо отмахнулся и направился к машине. У выезда со стоянки его уже ждал Гордон.
- Почему ты мне не веришь? – с яростью закричал Сэм в спину отцу. – Думаешь, я вру? Дин бы уже давно выслушал меня, а ты…
Сэм задохнулся, когда отец, резко развернувшись, в два широких шага вернулся к нему и схватил за ворот футболки.
- Твой брат умер, - с болью и яростью проговорил он, не обращая внимания на то, как побледнел Сэм при этих словах. – Запомни это. Смирись с этим. И ни шага из номера, - жестко добавил он, возвращаясь к машине.
Импала взревела и покинула стоянку, оставив Сэма в наступающей тьме, одного.
- Ни шага из номера, - зло повторял Сэм, наскоро вооружаясь.
Большая часть оружия находилась в машине, так что сборы были крайне непродолжительными, кроме того Сэм понятия не имел, что будет делать на ферме. Как защитить Ленор? Как убедить отца, что она – не зло?
Он искал и не находил ответов все время, пока угонял машину, неосторожно оставленную без присмотра, пока добирался до места, пока парковался и, пригибаясь, бежал к дому.
Он так и не нашел ответов, но они и не понадобились.
Потому что он опоздал. Ни отца, ни Гордона не было на ферме. Не было там и вампиров – уже не было. Сэм переходил из комнаты в комнату, и везде было одно и то же – разгром и кровь. На полу, на стенах, на окнах – везде была кровь.
Ярость, бессильная, холодная, горькая. Отчаяние, с металлическим привкусом крови. Боль, острая, резкая, как запах алкоголя.
Все клубилось внутри и рвало на части, стремясь выбраться на волю.
Он закричал и, схватив стул, принялся громить то, что уцелело. Кричал, пока не сорвал голос. Громил, пока израненные руки не выпустили жалкие обломки дерева. Только тогда сполз по стене, забиваясь в угол, сжимаясь в комок, и заплакал. Он не знал, что причиняло ему большую боль – то, что не сумел спасти Ленор, или жестокие слова отца. Просто плакал, пока, обессилев от переживаний, не соскользнул в сон.
Ему снился Дин. Он, знакомо улыбаясь, подошел и обнял, как давным-давно в детстве, словно говоря: «Шшш, Сэмми. Я с тобой».
И этой ночью, в разгромленном доме, среди крови и смерти Сэм Винчестер спал, как не спал уже давно. И улыбался во сне.
Жажда крови.
(Сэм - центрик)
читать дальшеРэд Лодж, Монтана.
В ночном небе огромная, сияющая луна. Быстрые, темные облака время от времени закрывают её, бросая тень на спокойный безветренный лес внизу. Лунный свет льется между деревьями почти осязаемо, слабо отражаясь от темных листьев и создавая иллюзию тумана. Безмятежно стрекочут сверчки.
Сквозь ветки вылетела перепуганная девушка и бросилась бежать по широкой дорожке, постоянно оглядываясь. Пробежав некоторое расстояние, она остановилась и огляделась. По листьям пробежала дрожь и повторилась. Девушка судорожно вздохнула и вновь побежала. В бледном свете луны мелькнула темная фигура преследователя.
Девушка прибавила ходу и не смогла удержать вскрика, споткнувшись о выступающий корень и растянувшись на утоптанной земле. И вскочила, увидев недруга в конце дорожки.
Наконец, поняв, что не сможет просто от него убежать, она спряталась за дерево, старательно затаив дыхание. За спиной тяжело пробухали шаги и постепенно затихли в отдалении. Выждав немного, она осторожно вышла из своего укрытия и, повернувшись, оказалась лицом к лицу со своим преследователем.
Девушка даже не успела испугаться, как мужчина чем-то похожим на серп снес ей голову. Упруго брызнула кровь, отсеченная голова глухо стукнулась о землю, и только потом тело подрублено рухнуло навзничь, нелепо дернув ногами.
Прежде
…Дин Сэму об отце («Вендиго»): Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело.
…Дин Сэму: Мы найдем отца, но до тех пор… мы будем истреблять любую нечисть, которую встретим на своем пути. Ясно?
... Бобби о Мэг («Дьявольская ловушка»):
- Дин, ты должен быть осторожен с ней. Не повреди ей.
- Почему?
- Потому что это на самом деле девушка, вот почему.
Братья смотрят на него в недоумении.
- О чем ты? – недоумевая, спросил Сэм.
- Она одержима, - Бобби продолжил. - Она - человек, в которого вселился демон. Вы разве не видите?
… - Ты нашел демона? – спрашивает Сэм Эша в баре Эллен.
- Его нет поблизости, во всяком случае, я нигде его не нашел, - ответил Эш, что-то набирая на клавиатуре. - Но как только этот ублюдок покажется, я сразу это узнаю.
- Что ты имеешь в виду?
- Имею в виду, если какие-то из этих знаков и предзнаменований появятся в любой части света, - он повернул ноутбук экраном к собеседникам. На экране явно идет какая-то загрузка, - эта машинка сработает, как пожарная сигнализация.
- Позвонишь, как только что-нибудь выяснишь?
- Заметано, шеф.
… («Пилот») Братья смотрят друг на друга мгновение, Сэм вздыхает и кивает, кладет винтовку в багажник.
- У нас есть работа.
И захлопывает багажник.
Теперь
Безупречная, сверкающая свежей краской Импала с ревом неслась по пустынному шоссе. Ни малейшего следа аварии не было видно на гладком теле машины, солнце бликовало на ярком хроме. Казалось, за долгие годы общения со сверхъестественным, она и сама обрела некоторые несвойственные автомобилям качества, научившись, например, возрождаться из пепла.
Джон, взглянув на часы, прибавил скорость, и слабая улыбка коснулась его лица при звуках взревевшего мотора. Импала рванула вперед, словно сноровистая лошадка, обиженная тем, что хозяин пришпорил её.
Сэм отрешенно смотрел на мелькавшие за окном деревья. Непривычная тишина давила на уши, но слушать тяжелые басы рока было невмоготу. Он не выдержал и пяти минут Металлики, резко выключил кассетник. Все казалось, что Дин вот-вот хлопнет по плечу и велит пустить за руль его детки.
Сквозь приоткрытое окно тянуло прохладой и надвигающимся дождем. Он оглянулся – небо за спиной темнело, наливаясь мрачной синевой. Собиралась гроза. И не просто собиралась, она следовала за ними по пятам, отставая на пару-другую часов.
- Далеко еще до Рэд Лоджа? – нарушил тишину отец.
- Еще миль триста, - безучастно отозвался Сэм и снова оглянулся.
Он уже чувствовал запах грозы, холодный, мокрый, опасный, и чуть улыбнулся. Он боялся грома, в детстве. Странно, конечно, он видел вещи гораздо более страшные, чем какая-то молния и какой-то гром, и все равно боялся. А потом перестал.
Ему тогда было восемь. И они уже месяц жили в Луизиане, в очередном захолустном мотеле очередного захолустного городка. В тот день они пришли из школы позже обычного – драмкружок давал небольшое представление, и ему захотелось посмотреть, а Дин, отчаянно скучая, добросовестно ждал окончания «этой чепухи для малолеток».
Дома он наскоро перекусил тем, что осталось от завтрака, тщательно сделал уроки и уселся перед телевизором. И далеко не сразу понял, что Дин как-то непривычно притих в кресле. Обычно старший в это время или что-то готовил на ужин, или ковырялся в своей маленькой – только ножи, никаких пистолетов – коллекции оружия, или вовсю доставал его, Сэма, переключая каналы.
В ответ на обеспокоенный взгляд он увидел нездорово блестящие глаза.
- Дин? – он подошел к креслу и осторожно потрогал лоб брата. Горячий.
- Я в порядке, - вяло отмахнулся тот.
- Я вижу.
Сэм встревожился, Дин болел редко, гораздо реже, чем он сам, и всегда рядом был кто-то из взрослых.
- Это пройдет, Сэмми, - попытался успокоить его Дин.
Но Сэм, не слушая его, уже отыскал аптечку и, открыв её, замер. Ни антибиотиков, ни жаропонижающих, только две упаковки аспирина, да всякая ненужная сейчас ерунда в виде бинтов и пластырей.
- Я забыл купить лекарства, - извиняющимся тоном произнес Дин.
Сэм виновато вздохнул. Они действительно должны были пополнить аптечку, которую отец выгреб, отправляясь на охоту, но с этим спектаклем забыли об этом. Он бросил взгляд на часы – около восьми. Начинало темнеть, но до аптеки было всего два квартала.
- Ты куда? – встревожено спросил Дин собирающегося брата.
- В аптеку.
- Я с тобой, - он выкарабкался из кресла. В какой-то момент голова закружилась, и он был вынужден опереться на спинку, чтобы устоять.
- Ты едва стоишь, - попытался переубедить его Сэм, но потом, увидев знакомое решительное выражение лица, лишь вздохнул и снял ботинки.
- А еще говорят, что это я упрямый, - проворчал он.
К полуночи Сэм клял себя за то, что так и не пошел в аптеку – температура подскочила до 39, Дина бросало то в жар, то в холод, и он полусидел на кровати, отчаянно пытаясь не заснуть, борясь с болезнью и подступающим бредом.
Аспирин помогал плохо, хотя его и осталась всего одна упаковка. И пока Сэм ходил сменить нагревшуюся воду, Дин сполз по подушке, сдаваясь температуре и головной боли. Когда Сэм вернулся и твердо решил вызвать врача, толстый, змеящийся жгут вцепился в землю, осветив все вокруг ослепительным светом. Рванул ветер, дождь ожесточенно забарабанил по крыше. Сэм, неосознанно затаив дыхание, считал. На счет «три» загремел гром с такой силой, что стекла жалобно задребезжали.
Свет моргнул и погас. Из-за гроз здесь часто гасло электричество. На ощупь Сэм добрался до телефона, но тот молчал. Видимо, ветер оборвал провода.
- Черт! – впервые в жизни выругался Сэм.
Он оказался без света, без связи, без лекарств и с больным братом. Кое-как отыскав зажигалку, он принялся копаться в сумках, молясь всем богам, чтобы свечи, которые обычно бесцельно валяются на дне багажника, сейчас были здесь.
- Черт!
Раскалившаяся зажигалка обожгла пальцы, и он выронил её. Ему хотелось плакать от бессилия, от подкрадывающейся паники, от страха, который мотком ледяной проволоки засел в животе. Сэм глубоко вздохнул, пытаясь прогнать страх, и вновь чиркнул кремниевым колесиком.
Свечи он все-таки нашел и с облегчением зажег одну, бросив рядом зажигалку. Ухватив обожженными пальцами прохладную мочку уха, он подошел к брату, разметавшемуся по кровати.
Горячий, влажный лоб. Тяжелое, прерывающееся дыхание. И рефлексы, которым позавидовал бы любой морпех. Сэм даже не успел отдернуть руку, как Дин вцепился ему в запястье. Сильно, жестко.
- Это я, Сэм, – урезонил он брата и, выдернув руку из захвата, потер запястье – точно синяки останутся.
- Сэмми? – Дин смотрел прямо на него, но не видел, блуждая в лабиринте бреда. – Где ты, Сэмми?
Сэм вновь смочил в холодной воде сброшенный компресс и, сев у кровати, взял брата за руку.
- Я здесь.
Дин вздохнул и заметно успокоился.
- Не бросай меня, братишка, - прошептал он, соскальзывая в сон.
Сэм просидел всю ночь, меняя свечи и компрессы. Пока температура не упала до 37. Только тогда он, кое-как перетащив Дина на свою сухую и чистую постель, позволил себе заснуть.
Тогда он проспал все на свете, не говоря уже о школе. Разбудило его солнце, через всю комнату доползшее до кровати, и он еще долго лежал, слушая, как спокойно и размеренно дышит его брат.
Вот тогда он перестал бояться грома. Что такое гроза по сравнению с пробирающим до самого сердца пониманием, что его старший брат, его лучший-на-всем-свете-старший-брат так же уязвим, как и он сам. И что у него, Сэма, теперь тоже есть работа – приглядывать за старшим братом и помнить, что он тоже человек.
Стремительно нахлынула тьма, далеко обгоняя несущуюся по дороге машину, и первые капли дождя тяжело разбились о ветровое стекло. Ослепительно полыхнула молния, и через несколько секунд загрохотал гром. Джон сбросил скорость, когда ливень сплошной стеной обрушился на землю. Ветер бесцеремонно швырнул холодные струи воды Сэму прямо в лицо, и он, чертыхнувшись, торопливо закрыл окно, чувствуя на щеках ледяные капли, так похожие на слезы.
Он не справился со своей работой.
Гроза преследовала их почти до самого пункта назначения и лишь в полусотне миль от города отстала, свернув куда-то влево, чтобы поливать дождем желтые поля. Так что в город они въехали уже ближе к концу рабочего дня, и Джон, утомленный схваткой со стихией, свернул к мотелю.
А уже наутро они отправились в полицейский участок, по пути заглянув в пару магазинов. Сэм одернул пиджак и, поправив галстук, сдержал улыбку, подумав, что только человек с крайне буйной фантазией смог бы угадать в двух скучных клерках охотников за нечистью. Так странно было находиться среди вечно ищущих их копов и не привлекать внимания. Время от времени он оглядывался, и кипящая вокруг жизнь, такая ему непривычная, мирная, где тени по углам всего лишь тени, манила к себе, отзываясь смутной тоской несбыточного сна.
Шериф принял их практически сразу, любезно согласившись сотрудничать с прессой. В руках Сэма тут же появился блокнот, куда он записывал всю подходящую им информацию. Внешне невозмутимый Джон методично расспрашивал шерифа. Все казалась таким простым. Два трупа, один убийца, питающий непонятную страсть к обезглавливанию. Оставалось выяснить, что здесь нет ничего сверхъестественного и двигать дальше по дороге, усыпанной желтыми кристаллами серы. А отец, похоже жаждал иного – убедиться в нечеловеческой природе происходящего и уничтожить мерзавца. Отомстить.
- Так значит первое убийство произошло на прошлой неделе?
Шериф кивнул, соглашаясь.
- Её обезглавили, ведь так?
- Верно.
- А вторую голову, принадлежащую Кристине Фланниган, нашли…?
- Два дня назад.
В косяк открытой двери негромко постучала девушка-секретарша, напоминая о времени. Шериф кивнул и начал подниматься с места.
- Простите, но ваше время вышло.
- Да, да. Последний вопрос.
Опережая отца, Сэм немного наклонился вперед.
- А что насчет скотины?
Шериф сел обратно и удивленно уставился на Сэма.
- А что насчет скотины? – непонимающе уточнил он.
- Ну, расчлененка и все такое…
- И как расчлененка коров связана с убийствами девушек? – ехидно осведомился пришедший в себя полицейский.
- Сначала коровы, потом девушки, - совершенно спокойно ответил Сэм. – Похоже на ритуал.
Шериф засмеялся, мол, что за глупый вопрос. Но Джон остался невозмутим, а Сэм лишь сдержанно улыбнулся.
- Странные вы репортеры, - шериф успокоился. – Никто эту скотину не расчленял. Это естественные процесс разложения. А теперь простите, у меня много дел.
Им пришлось уйти. Но вопросов все еще было больше, чем ответов. Ровно на два: почему убийца обезглавливает своих жертв, и отчего дохнут коровы? Его чутье, позволяющее ему видеть знаки даже в самых невинных вещах, твердило, что все заключено в этих ответах.
И так как коров было уже не найти, они отправились в то место, где улики хранятся дольше. В городской морг.
- Хм, забавно, - прокомментировал Джон увиденное.
В морг они проникли, как якобы окружные криминалисты, присланные на помощь местным копам.
Перед ними в пластиковом контейнере лежала голова убитой девушки. Джон еще раз надавил на странный нарост над зубами покойницы. Из-под нароста выдвинулся длинный, острый клык и тут же втянулся обратно, когда он убрал пальцы.
- Вампир.
Вот и ответ.
- Похоже, мы влезли не в свое дело, - заключил он, стягивая с рук перчатки и бросая их в мусорное ведро. – А жаль.
Сэм еще раз взглянул на симпатичное лицо убитой, навсегда сохранившее удивленное и испуганное выражение. Вампир. Охотник, ставший жертвой. И новые грани, и новые краски создали совершенно иную картину, кардинально отличную от предыдущей. Пора бы уже привыкнуть, что жизнь любит такие кульбиты.
- Думаешь, это хорошая идея? – спросил Сэм, когда отец затормозил возле бара.
- Зайти сюда перед отъездом? Почему бы и нет. Может, получится присоединиться к охоте.
Сэм тревожно покосился на отца, но возражать не стал. В конце концов, даже у него чесались руки свернуть чью-нибудь сверхъестественную шею. Забыться в работе. Пусть даже такой ненормальной и странной, лишь бы не думать о… Мысль споткнулась, и он до боли сжал зубы.
«Вампиры, - напомнил он себе. – Думай о вампирах».
Хлопнула дверь бара, выпуская одного из посетителей, потом еще раз, но на сей раз впуская Винчестеров. Джон быстро огляделся и с удивлением и улыбкой направился к столику, где в одиночестве потягивал пиво темнокожий парень.
- Гордон?
Парень с удивлением воззрился на Винчестера.
- Джон? Джон Винчестер? – он выпрямился, недоверчиво разглядывая собеседника. Потом улыбнулся и предложил сесть. – Поверить не могу. Ты и здесь.
Джон пожал плечами, мол, чего только не бывает. Гордон перевел взгляд на Сэма.
- А ты, стало быть, Сэм? Приятно познакомиться, парень, - и протянул руку, широко улыбнувшись. – Я Гордон. Гордон Уокер.
Сэм вернул в ответ и рукопожатие, и сдержанную улыбку. Этот новый охотник ему не нравился. Он еще не знал, чем именно, но… Он чуял подвох и решил внимательнее приглядеться к новому знакомому.
- Я слышал о Дине, - негромко продолжил Гордон. Джон помрачнел и сжал зубы, а Сэм почувствовал, как внутри тяжело ворохнулась ледяная тьма. – Сочувствую.
Джон неловко кивнул.
- Так эти двое вампиров – твоя работа? – проговорил он, меняя тему.
- Ага. Я здесь уже две недели.
- Помощь нужна?
Охотник отрицательно покачал головой.
- Спасибо за предложение, но я справлюсь. Конечно, не каждый день сам Винчестер предлагает помощь, но…
Гордон пожал плечами – может быть, в другой раз. Джон даже не пытался скрыть досаду.
- Просто хотелось поохотиться.
- Я понимаю. В любом случае было приятно вновь встретиться. Угощу вас выпивкой как-нибудь в другой жизни.
Он затушил сигарету и, попрощавшись, вышел, провожаемый тремя внимательными взглядами.
Сэм не удивлялся, почему отец медлил с отъездом, но одобрить этого не мог. По правде говоря, он был рад, что ему не придется охотиться вместе с Гордоном. Может, тот и был хорошим охотником, но Сэм не рискнул бы доверить ему свою жизнь. А на охоте доверие – это все. Только так им удавалось не просто выживать, но и побеждать на каждой охоте.
И потому, когда Джон бросил сумки на заднее сидение, Сэм обрадовался. Конечно, крайне непривычно было уезжать из города, не завершив той задачи, ради которой они приехали, но сегодня здесь охотится другой.
Но когда машина, вместо того, чтобы выехать на шоссе, свернула в какие-то трущобы, Сэм недоуменно взглянул на отца.
- В чем дело? Я думал, мы уезжаем.
Джон промолчал, слабый свет снаружи выхватил его жесткую усмешку. Сэма посетило более чем недоброе предчувствие, превратившееся в реальность, когда они подъехали к зданию, возле которого стояла ярко-красная машина Гордона.
Они успели к самой развязке. Вампиру удалось одолеть охотника и швырнуть его под лезвие включенной пилы. Он насмешливо улыбнулся и потянул лезвие вниз, намереваясь обезглавить противника. Но в этот момент незаметно подкравшийся Сэм за ноги вытянул Гордона из-под пилы, а Джон вонзил схваченный со стены багор в грудь опешившего вампира. Старший Винчестер еще несколько раз ударил обездвиженного охранника, а потом, подтащив его к работающей пиле, опустил огромное лезвие вниз. На лице вампира проступил ужас, он закричал, бессильный остановить надвигающуюся смерть. Лезвие опустилась, и на мгновение все потемнело от взметнувшейся в воздух крови.
Сэм, как зачарованный, не мог отвести взгляда от отца, по лицу которого медленно стекала кровь убитого. Его поразила даже не жестокость, с которой была убита нечисть, но глаза отца, полные ненависти ко всему сверхъестественному – любой твари, ходящей по этой земле, не будет пощады – и боли, разрушающей, сжигающей душу боли от понимания того, что месть, какой бы свирепой и изощренной она не была, не может вернуть назад ни Мэри, ни Дина.
Впервые Сэм испугался отца. Конечно, за долгие годы он испытывал к нему самые разные чувства – и восхищение, и любовь, и беспокойство, и тревогу за него, и непонимание, и даже ненависть, - но никогда не боялся. Ведь это отец. Ради него, Сэма, и ради Дина он бы пошел на все. Но сейчас, видя это слепое, нерассуждающее безумие ненависти, он не мог не думать, что, возможно, все это однажды обрушится на него. Из-за этих дурацких видений, из-за фантастической способности притягивать неприятности и невероятного упрямства он чувствовал, что отличается от других. От людей.
Все эти мысли пролетели в одно мгновение, пока Джон с удивлением стирал с лица тягучую кровь.
- Что ж, похоже, я все же должен вам выпивку, - с усмешкой проговорил пришедший в себя Гордон.
Сэм перевел взгляд на отца, но на лице того было вновь привычное, невозмутимое выражение.
И снова этот бар. Кто бы мог подумать, что он вновь здесь окажется? Тяжелый, прокуренный воздух можно было резать на тонкие палочки и продавать вместо сигарет. Запахи перегара, пота и спиртного липли к коже, вызывая отвратительное ощущение грязи.
Он невесело смотрел на пустые бутылки, стоящие на их столике. Отец и Гордон отмечали удачную охоту. А ему не хотелось не только отмечать, но даже вообще разговаривать об этом. Что изменилось? Ведь это обычная охота, одна из многих. Но было нечто такое, что не давало ему ощутить охоту такой, какой она была с Дином. Она стала темнее, жестче. Но почему, он не знал. Он словно бы складывал паззл, и последний кусочек никак не хотел становиться на место. Упрямый такой кусочек с тремя выступами и одной впадиной.
- Сэм! – отец бросил на него тревожный взгляд. – Все нормально?
- Да, - более чем ложь. – Все отлично.
- Да не кисни ты, Сэмми! – Гордон широко улыбнулся и взмахнул рукой, подзывая официантку. И спустя мгновение понял, что Сэм, перегнувшись через стол, схватил его за ворот рубашки. И в его глазах холод и ярость, которых не было минуту назад. Жалобно задребезжали потревоженные бутылки, грозясь вот-вот упасть на пол.
- Я Сэм, - медленно произнес он с недвусмысленной угрозой. – Не Сэмми. Не для тебя и не для кого-либо. Понятно?
Гордон кивнул, и Сэм отпустил его. Наступила минута неловкого молчания, а потом Гордон вновь улыбнулся, словно припомнив что-то невероятно веселое.
- Здорово ты уделал того упыря, Джон. Просто сказка.
Официантка принесла еще пива. Он сделал глоток и продолжил, не дожидаясь ответа.
- Люблю свою работу, - произнес он мечтательно.
- Правда?
- Да. Только черное и белое. Никаких «может быть». Нашел нечисть – убей её. Эта работа у нас в крови. И надо уметь получать от нее удовольствие.
Джон неопределенно хмыкнул.
- А как ты начал? – внезапно заинтересовался Сэм.
- Я впервые увидел вампира, когда мне было 17. Я был дома, вдвоем с сестрой. Вдруг слышу, у нее в комнате разбивается окно. Я хватаю папин пистолет и бросаюсь туда. Я пытался оторвать от нее этого гада, но было уже поздно. Тогда я выстрелил в эту проклятую тварь, а толку. Простые пули ему, что семечки. Он бросился на меня, швырнул через всю комнату в глубокой нокаут. А когда я очнулся, вампир исчез. И моя сестра тоже.
- А потом?
- Потом… - он хмыкнул. – Попробуй-ка объясни все это своей семье… Так что я ушел из дома, бродил, узнавал, искал. И потом нашел этого гада. Это было мое первое убийство.
- А что стало с твоей сестрой?
- Она умерла, - кратко ответил Гордон.
Сэм нахмурился. Что-то не складывалось. Гордон не лгал, но, похоже, очень о многом недоговаривал. И это ему не нравилось.
- Мне жаль, что так вышло с ней, - чуть склонил голову Джон.
- Да, - вздохнул Гордон. – Она была красавицей. Но это было давно.
Сэм вдруг ощутил неимоверную усталость, словно бы не спал целую вечность. Все, что произошло вчера, сегодня, смешалось и неслось перед глазами бесконечным вихрем. Отдохнуть бы. Этот грязный, прокуренный бар, полный музыки и разговоров, еще этот Гордон и недавнее убийство вызывали ощущение абсолютной бессмысленности происходящего. Словно он смотрел дешевый ужас и никак не мог переключить канал.
- Я пойду в номер, отдохну, - он поднялся из-за стола и направился к выходу.
- Сэм! – окликнул его отец.
Он обернулся, поймал брошенные ключи и вышел. И только тогда, когда за ним захлопнулась дверь, выдохнул. На мгновение, на долю секунды ему показалось, что там за столом с Гордоном сидел не отец, а брат. Перехватило дыхание и сжалось сердце. Больно. И правой руке почему-то тоже. Он опустил взгляд вниз и осторожно разжал судорожно стиснутые пальцы.
На ладони лежали ключи. От номера.
Туго натянутая струна внутри ослабла. Немного, так, чтобы можно было дышать. Конечно, ледяная бездна, родившаяся в Тот день, никуда не делась. Но эта была уже не так всепоглощающая пустота, в которой он тонул, не находя опор. Неуверенно и осторожно он складывал свой мир обратно.
- Вот черт, - беззлобно выругался Сэм.
Ключи от Импалы остались у отца. Возвращаться ему не хотелось. В конце концов, здесь не так уж и далеко, всего квартал. Можно и пройтись. Взгляд скользнул по блестящей в слабом свете машине. Он подошел ближе и легко провел пальцами по крыше. Ни единой шероховатости, ни малейшего следа аварии. Ну его, этот номер в мотеле. Хотелось залезть на заднее сидение, ощутить кожей прохладную гладкость обивки, вдохнуть полной грудью запахи, которыми Импала пропиталась за долгие-долгие годы: дорог, ветра, пыли, крови, пороха, соли и слез. И, может быть, услышать на самой грани сознания голос отца, смех брата и его, Сэма, недовольное бурчание.
Он сел на землю возле дверцы водителя, подвернув одну ногу под себя и чувствуя щекой холод металла.
Как хорошо, что отец восстановил машину. Их единственный дом. Сначала площадка для игр и крыша над головой, потом убежище и надежный союзник. Он услышал, как внутри машины что-то чуть заметно потрескивает. Наверно, это старые и новые детали притираются, срастаются друг с другом в несокрушимый монолит. Импалу.
- Простите, вам плохо? – участливо спросил мужской голос.
Сэм, вздрогнув, открыл глаза. Хорошенькую картину он, наверно, представлял – сидит возле машины то ли пьяный, то ли больной. Над ним стоял бармен.
- Нет, все хорошо.
- А мне кажется, помощь вам нужна, - бармен широко продемонстрировал острую улыбку вампира.
Сэм вскочил, уже в движении понимая, что совершил ошибку. Теперь тот, кто стоял сзади, мог до него дотянуться. Импала тяжело застонала под весом вспрыгнувшего на капот человека.
- Слезь с машины, придурок! – успел возмутиться Сэм прежде, чем удар по голове отправил его в небытие.
Он пришел в себя, но ничего не увидел. Страх ледяной волной прокатился по телу. Неужели он ослеп? Но потом понял – ему на голову надели плотный мешок. Одновременно с этим он осознал, что какая-то тряпка служил ему кляпом, а он сам привязан, похоже, к стулу. Крепко привязан.
Какой все-таки неудачный день.
Он услышал чьи-то шаги и насторожился. Каким бы неудачным ни был этот день, он еще не закончился. Ткань заскользила по коже, и Сэм сощурился, оберегая глаза от яркого света. Но даже так ему понадобилось несколько секунд, чтобы опознать стоящего перед ним человека. Или, точнее, нечеловека. Бармен-вампир оскалился целым рядом клыков.
- Илай, стой!
Сэм повернул голову на голос. В дверях стояла невысокая, темноволосая девушка. Она не была красавицей, но властность и спокойная уверенность привлекали не меньше, чем изысканная красота. Она подошла ближе.
- Меня зовут Ленор. Я не причиню тебе вреда.
Она сняла повязку, мешавшую ему говорить.
- Я всего лишь хочу поговорить.
- Поговорить? – он облизал пересохшие губы и сглотнул. Черт, очень хотелось пить. – Ну да. Конечно. Только знаешь, я могу думать только о зубах Илая.
- Он тоже не причинит тебе вреда. Даю слово, - терпеливо ответила Ленор.
- Слово? – он насмешливо выгнул бровь. – Ух ты, просто здорово, спасибо. Но вы не первый вампир, с которым я сталкиваюсь.
Она улыбнулась.
- Мы не такие. Мы не убиваем людей и не пьем их кровь. Уже давно.
Он практически сразу понял, что она права. Тот паззл, что мучил его весь день, наконец-то сложился. И картинка его абсолютно не радовала.
- Значит, коровы – это ваших рук дело? – мрачно осведомился он.
Ленор удивленно кивнула.
- Вот проклятье, - пробормотал Сэм, не обращая внимания на опешивших вампиров.
Гордон. Чертов сукин сын. «Нашел нечисть – убей её», - так, кажется, он говорил. Никаких полутонов. И ему наплевать, убивают эти вампиры или нет. Он просто уничтожил их. Сэм потрясенно выдохнул. Он вдруг понял, что случилось с сестрой Гордона и что тот с ней сделал, и ощутил тошноту. Что за неудачный день. Он также понял, что не так случилось с охотой, и отчаянно старался об этом не думать. Не сейчас. Лучше потом.
- Чего ты хочешь? – устало спросил Сэм.
- Жить, - коротко ответила Ленор. – Мы уедем отсюда сегодня ночью.
- Так ты просишь нас не искать вас?
- У нас есть право на жизнь. Мы никому не вредим.
- Почему я должен тебе верить? – хоть его и воротило от Гордона, но вампиры есть вампиры. И верить им на слово он не собирался.
Она наклонилась над ним так низко, что её волосы касались его лица. Он настороженно смотрел на её зубы.
- Я отпущу тебя.
Сэм удивленно посмотрел ей в глаза. Спокойные, темные, немного усталые. Она улыбнулась и выпрямилась.
- Отвезите его обратно. И чтобы ни следа на нем не было, - скомандовала она своим помощникам.
Он не сводил с нее глаз до тех пор, пока ему снова не надели на голову мешок.
Как же он устал от этого калейдоскопа.
Машина плавно затормозила, и Сэм слепо повернул голову из стороны в сторону, пытаясь понять, куда его привезли. Но увы… Мешок на голове все еще мешал обзору. Между тем его похитители вышли и, довольно бесцеремонно вытащив его из машины, быстро перерезали путы. Но пока он развязывал узлы и сдирал с лица плотную ткань, машина, взревев, скрылась за поворотом. Сэм растерянно огляделся, к удивлению, его привезли обратно. Обратно на стоянку. Правда, не бара, а мотеля, но это были уже несущественные мелочи.
Он был в гнезде и вернулся. Без единого укуса, без малейшей царапины. И лишь обрывки веревки и мешок на земле доказывали, что это не было сном.
- Черта с два мне поверят, - проговорил он вполголоса, скорее для того, чтобы лишний раз удостовериться в реальности происходящего.
Однако, реальность не замедлила с ответом.
- Где ты был? – в дверях их номера стоял отец. Он был сердит и устал, крайне неудачное сочетание для сдержанного разговора. – Где ты был все это время?
Сэм слабо улыбнулся. «Вот так, наверное, и сходят с ума», - мелькнуло у него в голове. Сколько раз он слышал эту фразу от отца, когда Дин, довольный, как мартовский кот, крался по ночам домой. Теперь пришла его очередь стоять на пороге, а не за спиной отца. Правда, сейчас причина была не столь романтичной. Но что действительно неприятно его удивило, так это Гордон, вышедший из их номера с измятой и исчерканной картой в руках.
- Да, пожалуй, ты прав, это действительно здесь, - произнес он, продолжая разговор. – Так что стоит поторопиться.
Он, наконец, оторвал взгляд от карты, и несколько секунд его взгляд перебегал от Джона к Сэму, оценивая витавшую в воздухе напряженность.
- Что ж, я, пожалуй, подожду в машине, - и он быстрым шагом покинул стоянку.
- Так где ты был? – вновь поинтересовался Джон.
- В гнезде.
Джон на мгновение растерялся.
- Где? – переспросил он, решив, что ослышался.
- В гнезде, - повторил Сэм, слабо улыбаясь, словно сам себе не веря.
- Как ты его нашел?
- Они сами меня нашли.
- Как ты выбрался? Скольких убил?
Сэм развел руками.
- Ни одного.
Джон недоверчиво уставился на сына.
- Хочешь сказать, они тебя просто отпустили?
- Именно это они и сделали.
- И где оно?
Сэм пожал плечами.
- Не знаю. Мне завязали глаза. Но, может, нам не стоит идти за ними.
- Почему? – Джон подошел ближе.
- Мне кажется, они другие. Они не убивают людей.
- Что? – отец подошел ближе, а он испытал смутное желание попятиться.
- Они отпустили меня без единой царапины. Они не убивают, - раздельно проговорил Сэм.
Несколько минут Джон молча смотрел на Сэма. В его взгляде странным образом смешивались злость, недоумение и разочарование. И по истечении долгих минут Сэм ощутил, что отец принял решение.
- Знаешь, по правде, мне плевать, почему они тебя отпустили, - Джон направился к машине. – Мы найдем их и уничтожим.
- Отец, пожалуйста, послушай меня, - Сэм в отчаянии преградил отцу дорогу, не зная, как еще обратить на себя внимание. – Они не причиняют вреда людям.
Джон с изумлением и гневом уставился на сына.
- Предлагаешь их отпустить? – сдерживая ярость, поинтересовался он.
Сэм кивнул, с радостью думая, что сумел-таки убедить отца, и спустя минуту получил основательный подзатыльник.
- Никогда. Они – зло. Не причиняют вреда сейчас, причинят потом. Их нельзя отпускать.
- Отец, пожалуйста! – он бросился вдогонку за идущим к Импале Джоном. – Ну что мне сделать, чтобы ты хоть раз выслушал меня? – бессильное отчаяние и гнев душили его.
Джон внезапно остановился и обернулся.
- Может, быть послушным сыном?
Сэм отшатнулся, словно его ударили. А Джон продолжил.
- Оставайся в мотеле, раз у тебя такое трепетное отношение к этим вампирам.
- Я ненавижу нечисть! – гневно выкрикнул Сэм, надвигаясь на отца. – Я помню все, что зло сделало с нами, с нашей семьей! И никогда не забуду! Но сейчас мы большее зло, чем они.
Он видел упрямство и нежелание понимать и приходил в отчаяние, не зная, как еще объяснить то, что ему было столь очевидно.
- Не уподобляйся Гордону, отец. Он делит мир на себя и всех остальных и с легкостью убьет и замучает любого, кто встанет у него на пути. Но ведь ты учил нас иначе!
«Нас» ножом резануло по сердцу, и Сэм мысленно исправил его на «меня», но так и не произнес вслух, словно сказав это, навсегда останется один.
Джон упрямо отмахнулся и направился к машине. У выезда со стоянки его уже ждал Гордон.
- Почему ты мне не веришь? – с яростью закричал Сэм в спину отцу. – Думаешь, я вру? Дин бы уже давно выслушал меня, а ты…
Сэм задохнулся, когда отец, резко развернувшись, в два широких шага вернулся к нему и схватил за ворот футболки.
- Твой брат умер, - с болью и яростью проговорил он, не обращая внимания на то, как побледнел Сэм при этих словах. – Запомни это. Смирись с этим. И ни шага из номера, - жестко добавил он, возвращаясь к машине.
Импала взревела и покинула стоянку, оставив Сэма в наступающей тьме, одного.
- Ни шага из номера, - зло повторял Сэм, наскоро вооружаясь.
Большая часть оружия находилась в машине, так что сборы были крайне непродолжительными, кроме того Сэм понятия не имел, что будет делать на ферме. Как защитить Ленор? Как убедить отца, что она – не зло?
Он искал и не находил ответов все время, пока угонял машину, неосторожно оставленную без присмотра, пока добирался до места, пока парковался и, пригибаясь, бежал к дому.
Он так и не нашел ответов, но они и не понадобились.
Потому что он опоздал. Ни отца, ни Гордона не было на ферме. Не было там и вампиров – уже не было. Сэм переходил из комнаты в комнату, и везде было одно и то же – разгром и кровь. На полу, на стенах, на окнах – везде была кровь.
Ярость, бессильная, холодная, горькая. Отчаяние, с металлическим привкусом крови. Боль, острая, резкая, как запах алкоголя.
Все клубилось внутри и рвало на части, стремясь выбраться на волю.
Он закричал и, схватив стул, принялся громить то, что уцелело. Кричал, пока не сорвал голос. Громил, пока израненные руки не выпустили жалкие обломки дерева. Только тогда сполз по стене, забиваясь в угол, сжимаясь в комок, и заплакал. Он не знал, что причиняло ему большую боль – то, что не сумел спасти Ленор, или жестокие слова отца. Просто плакал, пока, обессилев от переживаний, не соскользнул в сон.
Ему снился Дин. Он, знакомо улыбаясь, подошел и обнял, как давным-давно в детстве, словно говоря: «Шшш, Сэмми. Я с тобой».
И этой ночью, в разгромленном доме, среди крови и смерти Сэм Винчестер спал, как не спал уже давно. И улыбался во сне.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Долиной смертной тени*.
(Джон - центрик)
читать дальшеОсейдж-Сити, Канзас.
Энн разбудил странный звук, похожий на клацанье когтей по паркету. И это было странно, ведь никаких животных они не держали, у мамы была аллергия на собачью шерсть, а кошек она не любила. Звук приближался, словно кто-то подходил все ближе и ближе к её двери. Девочка накрылась одеялом с головой, но даже сквозь плотную ткань и её сдержанное дыхание слышался этот холодный стук.
- Отче наш, сущий на небесах… - почти беззвучно зашептала Энн, крепко сжимая в кулачке край одеяла. Страшно так, что тяжело дышать. Пусть «оно» уйдет, пусть уйдет. – Да будет воля Твоя…
Клацанье замерло на миг и двинулось дальше по коридору. Энн перевела дыхание, и в то же мгновение резко хлопнули жесткие крылья, и в соседней комнате полузадушено вскрикнула женщина. Мама. Девочка всхлипнула. Слезы сами покатились из глаз, щекоча кожу и впитываясь в подушку.
Молодая женщина слепо смотрела в потолок, из её руки, мягко стукнувшись о пол, выпал телефон с набранным «911».
- … и сила, и слава во веки. Аминь.
Прежде
…Билл Карлтон Сэму и Дину («Мертвые в воде»): Мои дети погибли. Это… Это хуже смерти. Уходите… пожалуйста.
…Джон Дину и Сэму («Кровь мертвеца»): Послушай… Я не рассчитываю выйти из этой битвы невредимым. Смерть вашей мамы… почти убила меня. Я не могу видеть еще и гибель своих детей. Не могу.
- А что будет, если погибнешь ты? – в упор спросил Дин. – Отец, что будет, если ты умрешь, а мы, возможно, могли это предотвратить? Знаешь, я думал над этим… Думаю, может, Сэмми на этот раз прав. Думаю, мы должны сделать это вместе. Как семья, мы сильнее, отец, и ты это знаешь.
… («Пока ты умирал»)
Врачи и медсестры суетились вокруг безжизненного тела Дина, безуспешно пытаясь реанимировать его.
- Руки. Разряд.
- Ничего.
- Руки. Разряд.
- Пульса нет.
Врач тяжело вздыхает.
- Я объявлю: время смерти – 9:27.
… («Жажда крови»)
Импала проехала по мосту с деревянным настилом. Впереди маячила красная машина Гордона.
Может быть, он слишком круто поступил с Сэмом там, у мотеля? Ему вновь вспомнилось то, что он увидел в зеркале заднего вида – Сэм, сердитый, растерянный, совершенно один в густеющей мгле.
Он знал, что был прав, но отчего на сердце так пусто?
… («Жажда крови»)
Он устало закрыл за собой дверь в номер, желая только одного – забраться под душ и смыть с себя всю кровь и ужас этой ночной бойни. Нельзя сказать, чтобы вампиры не сопротивлялись, но у них не было шансов против двух обученных, обезумевших от ненависти охотников. И вспоминая, в каком виде они оставили ферму, он определенно собой не гордился.
Свет из ванной чуть развеял ночную темноту номера, и он замер, напряженно осматривая комнату.
- Черт!
Сэма не было. Этот мальчишка безусловно заслужил наказание! Джон выскочил на улицу, даже не переодевшись. Вооружившись, пусть и так скудно, Сэм явно не в бар собрался. Импала послушно отправилась в обратный путь. «Ну хоть кто-то со мной не спорит», - мелькнуло у него в голове, и эта мысль, совершенно бредовая, лишь подлила масла в огонь. Так что к тому времени, когда он приехал на ферму, в нем кипело чистое бешенство.
Но он проходил одну пустую комнату за другой, не находя сына, и ярость начала угасать под напором беспокойства. Наконец, он толкнул дверь в последнюю комнату, молясь всем богам, чтобы Сэм был там. Сердце колотилось где-то в горле, и он неосознанно затаил дыхание.
В углу полностью разгромленной комнаты спал Сэм. От яркого света фонарика он поморщился, но не проснулся, и Джон подошел ближе. Сэм спал, сжавшись в клубок, и было видно, что сон пришел на место усталости и отчаяния. Слезы белой солью высохли на его щеках, на лбу темнела запекшаяся кровь, а на губах играла мягкая, счастливая улыбка.
Теперь
Он шел вперед сквозь правильное чередование серого и зеленого. Шаг серого и два зеленого. Камень и трава. Шаг за шагом.
Дорога, наконец, кончилась, но он хотел бы, чтобы она длилась вечно, потому что остановился он у невысокого гранитного надгробья. И яркое, ослепительное солнце било прямо в глаза.
Он был здесь один, и ему было страшно, так невыносимо страшно, как еще ни на одной охоте. И он не знал, почему. А когда понял, ужас ледяной рукой сжал сердце.
- Помогите… пожалуйста, кто-нибудь… папа, - слабый, еле слышный голос Дина был полон отчаяния и безнадежности погребенного заживо.
- Нет! – Джон подскочил на кровати в холодном поту.
Опять этот сон. Он долго сидел на постели, глядя в полутьму комнаты и успокаивая дыхание. И страшное сомнение леденило кровь холодом стылой земли.
Сэм тихо сопел на соседней кровати.
Он наконец улегся обратно. Полумгла превращала вещи в затаившихся чудовищ и вытаскивала наружу самые жуткие страхи. Он знал это. Но все равно возвращался к своему сну. Ну почему, почему он не настоял на кремации? Ведь для охотника это лучшее погребение.
Бобби спросил тогда, чего хотел бы Дин. И он, помедлив, ответил.
- Кремация, - в его голосе не было ни капли жизни.
И тут Сэм, до того безучастно смотревший в окно, резко развернулся.
- Похороны, - выпалил он с яростью.
- Но Сэм…
Тот сжал зубы, с вызовом уставившись на отца. От него веяло напряжением и отчаянием. Бобби, похоже, был изумлен подобной вспышкой.
- Сэм… - осторожно начал он и замолчал. Не ему решать.
- Огонь забрал маму, - слезы в голосе, но Сэм не плакал, - и Джессику. Я не хочу сжигать еще и брата.
Тогда он не стал спорить. Но взамен пришел этот сон.
Он лежал и смотрел в темноту до самого утра. Это было неправильно – с бесконечными переездами и охотой ясная голова жизненно необходима, - но он ничего не мог поделать. Стоило закрыть глаза, как тут же начиналась круговерть серого и зеленого и тихий шепот. И сердце останавливалось, и он не мог заставить себя не верить сну.
И только когда тьма уступила место предрассветной прозрачной ясности, он заснул, и ничто его не тревожило.
А наутро, когда солнце поднялось над горизонтом, заливая все вокруг прозрачным, трепещущим золотом, словно безобидным огнем, он бросил сумки на заднее сидение машины и, заставив Сэма позавтракать, отправился в дорогу. Еще один путь из многих, но действительно важный.
- Куда мы едем?
- Сейчас это неважно, Дин, - ответил он, не отрываясь от дороги, и только потом понял, что сказал.
Сэм сжался, словно его ударили.
- Я Сэм, - глухо произнес он.
Джон, даже не смотря на сына, мог с уверенностью сказать, какие у него были глаза. Ошеломленные, ранящие в самое сердце своим недоумением. Такие глаза бывают у незаслуженно наказанного ребенка, у потерявшегося котенка. В такие минуты он себя ненавидел. Разве не он обещал себе у их колыбелей, что никому не позволит навредить им? Что он за отец, черт побери, если он мучает своих сыновей?
Проклятая тишина! Как можно одолевать милю за милей только под рев мотора? Он протянул руку к кассетнику и вдруг ощутил его. Взгляд. Прищуренный, пристальный, вбирающий все душу смотрящего. Взгляд загнанного в угол оборотня, взгляд готовящих удар тварей. Живой, ползущий по телу, заставляющий волоски вставать дыбом в предчувствии опасности.
Рука на миг замерла и включила радио. Из динамиков пополам с помехами полились девичьи голоса с невнятной песней. Что-то там о любви, потере и о чувстве, похожем на надежду. Взгляд исчез, и Сэм чуть заметно выдохнул.
Будь он проклят, если… Мысль замерла. Если, что? Если он навредит Сэму? Или потеряет его? Или позволит злу завладеть им? Будь он проклят, если знал ответ.
Он смотрел на дорогу, видя и не видя её, и руки, повинуясь многолетним рефлексам, аккуратно обруливали каждую ямку и плавно сворачивали в поворотах. Если бы можно было так же легко выгнать из головы воспоминания, чувства и невеселые, мрачные мысли. Если бы можно было с такой же легкостью исправлять ошибки и пользоваться упущенными шансами. А их было много. И ошибок, и шансов. Сейчас, оглядываясь назад, он видел все, что сделал и чего не сделал. И второе ранило сильнее первого, потому что, если сделанное можно было оправдать необходимостью или обстоятельствами, то несделанному нет оправданий.
Что мешало ему хоть иногда баловать своих детей? Что мешало не только ругать за промахи, но и хвалить за успехи? Что мешало говорить, что они молодцы и отлично справляются? Что Дин прекрасный охотник, а Сэм прирожденный аналитик? Что он действительно гордиться ими? Что, когда Сэм уехал, у него начало болеть сердце, а теперь, когда Дин умер, оно разрывается с каждым вдохом, потому что он, отец, пережил своего первенца? Что мешало ему все эти годы быть отцом?
Теперь он знал только то, что, мстя за Мэри, умудрился потерять сыновей. Их обоих. Ведь это именно Дин водил Сэма в школу и будил от кошмаров, защищал в драках и готовил завтраки. Именно Дин присматривал за Сэмом и дарил ему подарки, если он, Джон, не успевал к Рождеству или дню рождения младшего. И именно Дина Сэм донимал бесконечными «Почему?» и ходил за ним, как привязанный. И именно Сэм сейчас отрешенно смотрел в окно, пустой, разрушенный, как расколотая игрушка, из которой вынули содержимое.
Если бы тогда, в больнице, все получилось, Сэму было бы легче. Больно, горько, но все же неизмеримо легче, чем сейчас.
От горечи пальцы так сжались на руле, что тот скрипнул. Он не искал оправданий, но зачем тогда он, бросив все, сорвался с места и поехал домой, в Лоуренс?
- Прости меня, - прошептал он невысокому красноватому надгробью с белыми выбитыми буквами «Мэри Винчестер».
Он редко здесь бывал, так редко, что даже это надгробье ставил брат Мэри. Хоронить пустой гроб ему казалось кощунством, но сейчас он был даже рад. Ведь тут, в Лоуренсе, который он про себя все еще называл домом, ему некуда было идти.
- Прости меня, - повторил Джон, неуверенный, что его слова достигают цели, что его вообще кто-нибудь слышит. Ему казалось, что она отвернулась от него. Впервые за много лет он не чувствовал её присутствия. Он подвел её, ужасно подвел, и понимание этого будет преследовать его до конца жизни.
Солнце золотом ложилось на листья и траву, прогревая своим теплом даже каменные плиты и кресты. Небо, глубокое, как вечность, сияло сквозь зелень листвы, и, казалось, что в такой ясный день можно думать только о смехе, радости и веселье. И тем страннее и горше было находиться здесь и чувствовать себя старее самой земли и безрадостнее смерти.
Джон тяжело поднялся с колен. Он снова вспомнил её живой, улыбающейся, с солнечным золотом в волосах и улыбкой в глазах. Она наклоняется и, подхватывая на руки малыша с зелеными, как весенняя трава, глазами, кружит его, и оба смеются. Смех звенит по дому, впитываясь в стены вместе с солнцем, уютом и счастьем.
Он сжал зубы. Этого больше нет. И горечь, гнев и ярость нахлынули приливной волной. Такое нельзя простить. Нельзя, чтобы её смерть осталась безнаказанной. И смерть Дина. От этой мысли его сердце объял арктический холод, и оно, мучительно замерзая, каждым новым биением взламывало ледяную корку и сочилось кровью. Он отодвигал мысль о смерти сына как можно дальше на окраину сознания, стараясь не думать, не вспоминать, иначе вина, скорбь и гнев, словно гигантский водоворот, утягивали его все глубже, на самое дно ненависти и безумия. Ему нужно было время, но, кажется, и самой вечности будет мало, чтобы смириться с самым упрямым фактом этого мира – смертью.
Он сел в машину, чтобы не мешать Сэму, который опустился на колени и медленно провел рукой по выбитым буквам.
Тихо щелкнуло включенное радио.
- И, наконец, новости из Осейдж-Сити, - в голосе ведущего мелькнуло беспокойство. – Седьмая жертва поразившей город эпидемии – Эленора Рут – найдена мертвой в собственной кровати сегодня ночью. Как и в предыдущих случаях причина смерти неизвестна. Полиция теряется в догадках и настоятельно рекомендует воздержаться от посещения города.
Новости перешли на погоду и афиши и превратились в неразборчивый фон. Из задумчивости его вывел севший в машину Сэм. Несколько минут они молчали, потом Сэм провел ладонью по покрасневшим глазам и вопросительно взглянул на отца.
- И куда теперь?
Он чувствовал, что Сэм спрашивает не только о том, куда они поедут прямо сейчас, но и вообще обо всем. Джон помолчал немного, завел Импалу и, когда та, тяжело взревев, мягко зашуршала шинами по грунту, ответил.
- В Осейдж-Сити. На охоту.
Сэм помедлил мгновение прежде, чем привычно отвернуться к окну, и Джон мог бы поклясться, что он слабо улыбнулся.
Город встретил их вечерней зарей. Небо прочерчивали алые сполохи заката, которые, багровея и темнея, медленно умирали, уступая место глубокой синеве с редкими проблесками звезд. Свежело, прохладный ветер заставлял поеживаться, когда его редкие порывы отгоняли тепло, отдаваемое нагретым за день асфальтом. Полупустые мотели зазывающе мигали красными вывесками «Вакантно».
Импала привычно остановилась около очередного безликого, дешевого мотеля. Всего лишь пристанище, но не дом. Настороженно улыбающийся администратор, отчетливый запах хлорки и грязи, фальшивые имя и кредитка. Добро пожаловать обратно, Джон.
Сумки, как всегда, заняли законное место у кроватей, Сэм на кровати с лэптопом на коленях пытался выяснить, что происходит в городе, а сам он внимательно слушал местные новости. А новости были довольно безрадостными. Вот уже неделю каждый день находили умерших от неизвестных причин людей. Вернее, вообще безо всяких причин. Их просто находили мертвыми. И никаких следов: ни кровавых подписей, ни серы, ни сажи или черной слизи.
Стрелки часов ушли далеко за полночь, когда Сэм внезапно оторвался от компьютера и спешно переключил канал, прибавив громкости.
- …Барбару Стоун мертвой на крыльце собственного дома, - говорил ведущий экстренного выпуска новостей. – Как и в прошлых случаях, никаких видимых причин смерти обнаружено не было. Полиция никак не комментирует происходящее.
Винчестеры переглянулись. Джон выругался. Сэм устало уронил голову на лэптоп.
- Что это за тварь такая?
Джон лихорадочно размышлял. Мысли, подстегнутые услышанными новостями, метались, как сумасшедшие, а сон и усталость как рукой сняло.
- Нужно выяснить, что общего было у всех жертв и не совершили ли они чего в прошлом.
Сэм кивнул и, протерев покрасневшие глаза, вновь уставился в монитор.
- Итак, у нас есть восемь жертв. Первый, Майкл Рид, был найден мертвым в собственной машине. В выключенной машине. Причину смерти установить не удалось. Потом Роберт Маллок. Джорджия Харт. Джастин Лост. Джеймс Ховард. Катарина Харрис. Эленора Рут. Теперь Барбара Стоун. Причина смерти у всех не установлена. Все найдены ночью, причем жертв находили каждую ночь. Это пока все.
- Найди их адреса. Завтра пойдем выяснять подробности.
Мир ускользал. Таял. Становился все нереальнее, глуше, дальше. Словно нить, утончавшаяся с каждой минутой, выскальзывающая из пальцев и оставляющая лишь пугающую тревогу невозвращения.
Как вернуться назад, если потеряны ориентиры?
Он тонул в пустоте, и все, что могло бы его удержать, прахом рассыпалось в руках.
Сэм.
Эта нить оказалась неожиданно крепкой. Упрямство и ехидство в ореховых глазах – «Врешь, не возьмешь». Или ярость, гнев и отблески пламени. Или слезы. Или беспомощная тревога, от которой хочется лезть на стену. Или умильный, «щенячий» взгляд, работающий безотказно с самого детства. Или… Или… Или…
Картинки-воспоминания вспыхивали перед глазами, как выстрелы, пока Дин не сжал голову руками, пытаясь остановить этот калейдоскоп.
Я – Дин Винчестер.
Пустота отступила. Спряталась, затаилась до срока.
Сэм – мой брат.
Вот она, тропа. Туман, скрывающий путь, таял серыми клочьями.
Джон Винчестер – мой отец.
- Унеси отсюда своего брата!
Дым, треск, страх.
Грохот выстрела, удар отдачи и звон вдребезги разбитой бутылки. И осколок ярко блестит на солнце в уже пожухлой траве.
- Хорошая работа.
Огонь, страх, тьма. Крик, от которого подскакиваешь в кровати, и лишь потом понимаешь, что он твой. И сердце, норовящее проломить ребра. Сэм, сонно отрывающий голову от подушки. И темная фигура в дверях. Знакомая фигура.
- Все хорошо.
И неважно, кто это сказал – он или ты. Неодолимая тяжесть сна уже смыкает веки.
Они – моя семья.
И тропа, как дорога из желтого кирпича, вывела домой, туда, где сердце. Прямо к ослепительному сиянию каменной соли.
Дин улыбнулся и спокойно уселся на землю рядом с защитным кругом.
Он будет ждать. Он больше не потеряется.
Они посетили все пострадавшие семьи.
Лосты жили… живут на Вашингтон-стрит 41. Они попали на поминки. В доме находилась куча народа от скорбящих родственников до полиции и журналистов. Высокая женщина в черном с заплаканными глазами сдержанно приветствовала приходящих и не отходила от двух потерянных детей. Мальчик лет пяти крепко сжимал руку своей трехлетней сестры. И если в её глазах было только недоумение, то в его – недетская обреченность. Теплым, ласковым днем золотой осени детство кончилось. Навсегда, безвозвратно. Растворилось в прохладной сентябрьской ночи, разорванной испуганным возгласом Микаэлы и переливчатым блеском мигалок.
Застывший взгляд ребенка не обращался к женщине рядом за поддержкой, даже когда та утешающе гладила его по голове. Как позже выяснил Джон, это была сестра погибшего, и дети остались полными сиротами. И этот факт пробудил его старые размышления.
Что случилось бы с его детьми, если бы он сам оказался не так удачлив на какой-нибудь из своих охот? И сейчас он мог признаться себе, что порой только мысль о двух малышах, ждущих его в безликой пустоте номеров и более никому не нужных, заставляла собирать силы для ответного удара и выживать вопреки всему. Что картина сиротского приюта заставляла выцарапывать победу даже у самых страшных и беспощадных противников. Сыновья заставляли его жить.
Он оглянулся на Сэма и слабо улыбнулся. До сих пор заставляют.
- Печальная картина, верно? – раздался рядом тихий голос.
Джон обернулся. Высокая, стройная женщина с глубокими глазами грустно смотрела на осиротевших детей.
- Я не представляю, что с ними будет.
Он, в отличие от нее, представлял.
- Ничего хорошего. Можете мне поверить.
- Я – Эрика, - представилась она. – Я живу по соседству.
- Джон, - назвал Винчестер свое имя.
- Это просто ужасно, – проговорила Эрика, имея в виду сложившуюся ситуацию. – Столько смертей. Мы все напуганы.
Она все еще смотрела на малышей. Казалось, она искренне переживала. Воцарилось спокойное, необременительное молчание. Каждый остался наедине со своими мыслями, и минуты неспешно утекали в вечность.
- А у вас есть дети? – внезапно спросила Эрика.
- Да, сыновья, - машинально ответил Джон, и внутри встрепенулась успокоившаяся было тяжелая, темная ярость. – Сын, - глухо исправился он.
Эрика покосилась на него.
- Мне жаль, - мягко произнесла она, извиняясь.
Джон кивнул, ничего не ответив. Он ненавидел это – принимать соболезнования от людей, которые даже не знали умершего. Он возненавидел это еще 23 года назад, но ничего не мог изменить.
- Это не ваша вина, - проговорил он, наконец.
И вдруг подумал – что было бы, если в его утратах были виновны люди? Или стихийные бедствия? Могло ли все тогда сложиться по-иному?
- Мне кажется, что это не эпидемия, - Эрика задумчиво разглядывала степенно переходящих туда-сюда людей. – Может, это покажется глупым, но я думаю, что это проклятье.
- Проклятье? – среагировал он на привычное слово.
Эрика смутилась. Казалось, что она и сама сомневалась в своих словах.
- Ну, или что-то подобное… Что-то настигает людей, и они погибают, - она натянуто улыбнулась. – Простите, я – египтолог, и проклятье – весьма актуальная в моей профессии штука.
«Забавно, в моей тоже».
Она истолковала его молчание по-своему.
- Простите, вам все это, наверно, кажется чушью. В любом случае, приятно было познакомиться.
Она еще раз улыбнулась и отошла.
Они посетили всех, но не обнаружили ничего. Ни малейших зацепок. Сэм просидел в местной библиотеке до закрытия и потом весь вечер терзал лэптоп, но, в конце концов, тоже развел руками. За погибшими не числилось никаких смертных грехов, никаких скелетов в шкафах и темного прошлого. Многие даже не знали друг друга, а если и знали, то мимолетно. А между тем Джон чувствовал, что принцип, по которому убийца выбирает своих жертв, был и был до омерзения прост. И было невыносимо осознавать, что люди будут умирать просто потому, что ты оказался недостаточно сообразительным.
- Я не знаю, что это, - Сэм устало поднял взгляд от компьютера. – Никогда не сталкивался с подобным. Единственное, что могу сказать, - он грубо очертил на карте города круг, - оно действует в этих пределах. Почему здесь, сейчас и как, мне неизвестно.
Он отправил Сэма спать, а сам постарался отрешиться от мысли, что этой ночью кто-то умрет по его вине, и отправился патрулировать окрестности в слабой надежде выяснить что-нибудь.
Нервные, злые полицейские останавливали его машину трижды. И трижды он повторял одну и ту же историю – он журналист, пытается набрать материал о разгулявшейся здесь эпидемии. Офицеры отправляли его в мотель, грозя, что задержат, если он попадется им еще раз. Он кивал, но продолжал кружить в районе, который Сэм очертил на карте.
Что-то смутно начало вырисовываться. Правда, лишь общие очертания, силуэты, но это было уже что-то. И почему-то он никак не мог отделаться от мысли о Шекспире, хотя и понять, причем тут Шекспир, тоже не мог.
- Эй, мистер, - очередной офицер жестом приказал притормозить. – Ваши документы, - попросил он, подойдя ближе, и внимательно изучил поданные ему водительские права.
Джон между тем оглядывал местность. Вокруг мирно спали дома. Тихий спальный район, весьма респектабельный. Почему именно здесь? Взгляд зацепился за крышу соседнего дома. Что-то неправильное было в её очертаниях. Что-то знакомое, привычное и в то же время неправильное.
Он вгляделся еще пристальнее и вдруг понял – птица. Сейчас её силуэт отчетливо читался на более светлом фоне черепицы.
- Вам лучше ехать домой, мистер Моррисон, - произнес офицер, возвращая права.
Джон отвлекся на мгновение, принимая пластиковый прямоугольник, и птица исчезла. Внутри шевельнулась неясная тревога. И тут он вновь, краем глаза, увидел её, просто уловил движение тьмы во тьме – она пролетела над машиной. Жесткие крылья резко хлопнули, и от этого звука по нервам прокатилось острая, неприятная щекотка.
В доме, с которого она вспорхнула, зажегся свет, и внезапно раздался пронзительный крик – вопль потрясения, отрицания, гнева. Вопль смерти.
Джон машинально глянул на часы – 2:38, цифры, мигнув, сменились – 2:39. И в его голове словно взорвали сигнальную ракету. Время и место. Время и место, черт возьми.
Отъехав на некоторое расстояние от освещенного огнями дома и встревоженных полицейских, он позвонил сыну и несколько минут слушал в трубке однообразные гудки.
- Да? – то, что Сэм только что проснулся, было понятно лишь по легкой хриплости голоса, интонации же были ясными и внимательными.
- Проверь по базе время 2:38 за последние две недели, отметь самые необъяснимые случаи. Я сейчас подъеду.
Встрепанный Сэм сидел с лэптопом на коленях в разворошенной кровати. В глазах – азарт, и слабое подобие улыбки мелькнуло на губах, когда он взглянул на отца.
- Нашел?
- Да. Есть одна подходящая кандидатура.
Сэм развернул ноутбук монитором к отцу. Джон вглядывался в фотографию ошеломленной женщины, за спиной которой дымилась груда металлолома, когда-то бывшая машиной. Вглядывался, пока не получил подтверждение своей догадки.
И к бешенству, чистому, незамутненному, которое заставило кровь закипеть, а мысли отступить прочь, примешивалась горечь обмана. Прочитав адрес, он повернулся к выходу.
- Останься здесь, - бросил он сыну, не глядя.
Но Сэм уже натянул куртку и, прихватив нож, бросился за отцом.
Пронзительная трель дверного звонка глухо отозвалась в глубинах дома. И через какое-то время в окнах зажегся свет. Сэм потерял всякую надежду утихомирить внезапно разъярившегося отца. Всю дорогу Джон проделал в пугающем молчании. Казалось, ярость, клокотавшая внутри, мешала не только говорить, но даже дышать. Когда Джон вылетел из остановившейся машины, Сэм ринулся за ним, молясь, чтобы не дошло до убийств.
За дверью послышались настороженные шаги.
- Кто там? – мужской, слегка встревоженный голос.
- Полиция, - отозвался Джон и сверкнул в глазок фальшивым значком. – Офицер Коннор. Откройте.
Дверь открылась на длину цепочки.
- Что слу…
Договорить мужчина не успел, резкий удар оборвал цепочку, и дверь распахнулась, сильно приложив хозяина дома по лицу.
- Что вы себе позволяете?! – мужчина безуспешно пытался остановить кровь, льющуюся из разбитого носа.
Джон впечатал противника в стену. Обжигающая ярость волнами расходилась по комнате, отзываясь в груди холодом испуга.
- Где она?
- Я не…
Винчестер зарычал и сильно встряхнул мужчину. У того клацнули зубы.
- Раймонд? – женский голос донесся откуда-то сверху. – Кто эти люди?
На верху лестницы второго этажа появилась молодая женщина.
- Уходи, Эрика… - хрипло проговорил Раймонд, но было уже поздно.
Джон отпустил мужчину и, перешагивая через ступени, ринулся наверх. Буквально мгновенно он оказался рядом с Эрикой и, несмотря на её протесты, нашарил на её шее тонкую, крепкую цепочку с темным кулоном в виде птицы.
- Убери от нее руки, ублюдок, - холодно приказал Раймонд.
Джон обернулся, не выпуская цепочку. Раймонд держал на прицеле Сэма. Скорее всего, оружие хранилось где-то поблизости или было у него при себе.
- Отойди от нее.
Мгновения замедлили свой ход: если бы Раймонд целил в него, но Сэм… он не должен пострадать. Ярость схлынула, и тяжелая усталость накатила, как похмелье, лишая сил и энергии.
- Ты не должна была возвращаться, - обвиняюще выговорил Джон, глядя прямо в глаза перепуганной женщине.
- Что? – выдохнула она.
- Ты умерла в тот день и не должна была возвращаться, - Джон отступил от Эрики, удивленной его словами.
- Умерла? – переспросила она оглушено.
- Не слушай его, дорогая, - успокаивал её муж. – Убирайтесь! – рявкнул он на Винчестеров.
Джон перевел взгляд с Эрики на её мужа. Её недоумение, его ярость и такой знакомый тонкий запах утраты – как чуть уловимый аромат сжигаемой палой листвы. Он понял. И взметнувшийся вновь гнев мешался с холодным осознанием – он поступил бы так же. Может быть иначе, но так же. Вернул бы утраченное.
В две кристальные эмоции влилась третья, размывая, разрушая границы – обида, отчаяние, горе, ярость, какая-то детская жажда справедливости: все вместе и ни одна из них.
Почему? Почему у него вышло то, что не получилось у меня?
Джон начал спускаться к Раймонду. С каждым шагом напряжение возрастало, воздух, казалось, пропитывался электричеством. В какой-то момент Раймонд перевел пистолет на Джона, не выпуская, однако, Сэма из поля зрения.
- Ты ведь знаешь, что она умерла?
Слова словно летели на крыльях бури, и, если бы их сопровождали маленькие молнии, Сэм бы не удивился.
- Столько смертей вокруг – это твоя вина.
Раймонд отрицательно покачал головой.
- Это необходимость.
Боль столкнулась с болью, тьма с тьмою. Столкнулись и выжидающе отступили, не в силах одолеть одна другую.
- Каждый день оплачивать жизнью? Чужой жизнью?
Сэм насторожился. Что-то царапнуло сердце. И хотя общего смысла он не уловил, но пообещал себе подумать над словами отца.
- Это необходимость, - упрямо повторил Раймонд.
Меньше всего он походил на безумца или маньяка - просто человек, принявший тяжелое, но необходимое решение.
- Я видел все до того, как оно случилось, - он не оправдывался, просто констатировал факт.
Сэм изумленно уставился на Сэллера. Он тоже? Но каким образом? И как-то позабыл, что вещие сны снятся не только избранным.
- Каким образом ты создал Хранителя? – поинтересовался Джон.
Хранитель… Все так просто. Существо, которое охраняет человека, выкупая каждый день его жизни чужой жизнью.
- Мне приснилось это – и место, где можно купить фигурку, и слова, которые нужно сказать.
У Джона голова пошла кругом – чья кровь текла в жилах этого человека? Если довести все до конца, станет ли он врагом?
- Хоть я не смог ничего предотвратить, сумел смягчить последствия.
- Смягчить последствия? – потрясенно переспросила Эрика. – Этим? – она за цепочку подняла амулет.
Центры напряженности в комнате немного сместились, и Винчестеры внезапно оказались отодвинуты на второй план, а происходящее стало напоминать семейную ссору.
- Что ты наделал? – подойдя к Раймонду, Эрика осторожно вынула из его рук оружие. – Что ты наделал?
- Я всего лишь хотел спасти тебя.
- Но я не хочу такого спасения, - она обняла мужа. – Как все исправить?
Лицо Раймонда исказила судорога. Он молчал.
- Скажи мне, - её тихий голос был единственным звуком, нарушавшим тишину.
- Просто сними его, - медленно выталкивая из себя слова, проговорил Раймонд. – Эрика…
Она слабо улыбнулась.
- Я не боюсь, - ответила она и одним движением сняла амулет.
В тоже мгновение в комнату влетела птица и уселась на перила, с шорохом складывая крылья.
- И если я пойду долиной смертной тени, - проговорила она, - то не убоюсь я зла…
Она выпустила амулет.
- … потому что Ты со мной, - закончил он, и в звуках его голоса потерялся и звон упавшего амулета, и слабый вздох Эрики, и жесткий шелест крыльев. Он поцеловал жену в макушку, не скрывая слез.
- И если я пойду долиной смертной тени… - чуть слышно повторил он, нарушая тишину, и нежно, осторожно опустил на пол безжизненное тело жены. Потом тяжело взглянул на Винчестеров, его глаза были полны острой, темной боли. – Убирайтесь из моего дома.
Тишина в машине давила, обволакивала, душила своей чуждостью. Пока, щелкнув, не включилось радио.
…Что-то случилось: свет исчез,
Тяжелые, черные мысли наполняют голову,
Сны о войнах, лгунах,
О драконах, извергающих пламя,
О существах с ужасными зубами.
Один глаз спит, другой – открыт,
Крепче сожми подушку в руках.
Вход: Ночь.
Выход: Свет.
Возьми меня за руку,
Мы отправляемся в страну чудес.
Я укладываюсь спать,
Я прошу Господа присмотреть
За моей душой, если я умру во сне.
Пусть он возьмет её себе**.
Оба они замерли на мгновение, но позволили музыке литься. И в мерном грохоте Металлики казалось им, что их в машине трое.
*Если я пойду долиной смертной тени, то не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, - один из псалмов Давида.
**Металлика «Появление песочного человека».
Долиной смертной тени*.
(Джон - центрик)
читать дальшеОсейдж-Сити, Канзас.
Энн разбудил странный звук, похожий на клацанье когтей по паркету. И это было странно, ведь никаких животных они не держали, у мамы была аллергия на собачью шерсть, а кошек она не любила. Звук приближался, словно кто-то подходил все ближе и ближе к её двери. Девочка накрылась одеялом с головой, но даже сквозь плотную ткань и её сдержанное дыхание слышался этот холодный стук.
- Отче наш, сущий на небесах… - почти беззвучно зашептала Энн, крепко сжимая в кулачке край одеяла. Страшно так, что тяжело дышать. Пусть «оно» уйдет, пусть уйдет. – Да будет воля Твоя…
Клацанье замерло на миг и двинулось дальше по коридору. Энн перевела дыхание, и в то же мгновение резко хлопнули жесткие крылья, и в соседней комнате полузадушено вскрикнула женщина. Мама. Девочка всхлипнула. Слезы сами покатились из глаз, щекоча кожу и впитываясь в подушку.
Молодая женщина слепо смотрела в потолок, из её руки, мягко стукнувшись о пол, выпал телефон с набранным «911».
- … и сила, и слава во веки. Аминь.
Прежде
…Билл Карлтон Сэму и Дину («Мертвые в воде»): Мои дети погибли. Это… Это хуже смерти. Уходите… пожалуйста.
…Джон Дину и Сэму («Кровь мертвеца»): Послушай… Я не рассчитываю выйти из этой битвы невредимым. Смерть вашей мамы… почти убила меня. Я не могу видеть еще и гибель своих детей. Не могу.
- А что будет, если погибнешь ты? – в упор спросил Дин. – Отец, что будет, если ты умрешь, а мы, возможно, могли это предотвратить? Знаешь, я думал над этим… Думаю, может, Сэмми на этот раз прав. Думаю, мы должны сделать это вместе. Как семья, мы сильнее, отец, и ты это знаешь.
… («Пока ты умирал»)
Врачи и медсестры суетились вокруг безжизненного тела Дина, безуспешно пытаясь реанимировать его.
- Руки. Разряд.
- Ничего.
- Руки. Разряд.
- Пульса нет.
Врач тяжело вздыхает.
- Я объявлю: время смерти – 9:27.
… («Жажда крови»)
Импала проехала по мосту с деревянным настилом. Впереди маячила красная машина Гордона.
Может быть, он слишком круто поступил с Сэмом там, у мотеля? Ему вновь вспомнилось то, что он увидел в зеркале заднего вида – Сэм, сердитый, растерянный, совершенно один в густеющей мгле.
Он знал, что был прав, но отчего на сердце так пусто?
… («Жажда крови»)
Он устало закрыл за собой дверь в номер, желая только одного – забраться под душ и смыть с себя всю кровь и ужас этой ночной бойни. Нельзя сказать, чтобы вампиры не сопротивлялись, но у них не было шансов против двух обученных, обезумевших от ненависти охотников. И вспоминая, в каком виде они оставили ферму, он определенно собой не гордился.
Свет из ванной чуть развеял ночную темноту номера, и он замер, напряженно осматривая комнату.
- Черт!
Сэма не было. Этот мальчишка безусловно заслужил наказание! Джон выскочил на улицу, даже не переодевшись. Вооружившись, пусть и так скудно, Сэм явно не в бар собрался. Импала послушно отправилась в обратный путь. «Ну хоть кто-то со мной не спорит», - мелькнуло у него в голове, и эта мысль, совершенно бредовая, лишь подлила масла в огонь. Так что к тому времени, когда он приехал на ферму, в нем кипело чистое бешенство.
Но он проходил одну пустую комнату за другой, не находя сына, и ярость начала угасать под напором беспокойства. Наконец, он толкнул дверь в последнюю комнату, молясь всем богам, чтобы Сэм был там. Сердце колотилось где-то в горле, и он неосознанно затаил дыхание.
В углу полностью разгромленной комнаты спал Сэм. От яркого света фонарика он поморщился, но не проснулся, и Джон подошел ближе. Сэм спал, сжавшись в клубок, и было видно, что сон пришел на место усталости и отчаяния. Слезы белой солью высохли на его щеках, на лбу темнела запекшаяся кровь, а на губах играла мягкая, счастливая улыбка.
Теперь
Он шел вперед сквозь правильное чередование серого и зеленого. Шаг серого и два зеленого. Камень и трава. Шаг за шагом.
Дорога, наконец, кончилась, но он хотел бы, чтобы она длилась вечно, потому что остановился он у невысокого гранитного надгробья. И яркое, ослепительное солнце било прямо в глаза.
Он был здесь один, и ему было страшно, так невыносимо страшно, как еще ни на одной охоте. И он не знал, почему. А когда понял, ужас ледяной рукой сжал сердце.
- Помогите… пожалуйста, кто-нибудь… папа, - слабый, еле слышный голос Дина был полон отчаяния и безнадежности погребенного заживо.
- Нет! – Джон подскочил на кровати в холодном поту.
Опять этот сон. Он долго сидел на постели, глядя в полутьму комнаты и успокаивая дыхание. И страшное сомнение леденило кровь холодом стылой земли.
Сэм тихо сопел на соседней кровати.
Он наконец улегся обратно. Полумгла превращала вещи в затаившихся чудовищ и вытаскивала наружу самые жуткие страхи. Он знал это. Но все равно возвращался к своему сну. Ну почему, почему он не настоял на кремации? Ведь для охотника это лучшее погребение.
Бобби спросил тогда, чего хотел бы Дин. И он, помедлив, ответил.
- Кремация, - в его голосе не было ни капли жизни.
И тут Сэм, до того безучастно смотревший в окно, резко развернулся.
- Похороны, - выпалил он с яростью.
- Но Сэм…
Тот сжал зубы, с вызовом уставившись на отца. От него веяло напряжением и отчаянием. Бобби, похоже, был изумлен подобной вспышкой.
- Сэм… - осторожно начал он и замолчал. Не ему решать.
- Огонь забрал маму, - слезы в голосе, но Сэм не плакал, - и Джессику. Я не хочу сжигать еще и брата.
Тогда он не стал спорить. Но взамен пришел этот сон.
Он лежал и смотрел в темноту до самого утра. Это было неправильно – с бесконечными переездами и охотой ясная голова жизненно необходима, - но он ничего не мог поделать. Стоило закрыть глаза, как тут же начиналась круговерть серого и зеленого и тихий шепот. И сердце останавливалось, и он не мог заставить себя не верить сну.
И только когда тьма уступила место предрассветной прозрачной ясности, он заснул, и ничто его не тревожило.
А наутро, когда солнце поднялось над горизонтом, заливая все вокруг прозрачным, трепещущим золотом, словно безобидным огнем, он бросил сумки на заднее сидение машины и, заставив Сэма позавтракать, отправился в дорогу. Еще один путь из многих, но действительно важный.
- Куда мы едем?
- Сейчас это неважно, Дин, - ответил он, не отрываясь от дороги, и только потом понял, что сказал.
Сэм сжался, словно его ударили.
- Я Сэм, - глухо произнес он.
Джон, даже не смотря на сына, мог с уверенностью сказать, какие у него были глаза. Ошеломленные, ранящие в самое сердце своим недоумением. Такие глаза бывают у незаслуженно наказанного ребенка, у потерявшегося котенка. В такие минуты он себя ненавидел. Разве не он обещал себе у их колыбелей, что никому не позволит навредить им? Что он за отец, черт побери, если он мучает своих сыновей?
Проклятая тишина! Как можно одолевать милю за милей только под рев мотора? Он протянул руку к кассетнику и вдруг ощутил его. Взгляд. Прищуренный, пристальный, вбирающий все душу смотрящего. Взгляд загнанного в угол оборотня, взгляд готовящих удар тварей. Живой, ползущий по телу, заставляющий волоски вставать дыбом в предчувствии опасности.
Рука на миг замерла и включила радио. Из динамиков пополам с помехами полились девичьи голоса с невнятной песней. Что-то там о любви, потере и о чувстве, похожем на надежду. Взгляд исчез, и Сэм чуть заметно выдохнул.
Будь он проклят, если… Мысль замерла. Если, что? Если он навредит Сэму? Или потеряет его? Или позволит злу завладеть им? Будь он проклят, если знал ответ.
Он смотрел на дорогу, видя и не видя её, и руки, повинуясь многолетним рефлексам, аккуратно обруливали каждую ямку и плавно сворачивали в поворотах. Если бы можно было так же легко выгнать из головы воспоминания, чувства и невеселые, мрачные мысли. Если бы можно было с такой же легкостью исправлять ошибки и пользоваться упущенными шансами. А их было много. И ошибок, и шансов. Сейчас, оглядываясь назад, он видел все, что сделал и чего не сделал. И второе ранило сильнее первого, потому что, если сделанное можно было оправдать необходимостью или обстоятельствами, то несделанному нет оправданий.
Что мешало ему хоть иногда баловать своих детей? Что мешало не только ругать за промахи, но и хвалить за успехи? Что мешало говорить, что они молодцы и отлично справляются? Что Дин прекрасный охотник, а Сэм прирожденный аналитик? Что он действительно гордиться ими? Что, когда Сэм уехал, у него начало болеть сердце, а теперь, когда Дин умер, оно разрывается с каждым вдохом, потому что он, отец, пережил своего первенца? Что мешало ему все эти годы быть отцом?
Теперь он знал только то, что, мстя за Мэри, умудрился потерять сыновей. Их обоих. Ведь это именно Дин водил Сэма в школу и будил от кошмаров, защищал в драках и готовил завтраки. Именно Дин присматривал за Сэмом и дарил ему подарки, если он, Джон, не успевал к Рождеству или дню рождения младшего. И именно Дина Сэм донимал бесконечными «Почему?» и ходил за ним, как привязанный. И именно Сэм сейчас отрешенно смотрел в окно, пустой, разрушенный, как расколотая игрушка, из которой вынули содержимое.
Если бы тогда, в больнице, все получилось, Сэму было бы легче. Больно, горько, но все же неизмеримо легче, чем сейчас.
От горечи пальцы так сжались на руле, что тот скрипнул. Он не искал оправданий, но зачем тогда он, бросив все, сорвался с места и поехал домой, в Лоуренс?
- Прости меня, - прошептал он невысокому красноватому надгробью с белыми выбитыми буквами «Мэри Винчестер».
Он редко здесь бывал, так редко, что даже это надгробье ставил брат Мэри. Хоронить пустой гроб ему казалось кощунством, но сейчас он был даже рад. Ведь тут, в Лоуренсе, который он про себя все еще называл домом, ему некуда было идти.
- Прости меня, - повторил Джон, неуверенный, что его слова достигают цели, что его вообще кто-нибудь слышит. Ему казалось, что она отвернулась от него. Впервые за много лет он не чувствовал её присутствия. Он подвел её, ужасно подвел, и понимание этого будет преследовать его до конца жизни.
Солнце золотом ложилось на листья и траву, прогревая своим теплом даже каменные плиты и кресты. Небо, глубокое, как вечность, сияло сквозь зелень листвы, и, казалось, что в такой ясный день можно думать только о смехе, радости и веселье. И тем страннее и горше было находиться здесь и чувствовать себя старее самой земли и безрадостнее смерти.
Джон тяжело поднялся с колен. Он снова вспомнил её живой, улыбающейся, с солнечным золотом в волосах и улыбкой в глазах. Она наклоняется и, подхватывая на руки малыша с зелеными, как весенняя трава, глазами, кружит его, и оба смеются. Смех звенит по дому, впитываясь в стены вместе с солнцем, уютом и счастьем.
Он сжал зубы. Этого больше нет. И горечь, гнев и ярость нахлынули приливной волной. Такое нельзя простить. Нельзя, чтобы её смерть осталась безнаказанной. И смерть Дина. От этой мысли его сердце объял арктический холод, и оно, мучительно замерзая, каждым новым биением взламывало ледяную корку и сочилось кровью. Он отодвигал мысль о смерти сына как можно дальше на окраину сознания, стараясь не думать, не вспоминать, иначе вина, скорбь и гнев, словно гигантский водоворот, утягивали его все глубже, на самое дно ненависти и безумия. Ему нужно было время, но, кажется, и самой вечности будет мало, чтобы смириться с самым упрямым фактом этого мира – смертью.
Он сел в машину, чтобы не мешать Сэму, который опустился на колени и медленно провел рукой по выбитым буквам.
Тихо щелкнуло включенное радио.
- И, наконец, новости из Осейдж-Сити, - в голосе ведущего мелькнуло беспокойство. – Седьмая жертва поразившей город эпидемии – Эленора Рут – найдена мертвой в собственной кровати сегодня ночью. Как и в предыдущих случаях причина смерти неизвестна. Полиция теряется в догадках и настоятельно рекомендует воздержаться от посещения города.
Новости перешли на погоду и афиши и превратились в неразборчивый фон. Из задумчивости его вывел севший в машину Сэм. Несколько минут они молчали, потом Сэм провел ладонью по покрасневшим глазам и вопросительно взглянул на отца.
- И куда теперь?
Он чувствовал, что Сэм спрашивает не только о том, куда они поедут прямо сейчас, но и вообще обо всем. Джон помолчал немного, завел Импалу и, когда та, тяжело взревев, мягко зашуршала шинами по грунту, ответил.
- В Осейдж-Сити. На охоту.
Сэм помедлил мгновение прежде, чем привычно отвернуться к окну, и Джон мог бы поклясться, что он слабо улыбнулся.
Город встретил их вечерней зарей. Небо прочерчивали алые сполохи заката, которые, багровея и темнея, медленно умирали, уступая место глубокой синеве с редкими проблесками звезд. Свежело, прохладный ветер заставлял поеживаться, когда его редкие порывы отгоняли тепло, отдаваемое нагретым за день асфальтом. Полупустые мотели зазывающе мигали красными вывесками «Вакантно».
Импала привычно остановилась около очередного безликого, дешевого мотеля. Всего лишь пристанище, но не дом. Настороженно улыбающийся администратор, отчетливый запах хлорки и грязи, фальшивые имя и кредитка. Добро пожаловать обратно, Джон.
Сумки, как всегда, заняли законное место у кроватей, Сэм на кровати с лэптопом на коленях пытался выяснить, что происходит в городе, а сам он внимательно слушал местные новости. А новости были довольно безрадостными. Вот уже неделю каждый день находили умерших от неизвестных причин людей. Вернее, вообще безо всяких причин. Их просто находили мертвыми. И никаких следов: ни кровавых подписей, ни серы, ни сажи или черной слизи.
Стрелки часов ушли далеко за полночь, когда Сэм внезапно оторвался от компьютера и спешно переключил канал, прибавив громкости.
- …Барбару Стоун мертвой на крыльце собственного дома, - говорил ведущий экстренного выпуска новостей. – Как и в прошлых случаях, никаких видимых причин смерти обнаружено не было. Полиция никак не комментирует происходящее.
Винчестеры переглянулись. Джон выругался. Сэм устало уронил голову на лэптоп.
- Что это за тварь такая?
Джон лихорадочно размышлял. Мысли, подстегнутые услышанными новостями, метались, как сумасшедшие, а сон и усталость как рукой сняло.
- Нужно выяснить, что общего было у всех жертв и не совершили ли они чего в прошлом.
Сэм кивнул и, протерев покрасневшие глаза, вновь уставился в монитор.
- Итак, у нас есть восемь жертв. Первый, Майкл Рид, был найден мертвым в собственной машине. В выключенной машине. Причину смерти установить не удалось. Потом Роберт Маллок. Джорджия Харт. Джастин Лост. Джеймс Ховард. Катарина Харрис. Эленора Рут. Теперь Барбара Стоун. Причина смерти у всех не установлена. Все найдены ночью, причем жертв находили каждую ночь. Это пока все.
- Найди их адреса. Завтра пойдем выяснять подробности.
Мир ускользал. Таял. Становился все нереальнее, глуше, дальше. Словно нить, утончавшаяся с каждой минутой, выскальзывающая из пальцев и оставляющая лишь пугающую тревогу невозвращения.
Как вернуться назад, если потеряны ориентиры?
Он тонул в пустоте, и все, что могло бы его удержать, прахом рассыпалось в руках.
Сэм.
Эта нить оказалась неожиданно крепкой. Упрямство и ехидство в ореховых глазах – «Врешь, не возьмешь». Или ярость, гнев и отблески пламени. Или слезы. Или беспомощная тревога, от которой хочется лезть на стену. Или умильный, «щенячий» взгляд, работающий безотказно с самого детства. Или… Или… Или…
Картинки-воспоминания вспыхивали перед глазами, как выстрелы, пока Дин не сжал голову руками, пытаясь остановить этот калейдоскоп.
Я – Дин Винчестер.
Пустота отступила. Спряталась, затаилась до срока.
Сэм – мой брат.
Вот она, тропа. Туман, скрывающий путь, таял серыми клочьями.
Джон Винчестер – мой отец.
- Унеси отсюда своего брата!
Дым, треск, страх.
Грохот выстрела, удар отдачи и звон вдребезги разбитой бутылки. И осколок ярко блестит на солнце в уже пожухлой траве.
- Хорошая работа.
Огонь, страх, тьма. Крик, от которого подскакиваешь в кровати, и лишь потом понимаешь, что он твой. И сердце, норовящее проломить ребра. Сэм, сонно отрывающий голову от подушки. И темная фигура в дверях. Знакомая фигура.
- Все хорошо.
И неважно, кто это сказал – он или ты. Неодолимая тяжесть сна уже смыкает веки.
Они – моя семья.
И тропа, как дорога из желтого кирпича, вывела домой, туда, где сердце. Прямо к ослепительному сиянию каменной соли.
Дин улыбнулся и спокойно уселся на землю рядом с защитным кругом.
Он будет ждать. Он больше не потеряется.
Они посетили все пострадавшие семьи.
Лосты жили… живут на Вашингтон-стрит 41. Они попали на поминки. В доме находилась куча народа от скорбящих родственников до полиции и журналистов. Высокая женщина в черном с заплаканными глазами сдержанно приветствовала приходящих и не отходила от двух потерянных детей. Мальчик лет пяти крепко сжимал руку своей трехлетней сестры. И если в её глазах было только недоумение, то в его – недетская обреченность. Теплым, ласковым днем золотой осени детство кончилось. Навсегда, безвозвратно. Растворилось в прохладной сентябрьской ночи, разорванной испуганным возгласом Микаэлы и переливчатым блеском мигалок.
Застывший взгляд ребенка не обращался к женщине рядом за поддержкой, даже когда та утешающе гладила его по голове. Как позже выяснил Джон, это была сестра погибшего, и дети остались полными сиротами. И этот факт пробудил его старые размышления.
Что случилось бы с его детьми, если бы он сам оказался не так удачлив на какой-нибудь из своих охот? И сейчас он мог признаться себе, что порой только мысль о двух малышах, ждущих его в безликой пустоте номеров и более никому не нужных, заставляла собирать силы для ответного удара и выживать вопреки всему. Что картина сиротского приюта заставляла выцарапывать победу даже у самых страшных и беспощадных противников. Сыновья заставляли его жить.
Он оглянулся на Сэма и слабо улыбнулся. До сих пор заставляют.
- Печальная картина, верно? – раздался рядом тихий голос.
Джон обернулся. Высокая, стройная женщина с глубокими глазами грустно смотрела на осиротевших детей.
- Я не представляю, что с ними будет.
Он, в отличие от нее, представлял.
- Ничего хорошего. Можете мне поверить.
- Я – Эрика, - представилась она. – Я живу по соседству.
- Джон, - назвал Винчестер свое имя.
- Это просто ужасно, – проговорила Эрика, имея в виду сложившуюся ситуацию. – Столько смертей. Мы все напуганы.
Она все еще смотрела на малышей. Казалось, она искренне переживала. Воцарилось спокойное, необременительное молчание. Каждый остался наедине со своими мыслями, и минуты неспешно утекали в вечность.
- А у вас есть дети? – внезапно спросила Эрика.
- Да, сыновья, - машинально ответил Джон, и внутри встрепенулась успокоившаяся было тяжелая, темная ярость. – Сын, - глухо исправился он.
Эрика покосилась на него.
- Мне жаль, - мягко произнесла она, извиняясь.
Джон кивнул, ничего не ответив. Он ненавидел это – принимать соболезнования от людей, которые даже не знали умершего. Он возненавидел это еще 23 года назад, но ничего не мог изменить.
- Это не ваша вина, - проговорил он, наконец.
И вдруг подумал – что было бы, если в его утратах были виновны люди? Или стихийные бедствия? Могло ли все тогда сложиться по-иному?
- Мне кажется, что это не эпидемия, - Эрика задумчиво разглядывала степенно переходящих туда-сюда людей. – Может, это покажется глупым, но я думаю, что это проклятье.
- Проклятье? – среагировал он на привычное слово.
Эрика смутилась. Казалось, что она и сама сомневалась в своих словах.
- Ну, или что-то подобное… Что-то настигает людей, и они погибают, - она натянуто улыбнулась. – Простите, я – египтолог, и проклятье – весьма актуальная в моей профессии штука.
«Забавно, в моей тоже».
Она истолковала его молчание по-своему.
- Простите, вам все это, наверно, кажется чушью. В любом случае, приятно было познакомиться.
Она еще раз улыбнулась и отошла.
Они посетили всех, но не обнаружили ничего. Ни малейших зацепок. Сэм просидел в местной библиотеке до закрытия и потом весь вечер терзал лэптоп, но, в конце концов, тоже развел руками. За погибшими не числилось никаких смертных грехов, никаких скелетов в шкафах и темного прошлого. Многие даже не знали друг друга, а если и знали, то мимолетно. А между тем Джон чувствовал, что принцип, по которому убийца выбирает своих жертв, был и был до омерзения прост. И было невыносимо осознавать, что люди будут умирать просто потому, что ты оказался недостаточно сообразительным.
- Я не знаю, что это, - Сэм устало поднял взгляд от компьютера. – Никогда не сталкивался с подобным. Единственное, что могу сказать, - он грубо очертил на карте города круг, - оно действует в этих пределах. Почему здесь, сейчас и как, мне неизвестно.
Он отправил Сэма спать, а сам постарался отрешиться от мысли, что этой ночью кто-то умрет по его вине, и отправился патрулировать окрестности в слабой надежде выяснить что-нибудь.
Нервные, злые полицейские останавливали его машину трижды. И трижды он повторял одну и ту же историю – он журналист, пытается набрать материал о разгулявшейся здесь эпидемии. Офицеры отправляли его в мотель, грозя, что задержат, если он попадется им еще раз. Он кивал, но продолжал кружить в районе, который Сэм очертил на карте.
Что-то смутно начало вырисовываться. Правда, лишь общие очертания, силуэты, но это было уже что-то. И почему-то он никак не мог отделаться от мысли о Шекспире, хотя и понять, причем тут Шекспир, тоже не мог.
- Эй, мистер, - очередной офицер жестом приказал притормозить. – Ваши документы, - попросил он, подойдя ближе, и внимательно изучил поданные ему водительские права.
Джон между тем оглядывал местность. Вокруг мирно спали дома. Тихий спальный район, весьма респектабельный. Почему именно здесь? Взгляд зацепился за крышу соседнего дома. Что-то неправильное было в её очертаниях. Что-то знакомое, привычное и в то же время неправильное.
Он вгляделся еще пристальнее и вдруг понял – птица. Сейчас её силуэт отчетливо читался на более светлом фоне черепицы.
- Вам лучше ехать домой, мистер Моррисон, - произнес офицер, возвращая права.
Джон отвлекся на мгновение, принимая пластиковый прямоугольник, и птица исчезла. Внутри шевельнулась неясная тревога. И тут он вновь, краем глаза, увидел её, просто уловил движение тьмы во тьме – она пролетела над машиной. Жесткие крылья резко хлопнули, и от этого звука по нервам прокатилось острая, неприятная щекотка.
В доме, с которого она вспорхнула, зажегся свет, и внезапно раздался пронзительный крик – вопль потрясения, отрицания, гнева. Вопль смерти.
Джон машинально глянул на часы – 2:38, цифры, мигнув, сменились – 2:39. И в его голове словно взорвали сигнальную ракету. Время и место. Время и место, черт возьми.
Отъехав на некоторое расстояние от освещенного огнями дома и встревоженных полицейских, он позвонил сыну и несколько минут слушал в трубке однообразные гудки.
- Да? – то, что Сэм только что проснулся, было понятно лишь по легкой хриплости голоса, интонации же были ясными и внимательными.
- Проверь по базе время 2:38 за последние две недели, отметь самые необъяснимые случаи. Я сейчас подъеду.
Встрепанный Сэм сидел с лэптопом на коленях в разворошенной кровати. В глазах – азарт, и слабое подобие улыбки мелькнуло на губах, когда он взглянул на отца.
- Нашел?
- Да. Есть одна подходящая кандидатура.
Сэм развернул ноутбук монитором к отцу. Джон вглядывался в фотографию ошеломленной женщины, за спиной которой дымилась груда металлолома, когда-то бывшая машиной. Вглядывался, пока не получил подтверждение своей догадки.
И к бешенству, чистому, незамутненному, которое заставило кровь закипеть, а мысли отступить прочь, примешивалась горечь обмана. Прочитав адрес, он повернулся к выходу.
- Останься здесь, - бросил он сыну, не глядя.
Но Сэм уже натянул куртку и, прихватив нож, бросился за отцом.
Пронзительная трель дверного звонка глухо отозвалась в глубинах дома. И через какое-то время в окнах зажегся свет. Сэм потерял всякую надежду утихомирить внезапно разъярившегося отца. Всю дорогу Джон проделал в пугающем молчании. Казалось, ярость, клокотавшая внутри, мешала не только говорить, но даже дышать. Когда Джон вылетел из остановившейся машины, Сэм ринулся за ним, молясь, чтобы не дошло до убийств.
За дверью послышались настороженные шаги.
- Кто там? – мужской, слегка встревоженный голос.
- Полиция, - отозвался Джон и сверкнул в глазок фальшивым значком. – Офицер Коннор. Откройте.
Дверь открылась на длину цепочки.
- Что слу…
Договорить мужчина не успел, резкий удар оборвал цепочку, и дверь распахнулась, сильно приложив хозяина дома по лицу.
- Что вы себе позволяете?! – мужчина безуспешно пытался остановить кровь, льющуюся из разбитого носа.
Джон впечатал противника в стену. Обжигающая ярость волнами расходилась по комнате, отзываясь в груди холодом испуга.
- Где она?
- Я не…
Винчестер зарычал и сильно встряхнул мужчину. У того клацнули зубы.
- Раймонд? – женский голос донесся откуда-то сверху. – Кто эти люди?
На верху лестницы второго этажа появилась молодая женщина.
- Уходи, Эрика… - хрипло проговорил Раймонд, но было уже поздно.
Джон отпустил мужчину и, перешагивая через ступени, ринулся наверх. Буквально мгновенно он оказался рядом с Эрикой и, несмотря на её протесты, нашарил на её шее тонкую, крепкую цепочку с темным кулоном в виде птицы.
- Убери от нее руки, ублюдок, - холодно приказал Раймонд.
Джон обернулся, не выпуская цепочку. Раймонд держал на прицеле Сэма. Скорее всего, оружие хранилось где-то поблизости или было у него при себе.
- Отойди от нее.
Мгновения замедлили свой ход: если бы Раймонд целил в него, но Сэм… он не должен пострадать. Ярость схлынула, и тяжелая усталость накатила, как похмелье, лишая сил и энергии.
- Ты не должна была возвращаться, - обвиняюще выговорил Джон, глядя прямо в глаза перепуганной женщине.
- Что? – выдохнула она.
- Ты умерла в тот день и не должна была возвращаться, - Джон отступил от Эрики, удивленной его словами.
- Умерла? – переспросила она оглушено.
- Не слушай его, дорогая, - успокаивал её муж. – Убирайтесь! – рявкнул он на Винчестеров.
Джон перевел взгляд с Эрики на её мужа. Её недоумение, его ярость и такой знакомый тонкий запах утраты – как чуть уловимый аромат сжигаемой палой листвы. Он понял. И взметнувшийся вновь гнев мешался с холодным осознанием – он поступил бы так же. Может быть иначе, но так же. Вернул бы утраченное.
В две кристальные эмоции влилась третья, размывая, разрушая границы – обида, отчаяние, горе, ярость, какая-то детская жажда справедливости: все вместе и ни одна из них.
Почему? Почему у него вышло то, что не получилось у меня?
Джон начал спускаться к Раймонду. С каждым шагом напряжение возрастало, воздух, казалось, пропитывался электричеством. В какой-то момент Раймонд перевел пистолет на Джона, не выпуская, однако, Сэма из поля зрения.
- Ты ведь знаешь, что она умерла?
Слова словно летели на крыльях бури, и, если бы их сопровождали маленькие молнии, Сэм бы не удивился.
- Столько смертей вокруг – это твоя вина.
Раймонд отрицательно покачал головой.
- Это необходимость.
Боль столкнулась с болью, тьма с тьмою. Столкнулись и выжидающе отступили, не в силах одолеть одна другую.
- Каждый день оплачивать жизнью? Чужой жизнью?
Сэм насторожился. Что-то царапнуло сердце. И хотя общего смысла он не уловил, но пообещал себе подумать над словами отца.
- Это необходимость, - упрямо повторил Раймонд.
Меньше всего он походил на безумца или маньяка - просто человек, принявший тяжелое, но необходимое решение.
- Я видел все до того, как оно случилось, - он не оправдывался, просто констатировал факт.
Сэм изумленно уставился на Сэллера. Он тоже? Но каким образом? И как-то позабыл, что вещие сны снятся не только избранным.
- Каким образом ты создал Хранителя? – поинтересовался Джон.
Хранитель… Все так просто. Существо, которое охраняет человека, выкупая каждый день его жизни чужой жизнью.
- Мне приснилось это – и место, где можно купить фигурку, и слова, которые нужно сказать.
У Джона голова пошла кругом – чья кровь текла в жилах этого человека? Если довести все до конца, станет ли он врагом?
- Хоть я не смог ничего предотвратить, сумел смягчить последствия.
- Смягчить последствия? – потрясенно переспросила Эрика. – Этим? – она за цепочку подняла амулет.
Центры напряженности в комнате немного сместились, и Винчестеры внезапно оказались отодвинуты на второй план, а происходящее стало напоминать семейную ссору.
- Что ты наделал? – подойдя к Раймонду, Эрика осторожно вынула из его рук оружие. – Что ты наделал?
- Я всего лишь хотел спасти тебя.
- Но я не хочу такого спасения, - она обняла мужа. – Как все исправить?
Лицо Раймонда исказила судорога. Он молчал.
- Скажи мне, - её тихий голос был единственным звуком, нарушавшим тишину.
- Просто сними его, - медленно выталкивая из себя слова, проговорил Раймонд. – Эрика…
Она слабо улыбнулась.
- Я не боюсь, - ответила она и одним движением сняла амулет.
В тоже мгновение в комнату влетела птица и уселась на перила, с шорохом складывая крылья.
- И если я пойду долиной смертной тени, - проговорила она, - то не убоюсь я зла…
Она выпустила амулет.
- … потому что Ты со мной, - закончил он, и в звуках его голоса потерялся и звон упавшего амулета, и слабый вздох Эрики, и жесткий шелест крыльев. Он поцеловал жену в макушку, не скрывая слез.
- И если я пойду долиной смертной тени… - чуть слышно повторил он, нарушая тишину, и нежно, осторожно опустил на пол безжизненное тело жены. Потом тяжело взглянул на Винчестеров, его глаза были полны острой, темной боли. – Убирайтесь из моего дома.
Тишина в машине давила, обволакивала, душила своей чуждостью. Пока, щелкнув, не включилось радио.
…Что-то случилось: свет исчез,
Тяжелые, черные мысли наполняют голову,
Сны о войнах, лгунах,
О драконах, извергающих пламя,
О существах с ужасными зубами.
Один глаз спит, другой – открыт,
Крепче сожми подушку в руках.
Вход: Ночь.
Выход: Свет.
Возьми меня за руку,
Мы отправляемся в страну чудес.
Я укладываюсь спать,
Я прошу Господа присмотреть
За моей душой, если я умру во сне.
Пусть он возьмет её себе**.
Оба они замерли на мгновение, но позволили музыке литься. И в мерном грохоте Металлики казалось им, что их в машине трое.
*Если я пойду долиной смертной тени, то не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, - один из псалмов Давида.
**Металлика «Появление песочного человека».
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Неразрывные узы.
(Сэм - центрик)
читать дальшеДарквуд, штат Висконсин.
Полная луна затмевала звезды, освещая спокойный в безветрии дремлющий лес. Пустынная трасса неспешно огибала холмы, медленной змеей пересекая лес и выводя к главной дороге. В тишине каждый шорох был слышнее, чем обычно.
Лунные лучи отразились в металле одинокой машины, которая неторопливо двигалась по трассе, сопровождаемая мерным грохотом рока.
Впереди замаячил некрутой поворот, когда музыка стихла. Диск кончился. Водитель сбавил скорость и наклонился к переднему сидению – выбрать новый среди разбросанных собратьев.
Щелкнула магнитола, салон заполнился на сей раз сладкоголосой попсой. Водитель, хмыкнув, взглянул на дорогу. И с руганью нажал на тормоз.
Метрах в пяти впереди стоял человек. Машина остановилась в паре сантиметров от него, и водитель смог внимательно разглядеть неожиданного пешехода. А тот, израненный, обессилевший, полуживой, почти без сознания осел на асфальт.
- Черт!
Мужчина выскочил из машины и склонился над пострадавшим. Парень, еще школьник, судорожно вздохнул.
- Помогите, - прошептал он.
По черным в лунном свете следам крови было понятно, что он пришел из леса.
- Помогите…
Водитель осторожно усадил парня на заднее сидение. И, бросив взгляд в зеркало, вдавил в пол педаль газа.
Прежде
…Дин Сэму об отце («Вендиго»): Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело.
…Дин Сэму («Кровавая Мэри»): Теперь, когда всё позади, я хочу, чтобы ты рассказал мне этот секрет.
Сэм, слабо улыбаясь: Послушай, ты мой брат, я бы умер ради тебя. Но есть кое-что, что я должен держать при себе.
…Дин Сэму («Нечто злое»): Отец схватил нас и поехал. Высадил нас у пастора Джима часа через три.
А когда он вернулся в Форт Дуглас, Штрига уже исчезла. Просто пропала. И после этого не появлялась. Отец больше о ней не упоминал. А я и не спрашивал. Но он... Он смотрел на меня по-другому, знаешь, как-то холоднее. Но я его за это не винил. Он дал мне наказ, а я его не послушал. И я чуть тебя не убил.
Сэм: Ведь ты был совсем ребенком.
Дин смотрит на Сэма совершенно нечитаемым взглядом.
…Лейла Дину («Вера»): Я в порядке. На самом деле. Я думаю, если в тебе есть вера, ты не можешь верить только тогда, когда случается чудо… Ты веришь и тогда, когда чуда не происходит.
Дин невесело улыбается.
Теперь
Сэм дремал на переднем сидении, сквозь легкую дымку сна слыша рев мотора и негромкое рокотание музыки. Он был чересчур вымотанным для бодрствования и недостаточно усталым для сна. В последнее время ему плохо спалось – вернулись старые кошмары, и прибавилось новых.
К тому же он не был уверен, что хочет разговаривать с отцом. Сейчас они оба не были настолько спокойны и выдержаны, чтобы вести себя цивилизованно, и любое неосторожное слово могло нарушить тот хрупкий мир, который установился в последнее время. Тем более что они никогда особенно не ладили. Правда, сейчас это ощущалось намного острее из-за отсутствия Дина, который всегда был готов вмешаться в их ссоры.
В сердце больно заныла пустота. И Сэм с предельной четкостью осознал, что так будет всегда. Может быть, со временем притупиться боль и воспоминания не будут такими раняще - острыми, но иногда даже самые незначительные мелочи будут будить эту пустоту утраты и одиночества.
Сэм ощущал присутствие человека рядом и чуть слышно вздохнул – это состояние полудремы было не менее тягостным, чем кошмары. Если последние мучили его эмоционально, то подобное состояние – неконтролируемостью мыслей.
Резкая трель телефонного звонка положила конец его мучениям. Сэм открыл глаза и вопросительно взглянул на отца, внимательно слушавшего кого-то.
- И ты думаешь это по нашей части? – скептически поинтересовался Джон.
Невидимый собеседник что-то ответил, и на лице старшего Винчестера проступило сомнение.
- Ладно, - согласился он с неведомыми доводами. – Это имеет смысл проверить. Тем более что нам по пути.
В ответ на реплику позвонившего Джон хмыкнул и выключил связь. И на следующей развилке свернул по указателю «Дарквуд, штат Висконсин. 385 миль»
Сэм проснулся от боли в животе. Болело несильно, но настойчиво. Некоторое время он лежал молча, а потом… заплакал? Сэм удивился, но его удивление быстро отступило на второй план, подавленное необычайно чистыми эмоциями.
Боль, холод и какая-то заброшенность? Он плакал от собственной никому ненужности. Внезапно что-то изменилось. Его осторожно коснулись чьи-то теплые руки.
- Ты чего, Сэмми? – в тихом, сонном голосе явственно сквозила тревога.
Он затих и только чуть всхлипнул, когда ищущие пальцы коснулись больного места.
- Живот болит, да? – успокоено спросил голос, а пальцы мягко и осторожно начали массировать живот.
Боль уходила, растворялась в теплой волне заботы и защищенности. Уже засыпая, Сэм взглянул на утешающего его человека. Лицо смутно белело в полумраке, но было дружелюбным. А когда оно приблизилось, Сэм различил улыбающиеся зеленые глаза и, окончательно успокоившись, заснул.
Сэм удивленно моргнул – на самом деле это было одно из первых его осмысленных воспоминаний. И хотя Дин никогда не упоминал этих моментов, он не считал их плодом своего воображения, потому что в них был весь Дин – дружелюбная забота и защита.
- Проснулся? – осведомился Джон, бросив внимательный взгляд на удивленно – растерянного Сэма, явно не осознающего, где он находиться.
Его голос прояснил ситуацию. Сэм с усилием потер лоб, возвращаясь к реальности.
- Опять… видения? – Джон еще не сталкивался с этим моментом жизни сына и не мог побороть некой настороженности.
- Нет. Просто сон.
Занимался рассвет. Солнце еще не взошло, но чувствовалось, что ночь отступает, теряя силу. Винчестеры были в дороге всю ночь.
- Где мы? – попытался сориентироваться Сэм.
- Висконсин. До Дарквуда около пятидесяти миль.
- Дарквуд… - рассеянно проговорил Сэм и потянулся к лэптопу, разобраться в ситуации.
Джон покосился на сына, который сосредоточенно стучал по клавиатуре. Такой Сэм вызывал меньше тревоги, чем хмурящийся во сне и не могущий проснуться. Куда меньше.
Он моргнул, свет встающего солнца резал уставшие за ночной перегон глаза. На дороге начали попадаться встречные машины, пришлось удвоить внимание.
«Кофе бы не помешал», - мелькнула усталая мысль и исчезла. Джон посмотрел на спидометр – оставалось сорок с лишним миль.
Сэм удовлетворенно хмыкнул.
- Нашел?
- Да. Есть кое-что. Пару дней назад в Дарквуде пропала группа школьников. Их ищут, но пока нашли только одного – он вышел из леса весь изможденный. Парень в местной больнице. Мужчина, который его подобрал, говорит, что тот бормотал о твари из леса.
- О твари из леса?
- Да.
- Уже кое-что.
Сэм промолчал. Через полчаса они въехали в Дарквуд. Город просыпался. По пустынным пока улицам скользили уборочные машины. В воздухе чуть слышно пахло пылью, прохладой и водяными брызгами. И совсем неуловимо свежесваренным кофе.
Поначалу Джон рассчитывал перехватить пару часов сна, но контрастный душ и крепкий кофе, за которым Сэм успел сгонять в ближайшую закусочную, заставили усталость отступить.
- У тебя есть план? – поинтересовался Сэм, перекатывая в ладонях полупустой стаканчик остывшего кофе.
- Сначала поговорим с семьей выжившего парня, - ответил Джон, вынув из кипы поддельных документов удостоверение частного детектива из компании «Сайрус и К».
- И где их искать?
Джон хмыкнул, не ответив. И потом, когда Импала остановилась на больничной стоянке, Сэм испытал мимолетное сожаление за неуместность своих слов. Действительно, где же еще искать родителей серьезно пострадавшего парня, как не в больнице?
Вдохнув одинаковый для всех госпиталей воздух, Сэм вздрогнул – события недавних дней ожили в памяти. Он чуть замедлил шаги, желая убраться отсюда подальше, и пропустил отца вперед, пытаясь скрыть от него свое лицо, и постепенно взял себя в руки.
-… на втором этаже, - закончила говорить медсестра приемного покоя.
Джон кивнул ей и быстрым шагом последовал наверх. Сэм поспешил следом, мысленно восстанавливая пропущенный диалог.
- Я поговорю с родителями, - вполголоса проговорил Джон, остановившись на мгновение и обернувшись к сыну. – А ты постарайся пробраться к парню. Он в палате 14-А.
Сэм кивнул. План был довольно простым. Он выждал немного, пока отец не представился Пристам и не заговорил с ними, отвлекая их внимание, и медленно, не торопясь, прошел мимо них по коридору по направлению к нужной палате.
И вдруг через приоткрытую дверь услышал негромкий голос.
«- Нет. Я ищу друзей. А как это - приручить?
- Это давно забытое понятие, - объяснил Лис. – Оно означает: создать узы».
Сэм остановился и осторожно заглянул в палату. Он узнал текст, и душа наполнилась смутной печалью прошедшего времени. И эхом давно пережитого восхищения.
Палата была очень светлой и почти уютной, словно бы пациент провел здесь уже очень много времени. Много игрушек и света, и ласковый голос, читающий «Маленького принца».
« И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете…»
Голос девушки прервался от сдерживаемых слез. Она отложила книгу в сторону и, наклонившись к кровати, с нежностью погладила лежащего в ней человека.
- Сара, очнись, - она все же заплакала. – Очнись, пожалуйста. Я так скучаю по тебе.
Сэм бесшумно отступил от двери, досадуя на себя, что сунул нос в совершенно чужое дело, и в смутных чувствах двинулся дальше по коридору. Возле искомой палаты не оказалось ни журналистов, ни охраны, и Сэм легко проник внутрь. Бесшумно закрыл дверь и, повернувшись, замер. Парень не спал. Пустые глаза отрешенно созерцали потолок.
- Ричард? – негромко позвал Сэм.
В пугающей пустоте шока заметался огонек внимания.
- Кто вы? – еще тише отозвался тот, невнятно из-за подведенных ко рту трубок.
- Я Сэм, - ответил Винчестер, специально игнорируя другие аспекты этого вопроса. – Я разыскиваю Лоуренса Келли, который пропал без вести месяц назад. Думаю, ты можешь мне помочь.
- Вы его не найдете, - ровно ответил Ричард. В его голосе не было ничего, только убивающая монотонность отчуждения.
- Ричард?
- Он мертв. Как и все мои друзья. Искалечен, разорван, растерзан. Может ли выжить тот, кому оторвали ноги? Карин так кричала.
- Ричард…
- А Майкла Оно сломало, как спичку.
- Оно? – успел вклиниться с вопросом Сэм.
- Оно, - ровно подтвердил Ричард. – Высоченное. Быстрое. И листья. Стелились за ним, как шлейф. Как ветер в осеннем лесу.
Ричард невидяще смотрел на Сэма, а перед глазами у него стояла одна и та же картина – вихрь осенних листьев, чей шорох тонет в воплях агонии.
- А Патрика, - судорожно вздохнул он, - пронзило веткой, как вертелом. Он прочувствовал Рождество, - безрадостно засмеялся парень и резко оборвал смех. – Оно вышло у него из груди.
- Ричард, хватит! – прикрикнул Сэм, от услышанного его замутило.
Юноша вздрогнул, из глаз ушел ровный холод отчужденности. Ричард всхлипнул. Слезы скатывались по вискам, оставляя на коже блестящие полоски.
Сэм внезапно растерялся. Уйти сейчас казалось слишком грубым и невежливым, а как утешить человека, мир которого разбился мириадами ранящих осколков, не знал. Впервые в жизни не мог найти утешения.
А может оно и к лучшему. Слезы по-своему помогают, снижают рвущее душу напряжение горя и отчаяния. Растворяют ощущение, что вот-вот взорвешься от боли и перестанешь существовать.
Так что пусть плачет.
- Почему? – сквозь слезы простонал Ричард. Самый несправедливый вопрос. Самый горький. – Почему мы не послушали Хелен?
Сэм шагнул было к кровати, когда в дверь предостерегающе стукнули.
- Проклятье, - прошептал он и вышел.
В коридоре его ждал отец. Они поспешили убраться подальше от этого коридора, стараясь не привлекать внимания больничной охраны.
- Итак, что ты узнал? – поинтересовался Джон, когда Винчестеры устроились за одним из столиков больничного кафе подальше от любопытных ушей и глаз.
- Скорее всего, они все погибли, - вздохнул Сэм. – Сколько их было?
- Девять человек, включая Ричарда. Они группой ушли в лес на два дня. А когда не вышли на связь, родители забеспокоились. Отправили рейнджеров в лагерь, но его координаты оказались неверными, или подростки самовольно его перенесли. После этого развернули уже полномасштабные поиски.
Сэм задумчиво сделал глоток.
- Ричард описывает нечто из леса, как высокую, быструю тварь, которая убивает крайне мучительно. И еще листья. Как-то она с ними связана. Может, вендиго?
- Может. А может и нет. Вендиго предпочитает не убивать своих жертв. К тому же раньше здесь люди не пропадали. По крайней мере, бесследно. Тела всегда находили.
Недолгое молчание помогло им обоим собраться с мыслями.
- И еще, - припомнил Сэм, - Ричард упоминал о какой-то Хелен, которую они не послушали.
- Выясни, кто это. Если она предостерегала их от похода в лес, то, может быть, её что-то известно. Пробей всех его одноклассников.
- Хорошо.
- Будешь еще кофе? – неожиданно спросил Джон, почувствовав, что отогнанная было усталость возвращается: все мышцы ломило, голова налилась свинцовой тяжестью, и неимоверно хотелось спать. Возможно, еще один кофе мог бы помочь.
Сэм с внезапным отвращением взглянул на свой остывший напиток и покачал головой. Он еще не достиг той степени утомленности, которая вызывает глухое, черное, без-образное сновидение. Он достал свой компьютер и практически за несколько минут вывел на экран полный список одноклассников Ричарда Приста. И хмыкнул – некая Хелен Вуд занимала четвертую строчку этого списка.
Сэм нахмурился. Мысли, не задерживаясь, скользили по кромке сознания, переплетаясь в один клубок и не давая вычленить то действительно важное, что ломилось к рассудку из глубин подсознания. Что-то совсем недавнее, эхом отдающееся в пресловутой четвертой строчке.
- Сэм? - окликнул Джон невидяще созерцающего ноутбук сына.
- Вуд… - задумчиво проговорил тот и поднялся с места. – Нам нужно вернуться. К палате 13-С.
Он сложил компьютер и направился к выходу. Джон торопливо сделал последний глоток обжигающей горечи и почувствовал, что та тошнотой отзывается в желудке, совершенно минуя голову. Этот кофе определенно был лишним.
Сэм остановился у той самой палаты, в которую так неловко заглянул чуть раньше. Палата 13-С. С именем Сары Вуд на табличке. Он помедлил немного, ощущая сложную смесь неловкости, смущения, любопытства и страха. Но, в конце концов, постучал, надеясь, что там есть кто-нибудь, помимо пациента. И какой-то ледяной дрожью предчувствия коснулся его шорох открываемой двери.
Кареглазая миниатюрная девушка с любопытством и глубоко затаенной тревогой взглянула на него и перевела взгляд на стоящего за спиной сына Джона.
- Чем могу помочь? – спросила она несколько мгновений спустя.
- Мы ищем Хелен Вуд, - Джон продемонстрировал свое удостоверение.
- Это я, - утвердительно кивнула девушка. В её глазах мелькнула тревога, или это был страх?
- Хелен? – за её спиной появился невысокий мужчина, который, без сомнений, был её отцом. Он смерил Винчестеров внимательным взглядом.
- Это частные детективы, - полуобернулась к отцу Хелен.
- Не очень-то вы на них похожи, - недоверчиво протянул Вуд. – Скорее, на заштатных журналистов.
Джон в очередной раз вытащил липовое удостоверение.
- Просто наша работа связана не только с перекладыванием бумажек.
- Это видно, - согласился собеседник и вместе с дочерью вышел из палаты, плотно закрыв за собой дверь. – Так вы хотите поговорить о Ричарде?
- Если вы не против, - вежливо улыбнулся Сэм.
Винчестеры переглянулись и в очередной раз за утро разделились. Джон и мистер Вуд прошли чуть дальше по коридору, а Сэм и Хелен остались практически у двери в палату, сделав всего лишь несколько шагов в сторону.
- Почему ты не пошла с ними? – спросил Сэм после недолгого молчания. – Они ведь приглашали тебя?
- Да, - негромко ответила Хелен. – Но я… - она замялась. – Я не люблю лес.
Сэм вздрогнул. Что-то в её тоне было знакомым до ломоты в сжатых зубах. Таким бы тоном он сам мог бы сказать, что не любит демонов.
- С тех пор как с Сарой случилось это несчастье, Хелен в лес и силой не затащишь, - Саймон Вуд бросил взгляд на свою дочь.
Джон тоже повернул голову в этом направлении. Мужчины смотрели на своих мирно беседующих детей, и у каждого в глазах была своя тревога.
- Несчастье?
- Да, - по лицу Саймона прошла тень воспоминаний. – Десять лет назад девочки играли в лесу, недалеко от дома. Саре тогда было семь. Она упала с дерева и так неудачно, что получила травму головы. С тех пор она в коме. Врачи сказали, что она никогда не придет в себя, но мы продолжаем надеяться.
- Мне жаль, - в голосе Джона проскользнуло искреннее сочувствие. Он прекрасно знал это тошнотворное чувство, когда ты ничем не можешь помочь своему ребенку.
Саймон покосился на Винчестера и промолчал.
- Но почему ты предупреждала Ричарда?
Хелен отвела взгляд и вновь взглянула на Сэма. Была ли она виноватой или это были отголоски давнего, до сих пор неизжитого страха? Сэм не мог точно определить эмоции, наплывавшие одна за одной в карих глазах.
- Я не знаю, - вот сейчас в её глазах действительно был страх – страх непонимания. – Я не могу объяснить. Просто в последнее время лес излучает угрозу.
Она беспомощно улыбнулась. Сэм улыбнулся в ответ, пытаясь успокоить и поддержать девушку. В глазах Хелен мелькнули отблески улыбки, и тут же исчезли, смытые каким-то другим чувством.
- Мне пора, извините.
Сэм кивнул и, провожая её взглядом, не мог отделаться от смутного, неясного ощущения тревоги. Словно нечто огромное скользнуло мимо, едва не задев. Скользнуло, но не ушло, оставшись где-то недалеко опасным, темным присутствием.
Сэм быстро, не раздумывая, записал на чистом листе блокнота свой номер телефона и, выдрав листок, шагнул к мистеру Вуду, который стоял уже на пороге палаты своей дочери.
- Если что-то вспомните или случиться, звоните, - он сунул листок в руки удивленному мужчине и поспешил к своему, не менее удивленному отцу, чувствуя, что все сделал правильно, потому что ощущение огромной беды стало немного меньше.
В холле уже успело собраться немало народу. По резкому запаху успокоительного и тяжелому, горькому – табака Сэм догадался, что все эти люди – родители пропавших детей. Они окружили работающий телевизор, жадно слушая новости.
- Сегодня утром, после трехдневных поисков, наконец-то был обнаружен лагерь пропавших подростков.
По экрану пошли кадры деревьев, разбитых на поляне палаток, но все очень быстро, даже смазано.
- К сожалению, рейнджерам не удалось обнаружить самих детей. Полиция сообщает, что в лагере нашли следы борьбы и четыре изувеченных тела.
В кадр попали четыре лежащие рядом тела, накрытые белой тканью, по которым кое-где расплывались темные пятна.
По холлу разнесся слитный стон ужаса и неверия и судорожные всхлипы.
- Всех четырех удалось опознать, - между тем продолжал диктор.
На экране возникли четыре фотографии, с которых радостно улыбались старшеклассники. Те самые, которые сейчас лежали где-то далеко в лесу на холодной, впитавшей их кровь земле.
- Еще четверо пока не найдено, но полиция считает, что, возможно, они еще живы, - диктор вымученно улыбнулся, и новости кончились.
Тяжелое, мучительное горе накрыло людей темным, беспощадным облаком, срезонировав в сердце безжалостной болью. Сэм тряхнул головой и ускорил шаг, направляясь к выходу. И, уже уходя, он краем глаза заметил Хелен, потрясенно застывшую в дверях и неотрывно смотрящую в телевизор.
Узнать теперь о лагере пропавших детей было просто. Куда сложнее оказалось туда попасть. Оцепление не пропускало внутрь зевак. К счастью, универсальный стодолларовый пропуск и удостоверение журналистов заштатной газеты решило эту проблему. И уже к обеду уставшие до нежелания разговаривать Винчестеры нехотя переговаривались, осматривая место происшествия.
- Я не вижу его следов, - произнес Джон после осмотра участка мягкой, рыхлой почвы, испещренной затейливой вязью следов.
- Следов?
- Они должны были остаться. А их нет. Смотри, - Джон вернулся к более каменистому участку лагеря. – Вот здесь и здесь лежали тела. Вот здесь, - он сделал несколько шагов в сторону, - были уцелевшие, которые бросились бежать из лагеря в лес.
Сэм оглядел сломанные ветки подлеска и кровь на стволах деревьев, не брызнувшую веером из смертельной раны, а легшую отпечатком опирающегося тела, и кивнул.
- И оно бросилось за ними, - Винчестеры осторожно перешли чуть дальше, чтобы не привлекать внимания полиции. – Потому что в том направлении нашли еще одно тело, четвертое. А следов так и нет. Словно оно летело. Более того, - они подошли к ограждению, и вышли из оцепленной зоны, - дальше теряются уже следы самих подростков, просто обрываются в никуда.
Они прошли еще несколько десятков метров до того места, где прекращались следы и кровавые отпечатки. Все выглядело так, словно ребята просто растворились в воздухе, так резка была граница между истоптанной и не потревоженной землей.
Сэм прошел по следу и вернулся. Потом подошел к последнему, отмеченному кровью, дереву и внимательно все оглядел.
- До этого дерева дошли двое, а дальше пошел только один. Их выхватывали по одному. Понять бы как…
- А как тогда спасся Ричард? – внезапно спросил Джон.
Сэм замер, нахмурился, что-то высчитывая про себя. Потом повернулся к лагерю и вытащил карту.
- А он пошел в другую сторону, - медленно проговорил Сэм, улыбаясь, как человек, который все понял правильно. – Посмотри, - он протянул карту отцу, - лагерь находится между городом, куда направились все остальные, и дорогой, на которой нашли Ричарда. Очевидно, он вышел за границы владений этой твари. А другие, наоборот, бежали к центру.
Это было неплохо, но на этом озарения закончились. Винчестеры добрались до города ближе к концу рабочего дня, и оба, вымотанные до предела, провалились в глубокий, тяжелый сон без сновидений.
Настойчиво, громко и безнадежно звенел будильник. Сэм, выныривая из сна, как из-под толщи воды, неохотно разлепил глаза и только потом вспомнил, что не ставил будильник. Звенел телефон. Он кое-как выловил трубку из кармана.
- Да?
И когда в ответ раздался голос, полный мучительной тревоги, Сэм медленно осознал – в ближайшее время поспать ему не светит.
- Хелен пропала, - растолкал он отца.
Несколько мгновений тот непонимающе смотрел на сына, а потом память бесцеремонно вытеснила блаженное безмыслие сна.
- Когда?
- Мистер Вуд сказал, что не видел её около двух часов.
- А сейчас четверть девятого.
Одевшись, Сэм задумчиво смотрел в раскрытую сумку.
- Мы так и не выяснили, что это.
Джон, отвлекшись от сборов, взглянул на сына.
- Ты думаешь, она пошла в лес?
Сэм вспомнил лицо Хелен, когда та потрясенно застыла в дверях – сквозь шок проглядывал ужас. Но не тот ужас – «Что же это такое творится?», а Ужас – «Что же я натворила?!» И её тон, когда она говорила своей нелюбви к лесу.
- Да, - он застегнул сумку, решив взять с собой все. – Я так считаю.
- Ты не идешь, - непререкаемо заявил Джон.
- Это еще почему? – возмутился Сэм.
Старший Винчестер нахмурился.
- Мы до сих пор не знаем с чем столкнулись. Это опасно.
- Опасно?! – Сэм почти кричал. – Ты спятил? Пойти ночью в неизведанный лес одному, не зная, кто твой враг и как его уничтожить – вот это опасно! Ты не пойдешь один!
- А ты не пойдешь со мной! – в конце концов он тоже повысил голос.
- Тогда пойду сам!
Джон замер. Похоже, этот аргумент станет в их спорах привычным.
- Ну, хорошо, - процедил он сквозь зубы, и в сердце мягко, словно кошачьей лапкой, царапнула тревога.
Они не заблудились, но тропинка явно кружила, проводя одной и той же поляной их уже в третий раз. Джон негромко и зло выругался. Усталость и злость кружили голову, нарушая концентрацию охоты. Да еще что-то, чуть большее, чем усталость – депрессия или безразличие – еле слышно нашептывало все бросить и уехать куда-нибудь далеко-далеко, где и слыхом не слышали о демонах и нечисти.
Длинная ветка мягко мазнула по лицу, возвращая к реальности.
- Черт.
Он оглянулся на сына.
- Иди чуть впереди, - мотнул он головой.
Сэм кивнул, соглашаясь. И через пару шагов замер. Между деревьями что-то мелькнуло. Джон тоже остановился, прислушиваясь. Ветер прошелестел в кронах, пригнул к земле высокую траву. Шорох повторился. Шелест листвы. Сухой, прошлогодней, мертвой.
А потом перед Сэмом мелькнула стремительная серая тень. Он выстрелил почти наугад и успел вскинуть руку в защитном жесте, когда ветер ударил его в лицо клубком сухой листвы. Затем его отшвырнуло в сторону так, что перехватило дыхание. Он почувствовал, что ударился спиной обо что-то упругое, что-то живое, что изрядно смягчило удар. Но спустя мгновение дружелюбное присутствие исчезло, и реальность впечаталась в его хребет жесткой, неуступчивой древесиной так, что весь окружающий мир утонул во тьме.
Джон выстрелил на мгновение раньше Сэма, и он знал, что ранил эту тварь. Чувствовал это безошибочным чутьем охотника. Но ранение не ослабило её стремительности и мощи. Джон успел увидеть, как Сэм в беспамятстве сполз на землю, а потом мир погрузился во тьму и для него.
Темнота медленно расступилась перед глазами. Сэм легко поднялся на ноги, мимолетно удивившись отсутствию боли – память о выбивающем дух ударе вспыхнула на изнанке век. Впереди замаячил слабый свет костра, и Сэм двинулся к нему, с каждой минутой удивляясь все больше. Тьма вокруг… Была ли она лишь темнотой, или это была безлунная ночь в лесу? Но когда неровный свет выхватил из темноты круг утоптанной земли с сидящим на поваленном стволе человеком, это перестало иметь значение. Потому что теплые, золотистые отблески пламени ложились на до боли знакомое лицо. Сэм бросился вперед и порывисто обнял поднявшегося к нему навстречу брата.
- Дин!
- Сэмми! - звук родного голоса пролился бальзамом на истерзанную душу.
Сэм отстранился от брата, жадно вглядываясь в спокойное, улыбающееся лицо.
- Но как?
- А это важно?
Сэм замотал головой. Какая разница, как? Сон, видение, галлюцинация, жизнь после смерти… Все равно. Он был готов провести всю вечность на этом клочке земли, лишь бы рядом был Дин.
Они оба уселись на поваленное дерево. Дин молчал, смотрел на него и улыбался, будто – нет, не будто – просто был рад его видеть. Сэм тоже смотрел во все глаза, и в какой-то момент крепко сжал руку брата, пытаясь удостовериться, что тот рядом. Он так много хотел рассказать и спросить и не мог выдавить из себя ни слова, словно само место располагало не к разговорам, а к спокойному, дружескому молчанию.
Присутствие брата успокаивало, гнало прочь все страхи, сомнения и тревоги. За долгие часы отчаяния Сэм успел позабыть, что его дом не где-то, а с кем-то.
И тяжело привалившись к плечу брата, под уютное потрескивание костра Сэм начал засыпать.
- Сэм!
Тот вскинулся и застонал от боли, когда ушибленная спина яростно запротестовала против резких движений. В нос ударил густой запах свежей земли.
- Ты в порядке? – обеспокоенный голос отца пробился сквозь темноту и боль.
- Не то, чтобы очень, но жить буду, - Сэм сел и попытался оглядеться. И то, и другое удалось с трудом.
То, что потолки здесь низкие, он понял сразу, когда головы коснулись корни чего-то, да и земляные крошки ссыпались за воротник. Темнота слегка отступила, и в неверном свете чего-то фосфоресцирующего он рассмотрел прислонившегося к противоположной стене отца и кого-то еще, кто наполнял тишину жадным, неровным дыханием лихорадки, приглушенными стонами и плачем.
- Отец, - позвал он негромко, преодолевая легкое гудение в голове, - где мы?
Джон невесело хмыкнул.
- Будь я проклят, если знаю.
Некоторое время Сэм осмысливал ответ. Потом ситуацию.
- Похоже на пещеру, только я не вижу выхода, - говорил он, даже не размышляя, а просто пытаясь не заснуть.
Его внезапно охватило горькое, болезненное сожаление, что они, охотники бог знает сколько лет, так глупо попались, и над ними так легко одержали верх.
- Прости меня, отец.
- Сэм? – в голосе Джона изумление смешалось с беспокойством.
- Не следовало идти. Мы действительно были не готовы.
В ответ он услышал лишь шорох, Джон перебирался поближе к сыну. И их обоих застал врасплох прерывающийся от слез голос.
- Кто здесь? Кто вы?
- Хелен? – изумился Сэм. – Это ты?
- Детективы? – у нее уже не осталось сил на удивление. – Что вы здесь делаете?
- Вообще-то, тебя ищем, - Джон выпустил на волю часть скопившегося внутри раздражения. – Что за нелегкая понесла тебя сюда?
- Вы не поймете. Я должна была.
Чувствовалось, что у нее вот-вот начнется истерика.
- О да, ты умеешь разговаривать с людьми, - беззлобно сказал Сэм отцу и начал переползать к Хелен. – Хелен, - он устало прислонился к стене рядом с неё. – Я знаю, в это трудно поверить, но я повидал за свою жизнь много странного.
- Странного? – она немного успокоилась. Присутствие рядом кого-то знакомого делало все не таким страшным.
- Необычного. Того, что простому человеку видеть не доводилось. Привидения, там всякие.
- Привидения? – переспросила та, и по тону её было понятно, что она не особенно во все это верит.
- Ну, если учесть, что мы сейчас сидим, бог знает где, плененные бог знает кем, то привидения не так уж и плохи.
Хелен негромко засмеялась. И хоть в её смехе слышалась изрядная доля истерики, её было легче.
- Не бог знает кем.
От нее повеяло страхом и напряжением, тем страшным, внутренним напряжением, которое очень долго копилось внутри. Сэм по опыту знал, что человека, который приготовился говорить о том, что так долго мучило и терзало, перебивать не стоит. Иначе можно вообще ничего не услышать.
- Не бог знает кем, - повторила Хелен, собираясь с духом. – Это Лесной человек.
Сэм мог бы поклясться, что никогда о таком не слышал. Но с другой стороны, он еще очень о многом не слышал.
- Когда мы были маленькими, Сара очень любила играть в лесу рядом с домом. А мне нужно было за ней присматривать.
Хелен замолчала на несколько минут, и Сэм как наяву ощутил то давнишнее, бессильное раздражение подростка, который вместо своих дел вынужден возиться с несмышленышем – ребенком.
- Когда мне надоедало за неё присматривать, я говорила ей, что пора домой, иначе Лесной человек рассердится, заберет с собой и навсегда запрет в дереве. Обычно она всегда слушалась.
У нее перехватило дыхание, самое тяжелое еще впереди.
- А в этот день она заупрямилась, даже специально забралась на дерево, чтобы меня поддразнить. А я возьми и закричи, что Лесной человек идет…
Повисла тяжелая пауза, полная вины и раскаяния, которое уже ничего не могло изменить.
- Она так испугалась, что упала.
Все-таки она заплакала, почти беззвучно, но только почти.
- А через пару месяцев он впервые мне показался. Лесной человек. Я не знаю, как такое возможно, но он связан с ней. Он не часть её и не она сама. Но он живет, пока живет она.
Сказать, что Сэм изумился, это ничего не сказать. Он ожидал чего-то похожего, но не такой истории. И очень многое стало понятно.
- Она умирает, верно? – спросил он негромко. – Потому он и убивает, стремится поддержать её жизнь.
Хелен в ответ только всхлипнула.
Тишина, пронизанная горечью, въедалась в темноту и давила на плечи не хуже низких земляных сводов.
- Как его уничтожить? – осторожно поинтересовался Сэм.
- Нет! – вскинулась девушка. – Не позволю! Не дам её убить!
От нее повеяло такой враждебностью, что Сэм поежился.
- Что ж, кажется, это у нас семейное, - хмыкнул Джон. – Посмотри, телефон у тебя цел? Мой разбит.
Шипя от боли, Сэм похлопал по карманам. Яркая вспышка голубого света ослепила. А проморгавшись, Сэм увидел сравнительно маленькое, низкое помещение без окон и дверей. Кое-где проваливались во тьму узкие дыры воздухообмена. В одном из углов он увидел измученных, безучастных ко всему людей. Пропавшие школьники.
- Сети нет, - констатировал Сэм.
- Он нас не обыскал.
Джон проверил заряд в вытащенной из-за пояса ракетнице.
- Ракетница?
- Да. На простые пули он как-то плохо отреагировал. Держи, - Джон перебросил сыну оружие.
- А ты? – недоуменно спросил тот.
- Обойдусь подручными средствами, - в руках старшего Винчестера блеснула тусклая серебреная фляжка.
- Святая вода?
- Алкоголь.
- А я думал, ты не пьешь.
- А я и не пью. Это как предостережение.
Сэм хмыкнул, но ничего не сказал. Оглядевшись еще раз, он заметил у одной из стен свежие комья земли и перебрался туда. Под его рукой стена начала немного осыпаться. По сравнению с остальными, она была более рыхлой, что ли.
- По-моему, это выход.
- Можно прокопаться?
- Наверное, да. Сложно сказать, какая толщина стены.
В этот момент земля под рукой Сэма мелко задрожала и начала рассыпаться.
- Сэм, назад!
Сэм отшатнулся и вытащил ракетницу. Джон отвинтил крышку. Резкий запах алкоголя смешался с сырым запахом земли. В стене «выхода» проявилась дыра и стала быстро расширяться. И через пару минут она уже достигала такого размера, что сквозь неё могло протиснуться существо человеческого роста. Как ни старался, Джон пропустил тот миг, когда в их камере появилось пленившее их нечто, настолько быстрым оно было. В слабом свете, лившемся из дыры, оно напоминало ожившее дерево. На лице, покрытом короподобной кожей, горели холодным, расчетливым огнем нечеловеческие зеленые глаза.
Но в тесной, маленькой камере скорость переставала быть неоспоримым преимуществом. Тем более что на сей раз Винчестеры были готовы. Сэм резко крикнул, отвлекая внимание на себя, и Джон выплеснул фляжку прямо в глаза противнику. От неожиданности тот отпрянул к выходу, и в этот момент Сэм выстрелил.
Огонь вспыхнул мгновенно, вгрызаясь в плоть, похожую на сухую, просмоленную древесину. Существо заметалось, пытаясь сбить пламя, но его движения только раздували огонь. По камере, оглушая, пронесся вопль агонии, последние ноты которого смешались с хрустом и треском. Обгорающая плоть не выдерживала и ломалась, существо складывалось вовнутрь, словно подзорная труба. Наконец, с последним вздохом погасли изумрудные глаза, и воцарилась тишина, напоенная едким, удушающим дымом.
- Нет! – пронзительно закричала Хелен. – Убийцы! Сволочи! Нет! Моя сестра… Моя бедная сестра… - крик перешел в плач.
- Вытаскивай их, - кивнул Джон Сэму на школьников, которых крики Хелен немного растормошили. – А то они задохнутся.
Сэм добрался до Хелен и хорошенько её встряхнул, стремясь прекратить истерику. Девушка с яростью уставилась на него.
- Может ты и пришла сюда умереть, но они-то нет! – рявкнул он с неожиданной злостью и поморщился – от крика зазвенело в голове. – Так что перестань рыдать и помоги мне!
- Вы убили мою сестру, - обвиняюще проговорила Хелен.
- Да, - спустя минуту тяжело ответил Сэм. Они действительно виноваты, но сейчас не время думать об этом. – Но ты осталась жива. И твоим родителям не придется хоронить двух дочерей. И тем, другим родителям, не придется хоронить их, - он кивнул в сторону кашляющих, пытающихся выбраться одноклассников Хелен. – Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
Девушка кивнула и подавила всхлип. Пришло время взрослеть.
Совместными усилиями они выбрались из камеры и оказались в большой, полутемной пещере. И не смотря на желание некоторых подростков упасть и не шевелиться, Джон потащил их всех лось, пытаясь сбить пламя, но его движения только раздували огонь. По камере, оглушая, пронесся вопль агонии, последние ноты которого смешались с хрустом и треском. Обгорающая плоть не выдерживала и ломалась, существо складывалось вовнутрь, словно подзорная труба. Наконец, с последним вздохом погасли изумрудные глаза, и воцарилась тишина, напоенная едким, удушающим дымом.
- Нет! – пронзительно закричала Хелен. – Убийцы! Сволочи! Нет! Моя сестра… Моя бедная сестра… - крик перешел в плач.
- Вытаскивай их, - кивнул Джон Сэму на школьников, которых крики Хелен немного растормошили. – А то они задохнутся.
Сэм добрался до Хелен и хорошенько её встряхнул, стремясь прекратить истерику. Девушка с яростью уставилась на него.
- Может ты и пришла сюда умереть, но они-то нет! – рявкнул он с неожиданной злостью и поморщился – от крика зазвенело в голове. – Так что перестань рыдать и помоги мне!
- Вы убили мою сестру, - обвиняюще проговорила Хелен.
- Да, - спустя минуту тяжело ответил Сэм. Они действительно виноваты, но сейчас не время думать об этом. – Но ты осталась жива. И твоим родителям не придется хоронить двух дочерей. И тем, другим родителям, не придется хоронить их, - он кивнул в сторону кашляющих, пытающихся выбраться одноклассников Хелен. – Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
Девушка кивнула и подавила всхлип. Пришло время взрослеть.
Совместными усилиями они выбрались из камеры и оказались в большой, полутемной пещере. И не смотря на желание некоторых подростков упасть и не шевелиться, Джон потащил их всех дальше – к выходу.
Как только они вышли, телефон Сэма пискнул – он обнаружил сеть, и Сэм набрал 911, кое-как объяснив им свое местонахождение. В ответ те попросили не выключать мобильник и пообещали, что скоро будут.
- Ты как? – запоздало спросил Сэм отца.
- Пара ребер сломано, - Джон усмехнулся. – А у тебя сотрясение. Мы, конечно, герои, но не супер. Так что будем ждать спасателей.
Обессилевшие и усталые, они сидели у входа в пещеру и ждали помощь.
Занимался рассвет. Под слабым светом яркими каплями горела лежащая на траве роса. Деловито щебетали ранние птахи.
Все живы, даже почти в порядке.
Винчестеры переглянулись. Легкими, незримыми крыльями их обоих коснулось умиротворение раннего утра, и впервые за долгое время они почувствовали себя живыми.дальше – к выходу.
Как только они вышли, телефон Сэма пискнул – он обнаружил сеть, и Сэм набрал 911, кое-как объяснив им свое местонахождение. В ответ те попросили не выключать мобильник и пообещали, что скоро будут.
- Ты как? – запоздало спросил Сэм отца.
- Пара ребер сломано, - Джон усмехнулся. – А у тебя сотрясение. Мы, конечно, герои, но не супер. Так что будем ждать спасателей.
Обессилевшие и усталые, они сидели у входа в пещеру и ждали помощь.
Занимался рассвет. Под слабым светом яркими каплями горела лежащая на траве роса. Деловито щебетали ранние птахи.
Все живы, даже почти в порядке.
Винчестеры переглянулись. Легкими, незримыми крыльями их обоих коснулось умиротворение раннего утра, и впервые за долгое время они почувствовали себя живыми.
Неразрывные узы.
(Сэм - центрик)
читать дальшеДарквуд, штат Висконсин.
Полная луна затмевала звезды, освещая спокойный в безветрии дремлющий лес. Пустынная трасса неспешно огибала холмы, медленной змеей пересекая лес и выводя к главной дороге. В тишине каждый шорох был слышнее, чем обычно.
Лунные лучи отразились в металле одинокой машины, которая неторопливо двигалась по трассе, сопровождаемая мерным грохотом рока.
Впереди замаячил некрутой поворот, когда музыка стихла. Диск кончился. Водитель сбавил скорость и наклонился к переднему сидению – выбрать новый среди разбросанных собратьев.
Щелкнула магнитола, салон заполнился на сей раз сладкоголосой попсой. Водитель, хмыкнув, взглянул на дорогу. И с руганью нажал на тормоз.
Метрах в пяти впереди стоял человек. Машина остановилась в паре сантиметров от него, и водитель смог внимательно разглядеть неожиданного пешехода. А тот, израненный, обессилевший, полуживой, почти без сознания осел на асфальт.
- Черт!
Мужчина выскочил из машины и склонился над пострадавшим. Парень, еще школьник, судорожно вздохнул.
- Помогите, - прошептал он.
По черным в лунном свете следам крови было понятно, что он пришел из леса.
- Помогите…
Водитель осторожно усадил парня на заднее сидение. И, бросив взгляд в зеркало, вдавил в пол педаль газа.
Прежде
…Дин Сэму об отце («Вендиго»): Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело.
…Дин Сэму («Кровавая Мэри»): Теперь, когда всё позади, я хочу, чтобы ты рассказал мне этот секрет.
Сэм, слабо улыбаясь: Послушай, ты мой брат, я бы умер ради тебя. Но есть кое-что, что я должен держать при себе.
…Дин Сэму («Нечто злое»): Отец схватил нас и поехал. Высадил нас у пастора Джима часа через три.
А когда он вернулся в Форт Дуглас, Штрига уже исчезла. Просто пропала. И после этого не появлялась. Отец больше о ней не упоминал. А я и не спрашивал. Но он... Он смотрел на меня по-другому, знаешь, как-то холоднее. Но я его за это не винил. Он дал мне наказ, а я его не послушал. И я чуть тебя не убил.
Сэм: Ведь ты был совсем ребенком.
Дин смотрит на Сэма совершенно нечитаемым взглядом.
…Лейла Дину («Вера»): Я в порядке. На самом деле. Я думаю, если в тебе есть вера, ты не можешь верить только тогда, когда случается чудо… Ты веришь и тогда, когда чуда не происходит.
Дин невесело улыбается.
Теперь
Сэм дремал на переднем сидении, сквозь легкую дымку сна слыша рев мотора и негромкое рокотание музыки. Он был чересчур вымотанным для бодрствования и недостаточно усталым для сна. В последнее время ему плохо спалось – вернулись старые кошмары, и прибавилось новых.
К тому же он не был уверен, что хочет разговаривать с отцом. Сейчас они оба не были настолько спокойны и выдержаны, чтобы вести себя цивилизованно, и любое неосторожное слово могло нарушить тот хрупкий мир, который установился в последнее время. Тем более что они никогда особенно не ладили. Правда, сейчас это ощущалось намного острее из-за отсутствия Дина, который всегда был готов вмешаться в их ссоры.
В сердце больно заныла пустота. И Сэм с предельной четкостью осознал, что так будет всегда. Может быть, со временем притупиться боль и воспоминания не будут такими раняще - острыми, но иногда даже самые незначительные мелочи будут будить эту пустоту утраты и одиночества.
Сэм ощущал присутствие человека рядом и чуть слышно вздохнул – это состояние полудремы было не менее тягостным, чем кошмары. Если последние мучили его эмоционально, то подобное состояние – неконтролируемостью мыслей.
Резкая трель телефонного звонка положила конец его мучениям. Сэм открыл глаза и вопросительно взглянул на отца, внимательно слушавшего кого-то.
- И ты думаешь это по нашей части? – скептически поинтересовался Джон.
Невидимый собеседник что-то ответил, и на лице старшего Винчестера проступило сомнение.
- Ладно, - согласился он с неведомыми доводами. – Это имеет смысл проверить. Тем более что нам по пути.
В ответ на реплику позвонившего Джон хмыкнул и выключил связь. И на следующей развилке свернул по указателю «Дарквуд, штат Висконсин. 385 миль»
Сэм проснулся от боли в животе. Болело несильно, но настойчиво. Некоторое время он лежал молча, а потом… заплакал? Сэм удивился, но его удивление быстро отступило на второй план, подавленное необычайно чистыми эмоциями.
Боль, холод и какая-то заброшенность? Он плакал от собственной никому ненужности. Внезапно что-то изменилось. Его осторожно коснулись чьи-то теплые руки.
- Ты чего, Сэмми? – в тихом, сонном голосе явственно сквозила тревога.
Он затих и только чуть всхлипнул, когда ищущие пальцы коснулись больного места.
- Живот болит, да? – успокоено спросил голос, а пальцы мягко и осторожно начали массировать живот.
Боль уходила, растворялась в теплой волне заботы и защищенности. Уже засыпая, Сэм взглянул на утешающего его человека. Лицо смутно белело в полумраке, но было дружелюбным. А когда оно приблизилось, Сэм различил улыбающиеся зеленые глаза и, окончательно успокоившись, заснул.
Сэм удивленно моргнул – на самом деле это было одно из первых его осмысленных воспоминаний. И хотя Дин никогда не упоминал этих моментов, он не считал их плодом своего воображения, потому что в них был весь Дин – дружелюбная забота и защита.
- Проснулся? – осведомился Джон, бросив внимательный взгляд на удивленно – растерянного Сэма, явно не осознающего, где он находиться.
Его голос прояснил ситуацию. Сэм с усилием потер лоб, возвращаясь к реальности.
- Опять… видения? – Джон еще не сталкивался с этим моментом жизни сына и не мог побороть некой настороженности.
- Нет. Просто сон.
Занимался рассвет. Солнце еще не взошло, но чувствовалось, что ночь отступает, теряя силу. Винчестеры были в дороге всю ночь.
- Где мы? – попытался сориентироваться Сэм.
- Висконсин. До Дарквуда около пятидесяти миль.
- Дарквуд… - рассеянно проговорил Сэм и потянулся к лэптопу, разобраться в ситуации.
Джон покосился на сына, который сосредоточенно стучал по клавиатуре. Такой Сэм вызывал меньше тревоги, чем хмурящийся во сне и не могущий проснуться. Куда меньше.
Он моргнул, свет встающего солнца резал уставшие за ночной перегон глаза. На дороге начали попадаться встречные машины, пришлось удвоить внимание.
«Кофе бы не помешал», - мелькнула усталая мысль и исчезла. Джон посмотрел на спидометр – оставалось сорок с лишним миль.
Сэм удовлетворенно хмыкнул.
- Нашел?
- Да. Есть кое-что. Пару дней назад в Дарквуде пропала группа школьников. Их ищут, но пока нашли только одного – он вышел из леса весь изможденный. Парень в местной больнице. Мужчина, который его подобрал, говорит, что тот бормотал о твари из леса.
- О твари из леса?
- Да.
- Уже кое-что.
Сэм промолчал. Через полчаса они въехали в Дарквуд. Город просыпался. По пустынным пока улицам скользили уборочные машины. В воздухе чуть слышно пахло пылью, прохладой и водяными брызгами. И совсем неуловимо свежесваренным кофе.
Поначалу Джон рассчитывал перехватить пару часов сна, но контрастный душ и крепкий кофе, за которым Сэм успел сгонять в ближайшую закусочную, заставили усталость отступить.
- У тебя есть план? – поинтересовался Сэм, перекатывая в ладонях полупустой стаканчик остывшего кофе.
- Сначала поговорим с семьей выжившего парня, - ответил Джон, вынув из кипы поддельных документов удостоверение частного детектива из компании «Сайрус и К».
- И где их искать?
Джон хмыкнул, не ответив. И потом, когда Импала остановилась на больничной стоянке, Сэм испытал мимолетное сожаление за неуместность своих слов. Действительно, где же еще искать родителей серьезно пострадавшего парня, как не в больнице?
Вдохнув одинаковый для всех госпиталей воздух, Сэм вздрогнул – события недавних дней ожили в памяти. Он чуть замедлил шаги, желая убраться отсюда подальше, и пропустил отца вперед, пытаясь скрыть от него свое лицо, и постепенно взял себя в руки.
-… на втором этаже, - закончила говорить медсестра приемного покоя.
Джон кивнул ей и быстрым шагом последовал наверх. Сэм поспешил следом, мысленно восстанавливая пропущенный диалог.
- Я поговорю с родителями, - вполголоса проговорил Джон, остановившись на мгновение и обернувшись к сыну. – А ты постарайся пробраться к парню. Он в палате 14-А.
Сэм кивнул. План был довольно простым. Он выждал немного, пока отец не представился Пристам и не заговорил с ними, отвлекая их внимание, и медленно, не торопясь, прошел мимо них по коридору по направлению к нужной палате.
И вдруг через приоткрытую дверь услышал негромкий голос.
«- Нет. Я ищу друзей. А как это - приручить?
- Это давно забытое понятие, - объяснил Лис. – Оно означает: создать узы».
Сэм остановился и осторожно заглянул в палату. Он узнал текст, и душа наполнилась смутной печалью прошедшего времени. И эхом давно пережитого восхищения.
Палата была очень светлой и почти уютной, словно бы пациент провел здесь уже очень много времени. Много игрушек и света, и ласковый голос, читающий «Маленького принца».
« И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете…»
Голос девушки прервался от сдерживаемых слез. Она отложила книгу в сторону и, наклонившись к кровати, с нежностью погладила лежащего в ней человека.
- Сара, очнись, - она все же заплакала. – Очнись, пожалуйста. Я так скучаю по тебе.
Сэм бесшумно отступил от двери, досадуя на себя, что сунул нос в совершенно чужое дело, и в смутных чувствах двинулся дальше по коридору. Возле искомой палаты не оказалось ни журналистов, ни охраны, и Сэм легко проник внутрь. Бесшумно закрыл дверь и, повернувшись, замер. Парень не спал. Пустые глаза отрешенно созерцали потолок.
- Ричард? – негромко позвал Сэм.
В пугающей пустоте шока заметался огонек внимания.
- Кто вы? – еще тише отозвался тот, невнятно из-за подведенных ко рту трубок.
- Я Сэм, - ответил Винчестер, специально игнорируя другие аспекты этого вопроса. – Я разыскиваю Лоуренса Келли, который пропал без вести месяц назад. Думаю, ты можешь мне помочь.
- Вы его не найдете, - ровно ответил Ричард. В его голосе не было ничего, только убивающая монотонность отчуждения.
- Ричард?
- Он мертв. Как и все мои друзья. Искалечен, разорван, растерзан. Может ли выжить тот, кому оторвали ноги? Карин так кричала.
- Ричард…
- А Майкла Оно сломало, как спичку.
- Оно? – успел вклиниться с вопросом Сэм.
- Оно, - ровно подтвердил Ричард. – Высоченное. Быстрое. И листья. Стелились за ним, как шлейф. Как ветер в осеннем лесу.
Ричард невидяще смотрел на Сэма, а перед глазами у него стояла одна и та же картина – вихрь осенних листьев, чей шорох тонет в воплях агонии.
- А Патрика, - судорожно вздохнул он, - пронзило веткой, как вертелом. Он прочувствовал Рождество, - безрадостно засмеялся парень и резко оборвал смех. – Оно вышло у него из груди.
- Ричард, хватит! – прикрикнул Сэм, от услышанного его замутило.
Юноша вздрогнул, из глаз ушел ровный холод отчужденности. Ричард всхлипнул. Слезы скатывались по вискам, оставляя на коже блестящие полоски.
Сэм внезапно растерялся. Уйти сейчас казалось слишком грубым и невежливым, а как утешить человека, мир которого разбился мириадами ранящих осколков, не знал. Впервые в жизни не мог найти утешения.
А может оно и к лучшему. Слезы по-своему помогают, снижают рвущее душу напряжение горя и отчаяния. Растворяют ощущение, что вот-вот взорвешься от боли и перестанешь существовать.
Так что пусть плачет.
- Почему? – сквозь слезы простонал Ричард. Самый несправедливый вопрос. Самый горький. – Почему мы не послушали Хелен?
Сэм шагнул было к кровати, когда в дверь предостерегающе стукнули.
- Проклятье, - прошептал он и вышел.
В коридоре его ждал отец. Они поспешили убраться подальше от этого коридора, стараясь не привлекать внимания больничной охраны.
- Итак, что ты узнал? – поинтересовался Джон, когда Винчестеры устроились за одним из столиков больничного кафе подальше от любопытных ушей и глаз.
- Скорее всего, они все погибли, - вздохнул Сэм. – Сколько их было?
- Девять человек, включая Ричарда. Они группой ушли в лес на два дня. А когда не вышли на связь, родители забеспокоились. Отправили рейнджеров в лагерь, но его координаты оказались неверными, или подростки самовольно его перенесли. После этого развернули уже полномасштабные поиски.
Сэм задумчиво сделал глоток.
- Ричард описывает нечто из леса, как высокую, быструю тварь, которая убивает крайне мучительно. И еще листья. Как-то она с ними связана. Может, вендиго?
- Может. А может и нет. Вендиго предпочитает не убивать своих жертв. К тому же раньше здесь люди не пропадали. По крайней мере, бесследно. Тела всегда находили.
Недолгое молчание помогло им обоим собраться с мыслями.
- И еще, - припомнил Сэм, - Ричард упоминал о какой-то Хелен, которую они не послушали.
- Выясни, кто это. Если она предостерегала их от похода в лес, то, может быть, её что-то известно. Пробей всех его одноклассников.
- Хорошо.
- Будешь еще кофе? – неожиданно спросил Джон, почувствовав, что отогнанная было усталость возвращается: все мышцы ломило, голова налилась свинцовой тяжестью, и неимоверно хотелось спать. Возможно, еще один кофе мог бы помочь.
Сэм с внезапным отвращением взглянул на свой остывший напиток и покачал головой. Он еще не достиг той степени утомленности, которая вызывает глухое, черное, без-образное сновидение. Он достал свой компьютер и практически за несколько минут вывел на экран полный список одноклассников Ричарда Приста. И хмыкнул – некая Хелен Вуд занимала четвертую строчку этого списка.
Сэм нахмурился. Мысли, не задерживаясь, скользили по кромке сознания, переплетаясь в один клубок и не давая вычленить то действительно важное, что ломилось к рассудку из глубин подсознания. Что-то совсем недавнее, эхом отдающееся в пресловутой четвертой строчке.
- Сэм? - окликнул Джон невидяще созерцающего ноутбук сына.
- Вуд… - задумчиво проговорил тот и поднялся с места. – Нам нужно вернуться. К палате 13-С.
Он сложил компьютер и направился к выходу. Джон торопливо сделал последний глоток обжигающей горечи и почувствовал, что та тошнотой отзывается в желудке, совершенно минуя голову. Этот кофе определенно был лишним.
Сэм остановился у той самой палаты, в которую так неловко заглянул чуть раньше. Палата 13-С. С именем Сары Вуд на табличке. Он помедлил немного, ощущая сложную смесь неловкости, смущения, любопытства и страха. Но, в конце концов, постучал, надеясь, что там есть кто-нибудь, помимо пациента. И какой-то ледяной дрожью предчувствия коснулся его шорох открываемой двери.
Кареглазая миниатюрная девушка с любопытством и глубоко затаенной тревогой взглянула на него и перевела взгляд на стоящего за спиной сына Джона.
- Чем могу помочь? – спросила она несколько мгновений спустя.
- Мы ищем Хелен Вуд, - Джон продемонстрировал свое удостоверение.
- Это я, - утвердительно кивнула девушка. В её глазах мелькнула тревога, или это был страх?
- Хелен? – за её спиной появился невысокий мужчина, который, без сомнений, был её отцом. Он смерил Винчестеров внимательным взглядом.
- Это частные детективы, - полуобернулась к отцу Хелен.
- Не очень-то вы на них похожи, - недоверчиво протянул Вуд. – Скорее, на заштатных журналистов.
Джон в очередной раз вытащил липовое удостоверение.
- Просто наша работа связана не только с перекладыванием бумажек.
- Это видно, - согласился собеседник и вместе с дочерью вышел из палаты, плотно закрыв за собой дверь. – Так вы хотите поговорить о Ричарде?
- Если вы не против, - вежливо улыбнулся Сэм.
Винчестеры переглянулись и в очередной раз за утро разделились. Джон и мистер Вуд прошли чуть дальше по коридору, а Сэм и Хелен остались практически у двери в палату, сделав всего лишь несколько шагов в сторону.
- Почему ты не пошла с ними? – спросил Сэм после недолгого молчания. – Они ведь приглашали тебя?
- Да, - негромко ответила Хелен. – Но я… - она замялась. – Я не люблю лес.
Сэм вздрогнул. Что-то в её тоне было знакомым до ломоты в сжатых зубах. Таким бы тоном он сам мог бы сказать, что не любит демонов.
- С тех пор как с Сарой случилось это несчастье, Хелен в лес и силой не затащишь, - Саймон Вуд бросил взгляд на свою дочь.
Джон тоже повернул голову в этом направлении. Мужчины смотрели на своих мирно беседующих детей, и у каждого в глазах была своя тревога.
- Несчастье?
- Да, - по лицу Саймона прошла тень воспоминаний. – Десять лет назад девочки играли в лесу, недалеко от дома. Саре тогда было семь. Она упала с дерева и так неудачно, что получила травму головы. С тех пор она в коме. Врачи сказали, что она никогда не придет в себя, но мы продолжаем надеяться.
- Мне жаль, - в голосе Джона проскользнуло искреннее сочувствие. Он прекрасно знал это тошнотворное чувство, когда ты ничем не можешь помочь своему ребенку.
Саймон покосился на Винчестера и промолчал.
- Но почему ты предупреждала Ричарда?
Хелен отвела взгляд и вновь взглянула на Сэма. Была ли она виноватой или это были отголоски давнего, до сих пор неизжитого страха? Сэм не мог точно определить эмоции, наплывавшие одна за одной в карих глазах.
- Я не знаю, - вот сейчас в её глазах действительно был страх – страх непонимания. – Я не могу объяснить. Просто в последнее время лес излучает угрозу.
Она беспомощно улыбнулась. Сэм улыбнулся в ответ, пытаясь успокоить и поддержать девушку. В глазах Хелен мелькнули отблески улыбки, и тут же исчезли, смытые каким-то другим чувством.
- Мне пора, извините.
Сэм кивнул и, провожая её взглядом, не мог отделаться от смутного, неясного ощущения тревоги. Словно нечто огромное скользнуло мимо, едва не задев. Скользнуло, но не ушло, оставшись где-то недалеко опасным, темным присутствием.
Сэм быстро, не раздумывая, записал на чистом листе блокнота свой номер телефона и, выдрав листок, шагнул к мистеру Вуду, который стоял уже на пороге палаты своей дочери.
- Если что-то вспомните или случиться, звоните, - он сунул листок в руки удивленному мужчине и поспешил к своему, не менее удивленному отцу, чувствуя, что все сделал правильно, потому что ощущение огромной беды стало немного меньше.
В холле уже успело собраться немало народу. По резкому запаху успокоительного и тяжелому, горькому – табака Сэм догадался, что все эти люди – родители пропавших детей. Они окружили работающий телевизор, жадно слушая новости.
- Сегодня утром, после трехдневных поисков, наконец-то был обнаружен лагерь пропавших подростков.
По экрану пошли кадры деревьев, разбитых на поляне палаток, но все очень быстро, даже смазано.
- К сожалению, рейнджерам не удалось обнаружить самих детей. Полиция сообщает, что в лагере нашли следы борьбы и четыре изувеченных тела.
В кадр попали четыре лежащие рядом тела, накрытые белой тканью, по которым кое-где расплывались темные пятна.
По холлу разнесся слитный стон ужаса и неверия и судорожные всхлипы.
- Всех четырех удалось опознать, - между тем продолжал диктор.
На экране возникли четыре фотографии, с которых радостно улыбались старшеклассники. Те самые, которые сейчас лежали где-то далеко в лесу на холодной, впитавшей их кровь земле.
- Еще четверо пока не найдено, но полиция считает, что, возможно, они еще живы, - диктор вымученно улыбнулся, и новости кончились.
Тяжелое, мучительное горе накрыло людей темным, беспощадным облаком, срезонировав в сердце безжалостной болью. Сэм тряхнул головой и ускорил шаг, направляясь к выходу. И, уже уходя, он краем глаза заметил Хелен, потрясенно застывшую в дверях и неотрывно смотрящую в телевизор.
Узнать теперь о лагере пропавших детей было просто. Куда сложнее оказалось туда попасть. Оцепление не пропускало внутрь зевак. К счастью, универсальный стодолларовый пропуск и удостоверение журналистов заштатной газеты решило эту проблему. И уже к обеду уставшие до нежелания разговаривать Винчестеры нехотя переговаривались, осматривая место происшествия.
- Я не вижу его следов, - произнес Джон после осмотра участка мягкой, рыхлой почвы, испещренной затейливой вязью следов.
- Следов?
- Они должны были остаться. А их нет. Смотри, - Джон вернулся к более каменистому участку лагеря. – Вот здесь и здесь лежали тела. Вот здесь, - он сделал несколько шагов в сторону, - были уцелевшие, которые бросились бежать из лагеря в лес.
Сэм оглядел сломанные ветки подлеска и кровь на стволах деревьев, не брызнувшую веером из смертельной раны, а легшую отпечатком опирающегося тела, и кивнул.
- И оно бросилось за ними, - Винчестеры осторожно перешли чуть дальше, чтобы не привлекать внимания полиции. – Потому что в том направлении нашли еще одно тело, четвертое. А следов так и нет. Словно оно летело. Более того, - они подошли к ограждению, и вышли из оцепленной зоны, - дальше теряются уже следы самих подростков, просто обрываются в никуда.
Они прошли еще несколько десятков метров до того места, где прекращались следы и кровавые отпечатки. Все выглядело так, словно ребята просто растворились в воздухе, так резка была граница между истоптанной и не потревоженной землей.
Сэм прошел по следу и вернулся. Потом подошел к последнему, отмеченному кровью, дереву и внимательно все оглядел.
- До этого дерева дошли двое, а дальше пошел только один. Их выхватывали по одному. Понять бы как…
- А как тогда спасся Ричард? – внезапно спросил Джон.
Сэм замер, нахмурился, что-то высчитывая про себя. Потом повернулся к лагерю и вытащил карту.
- А он пошел в другую сторону, - медленно проговорил Сэм, улыбаясь, как человек, который все понял правильно. – Посмотри, - он протянул карту отцу, - лагерь находится между городом, куда направились все остальные, и дорогой, на которой нашли Ричарда. Очевидно, он вышел за границы владений этой твари. А другие, наоборот, бежали к центру.
Это было неплохо, но на этом озарения закончились. Винчестеры добрались до города ближе к концу рабочего дня, и оба, вымотанные до предела, провалились в глубокий, тяжелый сон без сновидений.
Настойчиво, громко и безнадежно звенел будильник. Сэм, выныривая из сна, как из-под толщи воды, неохотно разлепил глаза и только потом вспомнил, что не ставил будильник. Звенел телефон. Он кое-как выловил трубку из кармана.
- Да?
И когда в ответ раздался голос, полный мучительной тревоги, Сэм медленно осознал – в ближайшее время поспать ему не светит.
- Хелен пропала, - растолкал он отца.
Несколько мгновений тот непонимающе смотрел на сына, а потом память бесцеремонно вытеснила блаженное безмыслие сна.
- Когда?
- Мистер Вуд сказал, что не видел её около двух часов.
- А сейчас четверть девятого.
Одевшись, Сэм задумчиво смотрел в раскрытую сумку.
- Мы так и не выяснили, что это.
Джон, отвлекшись от сборов, взглянул на сына.
- Ты думаешь, она пошла в лес?
Сэм вспомнил лицо Хелен, когда та потрясенно застыла в дверях – сквозь шок проглядывал ужас. Но не тот ужас – «Что же это такое творится?», а Ужас – «Что же я натворила?!» И её тон, когда она говорила своей нелюбви к лесу.
- Да, - он застегнул сумку, решив взять с собой все. – Я так считаю.
- Ты не идешь, - непререкаемо заявил Джон.
- Это еще почему? – возмутился Сэм.
Старший Винчестер нахмурился.
- Мы до сих пор не знаем с чем столкнулись. Это опасно.
- Опасно?! – Сэм почти кричал. – Ты спятил? Пойти ночью в неизведанный лес одному, не зная, кто твой враг и как его уничтожить – вот это опасно! Ты не пойдешь один!
- А ты не пойдешь со мной! – в конце концов он тоже повысил голос.
- Тогда пойду сам!
Джон замер. Похоже, этот аргумент станет в их спорах привычным.
- Ну, хорошо, - процедил он сквозь зубы, и в сердце мягко, словно кошачьей лапкой, царапнула тревога.
Они не заблудились, но тропинка явно кружила, проводя одной и той же поляной их уже в третий раз. Джон негромко и зло выругался. Усталость и злость кружили голову, нарушая концентрацию охоты. Да еще что-то, чуть большее, чем усталость – депрессия или безразличие – еле слышно нашептывало все бросить и уехать куда-нибудь далеко-далеко, где и слыхом не слышали о демонах и нечисти.
Длинная ветка мягко мазнула по лицу, возвращая к реальности.
- Черт.
Он оглянулся на сына.
- Иди чуть впереди, - мотнул он головой.
Сэм кивнул, соглашаясь. И через пару шагов замер. Между деревьями что-то мелькнуло. Джон тоже остановился, прислушиваясь. Ветер прошелестел в кронах, пригнул к земле высокую траву. Шорох повторился. Шелест листвы. Сухой, прошлогодней, мертвой.
А потом перед Сэмом мелькнула стремительная серая тень. Он выстрелил почти наугад и успел вскинуть руку в защитном жесте, когда ветер ударил его в лицо клубком сухой листвы. Затем его отшвырнуло в сторону так, что перехватило дыхание. Он почувствовал, что ударился спиной обо что-то упругое, что-то живое, что изрядно смягчило удар. Но спустя мгновение дружелюбное присутствие исчезло, и реальность впечаталась в его хребет жесткой, неуступчивой древесиной так, что весь окружающий мир утонул во тьме.
Джон выстрелил на мгновение раньше Сэма, и он знал, что ранил эту тварь. Чувствовал это безошибочным чутьем охотника. Но ранение не ослабило её стремительности и мощи. Джон успел увидеть, как Сэм в беспамятстве сполз на землю, а потом мир погрузился во тьму и для него.
Темнота медленно расступилась перед глазами. Сэм легко поднялся на ноги, мимолетно удивившись отсутствию боли – память о выбивающем дух ударе вспыхнула на изнанке век. Впереди замаячил слабый свет костра, и Сэм двинулся к нему, с каждой минутой удивляясь все больше. Тьма вокруг… Была ли она лишь темнотой, или это была безлунная ночь в лесу? Но когда неровный свет выхватил из темноты круг утоптанной земли с сидящим на поваленном стволе человеком, это перестало иметь значение. Потому что теплые, золотистые отблески пламени ложились на до боли знакомое лицо. Сэм бросился вперед и порывисто обнял поднявшегося к нему навстречу брата.
- Дин!
- Сэмми! - звук родного голоса пролился бальзамом на истерзанную душу.
Сэм отстранился от брата, жадно вглядываясь в спокойное, улыбающееся лицо.
- Но как?
- А это важно?
Сэм замотал головой. Какая разница, как? Сон, видение, галлюцинация, жизнь после смерти… Все равно. Он был готов провести всю вечность на этом клочке земли, лишь бы рядом был Дин.
Они оба уселись на поваленное дерево. Дин молчал, смотрел на него и улыбался, будто – нет, не будто – просто был рад его видеть. Сэм тоже смотрел во все глаза, и в какой-то момент крепко сжал руку брата, пытаясь удостовериться, что тот рядом. Он так много хотел рассказать и спросить и не мог выдавить из себя ни слова, словно само место располагало не к разговорам, а к спокойному, дружескому молчанию.
Присутствие брата успокаивало, гнало прочь все страхи, сомнения и тревоги. За долгие часы отчаяния Сэм успел позабыть, что его дом не где-то, а с кем-то.
И тяжело привалившись к плечу брата, под уютное потрескивание костра Сэм начал засыпать.
- Сэм!
Тот вскинулся и застонал от боли, когда ушибленная спина яростно запротестовала против резких движений. В нос ударил густой запах свежей земли.
- Ты в порядке? – обеспокоенный голос отца пробился сквозь темноту и боль.
- Не то, чтобы очень, но жить буду, - Сэм сел и попытался оглядеться. И то, и другое удалось с трудом.
То, что потолки здесь низкие, он понял сразу, когда головы коснулись корни чего-то, да и земляные крошки ссыпались за воротник. Темнота слегка отступила, и в неверном свете чего-то фосфоресцирующего он рассмотрел прислонившегося к противоположной стене отца и кого-то еще, кто наполнял тишину жадным, неровным дыханием лихорадки, приглушенными стонами и плачем.
- Отец, - позвал он негромко, преодолевая легкое гудение в голове, - где мы?
Джон невесело хмыкнул.
- Будь я проклят, если знаю.
Некоторое время Сэм осмысливал ответ. Потом ситуацию.
- Похоже на пещеру, только я не вижу выхода, - говорил он, даже не размышляя, а просто пытаясь не заснуть.
Его внезапно охватило горькое, болезненное сожаление, что они, охотники бог знает сколько лет, так глупо попались, и над ними так легко одержали верх.
- Прости меня, отец.
- Сэм? – в голосе Джона изумление смешалось с беспокойством.
- Не следовало идти. Мы действительно были не готовы.
В ответ он услышал лишь шорох, Джон перебирался поближе к сыну. И их обоих застал врасплох прерывающийся от слез голос.
- Кто здесь? Кто вы?
- Хелен? – изумился Сэм. – Это ты?
- Детективы? – у нее уже не осталось сил на удивление. – Что вы здесь делаете?
- Вообще-то, тебя ищем, - Джон выпустил на волю часть скопившегося внутри раздражения. – Что за нелегкая понесла тебя сюда?
- Вы не поймете. Я должна была.
Чувствовалось, что у нее вот-вот начнется истерика.
- О да, ты умеешь разговаривать с людьми, - беззлобно сказал Сэм отцу и начал переползать к Хелен. – Хелен, - он устало прислонился к стене рядом с неё. – Я знаю, в это трудно поверить, но я повидал за свою жизнь много странного.
- Странного? – она немного успокоилась. Присутствие рядом кого-то знакомого делало все не таким страшным.
- Необычного. Того, что простому человеку видеть не доводилось. Привидения, там всякие.
- Привидения? – переспросила та, и по тону её было понятно, что она не особенно во все это верит.
- Ну, если учесть, что мы сейчас сидим, бог знает где, плененные бог знает кем, то привидения не так уж и плохи.
Хелен негромко засмеялась. И хоть в её смехе слышалась изрядная доля истерики, её было легче.
- Не бог знает кем.
От нее повеяло страхом и напряжением, тем страшным, внутренним напряжением, которое очень долго копилось внутри. Сэм по опыту знал, что человека, который приготовился говорить о том, что так долго мучило и терзало, перебивать не стоит. Иначе можно вообще ничего не услышать.
- Не бог знает кем, - повторила Хелен, собираясь с духом. – Это Лесной человек.
Сэм мог бы поклясться, что никогда о таком не слышал. Но с другой стороны, он еще очень о многом не слышал.
- Когда мы были маленькими, Сара очень любила играть в лесу рядом с домом. А мне нужно было за ней присматривать.
Хелен замолчала на несколько минут, и Сэм как наяву ощутил то давнишнее, бессильное раздражение подростка, который вместо своих дел вынужден возиться с несмышленышем – ребенком.
- Когда мне надоедало за неё присматривать, я говорила ей, что пора домой, иначе Лесной человек рассердится, заберет с собой и навсегда запрет в дереве. Обычно она всегда слушалась.
У нее перехватило дыхание, самое тяжелое еще впереди.
- А в этот день она заупрямилась, даже специально забралась на дерево, чтобы меня поддразнить. А я возьми и закричи, что Лесной человек идет…
Повисла тяжелая пауза, полная вины и раскаяния, которое уже ничего не могло изменить.
- Она так испугалась, что упала.
Все-таки она заплакала, почти беззвучно, но только почти.
- А через пару месяцев он впервые мне показался. Лесной человек. Я не знаю, как такое возможно, но он связан с ней. Он не часть её и не она сама. Но он живет, пока живет она.
Сказать, что Сэм изумился, это ничего не сказать. Он ожидал чего-то похожего, но не такой истории. И очень многое стало понятно.
- Она умирает, верно? – спросил он негромко. – Потому он и убивает, стремится поддержать её жизнь.
Хелен в ответ только всхлипнула.
Тишина, пронизанная горечью, въедалась в темноту и давила на плечи не хуже низких земляных сводов.
- Как его уничтожить? – осторожно поинтересовался Сэм.
- Нет! – вскинулась девушка. – Не позволю! Не дам её убить!
От нее повеяло такой враждебностью, что Сэм поежился.
- Что ж, кажется, это у нас семейное, - хмыкнул Джон. – Посмотри, телефон у тебя цел? Мой разбит.
Шипя от боли, Сэм похлопал по карманам. Яркая вспышка голубого света ослепила. А проморгавшись, Сэм увидел сравнительно маленькое, низкое помещение без окон и дверей. Кое-где проваливались во тьму узкие дыры воздухообмена. В одном из углов он увидел измученных, безучастных ко всему людей. Пропавшие школьники.
- Сети нет, - констатировал Сэм.
- Он нас не обыскал.
Джон проверил заряд в вытащенной из-за пояса ракетнице.
- Ракетница?
- Да. На простые пули он как-то плохо отреагировал. Держи, - Джон перебросил сыну оружие.
- А ты? – недоуменно спросил тот.
- Обойдусь подручными средствами, - в руках старшего Винчестера блеснула тусклая серебреная фляжка.
- Святая вода?
- Алкоголь.
- А я думал, ты не пьешь.
- А я и не пью. Это как предостережение.
Сэм хмыкнул, но ничего не сказал. Оглядевшись еще раз, он заметил у одной из стен свежие комья земли и перебрался туда. Под его рукой стена начала немного осыпаться. По сравнению с остальными, она была более рыхлой, что ли.
- По-моему, это выход.
- Можно прокопаться?
- Наверное, да. Сложно сказать, какая толщина стены.
В этот момент земля под рукой Сэма мелко задрожала и начала рассыпаться.
- Сэм, назад!
Сэм отшатнулся и вытащил ракетницу. Джон отвинтил крышку. Резкий запах алкоголя смешался с сырым запахом земли. В стене «выхода» проявилась дыра и стала быстро расширяться. И через пару минут она уже достигала такого размера, что сквозь неё могло протиснуться существо человеческого роста. Как ни старался, Джон пропустил тот миг, когда в их камере появилось пленившее их нечто, настолько быстрым оно было. В слабом свете, лившемся из дыры, оно напоминало ожившее дерево. На лице, покрытом короподобной кожей, горели холодным, расчетливым огнем нечеловеческие зеленые глаза.
Но в тесной, маленькой камере скорость переставала быть неоспоримым преимуществом. Тем более что на сей раз Винчестеры были готовы. Сэм резко крикнул, отвлекая внимание на себя, и Джон выплеснул фляжку прямо в глаза противнику. От неожиданности тот отпрянул к выходу, и в этот момент Сэм выстрелил.
Огонь вспыхнул мгновенно, вгрызаясь в плоть, похожую на сухую, просмоленную древесину. Существо заметалось, пытаясь сбить пламя, но его движения только раздували огонь. По камере, оглушая, пронесся вопль агонии, последние ноты которого смешались с хрустом и треском. Обгорающая плоть не выдерживала и ломалась, существо складывалось вовнутрь, словно подзорная труба. Наконец, с последним вздохом погасли изумрудные глаза, и воцарилась тишина, напоенная едким, удушающим дымом.
- Нет! – пронзительно закричала Хелен. – Убийцы! Сволочи! Нет! Моя сестра… Моя бедная сестра… - крик перешел в плач.
- Вытаскивай их, - кивнул Джон Сэму на школьников, которых крики Хелен немного растормошили. – А то они задохнутся.
Сэм добрался до Хелен и хорошенько её встряхнул, стремясь прекратить истерику. Девушка с яростью уставилась на него.
- Может ты и пришла сюда умереть, но они-то нет! – рявкнул он с неожиданной злостью и поморщился – от крика зазвенело в голове. – Так что перестань рыдать и помоги мне!
- Вы убили мою сестру, - обвиняюще проговорила Хелен.
- Да, - спустя минуту тяжело ответил Сэм. Они действительно виноваты, но сейчас не время думать об этом. – Но ты осталась жива. И твоим родителям не придется хоронить двух дочерей. И тем, другим родителям, не придется хоронить их, - он кивнул в сторону кашляющих, пытающихся выбраться одноклассников Хелен. – Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
Девушка кивнула и подавила всхлип. Пришло время взрослеть.
Совместными усилиями они выбрались из камеры и оказались в большой, полутемной пещере. И не смотря на желание некоторых подростков упасть и не шевелиться, Джон потащил их всех лось, пытаясь сбить пламя, но его движения только раздували огонь. По камере, оглушая, пронесся вопль агонии, последние ноты которого смешались с хрустом и треском. Обгорающая плоть не выдерживала и ломалась, существо складывалось вовнутрь, словно подзорная труба. Наконец, с последним вздохом погасли изумрудные глаза, и воцарилась тишина, напоенная едким, удушающим дымом.
- Нет! – пронзительно закричала Хелен. – Убийцы! Сволочи! Нет! Моя сестра… Моя бедная сестра… - крик перешел в плач.
- Вытаскивай их, - кивнул Джон Сэму на школьников, которых крики Хелен немного растормошили. – А то они задохнутся.
Сэм добрался до Хелен и хорошенько её встряхнул, стремясь прекратить истерику. Девушка с яростью уставилась на него.
- Может ты и пришла сюда умереть, но они-то нет! – рявкнул он с неожиданной злостью и поморщился – от крика зазвенело в голове. – Так что перестань рыдать и помоги мне!
- Вы убили мою сестру, - обвиняюще проговорила Хелен.
- Да, - спустя минуту тяжело ответил Сэм. Они действительно виноваты, но сейчас не время думать об этом. – Но ты осталась жива. И твоим родителям не придется хоронить двух дочерей. И тем, другим родителям, не придется хоронить их, - он кивнул в сторону кашляющих, пытающихся выбраться одноклассников Хелен. – Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
Девушка кивнула и подавила всхлип. Пришло время взрослеть.
Совместными усилиями они выбрались из камеры и оказались в большой, полутемной пещере. И не смотря на желание некоторых подростков упасть и не шевелиться, Джон потащил их всех дальше – к выходу.
Как только они вышли, телефон Сэма пискнул – он обнаружил сеть, и Сэм набрал 911, кое-как объяснив им свое местонахождение. В ответ те попросили не выключать мобильник и пообещали, что скоро будут.
- Ты как? – запоздало спросил Сэм отца.
- Пара ребер сломано, - Джон усмехнулся. – А у тебя сотрясение. Мы, конечно, герои, но не супер. Так что будем ждать спасателей.
Обессилевшие и усталые, они сидели у входа в пещеру и ждали помощь.
Занимался рассвет. Под слабым светом яркими каплями горела лежащая на траве роса. Деловито щебетали ранние птахи.
Все живы, даже почти в порядке.
Винчестеры переглянулись. Легкими, незримыми крыльями их обоих коснулось умиротворение раннего утра, и впервые за долгое время они почувствовали себя живыми.дальше – к выходу.
Как только они вышли, телефон Сэма пискнул – он обнаружил сеть, и Сэм набрал 911, кое-как объяснив им свое местонахождение. В ответ те попросили не выключать мобильник и пообещали, что скоро будут.
- Ты как? – запоздало спросил Сэм отца.
- Пара ребер сломано, - Джон усмехнулся. – А у тебя сотрясение. Мы, конечно, герои, но не супер. Так что будем ждать спасателей.
Обессилевшие и усталые, они сидели у входа в пещеру и ждали помощь.
Занимался рассвет. Под слабым светом яркими каплями горела лежащая на траве роса. Деловито щебетали ранние птахи.
Все живы, даже почти в порядке.
Винчестеры переглянулись. Легкими, незримыми крыльями их обоих коснулось умиротворение раннего утра, и впервые за долгое время они почувствовали себя живыми.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Блюз о перекрестке.
(Джон – центрик)
читать дальшеГринвуд, Миссисипи. Август 1938 года.
Теплые краски позднего вечера скрадывали мир до размеров маленького бара. На небольшой дощатой сцене играл чернокожий гитарист. Музыка плыла по помещению, отзываясь одобрительным гулом слушателей и полной сдержанной гордости и радости улыбкой женщины, сидевшей рядом со сценой.
Музыкант на мгновение отвлекся – ему послышалось глухое, злобное рычание. Но наступившая тишина была спокойной, и, пожав плечами, он продолжил играть. В мелодию снова вплелось рычание, как будто приблизившееся, и собачий лай. По шторам скользнули низкие, стремительные тени.
Откровенно испуганный музыкант уже окончательно оборвал мелодию и выбежал на улицу, провожаемый недоумевающими и встревоженными взглядами. Слушатели последовали за ним. А тот уже бежал по лесной дороге, в панике озираясь и оглядываясь, когда слышалось злобное рычание и лай. И на утоптанной, пыльной земле осталась лежать выпавшая из рук гитара.
Наконец он добежал до хижины и с облегчением запер за собой дверь, обессилено привалившись к тонким доскам. Внезапно что-то с яростью ударило в дверь, стремясь её выбить и ворваться внутрь, добраться до намеченной жертвы. Гитарист подпер ручку двери стулом и отступил в центр комнаты, опускаясь на колени, плача и молясь.
Раздался еще один удар, стул отлетел, и дверь распахнулась. В дом ворвались следовавшие за музыкантом люди. Женщина, которой гитарист улыбался, бросилась к нему, сжавшемуся от боли на грубом полу. Тяжело пахло кровью и страхом.
- О Господи! Что случилось? Что?!
Мужчина, корчась от боли, взглянул прямо на нее.
- Псы. Черные псы, - выдавил он хрипло. А потом его глаза остановились на её крестике, и жизнь оставила его.
Прежде.
… «Дьявольская ловушка»
- И эти защитные круги, - Сэм разглядывает сложную пентаграмму в книге, - они правда действуют?
- Заманишь в него демона, и тот в ловушке. Теряет всю свою силу.
… Мэг поднимает голову. Над ней тщательно вычерченная пентаграмма. На её лице возникает сложное выражение. Ярость, злость, досада и первые ноты отчаяния.
… «Пока ты умирал»
- Ты что творишь, Джон? – Бобби успел опрокинуть чашу, до того как огонь зажегся. Она закатилась под одну из тех машин, что памятниками сами себе окружали дом. – Совсем ума лишился? Душу продать хочешь? Спятил?
- Да! – выкрикнул Винчестер. – Спятил!
В этот момент он выглядел разбитым и полностью сломленным.
- Я каждый день просыпаюсь с мыслью, что мой сын мертв. Понимаешь, Бобби, мой сын! Я держал его на руках, когда он родился. Он учился ходить и говорить на моих глазах. А теперь он мертв, его просто нет. Что такое сделка с демоном по сравнению с этим? Я бы с радостью умер, лишь бы он жил!
Теперь.
Дарквуд остался за спиной. Там же остался недолгий больничный отдых, приправленный суетным вниманием журналистов и полиции. Джон в очередной раз зарекся иметь дело с прессой и вообще доводить ситуацию до официальной развязки. Хватит и того, что его физиономия украсит собой все местные газеты. Оставалось лишь радоваться, что ракурс был на редкость неудачным, и опознать Винчестера в том грязной, усталом типе можно было с большим трудом.
Импала послушно въехала в очередной городок. Еще один из того множества, что им довелось повидать. Джона охватило мучительное чувство дежа вю, и он отогнал пугающую мысль, что его угораздило просто заблудиться во времени. И один и тот же город – город вечной охоты – будет встречать его вновь и вновь, пока не одержит верх, не поглотит и не растворит в себе, делая его еще одной тенью своей темной изнанки.
Сэм потянулся, зевнул и проснулся. И глядя на небольшой ожог над правой бровью, куда ударила отлетевшая частичка Лесного человека, Джон полностью избавился от тревожного чувства. Это другой город. Похожий, но другой.
Машина остановилась у очередного круглосуточного кафе. Сэм, конечно же, прихватил с собой лэптоп. Пожалуй, уже поздно отучать его от вредной привычки читать во время еды. И как он только умудрился вырасти при таком питании. Привычная уже горечь упущенного времени царапнула сердце – можно подумать, он знал, как Сэм рос.
Отвлекаясь от мыслей, он спросил.
- Есть что-нибудь?
Сэм вытащил одну из распечаток, лежавших рядом, и, проглотив то, что откусил, зачитал.
- Архитектор Шон Бойден погиб в результате падения с крыши собственного дома, который сам же и спроектировал.
- И? – пожал плечами Джон. Мало ли кто летает с крыш… Самоубийц всегда хватало.
- А двумя днями раньше он звонил в ветслужбу с жалобой на злобного, дикого черного пса.
- Черный пес? – он помрачнел. Дело становилось занятным и… знакомым.
«Будто сама судьба дает второй шанс», - мелькнуло в голове, и в сердце шевельнулась еще совсем крохотная надежда.
- Да, - Сэм ничего не заметил. – Специалисты ничего не нашли и, по правде, выразили сомнение, что черный пес мог свободно разгуливать по охраняемому зданию. После звонков уже не было. А через два дня он спрыгнул.
Сэм помолчал немного, но все же спросил.
- Есть какие-нибудь соображения?
Мгновение он испытующе смотрел на сына и ответил.
- Ничего определенного. Черные псы есть во многих культурах. Их трактуют по-разному, но всегда их появление не к добру.
Сэм бросил на отца долгий взгляд, но промолчал. И установившаяся тишина была напоена какой-то тревожной недосказанностью.
Черные псы. Громадные, злобные твари, которых может видеть лишь заключивший контракт. Он готов был поклясться, что на крыше того дома, с которого несчастный архитектор спрыгнул, от их когтей остались глубокие царапины.
Мог ли он ошибаться? Вполне, но не в этот раз. Он чуть усмехнулся.
Сэм между тем расспрашивал делового партнера Шона Бойдена.
- У вас есть какие-нибудь догадки, почему он это сделал?
- Понятия не имею, - мужчина пожал плечами, и, спохватившись, добавил. – То есть, у него была сказочная жизнь.
- Это как? – удивился Сэм. Не так уж и много он встречал людей, у которых была сказочная жизнь – его хоррор не в счет, - и которые потом прыгали с крыш.
- Он был настоящим гением. То есть, я талантлив, но по сравнению с ним… Хотя он не всегда был таким, - произнес он задумчиво.
- Нет? – Сэм насторожился.
- Было время, когда он даже собачью будку спроектировать не мог. Черт, десять лет назад он работал барменом в одной забегаловке – «Ллойд», настоящая дыра.
- И что изменилось? – Сэм напоминал ищейку, взявшую след.
- Не знаю, - еще одно пожатие плечами. – Но буквально за одну ночь он получил этот огромный дар. И начал проектировать. Он начал создавать самые гениальные проекты зданий, которые до него никто не делал. О нем говорили, как о новом Ван Гоге. Не понимаю, - он хмыкнул. – Имея такой талант, зачем так разбрасываться им?
Талантом, полученным от Бога, разбрасываются. А вот такой, как у него, возвращают. И кредиторы весьма безжалостны.
Десять лет и одна ночь. Он не ошибся. Но, конечно, в этом нужно удостовериться. И они удостоверились, найдя с помощью ветслужбы еще одну жалобщицу на черных, злобных псов.
- Доктор Перлман, - прочитал Сэм на дверной табличке. И, покосившись на оставшегося безучастным к озвученной информации отца, решился спросить. – С тобой все в порядке?
- Почему ты спрашиваешь? – встрепенулся Джон.
Это ж надо было так задуматься!
- Просто… - Сэм замялся. – Обычно ты всем командуешь, а сейчас хоть бы слово сказал, словно не здесь. Это дело какое-то не такое?
- Не в этом… дело, - он чуть улыбнулся. – Просто я хочу посмотреть, как ты работаешь.
- И все? – удивился Сэм. – Но ты никогда так не делал!
- Ну и к чему нас это привело?
Возразить или ответить Сэм не успел – дверь открылась. Но еще мгновение он продолжал смотреть на отца так, словно хотел прочитать его мысли, и повернулся, дежурно улыбаясь женщине на пороге.
- Ветеринарная служба, мэм, - Сэм быстро продемонстрировал очередное фальшивое удостоверение.
Фальшивое, как вся их жизнь. Ни дома, ни друзей. Вечное перекати-поле. Но даже если бы они и захотели все это бросить и осесть где-нибудь в захолустье, подальше от новостей и цивилизации, те, по чьему следу они идут, вернутся и разрушат все снова. Так страшно было отпускать тебя, Сэм, на эти два года, и так больно понять, что все это было зря. Никто и никогда не оставит нас в покое.
- Ваши же уже приходили вчера, - несколько раздраженно ответила женщина, и Джон вернулся к реальности.
- Мы просто проверяем, - поспешно проговорил Сэм. – Мы ищем доктора Силвию Перлман.
Во взгляде женщины проступила обеспокоенность, и она жестом попросила их войти.
- Я не знаю, когда она вернется, - большую, чистую кухню пронизывал солнечный свет и, хотя в ней было довольно уютно, она казалась покинутой и опустевшей – Она уехала два дня назад.
- А вы?
- Я – Маргарет. Её домработница.
- Куда она уехала?
Женщина пожала плечами.
- Не знаю. Просто собрала вещи… Вы нашли этого пса?
- Еще нет. Вы тоже его видели?
- Нет, даже не слышала. Только мисс Перлман… - она вздохнула. – Конечно, можно было подумать, что она все придумала, но она не такой человек.
- Маргарет, - Джон разглядывал доску фотографий на кухне, и одна его привлекла, - доктор ведь главный хирург больницы?
- Да, - с гордостью кивнула Маргарет. – Самый молодой за всю историю. Она десять лет назад получила этот пост.
Джон насмешливо хмыкнул и протянул Сэму фото, на которой веселая женщина в баре стоит в обнимку со своими подругами. Сэм перевернул фотографию и прочитал дату на обороте «Ноябрь 1996. Ллойд».
Солнечные лучи наискось ложились на землю, пронизывали кроны, зажигая листву светлой зеленью. Поднятая пыль медленно оседала, и день, только-только перебравшийся за полдень, был на удивление мирным. В отличие от нахлынувших мыслей. Они ехали к бару «Ллойд».
Он вспомнил очередную бессонную ночь, когда он просто сидел на кровати и ждал рассвета.
В том номере было холодно до озноба, и в ванной подтекал кран. Он слышал, как капли воды одна за одной звонко разбивались о пожелтевшую эмаль раковины. И биение воды с разными промежутками времени, то медленное, то быстрое, напоминало стук сердца.
Чье-то сердце стучало в ночной тишине номера. Чье-то дыхание бродило по комнате вместе со сквозняками, касаясь волос пальцами ветра. Чьи-то шаги совпадали с еле слышным треском и стоном рассохшихся половиц.
Кто-то был с ним в этой холодной комнате, стоял за плечом, смотрел в затылок и улыбался, согревая сердце неожиданным теплом своего присутствия.
Почему? Почему он остался, а Дин ушел? Что было такого важного в его жизни, в том, что он делал или знал, что сделало его ценнее сына для тех, кто отмеряет сроки наших жизней?
Почему? Только лишь потому, что он сел на переднее сидение?
Случайность? Даже молнии не бьют в одно место дважды, а демоны словно сговорились. Или поняли, что не могут достать их разом всех троих, и начали выводить из игры по одному.
Пусть так, но почему Дин?! Почему не он?
Разум бился в поисках ответа и не мог его найти.
А между каплями воды вмещалась целая жизнь. Непрожитая, невыдышанная, оборванная на взлете.
И тот, кто стоял за спиной, положил руку на плечо в сочувственном жесте. Или ему померещилось это легчайшее прикосновение?
Он ждал рассвета, как спасения от обжигающих, безысходных мыслей и пронизывающего холода. Холода, идущего изнутри.
Сейчас он знал, что на этот вопрос нет ответа. Так, может, нужно просто перестать его задавать и сделать все по-своему? И делать вновь и вновь, пока не получиться. И тогда никакие вопросы уже не будут иметь значения.
Он сделает это снова, и на сей раз дело выгорит.
«А как же Сэм?» - мелькнула внезапная мысль, и вина скользнула холодной змеей, готовясь задушить нарождающуюся решимость.
Сумеет ли Сэм справиться с тем, что грядет? Сумеет ли Дин его уберечь? Не окажется ли так, что, пытаясь все исправить, он наворотит еще больших ошибок?
Не окажутся ли его мальчики беззащитны перед наступающей тьмой? Он ведь так многому не успел их научить.
Вопросы, вопросы… На которые он не мог ответить со всей уверенностью, и это раскаляло рассудок. Порой казалось, что в голове слишком много мыслей и что нужно действовать, а не думать, ведь только в движении можно найти дорогу. И в то же время он знал, что финал пути будет предопределен тем, в какую сторону он сейчас шагнет.
Рассвет медленно растворял ночную мглу, и в его слабом свете Джон вгляделся в лицо сына. Даже во сне оно было бледное, осунувшееся, словно погасшее, со скорбными тенями под глазами. Ему больно, даже во сне, и будет больно еще очень долго.
Но он был уверен, что боль от его ухода будет куда меньше, чем от ухода Дина, и со временем она потускнеет, смываясь радостью от возвращения брата.
Он вернет Дина, чем бы ему ни пришлось заплатить и какие бы последствия это не влекло.
И мир предоставлял ему эту возможность. Бар «Ллойд» - маленькое, обшарпанное строение – стоял у перекрестка. Торговой лавки между мирами. Безотказной лавки для избранных с товарами на любой вкус. Только расплачиваются здесь далеко не кредиткой.
Высокие, желтые цветы ровно росли вдоль дорог, вдоль всех сторон перекрестка, прямо среди бурьяна.
Сэм встревожено огляделся.
- Это же тысячелистник! – воскликнул он удивленно. – Тысячелистник на перекрестке!
Он достал из багажника машины лопату и, определив центр перекрестка, принялся копать. Через несколько минут лопата со звоном ударила во что-то металлическое. Отложив инструмент, Сэм опустился на колени и начал разгребать землю руками. В конце концов, он вынул из ямки исцарапанную, слегка помятую металлическую коробку. В неё лежало несколько косточек, флакон, наполненный чем-то темным, и фото. Он присвистнул.
- Вот черт.
Сэм выпрямился и показал содержимое шкатулки отцу.
- Это нужно для вызова демона. И не простого, а демона, заключающего сделки. И эти люди, архитектор и доктор, видели не просто черных псов, а адских гончих, псов, собирающих проклятые души.
- Да, - тяжело подтвердил Джон. – И демон вернулся, чтобы собрать долги.
Сэм некоторое время смотрел на отца, потом взглянул на шкатулку и снова на отца. И его глаза сверкнули яростью.
- Ты знал. Ты с самого начала знал, с чем мы имеем дело.
- Может быть, - уклончиво ответил старший Винчестер, и это лишь подлило масла в огонь.
- Почему ты мне не рассказал? Сколько еще ты будешь утаивать от меня информацию?! Что еще ты скрываешь? Правду обо мне? О маме? О Дине? Черт возьми, да когда же ты начнешь нам доверять?! – выкрикнул Сэм с яростью, удивившей даже его самого, и, не дождавшись ответа, выхватил из шкатулки фото, сунул саму коробку в руки отцу и размашисто зашагал в сторону бара.
«Когда же ты начнешь нам доверять?» - все звучало и звучало в голове Джона.
Проблема была и в «когда», и в «нам», и в «доверять».
Сэм выяснил, как зовут того парня с фотографии и его адрес. Так что они отправились туда. Но вместо того, чтобы пойти к Джорджу Дэрроу вместе с сыном, он отговорился важными, незавершенными делами. В глазах Сэма вспыхнул приугасший было огонь, и он, выходя из машины, громко хлопнул дверью и ушел, не оглядываясь.
Дела.
Джон хмыкнул, безрадостно, невесело, чуть насмешливо.
Он солгал.
Не было у него никаких дел. Просто хотелось немного побыть одному, обдумать все снова и… попрощаться. С воспоминаниями, с теми людьми, которые сейчас живут лишь в его памяти. Попрощаться и попросить прощения за то, что он намерен сделать.
Импала медленно ехала по полупустой улице. Ноябрьское солнце было непривычно жарким, и в салоне стало душно.
Он опустил стекло.
Ноябрь. Он и не заметил, как миновал Хэллоуин. В этом году он о нем позабыл. Сколько лет прошло? Двадцать три? Двадцать четыре? Какая разница, скоро все закончится. Или начнется.
Чуть уловимый запах свежей выпечки и чего-то сладкого на мгновение вмешался в привычные запахи асфальта, бензина и нагретой машины. Он улыбнулся. Этому воспоминанию лет восемнадцать, не меньше.
У него был день рождения, и они с пастором Джимом слегка отметили. Слегка, но вернулись в дом поздно. И первое, что он почувствовал, переступив порог, был настойчивый сладкий запах. Эпицентром запаха была кухня. Его мальчики находились там по уши в муке, тесте и глазури. Но самый главный сюрприз был на столе. Нечто, истекающее сиропом, как тяжелораненый на поле боя. К тортам его можно было причислить очень условно – по надписи сверху ядовито-зеленой глазурью «С днем рождения, папа!».
Дин встревожено смотрел на него ясными зелеными глазами.
«В тон, что ли, подбирали», - мелькнула в голове нелепая мысль.
- Прости, мы не успели убраться.
В наступившей тишине слышно было, как сироп капает на стол. Он сгребает опешивших детей в охапку и смеется, целуя их обоих в макушки.
- Спасибо!
И после того, как кухня и сами повара были дочиста отмыты, они вчетвером уничтожили это кулинарное сверхъестественное в один присест.
Дину тогда было восемь, а Сэму четыре.
Если бы Джим узнал о его замысле, он бы не постеснялся высказать все, что он думает о чокнутых, абсолютно безбашенных Винчестерах, и его тирада длилась бы даже не десять минут. А потом помолился бы за него, и за Дина. И, может быть, стало бы легче.
Но его нет, и Джон чувствовал себя таким стариком. Может ли быть так, что он просто устал сражаться, устал мстить? Или это смерть Дина так непоправимо его надломила?
У него не было ответов.
Джон подставил ладонь солнечному свету, и ласковое тепло согрело пальцы.
Нужно будет позвонить Бобби, чтобы тот позаботился о мальчиках. И Сэм… Ему тоже надо будет все объяснить. Может, оставить письмо?
Он припарковал Импалу и потянулся было за блокнотом, когда резко зазвенел телефон. Сэм.
- Я закончил с Дэрроу. Приезжай.
Написал письмо, называется. Хотя, может, это и к лучшему. Он все равно не знал, как выразить словами свои чувства.
Он подобрал Сэма около старого, большого, сильно запущенного здания. Кто бы там ни жил, ему поздно беспокоиться о ремонте.
Сэм сел на свое место, все еще сердитый, но было видно, что встреча с Дэрроу выбила его из колеи. Он протянул отцу мешочек, наполненный чем-то сыпучим.
- Он дал мне это. Сказал, что оно тоже отпугивает демонов.
Пришлось развязать и заглянуть внутрь.
Могильная пыль.
- Не отгоняет, - поправил он сына. – Не впускает. Но при этом светится, как портовый маяк. Соль лучше, и её проще достать.
Можно было видеть, как постепенно Сэм успокаивается.
- А еще он назвал мне имя. Эван Хадсон.
Эван им не открыл. А когда Сэм сказал о демонах, вообще запаниковал и убежал вглубь дома. Похоже, ему никто не сказал о том, как происходит завершение контракта.
Дверь пришлось выломать. Жаль. Дом был хороший, напоенный любовью, теплом и достатком. Но не спокойный, словно предчувствовал грядущую беду. Зря Эван решил дожидаться адских гончих здесь. Дома тяжело переносят подобные вторжения и надолго остаются уязвимыми для всякого рода нечисти.
- Эван? – Сэм оглядел на вид пустой кабинет.
- Умоляю, не убивайте меня, - усталый, напуганный мужчина вышел из-за шкафа, где прятался.
Сэм продемонстрировал пустые руки и успокаивающе улыбнулся.
- Мы не собираемся вас убивать. Мы хотим помочь.
- Помочь? – эхом отозвался Эван.
- Да. Мы знаем о том, что вы сделали десять лет назад. О сделке.
- Но как вы узнали? – удивленно спросил Эван, немного успокоившись, но все еще оглядываясь на каждый шорох.
- Это неважно. Важно, что мы хотим это остановить, - Сэм был убедителен, как никогда.
- Правда? – облегчение, объявшее Эвана, было ощутимо. – Это можно остановить?
- Не знаю, - не стал врать Сэм. – Но мы попробуем.
Эван прошелся по комнате и, остановившись напротив Сэма, в отчаянии провел ладонью по лицу, пытаясь стереть усталость.
- Я не хочу умирать. Вы не представляете, каково это жить, зная, что через год, месяц, неделю, день ты умрешь. Каждый прожитый день ложится неподъемным грузом. Каждое новое утро пронизывает болью и страхом.
- Это еще не самое худшее, - негромко проговорил Джон. Эван обернулся к нему. – Хуже всего, что ты не просто умрешь, ты попадешь в ад. Навсегда. И это никакая не метафора.
Сэм с тревогой смотрел на отца, и ему стало страшно оттого, что Джон и Эван так хорошо поняли друг друга.
- Почему ты это сделал?
- Моя жена, она умирала, - Эвану становилось легче с каждым словом, а тревога Сэма, напротив, все возрастала. – У нее был рак. Врачи прекратили её лечение, отправили в хоспис. Сказали, что «речь идет о считанных днях», - Эван глубоко вздохнул и отвернулся на мгновение, словно смахивая слезы. – Я заключил сделку. И заключил бы её снова. Я бы умер за неё, не раздумывая.
Наступившая тишина была настолько острой и останавливающей сердце томительным беспокойством, что Сэм не выдержал.
- Папа?
- Не сейчас, Сэм. Нужно выиграть время, - Джон посмотрел на часы, потом на Эвана. – Сэм поможет продержаться, пока я что-нибудь придумаю.
Нужно попрощаться. Нужно сказать что-нибудь. Нельзя уходить вот так, не сказав напоследок даже доброго слова. Нельзя, но он не знал, что сказать.
Он бросил взгляд на сына, и на него нахлынуло так много чувств – прощание и надежда быть прощеным, гордость, любовь, беспокойство, приятие своей судьбы и решимость, что дыхание перехватило, и возможность что-либо сказать исчезла окончательно.
Джон кивнул Эвану и вышел. В конце концов, он должен поторопиться, если вообще хочет что-то сделать.
Сэм поймал взгляд, брошенный на него отцом, и похолодел. Иногда такой взгляд бывал у Дина, когда тот собирался влипнуть в неприятности и не собирался выбираться из них живым. Прощальный взгляд. И, совершенно забыв об Эване, Сэм бросился вслед за уходящим отцом, чувствуя, как на сердце легла неподъемная тяжесть надвигающейся беды.
Будь оно неладно, это дело! Этот демон на перекрестке! Эти люди со своими сделками! Будь они все неладны! Из-за всего этого отец сам не свой.
- Отец? Ты что задумал?
Настороженность и страх тлели в его глазах.
Как объяснить? Да и нужно ли? Если все получится, то объяснения будут не нужны. А если нет, то лучше оставить все в тайне.
- Отец?
Все такой же упрямый, что не раз доводило до беды. Джон чуть улыбнулся. Когда Дин вернется, он сумеет позаботиться о нем, как и всегда. И наверняка лучше, чем он сам делал это когда-либо.
- У меня есть план, - ответил он, когда молчание уже совсем затянулось, и вздрогнул. В тот раз он тоже так говорил. Пожалуй, стоит вообще промолчать.
Сэм резко выдохнул. Желтоватые отблески электричества высветили на усталом лице потрясение.
- Не говори мне, что пойдешь на перекресток! – он сделал несколько шагов вперед. – Чего ты этим добьешься? Даже убив демона, ты не отменишь его контракт. К тому же у нас осталась только одна пуля!
Джон улыбнулся. А он-то сомневался в интуиции Сэма. Пусть даже одно попадание из двух. Что ж, в таких вещах приятно ошибаться.
А тот, внезапно покачнувшись, неловко опустился на колени и уперся руками в пол, словно что-то давило на него сверху и не давало подняться.
- Сэм! – Джон встревожено бросился к сыну. – Ты в порядке?
Но слова замерли у него на губах. Сэм смотрел на него с потрясением, болью и недоумением, как когда-то в детстве, когда понял, почему у него нет мамы.
- Ты ведь не будешь его убивать? – тихо спросил он. – Ты просто заключишь с ним сделку. И вовсе не ради Эвана.
- Сэм… - только и смог произнести Джон.
- Это не выход! – закричал Сэм и закашлялся, похоже, он сорвал себе голос. – Это не выход, - тихо повторил он и вдруг засмеялся хриплым, лающим смехом.
Старший Винчестер испуганно смотрел на сына, всерьез опасаясь за его рассудок. И с трудом смог разобрать еле слышный шепот.
- Тогда в больнице ты пытался сделать то же самое. Заключить сделку. Таков был твой план. И как я не понял?
- Я слышу их! Слышу! – раздался из соседней комнаты полный паники крик Эвана.
Сэм медленно поднялся на ноги, оглушенный, усталый, изможденный, и Джон поспешил сбежать, пока очередная вспышка гениального озарения не добила сына.
- Папа… - услышал он за спиной хриплый, полный отчаяния шепот, но не обернулся.
Он чувствовал, что еще чуть-чуть, и у него просто не хватит сил оставить Сэма таким и уйти.
- Отец, пожалуйста, не надо! Я не хочу возвращаться такой ценой. Не делай этого… прошу. Все случилось, как случилось. Я умер, но так должно было быть, поверь, мне отсюда виднее. Это ничего, это неважно. Главное, что ты и Сэмми живы. Это единственное, что имеет значение. Прошу тебя, остановись!
Пожалуйста…
Я не справлюсь. Если ты вернешь меня, я не справлюсь. Не смогу спасти Сэма. Только ты сможешь.
Пожалуйста, остановись.
Ну почему ты не слышишь меня?! Папа!
Я не хочу!
Я присмотрю за вами отсюда. Я уже кое-что умею. Правда, я смогу. Только не возвращай меня ТАК!
Отчаяние, обжигающее, безысходное, безграничное.
Беспомощность, полосующая изнутри острыми когтями.
Боль, такая реальная, такая резкая, что останавливается даже уже бесплотное сердце.
И его призрачный мир, проваливающийся в реальность все быстрее. Острые вспышки звезд. Аромат трав, плывущий в ночной прохладе. Чье-то неумолчное стрекотание. Ветер, жестко, наотмашь ударивший в лицо.
Импала, летящая по дороге в отчаянной, иррациональной жажде успеть. Успеть до полуночи.
- Пожалуйста, не надо!
- Ди-ин!
Это Сэм слепо, безнадежно, забыв обо всем, звал его. Звал так, что не откликнуться было просто немыслимо. Он, мчавшийся вместе с машиной, словно налетел на стену. Сэм! Ему тоже больно, тоже плохо. Он должен быть с ним! И от невозможности выбрать, помочь обоим хотелось кричать, хотелось уничтожить разом весь этот мир, который так изощренно, и с такой злобой терзал их семью.
Боль! Сколько её вокруг. Она хлынула отовсюду: его собственная, Сэма, отца, - ударила тяжелой алой волной, сбивая с ног, и утопила в себе.
И низкий рокот Импалы, и эхо, зовущее его голосом Сэма, утонули вместе с ним.
Импала летела сквозь наступающую ночь, и впервые за долгое время на сердце было спокойно. Скоро все закончится.
Интересно, как там, в аду? Он отчего-то не сомневался, что попадет туда сразу же, безо всяких бонусных десяти лет. Они слишком его боятся, что бы давать такую лазейку.
Джон вздрогнул. Ему почудилось слабое эхо, пронизанное болью и отчаянием, эхо, взывающее к нему голосом Дина.
«У меня все получится, сынок, поверь мне. Все будет хорошо».
А вот и перекресток. Вызов, которым невозможно пренебречь. И времени почти не осталось. Но это уже не важно.
Он закопал маленькую жестянку там же, где она находилась до этого десять лет. С одним маленьким изменением – его фотографией внутри.
И выпрямился, отряхивая руки и оглядываясь. Все почти как тогда. Опять никого. Демоны, что, его игнорируют? Или у них там, в аду, забастовка? Но под насмешкой таился страх, прожигая насквозь ужасом очередной неудачи.
- Джон Винчестер. Это честь для меня.
Как пахнут травы в ночной прохладе.
Он быстро обернулся. Красивая, темноволосая. Их излюбленный стиль.
- Ты кое-что забыла, - он сделал шаг вперед, и она попятилась, незаметно, невольно сохраняя дистанцию.
Демон улыбнулась, и её глаза вспыхнули багровым огнем.
- Так лучше? – такие, как она, издеваются, как дышат. Непринужденно, естественно, постоянно. – Что великий Винчестер хочет от меня? Неужели ты пришел заключить сделку?
Он промолчал, и по её лицу расплылась довольная улыбка. Она сощурилась, словно кошка, объевшаяся сметаной до невменяемости.
- Чего же ты хочешь?
Грубо, прямолинейно, но у нее руки чешутся заполучить его душу. Душу охотника. Великого охотника.
Ветер скользит по коже.
- Ты знаешь.
А ведь как хорошо было вернуться на двадцать с лишним лет назад, в тот самый злосчастный Хэллоуин с кольтом в руках и пристрелить этого желтоглазого ублюдка до того, как все началось. И после этого уже не жаль было бы умереть, уйти в небытие отвергнутым вариантом сценария.
Или в этот проклятый август, чтобы выстрелить в самого себя, отчаянно пытающегося удержать демона и молящего о смерти, выстрелить, отодвигая плечом Сэма, потому что нельзя взваливать такое на своих детей, в самое сердце, насмерть.
Почему-то в последнее время хочется лишь убивать.
- Это не ответ, - демон засмеялась и покачала головой. – Ты должен сказать мне.
Она постоянно двигалась, может, даже сама этого не понимая, несколько шагов вправо, потом один-два обратно.
Под ногами чуть слышно скрипит земля.
Прости меня, Сэм.
- Верни Дина.
Она на мгновение споткнулась.
- О, это было бы просто чудесно, - какое-то мечтательное выражение мелькнуло в её глазах. – Сначала ты, потом малыш Сэмми. Знаешь, как его у нас ждут? Прямо-таки с распростертыми объятиями. И Дин, который останется совершенно одни. Рано или поздно он тоже достанется нам. Джон, Сэм, Дин, мальчики Винчестер снова вместе. Как это было бы замечательно. Знаешь, - шепнула она доверительно, - я была бы просто счастлива положить этому начало. Но, может, чего другого?
Он не верил своим ушам. Она отказывается от сделки, которая так много ей сулила?
- Верни Дина, - повторил он, чувствуя, как рушится мир, медленно, в полном безмолвии.
- Мне жаль, я не могу, - она улыбнулась, приступ откровенности сменился насмешкой. – Прости, ты не адресу, за чудеса отвечает другая сторона.
Она лжет. Демоны лгут, стремясь уязвить больнее. Всегда.
- Но почему? – он не смог сдержать этот крик души. Ну почему он не может получить то, чего так желает?!
- Он недоступен. В аду его нет, - ослепительная улыбка сопровождала эти слова. - Так что ты не сможешь его вернуть. Никогда.
Каждое её слово отзывалось ревущим гулом внутри. Мир растворялся, стремительно исчезая в пустоте. А он тонул в ней под насмешливым взглядом алых глаз.
- Ты лжешь! – выдохнул он мертвеющим голосом.
- О, - улыбка исчезла, и она стала удивительно серьезной, - ты можешь повторять это сколько угодно, но правда от этого не изменится. Ты не сможешь его вернуть, обнять, сказать, как сильно его любишь. Ты проиграл, Джон.
- Заткнись, тварь!
- Не груби, - предостерегающе протянула она, - это ведь тебе нужна сделка. Если ты, конечно, не передумал.
Он шагнул к демону, чувствуя зарождающийся внутри вопль ярости и отчаяния. Она отшатнулась, делая назад шаг, другой, третий, пока не уперлась спиной в столб водонапорной башни. Изнутри.
- Сделка? – спросил Джон ломающимся голосом, и боль и ненависть превратили его лицо в уродливую маску. Демон смотрела на него почти с ужасом. - Не передумал. Но условия будут, - он зло улыбнулся, выразительно глядя вверх, - другими.
Над её головой клеймом отчаяния белела пентаграмма.
- Ты грязный, тупой ублюдок!
- Не груби. Ты же хочешь выбраться оттуда.
- Чего ты хочешь? – усмехнулась демон.
Люди… Такие слабые, такие предсказуемые. Даже охотники. Это всего лишь люди.
- Правду.
И такие упрямые. Ну, просто невыносимо.
- Я не лгала. Ты не сможешь вернуть Дина, какую бы цену ты не предложил, - она мстительно улыбнулась. – Но у тебя все могло получиться там, в больнице, пока он был жив.
Джон сжал зубы. У него. Больно. Был. Больно. Шанс. Бо-льно. И он его упустил. Душа выгорала изнутри, корчась в том же пламени, что полыхал в её глазах.
Но вопреки всему его губы сложились в злую, кривую улыбку.
Демон побледнела.
- Что ж, тогда поговорим о Хадсоне.
Он не сказал ни слова Сэму, которого подобрал у дома Хадсона, избавленного от сделки. Эвану повезло. Сэм тоже промолчал, настороженный, испуганный, растерянный. Тишина давила на плечи, смешиваясь с темнотой, но Сэм боялся её нарушить, напуганный, как никогда в жизни его мрачным молчанием, а ему не хотелось говорить. Ничего не хотелось.
Отчаянно взревев, Импала рванулась вперед.
Джон опустил стекло, чтобы ветер бил в лицо, до рези в глазах, до слез.
Никогда. Он никогда не сможет вернуть Дина.
Стрелка спидометра уверенно рванула за 100 м/ч. 130… 150… 170…
Сэм закрыл глаза, и его губы шевельнулись в безмолвной молитве.
А в воздухе пахло грозой.
Блюз о перекрестке.
(Джон – центрик)
читать дальшеГринвуд, Миссисипи. Август 1938 года.
Теплые краски позднего вечера скрадывали мир до размеров маленького бара. На небольшой дощатой сцене играл чернокожий гитарист. Музыка плыла по помещению, отзываясь одобрительным гулом слушателей и полной сдержанной гордости и радости улыбкой женщины, сидевшей рядом со сценой.
Музыкант на мгновение отвлекся – ему послышалось глухое, злобное рычание. Но наступившая тишина была спокойной, и, пожав плечами, он продолжил играть. В мелодию снова вплелось рычание, как будто приблизившееся, и собачий лай. По шторам скользнули низкие, стремительные тени.
Откровенно испуганный музыкант уже окончательно оборвал мелодию и выбежал на улицу, провожаемый недоумевающими и встревоженными взглядами. Слушатели последовали за ним. А тот уже бежал по лесной дороге, в панике озираясь и оглядываясь, когда слышалось злобное рычание и лай. И на утоптанной, пыльной земле осталась лежать выпавшая из рук гитара.
Наконец он добежал до хижины и с облегчением запер за собой дверь, обессилено привалившись к тонким доскам. Внезапно что-то с яростью ударило в дверь, стремясь её выбить и ворваться внутрь, добраться до намеченной жертвы. Гитарист подпер ручку двери стулом и отступил в центр комнаты, опускаясь на колени, плача и молясь.
Раздался еще один удар, стул отлетел, и дверь распахнулась. В дом ворвались следовавшие за музыкантом люди. Женщина, которой гитарист улыбался, бросилась к нему, сжавшемуся от боли на грубом полу. Тяжело пахло кровью и страхом.
- О Господи! Что случилось? Что?!
Мужчина, корчась от боли, взглянул прямо на нее.
- Псы. Черные псы, - выдавил он хрипло. А потом его глаза остановились на её крестике, и жизнь оставила его.
Прежде.
… «Дьявольская ловушка»
- И эти защитные круги, - Сэм разглядывает сложную пентаграмму в книге, - они правда действуют?
- Заманишь в него демона, и тот в ловушке. Теряет всю свою силу.
… Мэг поднимает голову. Над ней тщательно вычерченная пентаграмма. На её лице возникает сложное выражение. Ярость, злость, досада и первые ноты отчаяния.
… «Пока ты умирал»
- Ты что творишь, Джон? – Бобби успел опрокинуть чашу, до того как огонь зажегся. Она закатилась под одну из тех машин, что памятниками сами себе окружали дом. – Совсем ума лишился? Душу продать хочешь? Спятил?
- Да! – выкрикнул Винчестер. – Спятил!
В этот момент он выглядел разбитым и полностью сломленным.
- Я каждый день просыпаюсь с мыслью, что мой сын мертв. Понимаешь, Бобби, мой сын! Я держал его на руках, когда он родился. Он учился ходить и говорить на моих глазах. А теперь он мертв, его просто нет. Что такое сделка с демоном по сравнению с этим? Я бы с радостью умер, лишь бы он жил!
Теперь.
Дарквуд остался за спиной. Там же остался недолгий больничный отдых, приправленный суетным вниманием журналистов и полиции. Джон в очередной раз зарекся иметь дело с прессой и вообще доводить ситуацию до официальной развязки. Хватит и того, что его физиономия украсит собой все местные газеты. Оставалось лишь радоваться, что ракурс был на редкость неудачным, и опознать Винчестера в том грязной, усталом типе можно было с большим трудом.
Импала послушно въехала в очередной городок. Еще один из того множества, что им довелось повидать. Джона охватило мучительное чувство дежа вю, и он отогнал пугающую мысль, что его угораздило просто заблудиться во времени. И один и тот же город – город вечной охоты – будет встречать его вновь и вновь, пока не одержит верх, не поглотит и не растворит в себе, делая его еще одной тенью своей темной изнанки.
Сэм потянулся, зевнул и проснулся. И глядя на небольшой ожог над правой бровью, куда ударила отлетевшая частичка Лесного человека, Джон полностью избавился от тревожного чувства. Это другой город. Похожий, но другой.
Машина остановилась у очередного круглосуточного кафе. Сэм, конечно же, прихватил с собой лэптоп. Пожалуй, уже поздно отучать его от вредной привычки читать во время еды. И как он только умудрился вырасти при таком питании. Привычная уже горечь упущенного времени царапнула сердце – можно подумать, он знал, как Сэм рос.
Отвлекаясь от мыслей, он спросил.
- Есть что-нибудь?
Сэм вытащил одну из распечаток, лежавших рядом, и, проглотив то, что откусил, зачитал.
- Архитектор Шон Бойден погиб в результате падения с крыши собственного дома, который сам же и спроектировал.
- И? – пожал плечами Джон. Мало ли кто летает с крыш… Самоубийц всегда хватало.
- А двумя днями раньше он звонил в ветслужбу с жалобой на злобного, дикого черного пса.
- Черный пес? – он помрачнел. Дело становилось занятным и… знакомым.
«Будто сама судьба дает второй шанс», - мелькнуло в голове, и в сердце шевельнулась еще совсем крохотная надежда.
- Да, - Сэм ничего не заметил. – Специалисты ничего не нашли и, по правде, выразили сомнение, что черный пес мог свободно разгуливать по охраняемому зданию. После звонков уже не было. А через два дня он спрыгнул.
Сэм помолчал немного, но все же спросил.
- Есть какие-нибудь соображения?
Мгновение он испытующе смотрел на сына и ответил.
- Ничего определенного. Черные псы есть во многих культурах. Их трактуют по-разному, но всегда их появление не к добру.
Сэм бросил на отца долгий взгляд, но промолчал. И установившаяся тишина была напоена какой-то тревожной недосказанностью.
Черные псы. Громадные, злобные твари, которых может видеть лишь заключивший контракт. Он готов был поклясться, что на крыше того дома, с которого несчастный архитектор спрыгнул, от их когтей остались глубокие царапины.
Мог ли он ошибаться? Вполне, но не в этот раз. Он чуть усмехнулся.
Сэм между тем расспрашивал делового партнера Шона Бойдена.
- У вас есть какие-нибудь догадки, почему он это сделал?
- Понятия не имею, - мужчина пожал плечами, и, спохватившись, добавил. – То есть, у него была сказочная жизнь.
- Это как? – удивился Сэм. Не так уж и много он встречал людей, у которых была сказочная жизнь – его хоррор не в счет, - и которые потом прыгали с крыш.
- Он был настоящим гением. То есть, я талантлив, но по сравнению с ним… Хотя он не всегда был таким, - произнес он задумчиво.
- Нет? – Сэм насторожился.
- Было время, когда он даже собачью будку спроектировать не мог. Черт, десять лет назад он работал барменом в одной забегаловке – «Ллойд», настоящая дыра.
- И что изменилось? – Сэм напоминал ищейку, взявшую след.
- Не знаю, - еще одно пожатие плечами. – Но буквально за одну ночь он получил этот огромный дар. И начал проектировать. Он начал создавать самые гениальные проекты зданий, которые до него никто не делал. О нем говорили, как о новом Ван Гоге. Не понимаю, - он хмыкнул. – Имея такой талант, зачем так разбрасываться им?
Талантом, полученным от Бога, разбрасываются. А вот такой, как у него, возвращают. И кредиторы весьма безжалостны.
Десять лет и одна ночь. Он не ошибся. Но, конечно, в этом нужно удостовериться. И они удостоверились, найдя с помощью ветслужбы еще одну жалобщицу на черных, злобных псов.
- Доктор Перлман, - прочитал Сэм на дверной табличке. И, покосившись на оставшегося безучастным к озвученной информации отца, решился спросить. – С тобой все в порядке?
- Почему ты спрашиваешь? – встрепенулся Джон.
Это ж надо было так задуматься!
- Просто… - Сэм замялся. – Обычно ты всем командуешь, а сейчас хоть бы слово сказал, словно не здесь. Это дело какое-то не такое?
- Не в этом… дело, - он чуть улыбнулся. – Просто я хочу посмотреть, как ты работаешь.
- И все? – удивился Сэм. – Но ты никогда так не делал!
- Ну и к чему нас это привело?
Возразить или ответить Сэм не успел – дверь открылась. Но еще мгновение он продолжал смотреть на отца так, словно хотел прочитать его мысли, и повернулся, дежурно улыбаясь женщине на пороге.
- Ветеринарная служба, мэм, - Сэм быстро продемонстрировал очередное фальшивое удостоверение.
Фальшивое, как вся их жизнь. Ни дома, ни друзей. Вечное перекати-поле. Но даже если бы они и захотели все это бросить и осесть где-нибудь в захолустье, подальше от новостей и цивилизации, те, по чьему следу они идут, вернутся и разрушат все снова. Так страшно было отпускать тебя, Сэм, на эти два года, и так больно понять, что все это было зря. Никто и никогда не оставит нас в покое.
- Ваши же уже приходили вчера, - несколько раздраженно ответила женщина, и Джон вернулся к реальности.
- Мы просто проверяем, - поспешно проговорил Сэм. – Мы ищем доктора Силвию Перлман.
Во взгляде женщины проступила обеспокоенность, и она жестом попросила их войти.
- Я не знаю, когда она вернется, - большую, чистую кухню пронизывал солнечный свет и, хотя в ней было довольно уютно, она казалась покинутой и опустевшей – Она уехала два дня назад.
- А вы?
- Я – Маргарет. Её домработница.
- Куда она уехала?
Женщина пожала плечами.
- Не знаю. Просто собрала вещи… Вы нашли этого пса?
- Еще нет. Вы тоже его видели?
- Нет, даже не слышала. Только мисс Перлман… - она вздохнула. – Конечно, можно было подумать, что она все придумала, но она не такой человек.
- Маргарет, - Джон разглядывал доску фотографий на кухне, и одна его привлекла, - доктор ведь главный хирург больницы?
- Да, - с гордостью кивнула Маргарет. – Самый молодой за всю историю. Она десять лет назад получила этот пост.
Джон насмешливо хмыкнул и протянул Сэму фото, на которой веселая женщина в баре стоит в обнимку со своими подругами. Сэм перевернул фотографию и прочитал дату на обороте «Ноябрь 1996. Ллойд».
Солнечные лучи наискось ложились на землю, пронизывали кроны, зажигая листву светлой зеленью. Поднятая пыль медленно оседала, и день, только-только перебравшийся за полдень, был на удивление мирным. В отличие от нахлынувших мыслей. Они ехали к бару «Ллойд».
Он вспомнил очередную бессонную ночь, когда он просто сидел на кровати и ждал рассвета.
В том номере было холодно до озноба, и в ванной подтекал кран. Он слышал, как капли воды одна за одной звонко разбивались о пожелтевшую эмаль раковины. И биение воды с разными промежутками времени, то медленное, то быстрое, напоминало стук сердца.
Чье-то сердце стучало в ночной тишине номера. Чье-то дыхание бродило по комнате вместе со сквозняками, касаясь волос пальцами ветра. Чьи-то шаги совпадали с еле слышным треском и стоном рассохшихся половиц.
Кто-то был с ним в этой холодной комнате, стоял за плечом, смотрел в затылок и улыбался, согревая сердце неожиданным теплом своего присутствия.
Почему? Почему он остался, а Дин ушел? Что было такого важного в его жизни, в том, что он делал или знал, что сделало его ценнее сына для тех, кто отмеряет сроки наших жизней?
Почему? Только лишь потому, что он сел на переднее сидение?
Случайность? Даже молнии не бьют в одно место дважды, а демоны словно сговорились. Или поняли, что не могут достать их разом всех троих, и начали выводить из игры по одному.
Пусть так, но почему Дин?! Почему не он?
Разум бился в поисках ответа и не мог его найти.
А между каплями воды вмещалась целая жизнь. Непрожитая, невыдышанная, оборванная на взлете.
И тот, кто стоял за спиной, положил руку на плечо в сочувственном жесте. Или ему померещилось это легчайшее прикосновение?
Он ждал рассвета, как спасения от обжигающих, безысходных мыслей и пронизывающего холода. Холода, идущего изнутри.
Сейчас он знал, что на этот вопрос нет ответа. Так, может, нужно просто перестать его задавать и сделать все по-своему? И делать вновь и вновь, пока не получиться. И тогда никакие вопросы уже не будут иметь значения.
Он сделает это снова, и на сей раз дело выгорит.
«А как же Сэм?» - мелькнула внезапная мысль, и вина скользнула холодной змеей, готовясь задушить нарождающуюся решимость.
Сумеет ли Сэм справиться с тем, что грядет? Сумеет ли Дин его уберечь? Не окажется ли так, что, пытаясь все исправить, он наворотит еще больших ошибок?
Не окажутся ли его мальчики беззащитны перед наступающей тьмой? Он ведь так многому не успел их научить.
Вопросы, вопросы… На которые он не мог ответить со всей уверенностью, и это раскаляло рассудок. Порой казалось, что в голове слишком много мыслей и что нужно действовать, а не думать, ведь только в движении можно найти дорогу. И в то же время он знал, что финал пути будет предопределен тем, в какую сторону он сейчас шагнет.
Рассвет медленно растворял ночную мглу, и в его слабом свете Джон вгляделся в лицо сына. Даже во сне оно было бледное, осунувшееся, словно погасшее, со скорбными тенями под глазами. Ему больно, даже во сне, и будет больно еще очень долго.
Но он был уверен, что боль от его ухода будет куда меньше, чем от ухода Дина, и со временем она потускнеет, смываясь радостью от возвращения брата.
Он вернет Дина, чем бы ему ни пришлось заплатить и какие бы последствия это не влекло.
И мир предоставлял ему эту возможность. Бар «Ллойд» - маленькое, обшарпанное строение – стоял у перекрестка. Торговой лавки между мирами. Безотказной лавки для избранных с товарами на любой вкус. Только расплачиваются здесь далеко не кредиткой.
Высокие, желтые цветы ровно росли вдоль дорог, вдоль всех сторон перекрестка, прямо среди бурьяна.
Сэм встревожено огляделся.
- Это же тысячелистник! – воскликнул он удивленно. – Тысячелистник на перекрестке!
Он достал из багажника машины лопату и, определив центр перекрестка, принялся копать. Через несколько минут лопата со звоном ударила во что-то металлическое. Отложив инструмент, Сэм опустился на колени и начал разгребать землю руками. В конце концов, он вынул из ямки исцарапанную, слегка помятую металлическую коробку. В неё лежало несколько косточек, флакон, наполненный чем-то темным, и фото. Он присвистнул.
- Вот черт.
Сэм выпрямился и показал содержимое шкатулки отцу.
- Это нужно для вызова демона. И не простого, а демона, заключающего сделки. И эти люди, архитектор и доктор, видели не просто черных псов, а адских гончих, псов, собирающих проклятые души.
- Да, - тяжело подтвердил Джон. – И демон вернулся, чтобы собрать долги.
Сэм некоторое время смотрел на отца, потом взглянул на шкатулку и снова на отца. И его глаза сверкнули яростью.
- Ты знал. Ты с самого начала знал, с чем мы имеем дело.
- Может быть, - уклончиво ответил старший Винчестер, и это лишь подлило масла в огонь.
- Почему ты мне не рассказал? Сколько еще ты будешь утаивать от меня информацию?! Что еще ты скрываешь? Правду обо мне? О маме? О Дине? Черт возьми, да когда же ты начнешь нам доверять?! – выкрикнул Сэм с яростью, удивившей даже его самого, и, не дождавшись ответа, выхватил из шкатулки фото, сунул саму коробку в руки отцу и размашисто зашагал в сторону бара.
«Когда же ты начнешь нам доверять?» - все звучало и звучало в голове Джона.
Проблема была и в «когда», и в «нам», и в «доверять».
Сэм выяснил, как зовут того парня с фотографии и его адрес. Так что они отправились туда. Но вместо того, чтобы пойти к Джорджу Дэрроу вместе с сыном, он отговорился важными, незавершенными делами. В глазах Сэма вспыхнул приугасший было огонь, и он, выходя из машины, громко хлопнул дверью и ушел, не оглядываясь.
Дела.
Джон хмыкнул, безрадостно, невесело, чуть насмешливо.
Он солгал.
Не было у него никаких дел. Просто хотелось немного побыть одному, обдумать все снова и… попрощаться. С воспоминаниями, с теми людьми, которые сейчас живут лишь в его памяти. Попрощаться и попросить прощения за то, что он намерен сделать.
Импала медленно ехала по полупустой улице. Ноябрьское солнце было непривычно жарким, и в салоне стало душно.
Он опустил стекло.
Ноябрь. Он и не заметил, как миновал Хэллоуин. В этом году он о нем позабыл. Сколько лет прошло? Двадцать три? Двадцать четыре? Какая разница, скоро все закончится. Или начнется.
Чуть уловимый запах свежей выпечки и чего-то сладкого на мгновение вмешался в привычные запахи асфальта, бензина и нагретой машины. Он улыбнулся. Этому воспоминанию лет восемнадцать, не меньше.
У него был день рождения, и они с пастором Джимом слегка отметили. Слегка, но вернулись в дом поздно. И первое, что он почувствовал, переступив порог, был настойчивый сладкий запах. Эпицентром запаха была кухня. Его мальчики находились там по уши в муке, тесте и глазури. Но самый главный сюрприз был на столе. Нечто, истекающее сиропом, как тяжелораненый на поле боя. К тортам его можно было причислить очень условно – по надписи сверху ядовито-зеленой глазурью «С днем рождения, папа!».
Дин встревожено смотрел на него ясными зелеными глазами.
«В тон, что ли, подбирали», - мелькнула в голове нелепая мысль.
- Прости, мы не успели убраться.
В наступившей тишине слышно было, как сироп капает на стол. Он сгребает опешивших детей в охапку и смеется, целуя их обоих в макушки.
- Спасибо!
И после того, как кухня и сами повара были дочиста отмыты, они вчетвером уничтожили это кулинарное сверхъестественное в один присест.
Дину тогда было восемь, а Сэму четыре.
Если бы Джим узнал о его замысле, он бы не постеснялся высказать все, что он думает о чокнутых, абсолютно безбашенных Винчестерах, и его тирада длилась бы даже не десять минут. А потом помолился бы за него, и за Дина. И, может быть, стало бы легче.
Но его нет, и Джон чувствовал себя таким стариком. Может ли быть так, что он просто устал сражаться, устал мстить? Или это смерть Дина так непоправимо его надломила?
У него не было ответов.
Джон подставил ладонь солнечному свету, и ласковое тепло согрело пальцы.
Нужно будет позвонить Бобби, чтобы тот позаботился о мальчиках. И Сэм… Ему тоже надо будет все объяснить. Может, оставить письмо?
Он припарковал Импалу и потянулся было за блокнотом, когда резко зазвенел телефон. Сэм.
- Я закончил с Дэрроу. Приезжай.
Написал письмо, называется. Хотя, может, это и к лучшему. Он все равно не знал, как выразить словами свои чувства.
Он подобрал Сэма около старого, большого, сильно запущенного здания. Кто бы там ни жил, ему поздно беспокоиться о ремонте.
Сэм сел на свое место, все еще сердитый, но было видно, что встреча с Дэрроу выбила его из колеи. Он протянул отцу мешочек, наполненный чем-то сыпучим.
- Он дал мне это. Сказал, что оно тоже отпугивает демонов.
Пришлось развязать и заглянуть внутрь.
Могильная пыль.
- Не отгоняет, - поправил он сына. – Не впускает. Но при этом светится, как портовый маяк. Соль лучше, и её проще достать.
Можно было видеть, как постепенно Сэм успокаивается.
- А еще он назвал мне имя. Эван Хадсон.
Эван им не открыл. А когда Сэм сказал о демонах, вообще запаниковал и убежал вглубь дома. Похоже, ему никто не сказал о том, как происходит завершение контракта.
Дверь пришлось выломать. Жаль. Дом был хороший, напоенный любовью, теплом и достатком. Но не спокойный, словно предчувствовал грядущую беду. Зря Эван решил дожидаться адских гончих здесь. Дома тяжело переносят подобные вторжения и надолго остаются уязвимыми для всякого рода нечисти.
- Эван? – Сэм оглядел на вид пустой кабинет.
- Умоляю, не убивайте меня, - усталый, напуганный мужчина вышел из-за шкафа, где прятался.
Сэм продемонстрировал пустые руки и успокаивающе улыбнулся.
- Мы не собираемся вас убивать. Мы хотим помочь.
- Помочь? – эхом отозвался Эван.
- Да. Мы знаем о том, что вы сделали десять лет назад. О сделке.
- Но как вы узнали? – удивленно спросил Эван, немного успокоившись, но все еще оглядываясь на каждый шорох.
- Это неважно. Важно, что мы хотим это остановить, - Сэм был убедителен, как никогда.
- Правда? – облегчение, объявшее Эвана, было ощутимо. – Это можно остановить?
- Не знаю, - не стал врать Сэм. – Но мы попробуем.
Эван прошелся по комнате и, остановившись напротив Сэма, в отчаянии провел ладонью по лицу, пытаясь стереть усталость.
- Я не хочу умирать. Вы не представляете, каково это жить, зная, что через год, месяц, неделю, день ты умрешь. Каждый прожитый день ложится неподъемным грузом. Каждое новое утро пронизывает болью и страхом.
- Это еще не самое худшее, - негромко проговорил Джон. Эван обернулся к нему. – Хуже всего, что ты не просто умрешь, ты попадешь в ад. Навсегда. И это никакая не метафора.
Сэм с тревогой смотрел на отца, и ему стало страшно оттого, что Джон и Эван так хорошо поняли друг друга.
- Почему ты это сделал?
- Моя жена, она умирала, - Эвану становилось легче с каждым словом, а тревога Сэма, напротив, все возрастала. – У нее был рак. Врачи прекратили её лечение, отправили в хоспис. Сказали, что «речь идет о считанных днях», - Эван глубоко вздохнул и отвернулся на мгновение, словно смахивая слезы. – Я заключил сделку. И заключил бы её снова. Я бы умер за неё, не раздумывая.
Наступившая тишина была настолько острой и останавливающей сердце томительным беспокойством, что Сэм не выдержал.
- Папа?
- Не сейчас, Сэм. Нужно выиграть время, - Джон посмотрел на часы, потом на Эвана. – Сэм поможет продержаться, пока я что-нибудь придумаю.
Нужно попрощаться. Нужно сказать что-нибудь. Нельзя уходить вот так, не сказав напоследок даже доброго слова. Нельзя, но он не знал, что сказать.
Он бросил взгляд на сына, и на него нахлынуло так много чувств – прощание и надежда быть прощеным, гордость, любовь, беспокойство, приятие своей судьбы и решимость, что дыхание перехватило, и возможность что-либо сказать исчезла окончательно.
Джон кивнул Эвану и вышел. В конце концов, он должен поторопиться, если вообще хочет что-то сделать.
Сэм поймал взгляд, брошенный на него отцом, и похолодел. Иногда такой взгляд бывал у Дина, когда тот собирался влипнуть в неприятности и не собирался выбираться из них живым. Прощальный взгляд. И, совершенно забыв об Эване, Сэм бросился вслед за уходящим отцом, чувствуя, как на сердце легла неподъемная тяжесть надвигающейся беды.
Будь оно неладно, это дело! Этот демон на перекрестке! Эти люди со своими сделками! Будь они все неладны! Из-за всего этого отец сам не свой.
- Отец? Ты что задумал?
Настороженность и страх тлели в его глазах.
Как объяснить? Да и нужно ли? Если все получится, то объяснения будут не нужны. А если нет, то лучше оставить все в тайне.
- Отец?
Все такой же упрямый, что не раз доводило до беды. Джон чуть улыбнулся. Когда Дин вернется, он сумеет позаботиться о нем, как и всегда. И наверняка лучше, чем он сам делал это когда-либо.
- У меня есть план, - ответил он, когда молчание уже совсем затянулось, и вздрогнул. В тот раз он тоже так говорил. Пожалуй, стоит вообще промолчать.
Сэм резко выдохнул. Желтоватые отблески электричества высветили на усталом лице потрясение.
- Не говори мне, что пойдешь на перекресток! – он сделал несколько шагов вперед. – Чего ты этим добьешься? Даже убив демона, ты не отменишь его контракт. К тому же у нас осталась только одна пуля!
Джон улыбнулся. А он-то сомневался в интуиции Сэма. Пусть даже одно попадание из двух. Что ж, в таких вещах приятно ошибаться.
А тот, внезапно покачнувшись, неловко опустился на колени и уперся руками в пол, словно что-то давило на него сверху и не давало подняться.
- Сэм! – Джон встревожено бросился к сыну. – Ты в порядке?
Но слова замерли у него на губах. Сэм смотрел на него с потрясением, болью и недоумением, как когда-то в детстве, когда понял, почему у него нет мамы.
- Ты ведь не будешь его убивать? – тихо спросил он. – Ты просто заключишь с ним сделку. И вовсе не ради Эвана.
- Сэм… - только и смог произнести Джон.
- Это не выход! – закричал Сэм и закашлялся, похоже, он сорвал себе голос. – Это не выход, - тихо повторил он и вдруг засмеялся хриплым, лающим смехом.
Старший Винчестер испуганно смотрел на сына, всерьез опасаясь за его рассудок. И с трудом смог разобрать еле слышный шепот.
- Тогда в больнице ты пытался сделать то же самое. Заключить сделку. Таков был твой план. И как я не понял?
- Я слышу их! Слышу! – раздался из соседней комнаты полный паники крик Эвана.
Сэм медленно поднялся на ноги, оглушенный, усталый, изможденный, и Джон поспешил сбежать, пока очередная вспышка гениального озарения не добила сына.
- Папа… - услышал он за спиной хриплый, полный отчаяния шепот, но не обернулся.
Он чувствовал, что еще чуть-чуть, и у него просто не хватит сил оставить Сэма таким и уйти.
- Отец, пожалуйста, не надо! Я не хочу возвращаться такой ценой. Не делай этого… прошу. Все случилось, как случилось. Я умер, но так должно было быть, поверь, мне отсюда виднее. Это ничего, это неважно. Главное, что ты и Сэмми живы. Это единственное, что имеет значение. Прошу тебя, остановись!
Пожалуйста…
Я не справлюсь. Если ты вернешь меня, я не справлюсь. Не смогу спасти Сэма. Только ты сможешь.
Пожалуйста, остановись.
Ну почему ты не слышишь меня?! Папа!
Я не хочу!
Я присмотрю за вами отсюда. Я уже кое-что умею. Правда, я смогу. Только не возвращай меня ТАК!
Отчаяние, обжигающее, безысходное, безграничное.
Беспомощность, полосующая изнутри острыми когтями.
Боль, такая реальная, такая резкая, что останавливается даже уже бесплотное сердце.
И его призрачный мир, проваливающийся в реальность все быстрее. Острые вспышки звезд. Аромат трав, плывущий в ночной прохладе. Чье-то неумолчное стрекотание. Ветер, жестко, наотмашь ударивший в лицо.
Импала, летящая по дороге в отчаянной, иррациональной жажде успеть. Успеть до полуночи.
- Пожалуйста, не надо!
- Ди-ин!
Это Сэм слепо, безнадежно, забыв обо всем, звал его. Звал так, что не откликнуться было просто немыслимо. Он, мчавшийся вместе с машиной, словно налетел на стену. Сэм! Ему тоже больно, тоже плохо. Он должен быть с ним! И от невозможности выбрать, помочь обоим хотелось кричать, хотелось уничтожить разом весь этот мир, который так изощренно, и с такой злобой терзал их семью.
Боль! Сколько её вокруг. Она хлынула отовсюду: его собственная, Сэма, отца, - ударила тяжелой алой волной, сбивая с ног, и утопила в себе.
И низкий рокот Импалы, и эхо, зовущее его голосом Сэма, утонули вместе с ним.
Импала летела сквозь наступающую ночь, и впервые за долгое время на сердце было спокойно. Скоро все закончится.
Интересно, как там, в аду? Он отчего-то не сомневался, что попадет туда сразу же, безо всяких бонусных десяти лет. Они слишком его боятся, что бы давать такую лазейку.
Джон вздрогнул. Ему почудилось слабое эхо, пронизанное болью и отчаянием, эхо, взывающее к нему голосом Дина.
«У меня все получится, сынок, поверь мне. Все будет хорошо».
А вот и перекресток. Вызов, которым невозможно пренебречь. И времени почти не осталось. Но это уже не важно.
Он закопал маленькую жестянку там же, где она находилась до этого десять лет. С одним маленьким изменением – его фотографией внутри.
И выпрямился, отряхивая руки и оглядываясь. Все почти как тогда. Опять никого. Демоны, что, его игнорируют? Или у них там, в аду, забастовка? Но под насмешкой таился страх, прожигая насквозь ужасом очередной неудачи.
- Джон Винчестер. Это честь для меня.
Как пахнут травы в ночной прохладе.
Он быстро обернулся. Красивая, темноволосая. Их излюбленный стиль.
- Ты кое-что забыла, - он сделал шаг вперед, и она попятилась, незаметно, невольно сохраняя дистанцию.
Демон улыбнулась, и её глаза вспыхнули багровым огнем.
- Так лучше? – такие, как она, издеваются, как дышат. Непринужденно, естественно, постоянно. – Что великий Винчестер хочет от меня? Неужели ты пришел заключить сделку?
Он промолчал, и по её лицу расплылась довольная улыбка. Она сощурилась, словно кошка, объевшаяся сметаной до невменяемости.
- Чего же ты хочешь?
Грубо, прямолинейно, но у нее руки чешутся заполучить его душу. Душу охотника. Великого охотника.
Ветер скользит по коже.
- Ты знаешь.
А ведь как хорошо было вернуться на двадцать с лишним лет назад, в тот самый злосчастный Хэллоуин с кольтом в руках и пристрелить этого желтоглазого ублюдка до того, как все началось. И после этого уже не жаль было бы умереть, уйти в небытие отвергнутым вариантом сценария.
Или в этот проклятый август, чтобы выстрелить в самого себя, отчаянно пытающегося удержать демона и молящего о смерти, выстрелить, отодвигая плечом Сэма, потому что нельзя взваливать такое на своих детей, в самое сердце, насмерть.
Почему-то в последнее время хочется лишь убивать.
- Это не ответ, - демон засмеялась и покачала головой. – Ты должен сказать мне.
Она постоянно двигалась, может, даже сама этого не понимая, несколько шагов вправо, потом один-два обратно.
Под ногами чуть слышно скрипит земля.
Прости меня, Сэм.
- Верни Дина.
Она на мгновение споткнулась.
- О, это было бы просто чудесно, - какое-то мечтательное выражение мелькнуло в её глазах. – Сначала ты, потом малыш Сэмми. Знаешь, как его у нас ждут? Прямо-таки с распростертыми объятиями. И Дин, который останется совершенно одни. Рано или поздно он тоже достанется нам. Джон, Сэм, Дин, мальчики Винчестер снова вместе. Как это было бы замечательно. Знаешь, - шепнула она доверительно, - я была бы просто счастлива положить этому начало. Но, может, чего другого?
Он не верил своим ушам. Она отказывается от сделки, которая так много ей сулила?
- Верни Дина, - повторил он, чувствуя, как рушится мир, медленно, в полном безмолвии.
- Мне жаль, я не могу, - она улыбнулась, приступ откровенности сменился насмешкой. – Прости, ты не адресу, за чудеса отвечает другая сторона.
Она лжет. Демоны лгут, стремясь уязвить больнее. Всегда.
- Но почему? – он не смог сдержать этот крик души. Ну почему он не может получить то, чего так желает?!
- Он недоступен. В аду его нет, - ослепительная улыбка сопровождала эти слова. - Так что ты не сможешь его вернуть. Никогда.
Каждое её слово отзывалось ревущим гулом внутри. Мир растворялся, стремительно исчезая в пустоте. А он тонул в ней под насмешливым взглядом алых глаз.
- Ты лжешь! – выдохнул он мертвеющим голосом.
- О, - улыбка исчезла, и она стала удивительно серьезной, - ты можешь повторять это сколько угодно, но правда от этого не изменится. Ты не сможешь его вернуть, обнять, сказать, как сильно его любишь. Ты проиграл, Джон.
- Заткнись, тварь!
- Не груби, - предостерегающе протянула она, - это ведь тебе нужна сделка. Если ты, конечно, не передумал.
Он шагнул к демону, чувствуя зарождающийся внутри вопль ярости и отчаяния. Она отшатнулась, делая назад шаг, другой, третий, пока не уперлась спиной в столб водонапорной башни. Изнутри.
- Сделка? – спросил Джон ломающимся голосом, и боль и ненависть превратили его лицо в уродливую маску. Демон смотрела на него почти с ужасом. - Не передумал. Но условия будут, - он зло улыбнулся, выразительно глядя вверх, - другими.
Над её головой клеймом отчаяния белела пентаграмма.
- Ты грязный, тупой ублюдок!
- Не груби. Ты же хочешь выбраться оттуда.
- Чего ты хочешь? – усмехнулась демон.
Люди… Такие слабые, такие предсказуемые. Даже охотники. Это всего лишь люди.
- Правду.
И такие упрямые. Ну, просто невыносимо.
- Я не лгала. Ты не сможешь вернуть Дина, какую бы цену ты не предложил, - она мстительно улыбнулась. – Но у тебя все могло получиться там, в больнице, пока он был жив.
Джон сжал зубы. У него. Больно. Был. Больно. Шанс. Бо-льно. И он его упустил. Душа выгорала изнутри, корчась в том же пламени, что полыхал в её глазах.
Но вопреки всему его губы сложились в злую, кривую улыбку.
Демон побледнела.
- Что ж, тогда поговорим о Хадсоне.
Он не сказал ни слова Сэму, которого подобрал у дома Хадсона, избавленного от сделки. Эвану повезло. Сэм тоже промолчал, настороженный, испуганный, растерянный. Тишина давила на плечи, смешиваясь с темнотой, но Сэм боялся её нарушить, напуганный, как никогда в жизни его мрачным молчанием, а ему не хотелось говорить. Ничего не хотелось.
Отчаянно взревев, Импала рванулась вперед.
Джон опустил стекло, чтобы ветер бил в лицо, до рези в глазах, до слез.
Никогда. Он никогда не сможет вернуть Дина.
Стрелка спидометра уверенно рванула за 100 м/ч. 130… 150… 170…
Сэм закрыл глаза, и его губы шевельнулись в безмолвной молитве.
А в воздухе пахло грозой.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Другие чудеса
(Сэм – центрик)
читать дальшеХамберг, Арканзас.
Вечерняя полумгла мягко опускалась на двухэтажный дом, стоявший чуть в отдалении от дороги. Отсветы закатных сполохов окрашивали нежно - розовым белые стены и аккуратный метровый заборчик. Удивительно мирная, домашняя тишина нарушалась лишь слабыми отзвуками проезжавших машин.
В окнах зажегся теплый свет.
- Дерек! Ты опять ел в моей кровати! – донесся откуда-то сверху возмущенный вопль.
- Ну, извини, Полли! Я перепутал, - засмеялся похожий голос.
- Я – Пол!
Дробный топот, вперемешку с воплями, пронесся со второго этажа на первый, пролетел через гостиную и прихожую и замер на кухне.
- Эй, - утихомирила мальчишек невысокая, миниатюрная женщина со смеющимися глазами. – Что случилось?
- Дерек опять ел в моей кровати. Там полно крошек, - все еще возмущенно заявил Пол.
- Я же сказал, что перепутал.
Женщина, улыбнувшись, покачала головой, ни разу не купившись на показное смирение одного из близнецов.
- Тогда будет замечательно, если ты перепутаешь еще раз и нынче ночью поспишь в кровати брата.
- Это нечестно! – теперь уже возмутился Дерек, а по лицу Пола расплылась довольная улыбка.
- Зато справедливо.
Мальчики уже ринулись обратно, когда их окликнули.
- Молоко!
- Ма-ам! – на одинаковых лицах проступило одинаковое недовольство.
- Живо!
С глубоким опечаленным вздохом они поплелись обратно и под строгим взглядом матери выпили все до капли. А потом с не меньшим шумом унеслись наверх, попутно пожелав всем спокойной ночи.
Эль-Дорадо, Арканзас.
Небольшой одноэтажный домик, так похожий на своих соседей, тоже прятался в вечернюю тень.
- Кесси, дорогая, - мужчина обеспокоенно застыл в дверях, - ты уверена, что хочешь поехать одна?
- Да, - девушка рассеянно огляделась, потом подошла и обняла мужчину. – Ник, мы ведь это уже обсуждали.
- Ладно, - вздохнул Ник. – Просто я всякий раз за тебя волнуюсь.
Прежде.
… «Все любят клоунов»
- Не смей обвинять во всем своего брата!
Воздух раскалялся от боли и ненависти.
- Почему? – зрачки Сэма угрожающе сузились. – С чего ты так печешься о нем? И почему теперь? Только теперь? Ведь месть для тебя всегда была важнее, чем Дин, чем я, чем все остальные, разве нет? Черт побери, Дин даже не был уверен, что ты действительно любишь его, гордишься им! Он отдал все, что у него было, а ты просто позволил ему умереть! – Сэм сорвался на крик, крупная дрожь сотрясала тело, но гнева и злости не убавилось. – Ты виноват в его смерти, это твоя вина!
… «Блюз о перекрестке»
- Я слышу их! Слышу! – раздался из другой комнаты полный паники крик Эвана.
Сэм поднялся на ноги, оглушенный, раздавленный открывшейся ему правдой. Душа разрывалась от нахлынувших противоречивых чувств.
Половина его сердца отчаянно, неважно какой ценой, жаждала возвращения брата, еще раз услышать его голос, всегда прогонявший тьму, увидеть знакомую нахальную улыбку, вновь обнять его, ощутить себя дома, опять поверить, что в их силах совладать с любой тварью. Чтобы вновь дышать, не чувствуя себя составленным из множества режущих осколков, ему нужен был Дин.
Черт возьми, он даже попрощаться с ним толком не смог!
Он сжал рукоять диновского ножа так, что заломило пальцы.
Другая половина его сердца горела от боли. Его отец! Джон Винчестер, охотник из охотников, отправивший на тот свет добрую сотню тварей, будет гореть в Аду. Немыслимо, неправильно, невозможно. Такое просто не укладывалось в голове. Этого просто не может случиться!
- Папа… - прошептал он с отчаянием и болью, не в силах примирить свое разрывающееся на две половинки сердце.
Эван вылетел в коридор с безумными глазами, дрожа и оглядываясь.
- Они здесь!
И вид этого перепуганного человека заставил Сэма вспомнить, для чего он здесь. Он должен помочь. Только зачем? Зачем оттягивать неизбежное, ведь отец не за тем отправился на перекресток.
- Как это зачем?! – возмутился где-то в глубине души диновский голос. – Ты охотник или кто? Так помоги ему!
Сэм слабо улыбнулся. Так вот, оказывается, какой голос у его совести. Но улыбку прогнал холод внезапной мысли, что такие же псы пойдут однажды по следу отца.
… «Блюз о перекрестке»
Сэм захлопнул за собой дверь кладовой и навалился на нее всем весом, удерживая рвущихся внутрь тварей. Он больше не будет использовать могильную пыль! Она слишком легкая.
Дверь сотрясалась под яростным напором, и, судя по лицу Эвана, псы выли и рычали, как сумасшедшие.
Господи, только бы все… Мысль споткнулась.
Получилось? Сэм внезапно представил, как из вернувшейся с перекрестка Импалы выйдет Дин, растерянный, недоумевающий, как он улыбнется ему и в его глазах вспыхнут яркие, зеленые искорки. И сердце остановилось от нахлынувших одновременно радости и отчаяния.
Не получилось? Кто и почему установил для их семьи принцип равного обмена? Почему Дин не может вернуться без самоубийственной жертвы отца? Это так неправильно выбирать, кого из своей семьи ты любишь больше.
Закончилось? Да. Только бы все закончилось. Уже неважно как.
И в этот момент все стихло. Тишина, минута за минутой, лилась на открытые раны кислотой неизвестности.
Теперь.
Ветер касался кожи, горький, обжигающий, несмотря на свою прохладу, пронизанный нестерпимым отчаянием и болью.
Сэм не открывал глаз. Не хотел, не мог видеть отца в таком состоянии. Никогда раньше он не видел, чтобы его эмоции так перехлестывали через край и чтобы они были такими удушающе сильными. Он не мог вспомнить, каким был отец после Того дня, но если честно, он и себя-то мог вспомнить с большим трудом. Да не особенно и хотелось. И моглось. Все дни тогда слились в одно серое, слепое пятно, слились и исчезли, оставив после себя обжигающую, выматывающую пустоту.
Он снова прислушался, но ничего, кроме свиста ветра и отчаянного, яростного рева мотора не услышал. На мгновение ему почудилось, что он вообще один в машине. Сэм испуганно покосился на отца, закаменевшего за рулем, убеждаясь в его присутствии. Так близко и так далеко. Тьма лилась в окна стремительным потоком, смывающим все человеческое, и, казалось, в ней можно было утонуть. В холодной, равнодушной, жадной мгле. Навсегда потеряться, плутая среди ненависти, мести и отчаяния.
И ярость, внезапная, холодная, отстраненная, смыла страх, сжимавший сердце все это время. Страх перед чужой болью. И страх причинить еще больше боли.
- Останови, - проговорил он спокойно.
- Что? – Джон вздрогнул.
- Останови машину или сбрось скорость, - все так же продолжил Сэм, мимолетно удивившись этому дарованному яростью спокойствию. – Я не хочу закончить свою жизнь в авто аварии.
И еще я не хочу позволить тебе раствориться в ледяной тьме отчаяния.
Джон ошеломленно глянул на спидометр и убрал ногу с педали газа. Он словно пробивался к свету из холодного, черного, вязкого омута, и ледяная тяжесть все еще сжимала грудь, мешая дышать, но уже не стояла перед глазами, застилая собой весь мир.
- Как ты мог так поступить? – голос Сэма можно было резать на кубики и использовать вместо льда. – Ты опять подумал лишь о себе! О своей боли!
Джон почувствовал, как где-то внутри неохотно затеплились привычные искорки гнева. Что такое Сэм несет! Ведь ему самому стало бы легче…
- А каково было бы Дину знать, какой ценой куплено его возвращение? Сколько бы он продержался, прежде чем совершил какую-нибудь… глупость?!
Сэм тяжело дышал, глаза пылали яростью, и температура медленно начала повышаться.
- Это не имеет значения!
- Для кого? Для тебя? А наши чувства тебя не интересуют?
Джон ощутил, как ярость живительным огнем покатилась по венам, и он позволил себе согреться её дымным пламенем.
Боль алым стояла перед глазами, оплетала, не давая даже вздохнуть.
Боже, как тяжело…
Раскаленная лава медленно перекатывалась во всем теле, выламывая виски, выжигая глаза огнями ада.
- Ты всегда поступал так, как считал нужным! Не думал ни обо мне, ни о Дине!
Дин… что-то знакомое… Где-то он уже слышал это имя. Так это же его имя! Они о нем говорили. Но легкую заинтересованность смыла новая алая волна, пришедшая вместе с громким, сердитым голосом.
- Не смей так говорить! Ты сам поступал точно так же!
- Неправда!
Больно. Сердитые, злые голоса словно текли по нервам отдельным расплавленным потоком. Ну почему нельзя помолчать? Или выяснять отношения в другой раз?
- Забыл о колледже?
- Я всего лишь хотел безопасной жизни!
- Ради нее ты бросил меня и брата! Тогда, когда ты был нам нужен!
Ну пожалуйста… Сколько можно рвать друг другу глотки из-за пустяков?
- А сколько раз ты оставлял нас без помощи? А где ты был, когда Дин умирал в Небраске?! Когда мы чуть не погибли в Лоуренсе, где был ты?! Можешь не отвечать! Выслеживал своего долбанного демона!
- Который убивает нас одного за другим!
Да когда же это кончится, черт побери! Хватит! Прекратите орать!
Машина кашлянула раз-другой и заглохла, продолжая по инерции ехать вперед. Погасли фары, и все погрузилось в полную темноту. Винчестеры на мгновение замолчали, осознавая тот факт, что их верная и надежная Импала отказалась работать.
Благословенная тишина! Она, казалось, даже приглушала боль, делая её не такой невыносимой. Судьба наконец-то смилостивилась над измученным сознанием, и все утонуло в спасительной темноте забытья.
Джон несколько раз сердито повернул ключ, но машина не отозвалась. Он сжал зубы и медленно выдохнул, чувствуя, что вот-вот рассыплется на части. Вечер был полон безумия, и ночь ему под стать. Он бросил на Сэма гневно-предостерегающий взгляд, сейчас достаточно одного слова, чтобы чаша, наконец, переполнилась. Еще раз повернул ключ, и, выдохнув то ли ругательство, то ли рычание, выскочил из машины, прихватив с собой фонарик.
Порыв ветра заставил попятиться, а проливной дождь вымочил его в один миг. Он и не заметил, когда испортилась погода. Внезапно сверкнула молния, залив все вокруг белым, дрожащим светом. Оглушительные раскаты грома понеслись ей вдогонку спустя пару секунд.
Сэм, прикрыв глаза, пытался успокоиться, считая до десяти.
Один, два, три… В кого отец такой упрямый? Ведь это совсем не сложно – признавать, да ладно, хоть раз признать, что собеседник может быть прав. Черт!
Один, два, три, четыре, пять… Мы давно уже не маленькие, мне двадцать четыре. А он до сих пор командует мной, как шестилеткой. Черт!
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Ну почему…
Закончить мысль он не успел, ужасный треск прорвался сквозь мерный грохот дождя. Ослепительно полыхнула молния, и ошеломленный Сэм увидел прямо перед машиной темную громаду рухнувшего под напором стихии дерева.
Он сидел, не шевелясь, и отказывался верить собственным глазам. Все, от чего душа горела еще минуту назад, оказалось таким неважным, таким простым и не стоящим внимания. Он с изумлением услышал свой судорожный, неровный вдох, и это помогло ему придти в себя.
- Папа! – выскочил он из машины в разбушевавшуюся грозу. – Отец!
Сэм разгребал руками мокрые, упругие, все время норовящие выскользнуть из пальцев ветки, почти задыхаясь от страха и тревоги, не замечая слез, мешающихся с дождем. В голове не осталось ни единой мысли, он отчаянно, упорно пробивался внутрь кроны.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ощутил среди мешанины ветвей человека. Он рванулся к нему с такой яростью и безудержной надеждой, что нечто темное, темнее самой ночи, отступило перед ним.
Добравшись до отца, Сэм в первую очередь проверил его пульс. Неровный и слабый, он все же был. Упрямое сердце стучало, не желая сдаваться так рано и из-за такой нелепой причины.
Джону повезло. Его накрыло тонкими, гибкими ветвями, не причинившими непоправимого вреда. Но даже этого хватило, чтобы старший Винчестер оказался сбит с ног и оглушен.
Сэм с трудом вытащил отца. Он старался действовать как можно аккуратнее, чтобы не навредить, и в то же время быстро.
Но сидя без света в неработающей машине, бог знает где, Сэм был готов выть от безысходности. Лезть в двигатель он не рискнул. Не такой уж он и механик, чтобы суметь там что-нибудь исправить. Поверхностный осмотр показал, что у отца сломана правая рука, и, судя по всему, перелом был непростым. И это не считая более чем вероятного сотрясения мозга.
Сэм закрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. От его действий сейчас зависело все. Перелом он зафиксировал, но отец сейчас нуждался в более квалифицированной помощи и элементарном уюте.
Он не мог сказать, насколько далеко они от человеческого жилья и есть ли рядом хоть кто-нибудь. Но сидеть, ничего не делая, и не иметь никакой возможности что-либо изменить, было невыносимо. Он поплотнее укрыл вымокшего до нитки отца, стараясь сберечь тепло, и отправился вперед по дороге, надеясь все-таки найти помощь.
Ему повезло. Очевидно, что за последние сутки их ангелы-хранители перевыполнили годовой план. Метров через двести кончились придорожные деревья, и молнии осветили ровную до горизонта землю и в отдалении характерные очертания дома.
Сэм шел к нему как к последней надежде сквозь грозу, ветер и раскисшую грязь. Он гнал от себя мысли, что дом может быть пуст, что ему не откроют или откажут в помощи. Он не может остаться единственным Винчестером! Он не справиться в одиночку. Разве он может воевать один? Без брата, все время норовящего принять на себя предназначенный ему, Сэму, удар? Без отца, все знающего, готового ради них перевернуть землю и спуститься в ад?
Он не может остаться один!
Пронзительная, тревожащая трель разорвала сонную тишину ночи. Минуту Дженнифер никак не могла понять, что её разбудило, но потом в дверь снова позвонили. Женщина встала, накинула халат и выудила из-под кровати бейсбольную биту. В такую ночь добрых вестей не жди, да и с добрыми людьми напряг. Но с другой стороны, воры и маньяки не будут так трезвонить.
Она спустилась в прихожую, по пути отправив в спальню близнецов. Вечно эти мальчишки норовят влезть туда, где им не место. В ответ на включенный свет звонок вновь залился отчаянной трелью.
- Кто там? – громко спросила Дженнифер, сжимая теплую рукоять биты. На всякий случай. Краем глаза она заметила, что в комнату спустилась её мать с винтовкой в руках. Джиллиан была суровой женщиной.
- Пожалуйста, помогите! – раздался в ответ мужской голос, искаженный отчаянием и болью.
Этот голос, хоть и совсем незнакомый, не вызывал страха, и Дженнифер, немного поколебавшись, открыла дверь. На пороге стоял измученный, промокший насквозь, грязный молодой человек. В его теплых ореховых глазах стыли страх и боль. Совсем не похож на маньяка.
- Что случилось?
- Дерево! – выдохнул парень. – Там, на дороге… дерево… Моему отцу нужна помощь!
Дождь ослабевал. Гроза, все еще сотрясая небеса громовыми раскатами, постепенно стихала и уходила на юг.
Джиллиан оказалась женщиной с головой, к тому же бывшей медсестрой, и быстро взяла ситуацию под контроль. Под её руководством Сэм и Дженнифер соорудили импровизированные носилки, и втроем они перенесли пострадавшего в дом. Сэм пытался помочь, но его тут же отстранили, и он лишь внимательно наблюдал, как быстро и умело его отцу оказывается помощь. В какой-то момент старший Винчестер пришел в себя, ему дали снотворное, и тот уснул. Дженнифер попыталась отправить Сэма спать, но он отказался уйти.
Сэм сидел у кровати отца и, несмотря на чудовищную усталость, навалившуюся после поистине немыслимого дня, не мог уснуть. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором одна за одной вставали картины прошедшего дня.
Отец, уходящий на перекресток, уходящий, чтобы вопреки всем своим принципам, заключить с ненавистной нечистью сделку.
И ошеломляющее понимание, что подобную вещь он уже пытался провернуть.
Адские псы, жаждущие вонзить клыки в обреченную душу. Он, конечно, их не видел и не слышал, но их отражение, казалось, стыло в полных ужаса зрачках Эвана.
И момент, когда к дому Эвана подъехала Импала, медленно, словно само небо обрушилось на её крышу многотонной тяжестью. В очередной раз за этот безумный вечер душа замерла в наивысшей точке. Сквозь стекло он разглядел отца, и осколки вдребезги разлетевшейся надежды пронзили сердце. Нахлынувшее вместе с тем облегчение смягчило боль. А потом и боль, и радость уступили место всепоглощающему отчаянию, разлитому в воздухе. Чужому отчаянию.
И, казалось, когда все испытания этого дня остались позади – их нелепая ссора, такая обыденная и бесполезная, лишь накаляющая их взаимоотношения. Сколько можно ссориться по пустякам? В самом деле, что за детский повод – выяснять, кто из них прав?
И дерево, так неудачно рухнувшее на их пути, почти похоронившее под собой отца. Бобби будет смеяться до слез – охотника, которого не смогла погубить ни одна из многочисленных тварей, чуть не убило обыкновенное дерево. Анекдот века.
Силы небесные, ну почему им нужно вытащить друг друга из когтей смерти, чтобы понять, что они семья. Все-таки семья.
Раньше все было проще. Намного проще. Дин ухитрялся как-то смягчать все острые углы. И так только у него все получалось…
Горло сжала горечь, и на минуту Сэм закрыл глаза, пытаясь перебороть боль и мгновенный, невыносимо острый порыв вновь увидеть брата.
Он подивился тому, как странно и как по-разному они с отцом пытались справиться со своей потерей.
Он сам не смирился, не принял смерти брата, но ему пришлось учиться жить с этим фактом. Он учился жить заново, учился тащить себя из трясины отчаяния каждое утро, каждый день. Учился жить без Дина и за него.
Иногда ему помогало то, что он чувствовал брата рядом. Глядя в кафе на симпатичную официанточку, он буквально слышал его голос: «Смотри, какая цыпочка. Ну же, не стой столбом, Сэмми».
Он заново научился улыбаться, не пугая людей тем судорожным оскалом, в который первое время превращались его губы.
Он учился жить без брата, но смерть его так и не принял.
А отец, наоборот, поверил сразу. Может, потому, что это было тем, чего он так боялся. Но, поверив, он никак не мог впустить этот факт в свою жизнь. Смерть Дина, как плотина, перегородившая реку, и он бился об неё и не мог пройти дальше.
Он часто думал, что будет горевать о Дине больше и дольше. Порой, ловя себя на мимолетной улыбке, на спокойном, как-будто-ничего-не-случилось настрое, он удивлялся, что так быстро утешился. А потом понял.
Он не утешился и горевать меньше не стал. Просто он был не один. Просто жизнь, с головой окунувшая его в холодное, оглушающее горе, не дала ему там остаться. Заставила работать, реагировать, действовать. Отвлекала от боли, которая прорывалась лишь приступами, хоть и частыми, но не постоянно.
А что было бы с ним, если бы он был один? Сэм вздрогнул, представив черные, холодные дни, одни за одними, дни, бесконечно пустые. От такого действительно впору бросаться на перекресток.
Его выволокли в жизнь, ткнули в нее носом. Заставили жить. Но сейчас он видел, как хрупка грань, отделяющая его от тех черных дней, когда каждый из них – ступенька вниз в бездонную пучину отчаяния.
Он будет жить, потому что иначе все, что делал Дин, окажется бессмысленным. А допустить того, что его брат жил напрасно, он не мог.
И с этой мыслью Сэм опустил голову на руки и мгновенно провалился в сон без сновидений.
Джон не открывал глаз. Все вокруг было спокойно, он чувствовал это по неспешному, почти ленивому движению времени и тишине, да и внутренний голос молчал. Лишь его собственное дыхание чуть слышным шорохом царапало слух. Тело, одурманенное обезболивающим, словно плыло в невесомости, и только правую руку от кончиков пальцев до плеча стягивала жесткая, острая сетка боли. Он понимал, что ему больно, но боль доходила до мозга не как ощущение, а как информация.
И от всего этого ему было удивительно спокойно. Он будто проснулся в новом мире, или в старом мире очнулся он – другой, более выдержанный, более рассудительный.
Мир перестал быть смутным, затянутым темной пеленой. Впервые за долгое время он так ясно видел дорогу, на которую он ступил и по которой утянул Сэма за собой.
Он слишком долго обманывал сам себя. И обманывал сына. Сыновей. Одного из них этот обман уже погубил.
Пора перестать лгать. Для них не будет никакого потом. Ни безопасной жизни, ни затерянного домика в теплых, южных штатах, ни уютных вечеров. Ничего этого не будет. Он надеялся все эти годы, что однажды война закончится, и для них наступят мирные времена. Даже когда Дин погиб, он продолжал надеяться.
А сейчас он видел, что эта надежда не только бессмысленна, но и опасна своим фальшивым оптимизмом. Сколько бы они не боролись, эта война будет вечной. Просто на их место придут другие. Другие бойцы подхватят падающее знамя, а от них не останется даже памяти. Он же не может надеяться даже на то, что погибнет раньше Сэма потому, что тогда тот останется наедине с тьмой.
Горечь затопила сердце. Что это – поражение? Неужели он смирился?
Мир возвращался к ощущениям, и привычная яростная решимость разбавила горечь, сделав её почти незаметной. С ним уже бывало такое, на простой человеческой войне. Это лишь понимание, что отступать некуда, что пути назад нет и только там, впереди, возможно то, что сейчас видится невыполнимым. У него уже получалось – переупрямить судьбу. Получится и теперь.
Тишина ночи мягко окутала его сном, и Джон задремал. Ему снилась Мэри.
Сознание вернулось рывком. Дин открыл глаза, и мир предстал перед ним в первозданных красках. Ну, почти… Он лежал на спине на промокшем, холодном полу, а сквозь давно прогоревшую крышу безмятежно синело небо. Ветер, еще по-утреннему прохладный, нес запахи влажной от росы травы, давний, чуть уловимый запах пожара, утреннее стрекотание птиц, редкий, дальний гул дороги и заставлял вздрагивать от озноба.
Дин сделал глубокий вдох и ощутил его каждой клеточкой тела. Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Он и забыл, каково это – быть живым.
Утро началось с восхитительного, сладкого запаха выпечки. Сэм сделал глубокий вдох. Он знал, что он не дома, но теплое, уютное чувство настоящей безопасности никак не желало его оставлять.
Он потянулся и поморщился. Все тело ломило, задеревеневшие мышцы отказывались разгибаться. Ну конечно же, он уснул сидя на стуле. Не самый лучший способ выспаться.
Все еще потягиваясь, он взглянул на отца. Тот все еще спал, но сон был спокойным, здоровым, без всяких признаков лихорадки. И это было хорошо. Значит, им удалось избежать инфекции. Но в любом случае им нужно будет попасть в больницу.
Сэм вышел в коридор и буквально нос к носу столкнулся с миниатюрной улыбающейся женщиной. К своему стыду, он совершенно не помнил её имени.
- Доброе утро, - улыбнулся он немного виновато и смущенно.
- Доброе. Мы с вами так толком и не познакомились вчера. Меня зовут Дженнифер. А это Дерек и Пол, - представила она двух одинаковых сорванцов, только что вылетевших в коридор.
- Сэм Винчестер, - он решил не мудрить с фамилией. – Моего отца зовут Джон. Я не знаю, как вас и благодарить.
- О, не стоит, - лицо Дженнифер озарила искренняя улыбка. – Люди должны помогать друг другу. Ванна вверх по лестнице и направо. И не задерживайтесь, а то завтрак остынет.
Сэм кивнул, не сумев подобрать слов для ответа. И, медленно поднимаясь наверх, подумал, что ему хотелось бы жить в таком доме. О том, что он бы хотел иметь такую семью, он не посмел признаться даже себе.
Он наслаждался каждым вдохом, каждым шагом, каждым прикосновением пальцев к шершавой, иззубренной стене. Единственное, что царапало душу, так это то, что он не мог выйти из дома. Он испробовал все – двери, окна, проломы в стенах, но стоило сделать шаг наружу, и он непостижимым образом оказывался внутри, как та девочка, Алиса, в Зазеркалье. И от каждой попытки тревога росла.
В мусоре и пыли на полу полуразрушенного чердака что-то тускло сверкнуло. Дин легко наклонился и поднял почти заросший грязью кусочек стекла, и его несказанно обрадовала сама возможность это сделать.
Он больше не призрак. И, осознав это, он замер. Он вспомнил иссушающую, почти невыносимую боль и то, что ей предшествовало. Отец. Перекресток. Демон. Сделка.
Дин застонал сквозь стиснутые до судороги зубы. Он отказывался верить, что жив такой ценой. Это немыслимо. Этого не могло случиться. Отец не мог, не должен был, не имел права заключать эту сделку.
Он сполз по стене на пол, и влажный холод еще не прогревшихся на солнце камней легкой дрожью проник под одежду.
Как же ты мог… Зачем?
Сквозь острый запах пыли и ветра проступил новый, железный, металлический, такой знакомый, почти родной. А потом добавился звук – капли одна за другой ударяли в пол дробно и в то же время немного вязко.
Дин опустил взгляд – кровь. Он еще успел удивиться, что совсем не было боли, лишь слегка пульсировала левая ладонь, а потом его рожденное шоком спокойствие растворилось в алой, лаково блестящей лужице.
- Зачем?! Кто тебя просил?!
Он размахнулся и швырнул осколок, кое-как оттертый от грязи, в стену. Он тускло блеснул на солнце, рассыпая крошечные алые бусины, щедро почерпнутые из его ладони, и угодил в единственное уцелевшее окно.
Винчестер вскочил. Потому что застывающий в жилах звон осыпавшегося стекла не смог заглушить чей-то испуганный вскрик.
В доме был кто-то еще.
Позавтракать, однако, не удалось. Едва Сэм, с окончательно проясневшей головой, чувствующей прилив энергии в проснувшихся наконец-то мышцах, вышел из ванной, его перехватила Джиллиан. Она, ничего не говоря, отвела его в библиотеку и заперла за собой дверь.
От безмятежного настроения не осталось и следа. Не до конца понимая ситуацию, Сэм безотчетно огляделся, выбирая возможные пути отступления и оружие. Хоть он и не видел в женщине перед собой врага, но доверие к ней весьма и весьма пошатнулось.
А затем она сделала то, чего Сэм совсем не ожидал – протянула ему ключи от машины. От Импалы.
Джиллиан немало прожила и в своей жизни много чего повидала и наслушалась. И, зачем двое мужчин возят с собой оружие, прекрасно понимала. Но зачем нужен был Такой арсенал, в голове у нее не укладывалось. Обрезы, винтовка, пистолеты, всевозможные ножи – пусть. Но увесистый крест, деревянные колья, далеко уже не новые, причем, бесформенные комочки серебра, похожие на выпущенные, а потом вытащенные из дерева и плоти пули и совершенно немыслимое для простых путешественников количество соли.
Чем же занимались их новые знакомые?
Этот вопрос и задала глава семейства совершенно опешившему Сэму. А тот не стал отпираться и не имел ни малейшего желания лгать. И, тяжело вздохнув, начал рассказывать. С каждым словом на душе становилось легче. А может еще и из-за того, что впервые в жизни совершенно посторонний от всех их потусторонних дел человек его слушал так внимательно, так спокойно, не честя собеседника психом.
Конечно, он рассказал не все. Практически ничего о нечисти, её и так слишком много, что о ней вспоминать. В основном о спасенных и потерях: маме, брате, Джесс. Хотелось помнить хорошее и поделиться им. И, может быть, когда эта война заберет и его, кто-то будет помнить о них.
И атмосфера постепенно менялась с недоумевающей на удивленную, а потом и вовсе сочувствующую.
Сэм замолчал, и в комнате наступила тишина, наполненная печалью, сочувствием и чем-то еще, светлым, добрым, теплым, что так редко выпадало на долю Винчестеров – участием, сопереживанием и пониманием.
Сэму вдруг припомнились редкие, спокойные вечера, когда они отдыхали все вместе. Вернее, отец и брат устраивали себе передышку, а он просто наслаждался общением, которое не сводилось к нечисти и оружию, едой, которая не была наскоро куплена в магазине, светом и теплом костра, горевшим не в чьей-то могиле. Он совсем забыл о таких днях. Забыл о том, что у него есть, что вспомнить, кроме печали и боли, разлук и потерь. Он, наконец, нашел в себе силы взглянуть в глаза своей собеседнице, и та тепло улыбнулась.
- У меня есть просьба, - заговорила Джиллиан уже в коридоре. – Я пойму, если ты откажешься.
- Надеюсь, никого не нужно убивать, - немного принужденно пошутил Сэм.
- Нет. Просто раньше я не знала к кому обратиться.
Что-то светлое, безмятежное внутри померкло, словно уменьшилось. Ему не очень хотелось сейчас приниматься за работу, но отказывать человеку в глаза было неприятно.
- Продолжайте.
- Кто-то… ходит по дому. Мы иногда слышим шаги, ясные, отчетливые, словно кто-то прошел на расстоянии вытянутой руки. Иногда голоса. Порой бьются стекла, сами по себе. Исчезают вещи. Это бывает нечасто, но становится страшно.
- В доме кто-нибудь умирал? – Сэм привычно отрабатывал ситуацию.
Джиллиан покачала головой.
- Нет. Но десять лет назад пропала моя внучка. Однажды ночью она просто исчезла. Её так и не нашли. Примерно в то же время все и началось.
- А ваш зять?
- Джек? – с плохо скрываемой неприязнью уточнила собеседница. – Он бросил Дженни примерно тогда же. Оно и к лучшему. Мы с ним не ладили.
Сэм кивнул, принимая к сведению услышанное.
- Я пройдусь по дому, посмотрю.
- Только открываете двери осторожно. Неделю назад мальчики устроили войну, мы еще не все ловушки обезвредили.
У лестницы они расстались. Сэм решил начать с чердака. Картонные коробки были аккуратно сложены у дальней стены, и большое, более или менее чистое пространство было занято теми вещами, которые составляют смысл жизни двух нормальных тринадцатилетних мальчишек.
Он усмехнулся и уже собирался уходить, как вдруг увидел нечто странное – кровь, почти свежая. Она успела лишь заветриться и потемнеть, но еще не засохла, намертво въевшись в дощатый пол. От мелких, почти невидных капель он прошел к целой её лужице.
Его размышления прервали близнецы со смехом и шумом поднявшиеся на чердак. Они немного опешили, застав в своем месте Сэма, но пришли в восторг, увидел то, что он так внимательно разглядывал.
- Кровь. Нет, ты смотри, - Дерек или Пол? – Сэм не мог их различить – осторожно растер небольшую каплю. – Настоящая.
- Номер 17-ть, - категорично заявил второй и в ответ на удивленный взгляд Винчестера пояснил, - Семнадцатое необъяснимое явление. Сюда никто, кроме нас, не ходит. А мы еще не успели порезаться сегодня.
- Восемнадцатое.
- Семнадцатое. Разбитое окно не считается.
- Ну да, - хмыкнул один из братьев. – Шаги и голоса считаются, а разбившееся само по себе окно нет? Восемнадцать.
Сэм огляделся еще раз. На подоконнике рядом с пачкой бумажных салфеток, бейсбольными карточками и птичьим пером лежал оплавленный, измазанный кровью кусочек стекла. Повинуясь внезапному импульсу, он забрал осколок, завернув его в салфетку.
Спускаясь на первый этаж, он остановился на лестнице, разглядывая многочисленные фотографии, запечатлевшие большую семью в разные моменты жизни: свадьба, дни рождения, различные мероприятия. Среди фотографий была и газетная статья, уже пожелтевшая от времени «Дженнифер Харрисон признана лучшим учителем города Хамберг» с улыбающейся, счастливой женщиной на фото.
Сэм замер. Он вспомнил.
- Здесь никто не живет. И, честно говоря, я не понимаю, почему ты оказался здесь, - девушка выжидательно взглянула на Дина.
Тот немного растерянно улыбнулся. И помимо воли Кассандра улыбнулась в ответ. Да, в этом парне море обаяния. Даже не обаяния, нет. Притяжения. Его манеры оставляли желать лучшего, поведение не вызывало никаких сомнений в его эй-детка-давай намерениях, но он не вызывал отторжения. Совсем наоборот. С некоторым удивлением девушка поняла, что делало её нового знакомого, Дина, таким особенным. Он был словно опасное, волнующее приключение, уводящее от обыденности одинаковых дней. Приключение, которое продлится лишь несколько дней, но которое никогда не забудется.
- Так как ты здесь оказался? – вновь спросила она, разрушая притяжение. Спросила потому, что у нее был старый, добрый Ник, а она не из тех, кто меняет спокойные гавани на бушующие шторма.
- Я и сам не знаю, - Дин пожал плечами, отводя, наконец, от нее взгляд. – Просто проснулся здесь. И не могу уйти.
На какое-то мгновение, всего на долю секунды, выражение своего-в-доску-парня покинуло его глаза, и лицо Дина стало старше. На целую вечность, полную борьбы, потерь, преодолений и боли. Будто тень нездешнего легла поверх искренней улыбки, или напротив – проступила изнутри. А потом все ушло, скрылось вновь.
- Это место… странное, - маска простоватого, разбитного парня легла один в один, точно на свое место. И от этого даже не было больно, лишь чуть кольнуло где-то внутри от того, что нельзя быть самим собой. И в тот момент все личное ушло на второй план. Он понял, что здесь не так. Это место неправильное, словно сон. Реальное, до тепла от ладони, живое, как биение сердца, настоящее, как боль, и все же сон. И он… спит? Он никогда не ощущал себя настолько живым, и все же это была ложь.
Он взглянул на ладонь, на которой запекалась кровь, и от облегчения хотелось парить. Отец не заключал той сделки, не продавал душу. Внутри что-то дрожало, точно тяжесть, к которой он привык настолько, что не замечал, исчезла, и небо рванулось навстречу.
Дин взглянул на девушку и задался мимолетной мыслью, кто она? Умерла здесь? Просто залетный призрак? А, в общем-то, не важно. И он улыбнулся в лучших своих традициях.
Сэм в некоторой задумчивости стоял у постели отца. Ему ужасно не хотелось его будить, но нужно было ехать в больницу. Он уже поговорил с Джиллиан, успокоил, что ничего по «своей части» не нашел, по крайней мере, опасного для жизни. И что им нужно ехать. Действительно нужно.
Дин распахнул перед девушкой дверь и замер. А потом улыбнулся. Настоящей, искренней улыбкой. Нет, улыбка, подаренная ей, тоже была настоящей, но она была для всех, а эта, теплом плеснувшаяся в зеленых глазах, только для того, кто стоял за порогом.
- Сэм!
Забыв о спутнице, Дин бросился вперед, к парню, который осторожно помогал сойти с крыльца какому-то мужчине. И на этот раз его пропустили. Кассандра не удержалась от изумленного вздоха, когда такой живой, такой реальный Дин растворился в воздухе быстрее, чем смолкло эхо его голоса. Растворился, едва шагнув за порог к тому, кто, обернувшись, оказался похож на него как брат.
Сэм обернулся и вздрогнул. Дом, в котором они провели несколько часов, был разорен пожаром уже лет десять. Эта была давняя история: отец семейства Джек Харрисон глухой ночью поджег собственный дом. В дыму погибли почти все – жена Джека, её мать, и двое мальчиков-близнецов. Спасли только старшую дочь Харрисона – Кассандру. Полиции поджигатель потом сказал, что он был вынужден это сделать, потому что его жена и её мать были ведьмами. Что он должен был спасти мир от их колдовства. Его признали сумасшедшим.
А сейчас из полусожженного дома на него смотрели живые, человеческие глаза. Девушка, неуловимо похожая на Дженнифер, потрясенная до глубины души. Смотрела на него так, словно увидела привидение. А потом… Теплая волна мягко толкнула его в грудь.
- Сэм?
И теперь уже он не мог даже вздохнуть. Потому что это Дин… Дин позвал его, а она лишь повторила слабым, неверным эхом его радостное приветствие.
Мгновение превратилось в вечность, хрупкую, ломкую, удивительно светлую.
Они смотрели друг на друга с одинаковым потрясением, двое на перекрестке жизни и смерти, глаза в глаза, не отрываясь и даже не дыша. Сэм жадно, взахлеб пил отражение брата в её глазах, а она впитывала исходившие от него свет и тепло своей семьи.
Потому как смерти нет. И те, кого мы так любили, и кто ушел от нас, на самом деле нас не покидают, оставаясь светом в душе, теплом в сердце и горячим прикосновением слез.
Другие чудеса
(Сэм – центрик)
читать дальшеХамберг, Арканзас.
Вечерняя полумгла мягко опускалась на двухэтажный дом, стоявший чуть в отдалении от дороги. Отсветы закатных сполохов окрашивали нежно - розовым белые стены и аккуратный метровый заборчик. Удивительно мирная, домашняя тишина нарушалась лишь слабыми отзвуками проезжавших машин.
В окнах зажегся теплый свет.
- Дерек! Ты опять ел в моей кровати! – донесся откуда-то сверху возмущенный вопль.
- Ну, извини, Полли! Я перепутал, - засмеялся похожий голос.
- Я – Пол!
Дробный топот, вперемешку с воплями, пронесся со второго этажа на первый, пролетел через гостиную и прихожую и замер на кухне.
- Эй, - утихомирила мальчишек невысокая, миниатюрная женщина со смеющимися глазами. – Что случилось?
- Дерек опять ел в моей кровати. Там полно крошек, - все еще возмущенно заявил Пол.
- Я же сказал, что перепутал.
Женщина, улыбнувшись, покачала головой, ни разу не купившись на показное смирение одного из близнецов.
- Тогда будет замечательно, если ты перепутаешь еще раз и нынче ночью поспишь в кровати брата.
- Это нечестно! – теперь уже возмутился Дерек, а по лицу Пола расплылась довольная улыбка.
- Зато справедливо.
Мальчики уже ринулись обратно, когда их окликнули.
- Молоко!
- Ма-ам! – на одинаковых лицах проступило одинаковое недовольство.
- Живо!
С глубоким опечаленным вздохом они поплелись обратно и под строгим взглядом матери выпили все до капли. А потом с не меньшим шумом унеслись наверх, попутно пожелав всем спокойной ночи.
Эль-Дорадо, Арканзас.
Небольшой одноэтажный домик, так похожий на своих соседей, тоже прятался в вечернюю тень.
- Кесси, дорогая, - мужчина обеспокоенно застыл в дверях, - ты уверена, что хочешь поехать одна?
- Да, - девушка рассеянно огляделась, потом подошла и обняла мужчину. – Ник, мы ведь это уже обсуждали.
- Ладно, - вздохнул Ник. – Просто я всякий раз за тебя волнуюсь.
Прежде.
… «Все любят клоунов»
- Не смей обвинять во всем своего брата!
Воздух раскалялся от боли и ненависти.
- Почему? – зрачки Сэма угрожающе сузились. – С чего ты так печешься о нем? И почему теперь? Только теперь? Ведь месть для тебя всегда была важнее, чем Дин, чем я, чем все остальные, разве нет? Черт побери, Дин даже не был уверен, что ты действительно любишь его, гордишься им! Он отдал все, что у него было, а ты просто позволил ему умереть! – Сэм сорвался на крик, крупная дрожь сотрясала тело, но гнева и злости не убавилось. – Ты виноват в его смерти, это твоя вина!
… «Блюз о перекрестке»
- Я слышу их! Слышу! – раздался из другой комнаты полный паники крик Эвана.
Сэм поднялся на ноги, оглушенный, раздавленный открывшейся ему правдой. Душа разрывалась от нахлынувших противоречивых чувств.
Половина его сердца отчаянно, неважно какой ценой, жаждала возвращения брата, еще раз услышать его голос, всегда прогонявший тьму, увидеть знакомую нахальную улыбку, вновь обнять его, ощутить себя дома, опять поверить, что в их силах совладать с любой тварью. Чтобы вновь дышать, не чувствуя себя составленным из множества режущих осколков, ему нужен был Дин.
Черт возьми, он даже попрощаться с ним толком не смог!
Он сжал рукоять диновского ножа так, что заломило пальцы.
Другая половина его сердца горела от боли. Его отец! Джон Винчестер, охотник из охотников, отправивший на тот свет добрую сотню тварей, будет гореть в Аду. Немыслимо, неправильно, невозможно. Такое просто не укладывалось в голове. Этого просто не может случиться!
- Папа… - прошептал он с отчаянием и болью, не в силах примирить свое разрывающееся на две половинки сердце.
Эван вылетел в коридор с безумными глазами, дрожа и оглядываясь.
- Они здесь!
И вид этого перепуганного человека заставил Сэма вспомнить, для чего он здесь. Он должен помочь. Только зачем? Зачем оттягивать неизбежное, ведь отец не за тем отправился на перекресток.
- Как это зачем?! – возмутился где-то в глубине души диновский голос. – Ты охотник или кто? Так помоги ему!
Сэм слабо улыбнулся. Так вот, оказывается, какой голос у его совести. Но улыбку прогнал холод внезапной мысли, что такие же псы пойдут однажды по следу отца.
… «Блюз о перекрестке»
Сэм захлопнул за собой дверь кладовой и навалился на нее всем весом, удерживая рвущихся внутрь тварей. Он больше не будет использовать могильную пыль! Она слишком легкая.
Дверь сотрясалась под яростным напором, и, судя по лицу Эвана, псы выли и рычали, как сумасшедшие.
Господи, только бы все… Мысль споткнулась.
Получилось? Сэм внезапно представил, как из вернувшейся с перекрестка Импалы выйдет Дин, растерянный, недоумевающий, как он улыбнется ему и в его глазах вспыхнут яркие, зеленые искорки. И сердце остановилось от нахлынувших одновременно радости и отчаяния.
Не получилось? Кто и почему установил для их семьи принцип равного обмена? Почему Дин не может вернуться без самоубийственной жертвы отца? Это так неправильно выбирать, кого из своей семьи ты любишь больше.
Закончилось? Да. Только бы все закончилось. Уже неважно как.
И в этот момент все стихло. Тишина, минута за минутой, лилась на открытые раны кислотой неизвестности.
Теперь.
Ветер касался кожи, горький, обжигающий, несмотря на свою прохладу, пронизанный нестерпимым отчаянием и болью.
Сэм не открывал глаз. Не хотел, не мог видеть отца в таком состоянии. Никогда раньше он не видел, чтобы его эмоции так перехлестывали через край и чтобы они были такими удушающе сильными. Он не мог вспомнить, каким был отец после Того дня, но если честно, он и себя-то мог вспомнить с большим трудом. Да не особенно и хотелось. И моглось. Все дни тогда слились в одно серое, слепое пятно, слились и исчезли, оставив после себя обжигающую, выматывающую пустоту.
Он снова прислушался, но ничего, кроме свиста ветра и отчаянного, яростного рева мотора не услышал. На мгновение ему почудилось, что он вообще один в машине. Сэм испуганно покосился на отца, закаменевшего за рулем, убеждаясь в его присутствии. Так близко и так далеко. Тьма лилась в окна стремительным потоком, смывающим все человеческое, и, казалось, в ней можно было утонуть. В холодной, равнодушной, жадной мгле. Навсегда потеряться, плутая среди ненависти, мести и отчаяния.
И ярость, внезапная, холодная, отстраненная, смыла страх, сжимавший сердце все это время. Страх перед чужой болью. И страх причинить еще больше боли.
- Останови, - проговорил он спокойно.
- Что? – Джон вздрогнул.
- Останови машину или сбрось скорость, - все так же продолжил Сэм, мимолетно удивившись этому дарованному яростью спокойствию. – Я не хочу закончить свою жизнь в авто аварии.
И еще я не хочу позволить тебе раствориться в ледяной тьме отчаяния.
Джон ошеломленно глянул на спидометр и убрал ногу с педали газа. Он словно пробивался к свету из холодного, черного, вязкого омута, и ледяная тяжесть все еще сжимала грудь, мешая дышать, но уже не стояла перед глазами, застилая собой весь мир.
- Как ты мог так поступить? – голос Сэма можно было резать на кубики и использовать вместо льда. – Ты опять подумал лишь о себе! О своей боли!
Джон почувствовал, как где-то внутри неохотно затеплились привычные искорки гнева. Что такое Сэм несет! Ведь ему самому стало бы легче…
- А каково было бы Дину знать, какой ценой куплено его возвращение? Сколько бы он продержался, прежде чем совершил какую-нибудь… глупость?!
Сэм тяжело дышал, глаза пылали яростью, и температура медленно начала повышаться.
- Это не имеет значения!
- Для кого? Для тебя? А наши чувства тебя не интересуют?
Джон ощутил, как ярость живительным огнем покатилась по венам, и он позволил себе согреться её дымным пламенем.
Боль алым стояла перед глазами, оплетала, не давая даже вздохнуть.
Боже, как тяжело…
Раскаленная лава медленно перекатывалась во всем теле, выламывая виски, выжигая глаза огнями ада.
- Ты всегда поступал так, как считал нужным! Не думал ни обо мне, ни о Дине!
Дин… что-то знакомое… Где-то он уже слышал это имя. Так это же его имя! Они о нем говорили. Но легкую заинтересованность смыла новая алая волна, пришедшая вместе с громким, сердитым голосом.
- Не смей так говорить! Ты сам поступал точно так же!
- Неправда!
Больно. Сердитые, злые голоса словно текли по нервам отдельным расплавленным потоком. Ну почему нельзя помолчать? Или выяснять отношения в другой раз?
- Забыл о колледже?
- Я всего лишь хотел безопасной жизни!
- Ради нее ты бросил меня и брата! Тогда, когда ты был нам нужен!
Ну пожалуйста… Сколько можно рвать друг другу глотки из-за пустяков?
- А сколько раз ты оставлял нас без помощи? А где ты был, когда Дин умирал в Небраске?! Когда мы чуть не погибли в Лоуренсе, где был ты?! Можешь не отвечать! Выслеживал своего долбанного демона!
- Который убивает нас одного за другим!
Да когда же это кончится, черт побери! Хватит! Прекратите орать!
Машина кашлянула раз-другой и заглохла, продолжая по инерции ехать вперед. Погасли фары, и все погрузилось в полную темноту. Винчестеры на мгновение замолчали, осознавая тот факт, что их верная и надежная Импала отказалась работать.
Благословенная тишина! Она, казалось, даже приглушала боль, делая её не такой невыносимой. Судьба наконец-то смилостивилась над измученным сознанием, и все утонуло в спасительной темноте забытья.
Джон несколько раз сердито повернул ключ, но машина не отозвалась. Он сжал зубы и медленно выдохнул, чувствуя, что вот-вот рассыплется на части. Вечер был полон безумия, и ночь ему под стать. Он бросил на Сэма гневно-предостерегающий взгляд, сейчас достаточно одного слова, чтобы чаша, наконец, переполнилась. Еще раз повернул ключ, и, выдохнув то ли ругательство, то ли рычание, выскочил из машины, прихватив с собой фонарик.
Порыв ветра заставил попятиться, а проливной дождь вымочил его в один миг. Он и не заметил, когда испортилась погода. Внезапно сверкнула молния, залив все вокруг белым, дрожащим светом. Оглушительные раскаты грома понеслись ей вдогонку спустя пару секунд.
Сэм, прикрыв глаза, пытался успокоиться, считая до десяти.
Один, два, три… В кого отец такой упрямый? Ведь это совсем не сложно – признавать, да ладно, хоть раз признать, что собеседник может быть прав. Черт!
Один, два, три, четыре, пять… Мы давно уже не маленькие, мне двадцать четыре. А он до сих пор командует мной, как шестилеткой. Черт!
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Ну почему…
Закончить мысль он не успел, ужасный треск прорвался сквозь мерный грохот дождя. Ослепительно полыхнула молния, и ошеломленный Сэм увидел прямо перед машиной темную громаду рухнувшего под напором стихии дерева.
Он сидел, не шевелясь, и отказывался верить собственным глазам. Все, от чего душа горела еще минуту назад, оказалось таким неважным, таким простым и не стоящим внимания. Он с изумлением услышал свой судорожный, неровный вдох, и это помогло ему придти в себя.
- Папа! – выскочил он из машины в разбушевавшуюся грозу. – Отец!
Сэм разгребал руками мокрые, упругие, все время норовящие выскользнуть из пальцев ветки, почти задыхаясь от страха и тревоги, не замечая слез, мешающихся с дождем. В голове не осталось ни единой мысли, он отчаянно, упорно пробивался внутрь кроны.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ощутил среди мешанины ветвей человека. Он рванулся к нему с такой яростью и безудержной надеждой, что нечто темное, темнее самой ночи, отступило перед ним.
Добравшись до отца, Сэм в первую очередь проверил его пульс. Неровный и слабый, он все же был. Упрямое сердце стучало, не желая сдаваться так рано и из-за такой нелепой причины.
Джону повезло. Его накрыло тонкими, гибкими ветвями, не причинившими непоправимого вреда. Но даже этого хватило, чтобы старший Винчестер оказался сбит с ног и оглушен.
Сэм с трудом вытащил отца. Он старался действовать как можно аккуратнее, чтобы не навредить, и в то же время быстро.
Но сидя без света в неработающей машине, бог знает где, Сэм был готов выть от безысходности. Лезть в двигатель он не рискнул. Не такой уж он и механик, чтобы суметь там что-нибудь исправить. Поверхностный осмотр показал, что у отца сломана правая рука, и, судя по всему, перелом был непростым. И это не считая более чем вероятного сотрясения мозга.
Сэм закрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. От его действий сейчас зависело все. Перелом он зафиксировал, но отец сейчас нуждался в более квалифицированной помощи и элементарном уюте.
Он не мог сказать, насколько далеко они от человеческого жилья и есть ли рядом хоть кто-нибудь. Но сидеть, ничего не делая, и не иметь никакой возможности что-либо изменить, было невыносимо. Он поплотнее укрыл вымокшего до нитки отца, стараясь сберечь тепло, и отправился вперед по дороге, надеясь все-таки найти помощь.
Ему повезло. Очевидно, что за последние сутки их ангелы-хранители перевыполнили годовой план. Метров через двести кончились придорожные деревья, и молнии осветили ровную до горизонта землю и в отдалении характерные очертания дома.
Сэм шел к нему как к последней надежде сквозь грозу, ветер и раскисшую грязь. Он гнал от себя мысли, что дом может быть пуст, что ему не откроют или откажут в помощи. Он не может остаться единственным Винчестером! Он не справиться в одиночку. Разве он может воевать один? Без брата, все время норовящего принять на себя предназначенный ему, Сэму, удар? Без отца, все знающего, готового ради них перевернуть землю и спуститься в ад?
Он не может остаться один!
Пронзительная, тревожащая трель разорвала сонную тишину ночи. Минуту Дженнифер никак не могла понять, что её разбудило, но потом в дверь снова позвонили. Женщина встала, накинула халат и выудила из-под кровати бейсбольную биту. В такую ночь добрых вестей не жди, да и с добрыми людьми напряг. Но с другой стороны, воры и маньяки не будут так трезвонить.
Она спустилась в прихожую, по пути отправив в спальню близнецов. Вечно эти мальчишки норовят влезть туда, где им не место. В ответ на включенный свет звонок вновь залился отчаянной трелью.
- Кто там? – громко спросила Дженнифер, сжимая теплую рукоять биты. На всякий случай. Краем глаза она заметила, что в комнату спустилась её мать с винтовкой в руках. Джиллиан была суровой женщиной.
- Пожалуйста, помогите! – раздался в ответ мужской голос, искаженный отчаянием и болью.
Этот голос, хоть и совсем незнакомый, не вызывал страха, и Дженнифер, немного поколебавшись, открыла дверь. На пороге стоял измученный, промокший насквозь, грязный молодой человек. В его теплых ореховых глазах стыли страх и боль. Совсем не похож на маньяка.
- Что случилось?
- Дерево! – выдохнул парень. – Там, на дороге… дерево… Моему отцу нужна помощь!
Дождь ослабевал. Гроза, все еще сотрясая небеса громовыми раскатами, постепенно стихала и уходила на юг.
Джиллиан оказалась женщиной с головой, к тому же бывшей медсестрой, и быстро взяла ситуацию под контроль. Под её руководством Сэм и Дженнифер соорудили импровизированные носилки, и втроем они перенесли пострадавшего в дом. Сэм пытался помочь, но его тут же отстранили, и он лишь внимательно наблюдал, как быстро и умело его отцу оказывается помощь. В какой-то момент старший Винчестер пришел в себя, ему дали снотворное, и тот уснул. Дженнифер попыталась отправить Сэма спать, но он отказался уйти.
Сэм сидел у кровати отца и, несмотря на чудовищную усталость, навалившуюся после поистине немыслимого дня, не мог уснуть. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором одна за одной вставали картины прошедшего дня.
Отец, уходящий на перекресток, уходящий, чтобы вопреки всем своим принципам, заключить с ненавистной нечистью сделку.
И ошеломляющее понимание, что подобную вещь он уже пытался провернуть.
Адские псы, жаждущие вонзить клыки в обреченную душу. Он, конечно, их не видел и не слышал, но их отражение, казалось, стыло в полных ужаса зрачках Эвана.
И момент, когда к дому Эвана подъехала Импала, медленно, словно само небо обрушилось на её крышу многотонной тяжестью. В очередной раз за этот безумный вечер душа замерла в наивысшей точке. Сквозь стекло он разглядел отца, и осколки вдребезги разлетевшейся надежды пронзили сердце. Нахлынувшее вместе с тем облегчение смягчило боль. А потом и боль, и радость уступили место всепоглощающему отчаянию, разлитому в воздухе. Чужому отчаянию.
И, казалось, когда все испытания этого дня остались позади – их нелепая ссора, такая обыденная и бесполезная, лишь накаляющая их взаимоотношения. Сколько можно ссориться по пустякам? В самом деле, что за детский повод – выяснять, кто из них прав?
И дерево, так неудачно рухнувшее на их пути, почти похоронившее под собой отца. Бобби будет смеяться до слез – охотника, которого не смогла погубить ни одна из многочисленных тварей, чуть не убило обыкновенное дерево. Анекдот века.
Силы небесные, ну почему им нужно вытащить друг друга из когтей смерти, чтобы понять, что они семья. Все-таки семья.
Раньше все было проще. Намного проще. Дин ухитрялся как-то смягчать все острые углы. И так только у него все получалось…
Горло сжала горечь, и на минуту Сэм закрыл глаза, пытаясь перебороть боль и мгновенный, невыносимо острый порыв вновь увидеть брата.
Он подивился тому, как странно и как по-разному они с отцом пытались справиться со своей потерей.
Он сам не смирился, не принял смерти брата, но ему пришлось учиться жить с этим фактом. Он учился жить заново, учился тащить себя из трясины отчаяния каждое утро, каждый день. Учился жить без Дина и за него.
Иногда ему помогало то, что он чувствовал брата рядом. Глядя в кафе на симпатичную официанточку, он буквально слышал его голос: «Смотри, какая цыпочка. Ну же, не стой столбом, Сэмми».
Он заново научился улыбаться, не пугая людей тем судорожным оскалом, в который первое время превращались его губы.
Он учился жить без брата, но смерть его так и не принял.
А отец, наоборот, поверил сразу. Может, потому, что это было тем, чего он так боялся. Но, поверив, он никак не мог впустить этот факт в свою жизнь. Смерть Дина, как плотина, перегородившая реку, и он бился об неё и не мог пройти дальше.
Он часто думал, что будет горевать о Дине больше и дольше. Порой, ловя себя на мимолетной улыбке, на спокойном, как-будто-ничего-не-случилось настрое, он удивлялся, что так быстро утешился. А потом понял.
Он не утешился и горевать меньше не стал. Просто он был не один. Просто жизнь, с головой окунувшая его в холодное, оглушающее горе, не дала ему там остаться. Заставила работать, реагировать, действовать. Отвлекала от боли, которая прорывалась лишь приступами, хоть и частыми, но не постоянно.
А что было бы с ним, если бы он был один? Сэм вздрогнул, представив черные, холодные дни, одни за одними, дни, бесконечно пустые. От такого действительно впору бросаться на перекресток.
Его выволокли в жизнь, ткнули в нее носом. Заставили жить. Но сейчас он видел, как хрупка грань, отделяющая его от тех черных дней, когда каждый из них – ступенька вниз в бездонную пучину отчаяния.
Он будет жить, потому что иначе все, что делал Дин, окажется бессмысленным. А допустить того, что его брат жил напрасно, он не мог.
И с этой мыслью Сэм опустил голову на руки и мгновенно провалился в сон без сновидений.
Джон не открывал глаз. Все вокруг было спокойно, он чувствовал это по неспешному, почти ленивому движению времени и тишине, да и внутренний голос молчал. Лишь его собственное дыхание чуть слышным шорохом царапало слух. Тело, одурманенное обезболивающим, словно плыло в невесомости, и только правую руку от кончиков пальцев до плеча стягивала жесткая, острая сетка боли. Он понимал, что ему больно, но боль доходила до мозга не как ощущение, а как информация.
И от всего этого ему было удивительно спокойно. Он будто проснулся в новом мире, или в старом мире очнулся он – другой, более выдержанный, более рассудительный.
Мир перестал быть смутным, затянутым темной пеленой. Впервые за долгое время он так ясно видел дорогу, на которую он ступил и по которой утянул Сэма за собой.
Он слишком долго обманывал сам себя. И обманывал сына. Сыновей. Одного из них этот обман уже погубил.
Пора перестать лгать. Для них не будет никакого потом. Ни безопасной жизни, ни затерянного домика в теплых, южных штатах, ни уютных вечеров. Ничего этого не будет. Он надеялся все эти годы, что однажды война закончится, и для них наступят мирные времена. Даже когда Дин погиб, он продолжал надеяться.
А сейчас он видел, что эта надежда не только бессмысленна, но и опасна своим фальшивым оптимизмом. Сколько бы они не боролись, эта война будет вечной. Просто на их место придут другие. Другие бойцы подхватят падающее знамя, а от них не останется даже памяти. Он же не может надеяться даже на то, что погибнет раньше Сэма потому, что тогда тот останется наедине с тьмой.
Горечь затопила сердце. Что это – поражение? Неужели он смирился?
Мир возвращался к ощущениям, и привычная яростная решимость разбавила горечь, сделав её почти незаметной. С ним уже бывало такое, на простой человеческой войне. Это лишь понимание, что отступать некуда, что пути назад нет и только там, впереди, возможно то, что сейчас видится невыполнимым. У него уже получалось – переупрямить судьбу. Получится и теперь.
Тишина ночи мягко окутала его сном, и Джон задремал. Ему снилась Мэри.
Сознание вернулось рывком. Дин открыл глаза, и мир предстал перед ним в первозданных красках. Ну, почти… Он лежал на спине на промокшем, холодном полу, а сквозь давно прогоревшую крышу безмятежно синело небо. Ветер, еще по-утреннему прохладный, нес запахи влажной от росы травы, давний, чуть уловимый запах пожара, утреннее стрекотание птиц, редкий, дальний гул дороги и заставлял вздрагивать от озноба.
Дин сделал глубокий вдох и ощутил его каждой клеточкой тела. Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Он и забыл, каково это – быть живым.
Утро началось с восхитительного, сладкого запаха выпечки. Сэм сделал глубокий вдох. Он знал, что он не дома, но теплое, уютное чувство настоящей безопасности никак не желало его оставлять.
Он потянулся и поморщился. Все тело ломило, задеревеневшие мышцы отказывались разгибаться. Ну конечно же, он уснул сидя на стуле. Не самый лучший способ выспаться.
Все еще потягиваясь, он взглянул на отца. Тот все еще спал, но сон был спокойным, здоровым, без всяких признаков лихорадки. И это было хорошо. Значит, им удалось избежать инфекции. Но в любом случае им нужно будет попасть в больницу.
Сэм вышел в коридор и буквально нос к носу столкнулся с миниатюрной улыбающейся женщиной. К своему стыду, он совершенно не помнил её имени.
- Доброе утро, - улыбнулся он немного виновато и смущенно.
- Доброе. Мы с вами так толком и не познакомились вчера. Меня зовут Дженнифер. А это Дерек и Пол, - представила она двух одинаковых сорванцов, только что вылетевших в коридор.
- Сэм Винчестер, - он решил не мудрить с фамилией. – Моего отца зовут Джон. Я не знаю, как вас и благодарить.
- О, не стоит, - лицо Дженнифер озарила искренняя улыбка. – Люди должны помогать друг другу. Ванна вверх по лестнице и направо. И не задерживайтесь, а то завтрак остынет.
Сэм кивнул, не сумев подобрать слов для ответа. И, медленно поднимаясь наверх, подумал, что ему хотелось бы жить в таком доме. О том, что он бы хотел иметь такую семью, он не посмел признаться даже себе.
Он наслаждался каждым вдохом, каждым шагом, каждым прикосновением пальцев к шершавой, иззубренной стене. Единственное, что царапало душу, так это то, что он не мог выйти из дома. Он испробовал все – двери, окна, проломы в стенах, но стоило сделать шаг наружу, и он непостижимым образом оказывался внутри, как та девочка, Алиса, в Зазеркалье. И от каждой попытки тревога росла.
В мусоре и пыли на полу полуразрушенного чердака что-то тускло сверкнуло. Дин легко наклонился и поднял почти заросший грязью кусочек стекла, и его несказанно обрадовала сама возможность это сделать.
Он больше не призрак. И, осознав это, он замер. Он вспомнил иссушающую, почти невыносимую боль и то, что ей предшествовало. Отец. Перекресток. Демон. Сделка.
Дин застонал сквозь стиснутые до судороги зубы. Он отказывался верить, что жив такой ценой. Это немыслимо. Этого не могло случиться. Отец не мог, не должен был, не имел права заключать эту сделку.
Он сполз по стене на пол, и влажный холод еще не прогревшихся на солнце камней легкой дрожью проник под одежду.
Как же ты мог… Зачем?
Сквозь острый запах пыли и ветра проступил новый, железный, металлический, такой знакомый, почти родной. А потом добавился звук – капли одна за другой ударяли в пол дробно и в то же время немного вязко.
Дин опустил взгляд – кровь. Он еще успел удивиться, что совсем не было боли, лишь слегка пульсировала левая ладонь, а потом его рожденное шоком спокойствие растворилось в алой, лаково блестящей лужице.
- Зачем?! Кто тебя просил?!
Он размахнулся и швырнул осколок, кое-как оттертый от грязи, в стену. Он тускло блеснул на солнце, рассыпая крошечные алые бусины, щедро почерпнутые из его ладони, и угодил в единственное уцелевшее окно.
Винчестер вскочил. Потому что застывающий в жилах звон осыпавшегося стекла не смог заглушить чей-то испуганный вскрик.
В доме был кто-то еще.
Позавтракать, однако, не удалось. Едва Сэм, с окончательно проясневшей головой, чувствующей прилив энергии в проснувшихся наконец-то мышцах, вышел из ванной, его перехватила Джиллиан. Она, ничего не говоря, отвела его в библиотеку и заперла за собой дверь.
От безмятежного настроения не осталось и следа. Не до конца понимая ситуацию, Сэм безотчетно огляделся, выбирая возможные пути отступления и оружие. Хоть он и не видел в женщине перед собой врага, но доверие к ней весьма и весьма пошатнулось.
А затем она сделала то, чего Сэм совсем не ожидал – протянула ему ключи от машины. От Импалы.
Джиллиан немало прожила и в своей жизни много чего повидала и наслушалась. И, зачем двое мужчин возят с собой оружие, прекрасно понимала. Но зачем нужен был Такой арсенал, в голове у нее не укладывалось. Обрезы, винтовка, пистолеты, всевозможные ножи – пусть. Но увесистый крест, деревянные колья, далеко уже не новые, причем, бесформенные комочки серебра, похожие на выпущенные, а потом вытащенные из дерева и плоти пули и совершенно немыслимое для простых путешественников количество соли.
Чем же занимались их новые знакомые?
Этот вопрос и задала глава семейства совершенно опешившему Сэму. А тот не стал отпираться и не имел ни малейшего желания лгать. И, тяжело вздохнув, начал рассказывать. С каждым словом на душе становилось легче. А может еще и из-за того, что впервые в жизни совершенно посторонний от всех их потусторонних дел человек его слушал так внимательно, так спокойно, не честя собеседника психом.
Конечно, он рассказал не все. Практически ничего о нечисти, её и так слишком много, что о ней вспоминать. В основном о спасенных и потерях: маме, брате, Джесс. Хотелось помнить хорошее и поделиться им. И, может быть, когда эта война заберет и его, кто-то будет помнить о них.
И атмосфера постепенно менялась с недоумевающей на удивленную, а потом и вовсе сочувствующую.
Сэм замолчал, и в комнате наступила тишина, наполненная печалью, сочувствием и чем-то еще, светлым, добрым, теплым, что так редко выпадало на долю Винчестеров – участием, сопереживанием и пониманием.
Сэму вдруг припомнились редкие, спокойные вечера, когда они отдыхали все вместе. Вернее, отец и брат устраивали себе передышку, а он просто наслаждался общением, которое не сводилось к нечисти и оружию, едой, которая не была наскоро куплена в магазине, светом и теплом костра, горевшим не в чьей-то могиле. Он совсем забыл о таких днях. Забыл о том, что у него есть, что вспомнить, кроме печали и боли, разлук и потерь. Он, наконец, нашел в себе силы взглянуть в глаза своей собеседнице, и та тепло улыбнулась.
- У меня есть просьба, - заговорила Джиллиан уже в коридоре. – Я пойму, если ты откажешься.
- Надеюсь, никого не нужно убивать, - немного принужденно пошутил Сэм.
- Нет. Просто раньше я не знала к кому обратиться.
Что-то светлое, безмятежное внутри померкло, словно уменьшилось. Ему не очень хотелось сейчас приниматься за работу, но отказывать человеку в глаза было неприятно.
- Продолжайте.
- Кто-то… ходит по дому. Мы иногда слышим шаги, ясные, отчетливые, словно кто-то прошел на расстоянии вытянутой руки. Иногда голоса. Порой бьются стекла, сами по себе. Исчезают вещи. Это бывает нечасто, но становится страшно.
- В доме кто-нибудь умирал? – Сэм привычно отрабатывал ситуацию.
Джиллиан покачала головой.
- Нет. Но десять лет назад пропала моя внучка. Однажды ночью она просто исчезла. Её так и не нашли. Примерно в то же время все и началось.
- А ваш зять?
- Джек? – с плохо скрываемой неприязнью уточнила собеседница. – Он бросил Дженни примерно тогда же. Оно и к лучшему. Мы с ним не ладили.
Сэм кивнул, принимая к сведению услышанное.
- Я пройдусь по дому, посмотрю.
- Только открываете двери осторожно. Неделю назад мальчики устроили войну, мы еще не все ловушки обезвредили.
У лестницы они расстались. Сэм решил начать с чердака. Картонные коробки были аккуратно сложены у дальней стены, и большое, более или менее чистое пространство было занято теми вещами, которые составляют смысл жизни двух нормальных тринадцатилетних мальчишек.
Он усмехнулся и уже собирался уходить, как вдруг увидел нечто странное – кровь, почти свежая. Она успела лишь заветриться и потемнеть, но еще не засохла, намертво въевшись в дощатый пол. От мелких, почти невидных капель он прошел к целой её лужице.
Его размышления прервали близнецы со смехом и шумом поднявшиеся на чердак. Они немного опешили, застав в своем месте Сэма, но пришли в восторг, увидел то, что он так внимательно разглядывал.
- Кровь. Нет, ты смотри, - Дерек или Пол? – Сэм не мог их различить – осторожно растер небольшую каплю. – Настоящая.
- Номер 17-ть, - категорично заявил второй и в ответ на удивленный взгляд Винчестера пояснил, - Семнадцатое необъяснимое явление. Сюда никто, кроме нас, не ходит. А мы еще не успели порезаться сегодня.
- Восемнадцатое.
- Семнадцатое. Разбитое окно не считается.
- Ну да, - хмыкнул один из братьев. – Шаги и голоса считаются, а разбившееся само по себе окно нет? Восемнадцать.
Сэм огляделся еще раз. На подоконнике рядом с пачкой бумажных салфеток, бейсбольными карточками и птичьим пером лежал оплавленный, измазанный кровью кусочек стекла. Повинуясь внезапному импульсу, он забрал осколок, завернув его в салфетку.
Спускаясь на первый этаж, он остановился на лестнице, разглядывая многочисленные фотографии, запечатлевшие большую семью в разные моменты жизни: свадьба, дни рождения, различные мероприятия. Среди фотографий была и газетная статья, уже пожелтевшая от времени «Дженнифер Харрисон признана лучшим учителем города Хамберг» с улыбающейся, счастливой женщиной на фото.
Сэм замер. Он вспомнил.
- Здесь никто не живет. И, честно говоря, я не понимаю, почему ты оказался здесь, - девушка выжидательно взглянула на Дина.
Тот немного растерянно улыбнулся. И помимо воли Кассандра улыбнулась в ответ. Да, в этом парне море обаяния. Даже не обаяния, нет. Притяжения. Его манеры оставляли желать лучшего, поведение не вызывало никаких сомнений в его эй-детка-давай намерениях, но он не вызывал отторжения. Совсем наоборот. С некоторым удивлением девушка поняла, что делало её нового знакомого, Дина, таким особенным. Он был словно опасное, волнующее приключение, уводящее от обыденности одинаковых дней. Приключение, которое продлится лишь несколько дней, но которое никогда не забудется.
- Так как ты здесь оказался? – вновь спросила она, разрушая притяжение. Спросила потому, что у нее был старый, добрый Ник, а она не из тех, кто меняет спокойные гавани на бушующие шторма.
- Я и сам не знаю, - Дин пожал плечами, отводя, наконец, от нее взгляд. – Просто проснулся здесь. И не могу уйти.
На какое-то мгновение, всего на долю секунды, выражение своего-в-доску-парня покинуло его глаза, и лицо Дина стало старше. На целую вечность, полную борьбы, потерь, преодолений и боли. Будто тень нездешнего легла поверх искренней улыбки, или напротив – проступила изнутри. А потом все ушло, скрылось вновь.
- Это место… странное, - маска простоватого, разбитного парня легла один в один, точно на свое место. И от этого даже не было больно, лишь чуть кольнуло где-то внутри от того, что нельзя быть самим собой. И в тот момент все личное ушло на второй план. Он понял, что здесь не так. Это место неправильное, словно сон. Реальное, до тепла от ладони, живое, как биение сердца, настоящее, как боль, и все же сон. И он… спит? Он никогда не ощущал себя настолько живым, и все же это была ложь.
Он взглянул на ладонь, на которой запекалась кровь, и от облегчения хотелось парить. Отец не заключал той сделки, не продавал душу. Внутри что-то дрожало, точно тяжесть, к которой он привык настолько, что не замечал, исчезла, и небо рванулось навстречу.
Дин взглянул на девушку и задался мимолетной мыслью, кто она? Умерла здесь? Просто залетный призрак? А, в общем-то, не важно. И он улыбнулся в лучших своих традициях.
Сэм в некоторой задумчивости стоял у постели отца. Ему ужасно не хотелось его будить, но нужно было ехать в больницу. Он уже поговорил с Джиллиан, успокоил, что ничего по «своей части» не нашел, по крайней мере, опасного для жизни. И что им нужно ехать. Действительно нужно.
Дин распахнул перед девушкой дверь и замер. А потом улыбнулся. Настоящей, искренней улыбкой. Нет, улыбка, подаренная ей, тоже была настоящей, но она была для всех, а эта, теплом плеснувшаяся в зеленых глазах, только для того, кто стоял за порогом.
- Сэм!
Забыв о спутнице, Дин бросился вперед, к парню, который осторожно помогал сойти с крыльца какому-то мужчине. И на этот раз его пропустили. Кассандра не удержалась от изумленного вздоха, когда такой живой, такой реальный Дин растворился в воздухе быстрее, чем смолкло эхо его голоса. Растворился, едва шагнув за порог к тому, кто, обернувшись, оказался похож на него как брат.
Сэм обернулся и вздрогнул. Дом, в котором они провели несколько часов, был разорен пожаром уже лет десять. Эта была давняя история: отец семейства Джек Харрисон глухой ночью поджег собственный дом. В дыму погибли почти все – жена Джека, её мать, и двое мальчиков-близнецов. Спасли только старшую дочь Харрисона – Кассандру. Полиции поджигатель потом сказал, что он был вынужден это сделать, потому что его жена и её мать были ведьмами. Что он должен был спасти мир от их колдовства. Его признали сумасшедшим.
А сейчас из полусожженного дома на него смотрели живые, человеческие глаза. Девушка, неуловимо похожая на Дженнифер, потрясенная до глубины души. Смотрела на него так, словно увидела привидение. А потом… Теплая волна мягко толкнула его в грудь.
- Сэм?
И теперь уже он не мог даже вздохнуть. Потому что это Дин… Дин позвал его, а она лишь повторила слабым, неверным эхом его радостное приветствие.
Мгновение превратилось в вечность, хрупкую, ломкую, удивительно светлую.
Они смотрели друг на друга с одинаковым потрясением, двое на перекрестке жизни и смерти, глаза в глаза, не отрываясь и даже не дыша. Сэм жадно, взахлеб пил отражение брата в её глазах, а она впитывала исходившие от него свет и тепло своей семьи.
Потому как смерти нет. И те, кого мы так любили, и кто ушел от нас, на самом деле нас не покидают, оставаясь светом в душе, теплом в сердце и горячим прикосновением слез.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Кроатон
(Джон – центрик)
читать дальшеПрежде.
…«Вендиго»
- Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело, - произнес Дин со своей убежденностью.
… «Кошмар»
- Как ты думаешь, может... Это из-за нас? Из-за... Макса и меня? – чуть волнуясь, спросил Сэм, одновременно боясь и желая услышать ответ.
Дин порадовался про себя, что занят делом – собирая вещи, он мог не смотреть Сэму в глаза.
- Почему ты так думаешь?
- Я хочу сказать... Телекинез, предчувствия. Знаешь, у нас обоих были способности. Может, это было из-за нас по какой-то причине.
- Сэм, если ему был нужен ты, он бы просто забрал тебя. Ясно? – Дин взглянул на брата со всей уверенностью, которую на самом деле не испытывал. - Это не твоя вина. Это не из-за тебя.
- Тогда из-за чего?
- Это из-за той чертовой твари, что сделала это с нашей семьей. Той твари, которую мы отыщем, той твари, которую мы убьем. И это все, - любой другой ответ был для него неприемлем.
- Тебя не беспокоит, что я могу превратиться в Макса или что-то вроде?
- Нет. Ничуть, - совершенно спокойно ответил Дин. - И знаешь почему?
- Нет. Почему?
- Потому что у тебя есть одно преимущество перед Максом.
- Отец? Отца здесь нет, Дин.
- Нет, - Дин усмехнулся и продолжил со свойственной только ему само- и просто уверенностью, - я. До тех пор, пока я рядом… – он улыбнулся, - с тобой не случится ничего плохого.
…«Пока ты умирал»
- Папа… - Сэм остановился в дверях. - Знаешь, этот демон… Он сказал, что у него планы на меня и таких детей, как я. Ты знаешь, что он имел в виду?
Джон отрицательно покачал головой.
- Представления не имею.
…«Все любят клоунов»
- Ты останешься здесь, - раздельно произнес Джон. – Отойди.
- Нет, - упрямо повторил Сэм, не двигаясь с места. – Я знаю твои фокусы: сейчас выйдешь за дверь и снова пропадешь на год. Я не собираюсь гоняться за тобой по всей стране. Я еду с тобой.
- Нет. Это опасно, - Джон пытался донести до сына очевидную для него истину.
- Мне все равно!
- Мне не все равно! – зло выкрикнул Джон. - Я уже потерял одного сына и не хочу потерять и второго!
… «Неразрывные узы»
Сэм Хелен:
– Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
…«Блюз о перекрестке»
Сэм некоторое время смотрел на отца, потом взглянул на шкатулку и снова на отца. И его глаза сверкнули яростью.
- Ты знал. Ты с самого начала знал, с чем мы имеем дело.
- Может быть, - уклончиво ответил старший Винчестер, и это лишь подлило масла в огонь.
- Почему ты мне не рассказал? Сколько еще ты будешь утаивать от меня информацию?! Что еще ты скрываешь? Правду обо мне? О маме? О Дине? Черт возьми, да когда же ты начнешь нам доверять?! – выкрикнул Сэм с яростью, удивившей даже его самого, и, не дождавшись ответа, выхватил из шкатулки фото, сунул саму коробку в руки отцу и размашисто зашагал в сторону бара.
Теперь.
Жизнь наконец-то обрела устойчивость. И пусть это похоже на балансирование на острие ножа, я согласен и на такое. Я согласен идти вперед и вперед под серым бессолнечным и беззвездным небом, по самой унылой местности, которую только можно выдумать. Идти, напевая знакомые до боли песни, пока их слова не развалятся бессмысленными кусками, как ползет под рукой, рассыпаясь в прах, старинная ткань. Идти, задыхаясь от жажды, потому что здесь нет воды, а только мелкая, струящаяся как вода, тонкая пыль. Идти и идти сквозь мир, который норовит ускользнуть, и ускользнет, если остановиться.
Я согласен на все это, лишь под ногами была эта дорога, по которой там, в ином мире, идет, едет на которой живет моя семья. Я только надеюсь, что там, за горизонтом, эта дорога не кончится. Я иду по их следам, вместе с ними, впереди них. Просто мне нужно быть рядом. И ничто другое не имеет значения, ведь именно за тем я и остался – быть рядом.
Порой я оказываюсь за защитным кругом. Порой внутри, и тогда я вижу их, как бы сквозь мутное стекло, вижу немудреные мотели, где застала их ночь. Иногда – лишь слышу биение их сердец. Иногда, очень редко, вижу все так ясно, так четко, словно стою в соседней комнате, и мне нужно лишь переступить порог. И тогда я могу ненадолго остановиться и вдохнуть воздух чуть более влажный, более теплый, более живой. И это дает мне сил на новый переход.
А иногда и на что-то большее.
Сэм нахмурился и мотнул головой, но не проснулся. Ему снилось что-то серое, колыхающееся, мутное, что-то невыразимо омерзительное, что не можешь утром вспомнить, но от чего остается неприятный осадок на весь день. И оно пыталось подобраться ближе, подползая туманом, словно даже не имело рук, чтобы схватить свою жертву, и могло лишь навалиться всем весом на зазевавшуюся добычу. Он вздохнул и попытался найти динов нож, с которым не расставался. Но его не было. А спустя мгновение обнаружил, что нечто уже подобралось на расстояние броска.
И тут перед лицом ярко вспыхнула сталь, распарывая серую пелену напополам, обрубая протянутые в отчаянном броске ручейки тумана. И сразу стало легче дышать, и сон перестал быть беспокойным, когда рука сжалась на еще теплой рукояти ножа. Морщинки на лбу разгладились, и дыхание успокоилось.
Кошмар ушел.
А иногда и на что-то большее.
Джон остановился у коричневой двери с узким, вертикальным окном. Перед тем, как войти, он проверил обойму в пистолете – та с коротким щелчком встала на место. Он оглянулся, как будто раздумывая – взгляд упал на плакат с пейзажем «Кратерное озеро. Туристическое агентство Ривер Гроув» и висящий рядом медицинский халат.
Винчестер, держа пистолет наготове, вошел внутрь. Молодой парень, привязанный к стулу, испуганно поднял голову.
- Нет, - умоляюще выдохнул он. – Пожалуйста, нет…
Чернокожий мужчина с сомнением взглянул на Джона.
- Может, он чист? Доктор ничего не нашла…
Женщина в белом халате растерянно пожала плечами.
- Я не знаю, что это такое. Не знаю.
Джон снял пистолет с предохранителя.
Парня начала бить дрожь.
- Остановитесь! Я чист! Во мне его нет! Пожалуйста!
- Я не могу рисковать, - Джон повернулся и закрыл за собой дверь.
Светлый, уютный коридор налился пугающей тишиной, которую разорвал истошный вопль и грохот двойного выстрела. А потом снова стало тихо.
И Сэм, тяжело дыша, сел на полу. Он запустил пальцы в волосы, пытаясь придти в себя. Очередное видение выбило его из колеи, и он пытался понять, к чему все это было ему показано.
Ветер безо всякой жалости пробирался под куртку, выдувая остатки тепла и переводя настроение в отрицательные величины. Даже кофе, наспех выпитый в ближайшей закусочной, уже не согревал. Помимо воли Джон торопился в зыбкое тепло мотеля. Охота заставляла терпеть жар и холод, ветер и дождь, и всевозможные неудобства, и потому – ценить моменты относительного комфорта. Винчестер чуть усмехнулся – двадцать пять лет назад он и подумать не мог, даже не то, что подумать – вообще представить такую жизнь. Считать дешевые номера мотелей, безликие и безучастные, комфортом. Кто бы сказал – не поверил. Он повернул ручку двери и поморщился – рука, сломанная полтора месяца назад, все еще была чувствительна к резким движениям. Дверь открылась, впустив холодный воздух и запах надвигающейся зимы, и все отошло на второй план – Сэм сидел на полу, ничего вокруг себя не замечая и тяжело дыша.
Поначалу мелькнула мысль, что сыну просто приснился кошмар, они довольно часто заставляли того просыпаться. Но Сэм не отреагировал, ни на звук закрывшейся двери, ни на его оклик, и Джон ощутил холодок, скользнувший по позвоночнику и не имеющий никакого отношения к погоде. Предчувствие беды.
- Сэм!
Младший Винчестер вздрогнул и взглянул на отца с тревогой и каким-то страхом.
- Кошмар? – спросил Джон, уже понимая, что это не так.
Тот молчал почти минуту, прежде чем ответить и весь подобрался в ожидании реакции.
- Видение.
- Видение, - задумчиво повторил Джон, ничем не высказывая своих эмоций. Да и что тут высказывать… Серое, хмурое небо тяжело опустилось, загоняя его в прозрачный лабиринт, где вроде и виден светлый выход, но невидимые стены неумолимо загоняют к пропасти. Еще посмотрим, с какой-то злостью пообещал он себе. Посмотрим, насколько крепки эти стены. – Расскажи.
И Сэм, почти с ощутимым облегчением, выплеснул свое видение, чуть торопясь и путаясь в словах.
Глупый… Чему обрадовался? Его спокойствию? Оно бывает разным. Если на душе спокойно, как в безоблачном небе, так это видно сразу – глаза становятся прозрачными, подобными небесам. А если это минуты тишины перед наступающей бурей? Тут не радоваться нужно, а силы собирать, чтобы первый же удар не сбил с ног, лишая даже призрачного шанса на победу.
- И я убил его, ты видел? – уточнил Джон.
- Слышал, - Сэм прикрыл глаза, вспоминая. Внезапно он вздрогнул от холода, и Джон мысленно выругался. Он тут рассуждает о будущем, а Сэм совершенно замерз оттого, что даже и не подумал подняться с холодного, протягиваемого всеми сквозняками пола.
- Марш в душ, живо.
Сэм кивнул, с трудом поднялся на ноги и пошел, но в дверях обернулся.
- Лицо у тебя было, как на охоте. Страшное.
Город, который оказался им нужен, был в Орегоне. Не так уж и далеко, но дорога была не столько долгой, сколько утомительной. Пробросило снегом, и приходилось следить за всеми поворотами. В слабом свете приборов тьма за окнами начала светлеть, наливаясь холодной, предутренней синевой.
Зимой его все чаще тянуло перенести охоту куда-нибудь на юга, где нечисти ничуть не меньше, зато гораздо теплее. Когда его мальчики были маленькими, он иногда так делал.
Слабая улыбка воспоминаний коснулась его лица, сразу сделав его на пару десятилетий моложе.
Мальчики радостно плескались в теплом, по их мнению, море, прогревались на белом песке после холодов северных штатов. Тогда они нашли огромную, даже на его взгляд, ракушку. После отъезда она лежала в машине, издавая чуть заметный аромат соли и солнца. Запах каникул, таких неожиданных и таких радостных. Сэм носился с ней несколько недель, не расставаясь, пока не забыл в очередном мотеле. Слез было просто море, но возвращаться они не стали.
Реальность напомнила о себе холодом, не столько за окнами, сколько изнутри, от неотступных, тяжелых мыслей.
Ему не хотелось ехать в Ривер Гроув. Никак не отпускало чувство, что там, в орегонском городке, его ждет крайне неприятный сюрприз. Но по приезду безоблачное, эмалевое небо, искрящийся свежий снег, припорошивший темную зелень многочисленных елей и особое, предрождественское ощущение времени, немного развеяли мрачное настроение.
Полупрозрачное облачко пара повисло в воздухе. Выйдя из машины, он огляделся. На улице было почти безлюдно. Парочка молодых людей спешили в открывшееся кафе, да темнокожий мужчина чистил от выпавшего снега подъездную дорожку.
Проснувшийся Сэм с некоторым любопытством оглядел главную улицу небольшого городка. Увидев темнокожего мужчину, он сощурился, насторожился, припоминая. В конце концов, он вышел из машины, поеживаясь от порывов холодного ветра.
- Я помню его, - кивнул Сэм на работающего человека. – Он был в моем видении.
Джон хмыкнул. И, широко шагая, направился к объекту обсуждения.
- Доброе утро.
Мужчина подобрался, насторожившись, но спокойно выпрямился и, опираясь на широкую лопату, ответил.
- Доброе. Чем я могу помочь?
- Думаю, можете, - уверенно проговорил Винчестер, скользнув взглядом по рукам собеседника и видневшейся на одной из них татуировке, - сержант.
- Служили? – чуть улыбнулся мужчина.
- Капралом. Рота Эхо-2-1.
- Сержант Марк Стоун, - представился собеседник. – Так чем я могу помочь?
- Мы ищем парня, - заговорил подошедший Сэм. – Лет двадцати. У него тонкий шрам прямо под челкой.
- Он что-то натворил? – в глазах Стоуна промелькнула настороженность.
Ветер поднимал в воздух снежинки, и те поземкой кружили над землей, обещая бурю.
- Нет, - поспешил успокоить его Сэм, - он нужен нам как свидетель.
- А вы что – федералы? – спохватился Стоун.
- Мы федеральные маршалы, - Джон продемонстрировал очередное удостоверение.
- Ладно, - успокоился мужчина. – Такой шрам есть у Дуэйна Таннера. Но он не лезет в неприятности.
- Надеюсь, что так, - кивнул Джон. – Знаете, где он живет?
Стоун махнул рукой на север.
- На Аспен. Он живет вместе с семьей.
- Спасибо, сержант, - поблагодарил Джон и направился к машине.
Стоун некоторое время смотрел вслед уходящим Винчестерам, а потом снова занялся уборкой снега.
Холодные порывы ветра чуть шевелили ветви многочисленных елей, и тогда с легким шелестом вниз устремлялись пригоршни снега.
Сэм поскользнулся на снежной слякоти и неловко ударился плечом о столб.
- Черт! – выругался он, потирая ушибленное плечо. И, скользнув взглядом по столбу, замер. На потемневшей от времени, потрескавшейся поверхности кто-то неровно вырезал «Кроатон».
Джон проследил взгляд сына и ощутил, как на сердце легла ледяная тяжесть. В одно мгновение он осознал, что именно их ждет, и чем все это грозит Сэму. И, не колеблясь ни минуты, он шагнул к машине.
- Садись, - коротко приказал он. – Мы уезжаем.
- Что? - растерялся Сэм. – Как уезжаем? А дело?
- Плевать, - бросил Джон.
Сэм опешил до такой степени, что подчинился. На его памяти отец ни разу не бросал дела. Нахмурившись, он постарался припомнить все, что он знал об этом слове.
Взревел мотор, и машина рванула с места, разбрызгивая смешанный с водой снег.
- Почему мы уезжаем? – спросил Сэм спустя некоторое время.
«Кроатон», как он помнил, был единственным свидетельством исчезнувшей английской колонии, первой в Америке. Свидетельством, точно так же вырезанном на дереве. Словом, которое никак не могло прояснить судьбу исчезнувшего Роанока. Каким образом это связано с Ривер Гроувом, он не понимал. Как и не понимал, почему отец так поспешно уехал.
- Позже, - так же коротко ответил Джон. Он не мог ответить на этот вопрос сейчас. Тот мгновенный, всеобъемлющий порыв уехать, охвативший его некоторое время назад, порыв, которому он подчинился, он не мог объяснить даже себе.
Дорога поворачивала между высоких елей, пока не вывела на мост, перегороженный двумя машинами. Перед машинами стояли вооруженные люди. Джон притормозил и с трудом сдержал ругательство. Оцепление, черт бы его побрал! Он знал, что их ждет, если они здесь задержатся, и это было не тем, с чем бы он хотел сейчас столкнуться. Сэм вздрогнул, когда какой-то мужчина громко хлопнул по крыше Импалы и склонился к окну водителя.
- Простите, дорога закрыта, - усмехнулся мужчина.
- Почему?
- Карантин. Там что-то случилось, - мужчина махнул рукой в сторону города.
- Хм. А кто вам это сказал?
- Шериф звонил, - усмешка стала ехидной. И что, мол, теперь скажешь? – Слушайте, может быть, выйдете из машины, поговорим?
Джон смерил собеседника внимательным взглядом и дал задний ход. Мужчину поволокло за машиной, и, не удержавшись на ногах, он упал в снег. Стоявшие в ограждении открыли огонь, но Джон, развернув Импалу, на полной скорости поехал обратно в Ривер Гроув. Ледяная тьма, сжавшая все внутри, стянула лицо в неподвижную маску.
Дорога назад, против всякого обыкновения, показалась долгой. Сэм молчал, Джон тоже. Они остановились только раз, когда увидели брошенную на шоссе машину. Она была пуста, в открытые двери и разбитое лобовое стекло залетал ветер, осыпая снежинками потемневшую кровь. Ею внутри было забрызгано все, а возле дверцы лежал большой окровавленный нож. Темные капли пятнали белое полотно снега, но рядом не было никого.
Сэм растерянно потянулся к ножу, но Джон опередил его, подняв оружие, и через минуту бросил обратно в снег.
- Нужно ехать, - нарушил он тишину. – К Таннерам.
- Мы снова беремся за дело? – удивился Сэм.
Он уже устал от столь необычного поведения отца.
- У нас нет выхода, - мрачно отозвался тот.
Стоящий на отшибе старый дом из темного дерева они нашли сразу. Вокруг не было елей, только простые деревья бросали черное кружево теней на белый снег.
Джон хмыкнул - борьба добра и зла под равнодушными небесами.
Они поднялись на крыльцо и постучали. Прошло несколько минут, пока им не открыл молодой парень.
- Да?
Джон продемонстрировал удостоверения федерального маршала.
- Доброе утро. Мы ищем Дуэйна Таннера.
В глазах парня мелькнуло что-то трудно описуемое, смесь удивления, страха, предвкушения, азарта и чего-то еще.
- Это мой брат, - кивнул он. – Я – Джейк.
- Можно с ним поговорить? – Сэм тоже перешел на суховатый, официальный тон.
- Его сейчас нет.
- Знаешь, где он?
- Да, - Джейк пожал плечами. – Ловит рыбу на озере Рослин.
- Джейк, кто там? – спросил откуда-то изнутри мужской голос. Минуту спустя из-за спины парня вышел мужчина, видимо, отец. – Кто вы?
- Федеральные маршалы, сэр. Ищем вашего сына, Дуэйна.
- Зачем? У него неприятности?
- Нет. Мы зададим ему пару вопросов, вот и все. Когда он вернется?
- Точно не знаю, - нахмурился мистер Таннер. – Когда он вернется, по какому номеру он сможет с вами связаться?
- Мы позвоним вам позже, – ответил Джон, и Таннеры дружно кивнули, улыбнувшись.
Винчестеры развернулись и молча спускались с крыльца, пока не услышали за собой стук закрывшейся двери.
- Здесь что-то не то, - вполголоса заметил Джон, Сэм кивнул, и они осторожно обошли дом, держа оружие наготове. Сквозь неплотно занавешенные шторы они увидели женщину, привязанную к стулу. Кляп мешал ей кричать, и она с ужасом смотрела на мужа и сына.
Джейк подошел ближе и закатал рукав, подставив руку подошедшему отцу. Тот провел ножом чуть повыше запястья, и порез немедленно начал кровоточить. Алые капли падали на плечо женщины, явно не понимающей что происходит, и катились дальше по руке, оставляя яркие следы на бледной коже. На лице Джейка было такое выражение, что Джон бросился к задней двери, одновременно снимая пистолет с предохранителя.
Джон выбил дверь и ворвался в дом.
- Брось нож!
Мистер Таннер бросился вперед с занесенным ножом, Джейк метнулся к окну. Джон дважды выстрелил в мистера Таннера, и тот упал замертво. Джейк выбил окно и бросился наутек. Сэм поймал его в прицел, но так и не выстрелил, охваченный внезапными сомнениями. И отшатнулся от окна от грохота выстрела, раздавшегося над ухом.
Джейк вздрогнул всем телом и, всплеснув руками, упал, да так и не поднялся. Сэм даже отсюда видел яркие капли, расцветившие снег.
Добавим алого к черно-белым будням.
Клиника оказалась в самом центре города, совсем рядом с тем местом, где они остановились впервые. Сэм помог миссис Таннер выйти из машины и повел её в больницу. Джон огляделся и открыл багажник, где мирно, в обнимку лежало два трупа. Отец и сын Таннеры.
Сомнение, пугающее и беспощадное, шевельнулось где-то внутри, холодом отзываясь в кончиках пальцев. Что если он ошибся и зря убил этих людей? Кем он становится? День за днем он думал о чудовищах, думал как чудовище, искал и убивал чудовищ. Как близка та грань, за которой он сам станет чудовищем? Может, он уже её перешел?
Единственное, что успокаивало – это ужас, с которым миссис Таннер смотрела на своих близких. Но, может, он вмешался в простой, человеческий конфликт?
«Но неужели, - возмутился внутренний голос, голос морского пехотинца, для которого демоны были персонажами старых легенд, - неужели важно только то зло, которое людям причиняет нечисть? Неужели та боль, которую людям приносят люди, не имеет значения?»
Не имеет значения… Та война, участником которой он стал теплой октябрьской ночью, не оставила ему выбора и милосердия, и сомнений.
- Пап? Ты как, в порядке? – спросил вернувшийся из клиники Сэм.
- Да, - тон был под стать погоде, и разговор прервался сам собой.
Они занесли тела в клинику. Вышедшая навстречу девушка - медсестра с ужасом смотрела на страшный груз.
- Кто это? – справилась она, наконец, с голосом.
- Мистер Таннер и его сын, Джейк, - ответил Сэм, придерживая норовящее сползти с плеча тело.
Девушка неровно вздохнула.
- На них тоже напали?
- Вряд ли, - с некоторым затруднением сказал Сэм.
- Это они напали на миссис Таннер, - произнес Джон. – Их пришлось застрелить.
- Застрелить? – на лице медсестры проступила паника, смешанная с шоком. – Вы их убили? Кто вы?
- Федеральные маршалы, мисс, - с некоторым раздражением ответил Джон. – Куда их положить?
- Да, конечно, - она несколько заторможено повернулась в сторону нужной двери. – Сюда, пожалуйста.
- Беверли, повтори еще раз, - попросила ошеломленная доктор Ли, - это сделали твой муж и сын? Они напали на тебя?
- Джейк ударил меня и связал, - всхлипнула миссис Таннер. – Это просто невероятно. Только что это были мои близкие, а через минуту они словно превратились монстров, в них словно дьяволы вселились.
Доктор Ли утешающе погладила пострадавшую женщину и продолжила её осматривать и перевязывать. Джон почувствовал, что Сэм требовательно дернул его за рукав.
- Нужно поговорить.
- Позже.
- Сейчас, - упрямо свел брови Сэм.
- Я сказал – позже, - негромко, но твердо отрезал Джон. Слишком много всего нужно было обдумать, свести воедино и продумать план действий. Нет времени разговаривать. – Понятно?
Зрачки Сэма сузились, словно запирая внутри закипающую злость, и он так выдохнул свое «Да, сэр!», что было ясно – в ближайшее время ссоры не миновать. Но это привычные бури.
Джон повернулся к доктору.
- Можете выяснить, что случилось с мистером Таннером?
- Я могу сделать некоторые анализы.
Он кивнул.
- Сделайте их побыстрее.
- Что происходит? – она требовательно посмотрела сначала на Джона, потом на Сэма.
- Это мы и стараемся выяснить, - ответил старший Винчестер со всей прямотой.
Сэм подчеркнуто избегал его и пытался в соседней комнате разговорить миссис Таннер. Что ж, он мог подумать в тишине. Сложить два и два, и провести ниточку от видений Сэма к Кроатону и демонам не составило особого труда. Гораздо сложнее сейчас – решить, что делать. Ему абсолютно не нравилось то, что он не в состоянии контролировать ситуацию – его несло, как щепку в бурном потоке, и ощущение беспомощности просто выбешивало. Ведь все, что он мог придумать – уже кем-то просчитано заранее.
В дверях негромко кашлянула женщина, разрывая нити его раздумий. Доктор Ли. Джон выжидательно повернулся к ней.
- Я провела все анализы, которые смогла, - она сделала несколько шагов внутрь и остановилась. – В крови мистера Таннера полно лимфоцитов. Его тело боролось с инфекцией. И этот вирус оставляет в крови следы серы.
Так он и думал – адская чума. Не самое приятное, что могло случиться. Он припомнил темную кровь на снегу возле пустой машины на шоссе и яркие капли на коже испуганной женщины. Через кровь – мелькнуло в голове. Вирус передается через кровь.
- А анализы миссис Таннер вы делали?
- Беверли? – удивилась врач. – Но зачем?
Ответить Джону помешал женский крик из соседней комнаты, звон стекла, глухой удар и звук упавшего тела. Бросившись туда, они увидели ошарашенного Сэма с огнетушителем в руках и миссис Таннер, без сознания лежавшую на полу.
- Вдруг она заразилась, - все же произнес Винчестер, озвучивая очевидный уже факт.
Дальнейшие три часа слились в один непрерывный тяжелый сон: ужас в глазах пришедшей в себя, ничего не понимающей женщины, желтые следы серы в её крови, та же кровь, вскипевшая черной пеной, когда Джон плеснул в нее святой водой, сержант Стоун, с которым они едва не поубивали друг друга на улице у Импалы, когда Джон ходил за пресловутой водой.
И сейчас Винчестер стоял у двери в подсобку, где заперли бедную женщину, сжимая в руке пистолет. «Она заражена и опасна, – напомнил он себе. – И все равно обречена».
Он вдохнул и открыл дверь.
Полный отчаяния и надежды взгляд Беверли Таннер молил о помощи, и он знал, это станет его очередным кошмаром. Двойная отдача выстрелов болью ударила в плечо, резкий запах пороха и оглушительная тишина привели его в себя.
В коридор он вышел все том же жестким, бескомпромиссным охотником, каким его все и знали.
Но все же на душе было отвратительно мерзко.
Ему очень давно не приходилось убивать людей.
- Что здесь происходит? – не на шутку рассердилась доктор Ли. – Какого черта люди убивают друг друга?!
- Это вирус, - ответил Джон, одновременно осматривая запасы клиники. – Неизвестной природы, - слегка покривил он душой, но им знать правду совсем не обязательно. Сэм бросил острый взгляд на отца, но промолчал. – И этот вирус заставляет людей нападать на других людей.
- Как в «28 дней спустя»? – подала голос Пэм, она старалась не отходить от доктора. После убийства Беверли она настороженно смотрела на Винчестеров, словно те в любую минуту могли начать палить во все стороны без разбора.
- Почти, - Джон задумчиво смотрел на спирт, стоящий на верхних полках, мелькнувшая в голове мысль о самодельной взрывчатке оказалась очень соблазнительной. – Вирус передается через кровь, так что невозможно сказать заражен человек или нет.
- Инкубация вируса составляет три часа, - заговорила доктор Ли, - до этого следы серы не появляются. А что насчет той штуки, которая заставила кровь Беверли вскипеть?
- Мы испробовали её только на уже явно зараженной крови, и она сработала. Не могу сказать, будет ли реакция до появления серы.
- А что это такое? – полюбопытствовал Марк.
- Лучше вам не знать, - ушел от ответа Джон, и по его тону стало понятно, что больше говорить об этом он не будет.
Сержант Стоун, стоявший у окна, оглянулся на собравшихся в комнате людей и снова оглядел улицу – короткий зимний день клонился к вечеру, и в начинающихся сумерках то там, то здесь мелькали силуэты собирающихся у клиники людей.
- Не нравится мне все это, - проговорил он, ни к тому конкретно не обращаясь.
И в наступившей тишине стук во входную дверь показался оглушающим.
- Впустите меня! Пожалуйста, кто-нибудь! Помогите!
За дверью стоял молодой парень, полностью подходящий под описание Сэма. Дуэйн Таннер. Наконец-то явился. Он оглянулся на смутные силуэты собирающихся в отдалении людей и вновь заколотил в дверь.
Марк открыл дверь и, быстро впустив парня, тут же её запер.
- Ты в порядке, Дуэйн?
- В порядке? – переспросил последний из Таннеров с какой-то полубезумной интонацией. – Весь город сошел с ума! Я видел, как Роджера МакГила забили до смерти его же соседи! Конечно, я не в порядке!
- Потише, приятель, - утихомирил его сержант. – Ты не один здесь такой. Где ты был весь день?
- Ловил рыбу на озере, - чуть успокоившись, ответил Таннер. Он оглядел присутствующих, задержавшись взглядом на оружии, с которым ни Стоун, ни Джон не расставались. – А что происходит?
- Эпидемия, - коротко ответил ему Джон и обратился к доктору. – Осмотрите его, мы должны быть уверены, что он не один из них.
Таннер вскинулся было, но, натолкнувшись на предельно серьезные взгляды доктора и сержанта Стоуна, проглотил рвавшиеся с языка возражения и пошел с ними в смотровую.
Джон притормозил направившегося за всеми Сэма.
- Этот парень, которого я убил?
Сэм кивнул, так и не определившись в своих чувствах. Он все еще сердился на отца за его скрытность, но в глубине души, там, где он был еще мальчишкой, с затаенной завистью слушавшим рассказы старшего брата об охоте, его обрадовало то, что отцу все же нужна его помощь.
- У него кровь! – вскрикнула Пэм, помогавшая доктору Ли осматривать парня, и отшатнулась от него.
Доктор Ли тоже поднялась и отступила на пару шагов. Дуэйн приподнялся было на стуле, растерянный и недоумевающий, но сержант, угрожающе качнувший винтовкой, приказал ему сесть обратно. Вошедший Джон взял парня на прицел, и сержант его связал.
- Как ты поранился? – жестко спросил Джон.
- Я бежал. Должно быть, споткнулся, - недоумевающе ответил Дуэйн. – А это важно?
- Если ты заразился, тебя придется убить, - так же жестко ответил старший Винчестер. – Так что решай сам.
- Я не подходил к этим людям, - испуганно зачастил Таннер. – Это моя кровь, клянусь!
- Сделайте анализ его крови, доктор, - не обращая внимания на парня, произнес Винчестер. – Я принесу свое… средство, - хмыкнул он, подумав, что ему так еще не приходилось называть святую воду.
Джон вышел из комнаты, за ним вышел и Сэм.
- Ты же не собираешься его убить? – с тревогой спросил он. – Мы не знаем, заражен он или нет.
- Вот и узнаем, - Джон взял святую воду и направился к выходу.
- Ты убьешь невиновного? – Сэм преградил ему дорогу. – Просто потому, что он гипотетически опасен?
- Мы впустую тратим время на этот спор, - неожиданно мягко произнес отец, в этот момент он действительно хотел убедить сына в своей правоте. – Вся его семья инфицирована, для меня он более чем опасен.
«Потому что я считаю, он – источник всей этой заразы», - продолжил про себя Джон и, отстранив сына, шагнул к выходу.
Сэм с отчаянием, яростью и каким-то страхом смотрел вслед отцу и, давая выход своим эмоциям, со всей силы ударил в стену кулаком.
Уже в коридоре Джон услышал этот глухой удар бессильной ярости и на мгновение пожалел, что не может поделиться с сыном той тяжестью, что лежала у него на сердце и заставляла быть вынужденно жестоким. Если дорога в ад действительно вымощена благими намерениями, то сегодня он замостил приличный кусок.
Он остановился у двери, за которой держали Дуэйна и, проверив обойму в пистолете, вошел внутрь. Краем глаза он заметил, как Пэм проскользнула в комнату к Сэму.
Дуэйн испуганно поднял голову.
- Нет, - умоляюще выдохнул он. – Пожалуйста, нет…
Марк с сомнением взглянул на Джона.
- Может, он чист? Доктор ничего не нашла…
Ли растерянно пожала плечами.
- Я не знаю, что это такое. Не знаю, заражен ли он…
Винчестер снял пистолет с предохранителя.
Парня начала бить дрожь.
- Остановитесь! Я чист! Во мне его нет! Пожалуйста!
- Я не могу рисковать, - Джон повернулся и закрыл за собой дверь и, подойдя к Таннеру, вылил на него святую воду. В первое мгновение Дуэйн ошеломленно смотрел, как на коже, вздуваясь пузырями, появляются ожоги, а потом заорал от боли. На секунду его глаза блеснули пронзительной чернотой, которую заметил только Винчестер.
- Что это за дрянь? – со всхлипом выдавил Таннер.
- Вода, - с усмешкой ответил Джон. – Простая святая вода.
Он взвел курок и отступил на несколько шагов. Уже стреляя, он увидел на лице Таннера улыбку, полную такого невыносимого превосходства, что в душу закралось страшное сомнение, будто он попался в расставленную ловушку. Грохот чего-то бьющегося вдребезги подхватил эхо выстрела и отозвался в сердце необъяснимой тревогой. Джон выскочил в коридор и бросился на звук борьбы, становившейся все громче. Что-то внутри него отсчитывало секунды, и от стремительного убывания отпущенного ему времени где-то в желудке рождалась ледяная паутинка надвигающейся беды. Огромной, непоправимой.
Что-то подобное он испытывал, когда умирал Дин. И это пугало до чертиков.
Сэм в беде – гремело внутри колокольным набатом. И, как в древности, люди бросали все и шли на зов, так и сейчас все прочие чувства, мысли, инстинкты отступили прочь, становясь ненужными, неважными перед лицом смертельной опасности.
Он выбил дверь, поймал в прицел тонкую спину оседлавшей Сэма Пэм и плавно нажал на спуск. И, лишь когда пуля вылетела, увидел, что на грудь его сына, уже отмеченную острым прикосновением скальпеля, опускается окровавленная ладонь девушки. Минуты замедлили свой ход, будто мастер, кующий время, выбросил в мир не звонкие, прозрачные секунды, а их раскаленные заготовки, обжигающие, гибкие и тянущиеся, подобно резине. Пуля нашла свою мишень точно в тот миг, когда с руки Пэм сорвалась первая капля. Девушку качнуло вперед силой удара, и её ладонь, получив дополнительное ускорение, впечаталась прямо в кровоточащий порез, разбрызгивая крохотные капли смешавшейся крови.
Время вернуло себе свой привычный ход, и Сэм сбросил с себя уже мертвую медсестру, прижимая ладонь к порезу. В её глазах, слепо устремленных в потолок, читалось торжество, не смытое даже смертью, а из уголка рта сочилась чуть дымящаяся струйка, казавшаяся в ярком свете больничных ламп черной.
- Сэм!
Он протянул сыну руку и вздрогнул, когда её перехватил Стоун.
- Он заражен, - тихо произнес бывший старший сержант.
Мир не рухнул и не разбился. Просто уже нечему было. И лишь глухая досада оттенила возникшую внутри звонкую, хрустальную пустоту.
Сэм отдернул протянутую было руку, и в его глазах что-то захлопнулось, сменившись странной смесью решимости, обреченности и злости.
- Доктор, проверьте его, – коротко произнес меряющий смотровую шагами Джон и взглянул на сына. Тот сидел на стуле, прижимая пакет со льдом к ране, и пытался держать себя в руках. Судя по тому, как он до хруста сжимал зубы, у него плохо получалось. – Доктор! – резко окликнул старший Винчестер застывшую без движения врача.
Та вздрогнула и через силу направилась к Сэму. Было видно, что события дня её полностью вымотали. На мгновение Джон её пожалел, но потом он отбросил жалость, как лишнее и ненужное сейчас чувство.
- Это пустая трата времени, - возразил Стоун, стоявший у двери. – Мы все видели, что произошло.
- Не пустая, - веско произнес Джон.
Он продолжал ходить из угла в угол, заставляя сердце биться в ритме шагов, иначе от его судорожного биения перехватывало дыхание. Он лучше других знал, что произошло, когда зараженная кровь одержимой смешалась с кровью Сэма. То, что Пэм одержима, он понял, когда её убил. Вирус был в её крови, иначе она бы не атаковала Сэма, но три часа, отведенные на его инкубацию, давно прошли. Это означало лишь одно: она – источник, как и Дуэйн Таннер, чьи отец и брат перешли в агрессивную фазу до того, как другие заразились.
Лишенные тел, но не изгнанные в ад демоны все еще здесь, но они уже утратили контроль над ситуацией, и их можно было не опасаться.
- Черт, да вы Дуэйна за меньшее застрелили, - взорвался сержант, отвлекая Винчестера от размышлений.
- Сэм – другое дело, - ледяно отрезал тот.
- Почему другое? – взял себя в руки Сэм, будучи не в силах разобраться в собственных чувствах. С одной стороны, очень страшно было понимать, что жить ему осталось часа три. Он нуждался в поддержке и не мог сейчас остаться наедине с ворохом сбивающих с ног и обессиливающих приступами внезапного страха мыслей. И был благодарен отцу за то, что тот так безоговорочно оказался на его стороне. Но еще и другой страх сжимал его сердце. Он мог в любую минуту перестать себя контролировать и причинить вред. И потому он должен быть один. – Стоун прав. Я опасен…
- Не городи чепухи.
Мысли неслись, как пришпоренные лошади. Он понял, что все здесь происходящее направлено против них, когда им не дали уехать. И судя по тому, что демон-источник атаковала именно Сэма, это все очень смахивало на замыслы Желтоглазого. Джон на миг остановился, пытаясь совладать с той безысходной, опустошительной яростью, которая бушевала внутри, и от которой так хотелось разнести эту клинику ко всем чертям.
Он не мог убить сына. Должен, но не мог. Даже мысль о том, что Сэм погибнет здесь и сейчас, что он обречен, не укладывалась в голове.
- Мы должны. Мы не можем рисковать, - повторил Стоун его собственные, сказанные меньше часа назад слова.
- Я могу.
Короткие, рубленые фразы – это все, что он мог протолкнуть сквозь свое непослушное горло.
Я могу…
Я могу рисковать собой и всем миром. Да пошло оно все к черту!
Он не даст сыну умереть. Не сейчас и не здесь.
- Но… - начал было сержант, но договорить ему не дали.
- Отвали от моего сына! – рявкнул потерявший всякое терпение Джон, обернувшись к Стоуну. Тот опешил от той ярости и гнева, которые обрушил на него Винчестер.
- Но нам-то что делать?! – в свою очередь повысил голос собеседник.
- Запритесь где-нибудь и не высовывайтесь, где-нибудь, откуда можно просматривать улицу.
- И сколько нам здесь сидеть? – подала голос доктор Ли. – В клинике нет запасов еды.
- Я думаю, до полуночи все закончится.
Сэм насторожился. Внутренний голос шепнул, что в ход пошли карты, о которых он не подозревал.
- А вы? – Ли взглянула на Джона.
- Я остаюсь.
Стоун минуту смотрел на Винчестера, и, понимая, что сейчас ничто не заставит его уйти, молча повернулся к двери.
- Идемте, доктор, - обернулся он к врачу.
Сержант кивнул Джону и вышел. За ним направилась и Ли. Но в дверях она замешкалась.
- Мне так жаль, - она вздохнула и нашла в себе силы улыбнуться. – Спасибо вам за все.
Сэм улыбнулся в ответ, но улыбка ушла из его глаз, как только женщина вышла. Минуту тишины, потраченную на закрывание двери на замок, завершил громкий щелчок. Джон тяжело опустился на ближайший стул. Молчание, наэлектризованное напряжением, душило, делая сам воздух тяжелым и неподъемным.
- Какого черта здесь происходит?! – внезапно взорвался Сэм. Он вскочил, отшвырнув в сторону пакет со льдом. – Что здесь твориться? Расскажи мне!
Он требовательно уставился на отца. Весь страх, который он испытывал от мысли о диком поступке Пэм, куда-то делся, потому что впереди было что-то более грозное, темное, и отец знал, что именно. И сам факт, что от него опять все скрывают, не делятся информацией, приводил в привычное бешенство.
- Ты знаешь, – глухой гнев поднимался изнутри. Сейчас не время и не место. И, если честно, он вообще не хотел бы что-то объяснять. Достаточно того, что все и так вышло из-под пусть даже и призрачного контроля. - Это эпидемия, дьявольский вирус. Если ты помнишь, жители Роанока подверглись подобной эпидемии. Все они исчезли, и ничего не осталось. Я думаю, здесь будет то же самое.
Сэм прикрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь сбросить пар. Он знал это и до того, как отец это сказал. И это не было тем, что он хотел услышать. Ладно, возможно он задал не тот вопрос.
- Почему это происходит?
- И ты думаешь, я знаю? – Джон позволил первым искрам гнева вырваться наружу. Он не хотел ссоры сейчас, когда, возможно, Сэму остались последние часы, но, быть может, ссора смогла бы отвлечь сына от его неуместного правдоискательства.
- Да, я думаю, ты знаешь, - выпалил Сэм и только потом понял, что сказал, и что это правда. Стрела, пущенная наугад, попала точно в цель. – Ты знаешь, почему это происходит, и не хочешь мне говорить, - Сэм позабыл о разгоравшейся ссоре и заходил по комнате, лихорадочно разматывая запутанный клубок событий, который сейчас он видел насквозь. – Это наверняка связано со мной, и… с Демоном, потому что видение привело меня сюда, а они всегда с ним связаны. Демон устроил эту эпидемию для меня, - Сэм обхватил себя руками, пытаясь сдержать дрожь, а Джон мог лишь с внутренним отчаянием наблюдать, как рушатся все щиты, которые он возвел между сыном и ужасающей правдой. – Вряд ли он хотел моей смерти, скорее это… испытание, да, проверка на пригодность.
Сэма била дрожь, он чувствовал, что подошел слишком близко к правде, которая, как пропасть, манила и пугала одновременно. Он должен был сделать последний шаг, другого шанса может и не быть. Он собрался с духом.
- Я знаю, что происходит, и знаю, кто виноват. Скажи мне, зачем? – Сэм умоляюще смотрел на отца.
«Только не лги, - просил он. – Пожалуйста».
Джон глубоко вдохнул. Ложь похоронила бы все их отношения, все то хрупкое взаимопонимание, которое им удалось наладить. Но правда, которую он так долго пытался скрыть, могла разрушить все, что у них осталось.
Не было выбора. Будь что будет.
- Помнишь, тогда в Иллинойсе, - к горлу подкатил комок, но он продолжил, - ты спрашивал, не знаю ли я о планах демона, касающихся тебя? Тогда я солгал.
Секунды с грохотом падали в вечность, или это так оглушительно билось сердце? Он ждал возмущения или гнева, но слышал только тишину напряженного внимания.
- Твои видения… Они не совсем простые … То что они связаны с демоном, ты уже понял. Я думаю, ты уже знаешь, что есть и другие одаренные? Другие дети, чьи матери погибли так же, как… твоя мама? Все они – армия, которую собирает демон. Я следил за некоторыми, кое-кто погиб, но есть и выжившие, которых демон прибирает к рукам. Тьма надвигается, скоро грянет буря. Очень скоро. И вы – её острие.
- И ты скрывал это от меня? - Сэм задыхался от ярости и гнева. – Все это время…Почему?
- Думал, что смогу тебя уберечь, - совершенно правдиво ответил Джон, и это выбило Сэма из колеи.
- Уберечь? От чего? – эхом повторил Сэм, и внезапное понимание на мгновение лишило его дара речи. - От перехода на Темную сторону? От служения злу?! Да ты в своем уме? Демон убил маму, убил мою девушку, брата, и вдруг я должен оказаться на его стороне?!
Он на миг задохнулся.
- И этот вирус… Значит, это, - он легко коснулся пореза на груди, - и есть приглашение к банкету? Билет в ад в один конец?
Голова кружилась от ярости, горечи и нестерпимой обиды. Он не дал ни единого повода подозревать его в подобном «предательстве».
- И если я… если я заразился, ты убьешь меня? – Сэм попытался улыбнуться, но губы не слушались, и он чувствовал, что вот-вот позорно расплачется.
- Нет, - тут же ответил Джон.
Сэм выдохнул и все-таки смог улыбнуться.
«Не спрашивай, - ударило сердце в ребра. – Больше не спрашивай».
- А если я вдруг, по какой-то немыслимой причине, окажусь по другую сторону баррикад? Тогда убьешь?
Минута, на которую старший Винчестер замешкался с ответом, все сказала без слов. Сэм открыл рот, но не смог выдавить ни слова, и отвернулся от отца.
- Я не знаю. Сэм… - позвал Джон, не выдержавший пропитанного горечью молчания, но тот даже не пошевелился.
Казалось, доверие умерло. Как и понимание, как и все то, что делает людей семьей. И от этой боли сердце готово было лопнуть. Джон утешал себя только той мыслью, что если бы он сейчас солгал, было бы только хуже. Теперь он мог хотя бы надеяться, что сын правильно воспримет его слова, его предупреждение и будет готов. Но боли эти мысли не уменьшали.
Стук в дверь заставил вздрогнуть. Стучала доктор Ли, Джон разглядел её обеспокоенное лицо сквозь узкое окно двери. Он встал и приоткрыл дверь.
- Вы должны это увидеть, - растерянно произнесла женщина. – Это что-то невероятное.
- Что случилось? – устало осведомился Джон, испытывавший большое желание послать все к черту.
- Они исчезли. Все исчезли, - доктор развела руками. – Я видела, они собирались группами и направлялись сюда, как вдруг… налетел ветер, и они исчезли. Словно туман. Все. И не осталось ничего.
Джон глянул на сына. Тот тоже слушал, не поднимая головы. Кажется, все закончилось.
Улицы действительно были пустынны. Фонари освещали ночной город, в котором теперь не было ни единой живой души. И жутко становилось от тишины, не нарушаемой никем, и цепочек следов в снегу, обрывающихся в никуда.
Эпидемия закончилась.
Остаток ночи Джон не запомнил. Единственное, что задержалось в памяти, это слова врача, что в крови Сэма нет вируса. Он отреагировал на это коротким кивком.
Всего одни сутки, подумалось ему утром, когда он включил мотор Импалы, чтобы машина прогрелась. Всего лишь одни сутки.
Он окинул последним взглядом город, пустой и белый, который он бы объехал десятой дорогой, если бы знал, что здесь произойдет.
Сэм вышел из клиники и сел в машину, полностью его игнорируя.
Сэм… Он не заразился. У него оказался иммунитет к этой заразе, как у демонов. Оставалось лишь понять, что это значит.
Джон кивнул на прощание вышедшим из клиники Ли и Стоуну и сел в машину.
Импала тронулась с места, оставляя позади вчерашний день.
- Сэм? – он окликнул сына, втайне надеясь, что все вновь окажется по-старому, но тот отвернулся к окну и холодно ответил.
- Извини, я не хочу говорить.
Джон чуть слышно, невесело хмыкнул. Дорога обещала быть долгой.
Кроатон
(Джон – центрик)
читать дальшеПрежде.
…«Вендиго»
- Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело, - произнес Дин со своей убежденностью.
… «Кошмар»
- Как ты думаешь, может... Это из-за нас? Из-за... Макса и меня? – чуть волнуясь, спросил Сэм, одновременно боясь и желая услышать ответ.
Дин порадовался про себя, что занят делом – собирая вещи, он мог не смотреть Сэму в глаза.
- Почему ты так думаешь?
- Я хочу сказать... Телекинез, предчувствия. Знаешь, у нас обоих были способности. Может, это было из-за нас по какой-то причине.
- Сэм, если ему был нужен ты, он бы просто забрал тебя. Ясно? – Дин взглянул на брата со всей уверенностью, которую на самом деле не испытывал. - Это не твоя вина. Это не из-за тебя.
- Тогда из-за чего?
- Это из-за той чертовой твари, что сделала это с нашей семьей. Той твари, которую мы отыщем, той твари, которую мы убьем. И это все, - любой другой ответ был для него неприемлем.
- Тебя не беспокоит, что я могу превратиться в Макса или что-то вроде?
- Нет. Ничуть, - совершенно спокойно ответил Дин. - И знаешь почему?
- Нет. Почему?
- Потому что у тебя есть одно преимущество перед Максом.
- Отец? Отца здесь нет, Дин.
- Нет, - Дин усмехнулся и продолжил со свойственной только ему само- и просто уверенностью, - я. До тех пор, пока я рядом… – он улыбнулся, - с тобой не случится ничего плохого.
…«Пока ты умирал»
- Папа… - Сэм остановился в дверях. - Знаешь, этот демон… Он сказал, что у него планы на меня и таких детей, как я. Ты знаешь, что он имел в виду?
Джон отрицательно покачал головой.
- Представления не имею.
…«Все любят клоунов»
- Ты останешься здесь, - раздельно произнес Джон. – Отойди.
- Нет, - упрямо повторил Сэм, не двигаясь с места. – Я знаю твои фокусы: сейчас выйдешь за дверь и снова пропадешь на год. Я не собираюсь гоняться за тобой по всей стране. Я еду с тобой.
- Нет. Это опасно, - Джон пытался донести до сына очевидную для него истину.
- Мне все равно!
- Мне не все равно! – зло выкрикнул Джон. - Я уже потерял одного сына и не хочу потерять и второго!
… «Неразрывные узы»
Сэм Хелен:
– Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
…«Блюз о перекрестке»
Сэм некоторое время смотрел на отца, потом взглянул на шкатулку и снова на отца. И его глаза сверкнули яростью.
- Ты знал. Ты с самого начала знал, с чем мы имеем дело.
- Может быть, - уклончиво ответил старший Винчестер, и это лишь подлило масла в огонь.
- Почему ты мне не рассказал? Сколько еще ты будешь утаивать от меня информацию?! Что еще ты скрываешь? Правду обо мне? О маме? О Дине? Черт возьми, да когда же ты начнешь нам доверять?! – выкрикнул Сэм с яростью, удивившей даже его самого, и, не дождавшись ответа, выхватил из шкатулки фото, сунул саму коробку в руки отцу и размашисто зашагал в сторону бара.
Теперь.
Жизнь наконец-то обрела устойчивость. И пусть это похоже на балансирование на острие ножа, я согласен и на такое. Я согласен идти вперед и вперед под серым бессолнечным и беззвездным небом, по самой унылой местности, которую только можно выдумать. Идти, напевая знакомые до боли песни, пока их слова не развалятся бессмысленными кусками, как ползет под рукой, рассыпаясь в прах, старинная ткань. Идти, задыхаясь от жажды, потому что здесь нет воды, а только мелкая, струящаяся как вода, тонкая пыль. Идти и идти сквозь мир, который норовит ускользнуть, и ускользнет, если остановиться.
Я согласен на все это, лишь под ногами была эта дорога, по которой там, в ином мире, идет, едет на которой живет моя семья. Я только надеюсь, что там, за горизонтом, эта дорога не кончится. Я иду по их следам, вместе с ними, впереди них. Просто мне нужно быть рядом. И ничто другое не имеет значения, ведь именно за тем я и остался – быть рядом.
Порой я оказываюсь за защитным кругом. Порой внутри, и тогда я вижу их, как бы сквозь мутное стекло, вижу немудреные мотели, где застала их ночь. Иногда – лишь слышу биение их сердец. Иногда, очень редко, вижу все так ясно, так четко, словно стою в соседней комнате, и мне нужно лишь переступить порог. И тогда я могу ненадолго остановиться и вдохнуть воздух чуть более влажный, более теплый, более живой. И это дает мне сил на новый переход.
А иногда и на что-то большее.
Сэм нахмурился и мотнул головой, но не проснулся. Ему снилось что-то серое, колыхающееся, мутное, что-то невыразимо омерзительное, что не можешь утром вспомнить, но от чего остается неприятный осадок на весь день. И оно пыталось подобраться ближе, подползая туманом, словно даже не имело рук, чтобы схватить свою жертву, и могло лишь навалиться всем весом на зазевавшуюся добычу. Он вздохнул и попытался найти динов нож, с которым не расставался. Но его не было. А спустя мгновение обнаружил, что нечто уже подобралось на расстояние броска.
И тут перед лицом ярко вспыхнула сталь, распарывая серую пелену напополам, обрубая протянутые в отчаянном броске ручейки тумана. И сразу стало легче дышать, и сон перестал быть беспокойным, когда рука сжалась на еще теплой рукояти ножа. Морщинки на лбу разгладились, и дыхание успокоилось.
Кошмар ушел.
А иногда и на что-то большее.
Джон остановился у коричневой двери с узким, вертикальным окном. Перед тем, как войти, он проверил обойму в пистолете – та с коротким щелчком встала на место. Он оглянулся, как будто раздумывая – взгляд упал на плакат с пейзажем «Кратерное озеро. Туристическое агентство Ривер Гроув» и висящий рядом медицинский халат.
Винчестер, держа пистолет наготове, вошел внутрь. Молодой парень, привязанный к стулу, испуганно поднял голову.
- Нет, - умоляюще выдохнул он. – Пожалуйста, нет…
Чернокожий мужчина с сомнением взглянул на Джона.
- Может, он чист? Доктор ничего не нашла…
Женщина в белом халате растерянно пожала плечами.
- Я не знаю, что это такое. Не знаю.
Джон снял пистолет с предохранителя.
Парня начала бить дрожь.
- Остановитесь! Я чист! Во мне его нет! Пожалуйста!
- Я не могу рисковать, - Джон повернулся и закрыл за собой дверь.
Светлый, уютный коридор налился пугающей тишиной, которую разорвал истошный вопль и грохот двойного выстрела. А потом снова стало тихо.
И Сэм, тяжело дыша, сел на полу. Он запустил пальцы в волосы, пытаясь придти в себя. Очередное видение выбило его из колеи, и он пытался понять, к чему все это было ему показано.
Ветер безо всякой жалости пробирался под куртку, выдувая остатки тепла и переводя настроение в отрицательные величины. Даже кофе, наспех выпитый в ближайшей закусочной, уже не согревал. Помимо воли Джон торопился в зыбкое тепло мотеля. Охота заставляла терпеть жар и холод, ветер и дождь, и всевозможные неудобства, и потому – ценить моменты относительного комфорта. Винчестер чуть усмехнулся – двадцать пять лет назад он и подумать не мог, даже не то, что подумать – вообще представить такую жизнь. Считать дешевые номера мотелей, безликие и безучастные, комфортом. Кто бы сказал – не поверил. Он повернул ручку двери и поморщился – рука, сломанная полтора месяца назад, все еще была чувствительна к резким движениям. Дверь открылась, впустив холодный воздух и запах надвигающейся зимы, и все отошло на второй план – Сэм сидел на полу, ничего вокруг себя не замечая и тяжело дыша.
Поначалу мелькнула мысль, что сыну просто приснился кошмар, они довольно часто заставляли того просыпаться. Но Сэм не отреагировал, ни на звук закрывшейся двери, ни на его оклик, и Джон ощутил холодок, скользнувший по позвоночнику и не имеющий никакого отношения к погоде. Предчувствие беды.
- Сэм!
Младший Винчестер вздрогнул и взглянул на отца с тревогой и каким-то страхом.
- Кошмар? – спросил Джон, уже понимая, что это не так.
Тот молчал почти минуту, прежде чем ответить и весь подобрался в ожидании реакции.
- Видение.
- Видение, - задумчиво повторил Джон, ничем не высказывая своих эмоций. Да и что тут высказывать… Серое, хмурое небо тяжело опустилось, загоняя его в прозрачный лабиринт, где вроде и виден светлый выход, но невидимые стены неумолимо загоняют к пропасти. Еще посмотрим, с какой-то злостью пообещал он себе. Посмотрим, насколько крепки эти стены. – Расскажи.
И Сэм, почти с ощутимым облегчением, выплеснул свое видение, чуть торопясь и путаясь в словах.
Глупый… Чему обрадовался? Его спокойствию? Оно бывает разным. Если на душе спокойно, как в безоблачном небе, так это видно сразу – глаза становятся прозрачными, подобными небесам. А если это минуты тишины перед наступающей бурей? Тут не радоваться нужно, а силы собирать, чтобы первый же удар не сбил с ног, лишая даже призрачного шанса на победу.
- И я убил его, ты видел? – уточнил Джон.
- Слышал, - Сэм прикрыл глаза, вспоминая. Внезапно он вздрогнул от холода, и Джон мысленно выругался. Он тут рассуждает о будущем, а Сэм совершенно замерз оттого, что даже и не подумал подняться с холодного, протягиваемого всеми сквозняками пола.
- Марш в душ, живо.
Сэм кивнул, с трудом поднялся на ноги и пошел, но в дверях обернулся.
- Лицо у тебя было, как на охоте. Страшное.
Город, который оказался им нужен, был в Орегоне. Не так уж и далеко, но дорога была не столько долгой, сколько утомительной. Пробросило снегом, и приходилось следить за всеми поворотами. В слабом свете приборов тьма за окнами начала светлеть, наливаясь холодной, предутренней синевой.
Зимой его все чаще тянуло перенести охоту куда-нибудь на юга, где нечисти ничуть не меньше, зато гораздо теплее. Когда его мальчики были маленькими, он иногда так делал.
Слабая улыбка воспоминаний коснулась его лица, сразу сделав его на пару десятилетий моложе.
Мальчики радостно плескались в теплом, по их мнению, море, прогревались на белом песке после холодов северных штатов. Тогда они нашли огромную, даже на его взгляд, ракушку. После отъезда она лежала в машине, издавая чуть заметный аромат соли и солнца. Запах каникул, таких неожиданных и таких радостных. Сэм носился с ней несколько недель, не расставаясь, пока не забыл в очередном мотеле. Слез было просто море, но возвращаться они не стали.
Реальность напомнила о себе холодом, не столько за окнами, сколько изнутри, от неотступных, тяжелых мыслей.
Ему не хотелось ехать в Ривер Гроув. Никак не отпускало чувство, что там, в орегонском городке, его ждет крайне неприятный сюрприз. Но по приезду безоблачное, эмалевое небо, искрящийся свежий снег, припорошивший темную зелень многочисленных елей и особое, предрождественское ощущение времени, немного развеяли мрачное настроение.
Полупрозрачное облачко пара повисло в воздухе. Выйдя из машины, он огляделся. На улице было почти безлюдно. Парочка молодых людей спешили в открывшееся кафе, да темнокожий мужчина чистил от выпавшего снега подъездную дорожку.
Проснувшийся Сэм с некоторым любопытством оглядел главную улицу небольшого городка. Увидев темнокожего мужчину, он сощурился, насторожился, припоминая. В конце концов, он вышел из машины, поеживаясь от порывов холодного ветра.
- Я помню его, - кивнул Сэм на работающего человека. – Он был в моем видении.
Джон хмыкнул. И, широко шагая, направился к объекту обсуждения.
- Доброе утро.
Мужчина подобрался, насторожившись, но спокойно выпрямился и, опираясь на широкую лопату, ответил.
- Доброе. Чем я могу помочь?
- Думаю, можете, - уверенно проговорил Винчестер, скользнув взглядом по рукам собеседника и видневшейся на одной из них татуировке, - сержант.
- Служили? – чуть улыбнулся мужчина.
- Капралом. Рота Эхо-2-1.
- Сержант Марк Стоун, - представился собеседник. – Так чем я могу помочь?
- Мы ищем парня, - заговорил подошедший Сэм. – Лет двадцати. У него тонкий шрам прямо под челкой.
- Он что-то натворил? – в глазах Стоуна промелькнула настороженность.
Ветер поднимал в воздух снежинки, и те поземкой кружили над землей, обещая бурю.
- Нет, - поспешил успокоить его Сэм, - он нужен нам как свидетель.
- А вы что – федералы? – спохватился Стоун.
- Мы федеральные маршалы, - Джон продемонстрировал очередное удостоверение.
- Ладно, - успокоился мужчина. – Такой шрам есть у Дуэйна Таннера. Но он не лезет в неприятности.
- Надеюсь, что так, - кивнул Джон. – Знаете, где он живет?
Стоун махнул рукой на север.
- На Аспен. Он живет вместе с семьей.
- Спасибо, сержант, - поблагодарил Джон и направился к машине.
Стоун некоторое время смотрел вслед уходящим Винчестерам, а потом снова занялся уборкой снега.
Холодные порывы ветра чуть шевелили ветви многочисленных елей, и тогда с легким шелестом вниз устремлялись пригоршни снега.
Сэм поскользнулся на снежной слякоти и неловко ударился плечом о столб.
- Черт! – выругался он, потирая ушибленное плечо. И, скользнув взглядом по столбу, замер. На потемневшей от времени, потрескавшейся поверхности кто-то неровно вырезал «Кроатон».
Джон проследил взгляд сына и ощутил, как на сердце легла ледяная тяжесть. В одно мгновение он осознал, что именно их ждет, и чем все это грозит Сэму. И, не колеблясь ни минуты, он шагнул к машине.
- Садись, - коротко приказал он. – Мы уезжаем.
- Что? - растерялся Сэм. – Как уезжаем? А дело?
- Плевать, - бросил Джон.
Сэм опешил до такой степени, что подчинился. На его памяти отец ни разу не бросал дела. Нахмурившись, он постарался припомнить все, что он знал об этом слове.
Взревел мотор, и машина рванула с места, разбрызгивая смешанный с водой снег.
- Почему мы уезжаем? – спросил Сэм спустя некоторое время.
«Кроатон», как он помнил, был единственным свидетельством исчезнувшей английской колонии, первой в Америке. Свидетельством, точно так же вырезанном на дереве. Словом, которое никак не могло прояснить судьбу исчезнувшего Роанока. Каким образом это связано с Ривер Гроувом, он не понимал. Как и не понимал, почему отец так поспешно уехал.
- Позже, - так же коротко ответил Джон. Он не мог ответить на этот вопрос сейчас. Тот мгновенный, всеобъемлющий порыв уехать, охвативший его некоторое время назад, порыв, которому он подчинился, он не мог объяснить даже себе.
Дорога поворачивала между высоких елей, пока не вывела на мост, перегороженный двумя машинами. Перед машинами стояли вооруженные люди. Джон притормозил и с трудом сдержал ругательство. Оцепление, черт бы его побрал! Он знал, что их ждет, если они здесь задержатся, и это было не тем, с чем бы он хотел сейчас столкнуться. Сэм вздрогнул, когда какой-то мужчина громко хлопнул по крыше Импалы и склонился к окну водителя.
- Простите, дорога закрыта, - усмехнулся мужчина.
- Почему?
- Карантин. Там что-то случилось, - мужчина махнул рукой в сторону города.
- Хм. А кто вам это сказал?
- Шериф звонил, - усмешка стала ехидной. И что, мол, теперь скажешь? – Слушайте, может быть, выйдете из машины, поговорим?
Джон смерил собеседника внимательным взглядом и дал задний ход. Мужчину поволокло за машиной, и, не удержавшись на ногах, он упал в снег. Стоявшие в ограждении открыли огонь, но Джон, развернув Импалу, на полной скорости поехал обратно в Ривер Гроув. Ледяная тьма, сжавшая все внутри, стянула лицо в неподвижную маску.
Дорога назад, против всякого обыкновения, показалась долгой. Сэм молчал, Джон тоже. Они остановились только раз, когда увидели брошенную на шоссе машину. Она была пуста, в открытые двери и разбитое лобовое стекло залетал ветер, осыпая снежинками потемневшую кровь. Ею внутри было забрызгано все, а возле дверцы лежал большой окровавленный нож. Темные капли пятнали белое полотно снега, но рядом не было никого.
Сэм растерянно потянулся к ножу, но Джон опередил его, подняв оружие, и через минуту бросил обратно в снег.
- Нужно ехать, - нарушил он тишину. – К Таннерам.
- Мы снова беремся за дело? – удивился Сэм.
Он уже устал от столь необычного поведения отца.
- У нас нет выхода, - мрачно отозвался тот.
Стоящий на отшибе старый дом из темного дерева они нашли сразу. Вокруг не было елей, только простые деревья бросали черное кружево теней на белый снег.
Джон хмыкнул - борьба добра и зла под равнодушными небесами.
Они поднялись на крыльцо и постучали. Прошло несколько минут, пока им не открыл молодой парень.
- Да?
Джон продемонстрировал удостоверения федерального маршала.
- Доброе утро. Мы ищем Дуэйна Таннера.
В глазах парня мелькнуло что-то трудно описуемое, смесь удивления, страха, предвкушения, азарта и чего-то еще.
- Это мой брат, - кивнул он. – Я – Джейк.
- Можно с ним поговорить? – Сэм тоже перешел на суховатый, официальный тон.
- Его сейчас нет.
- Знаешь, где он?
- Да, - Джейк пожал плечами. – Ловит рыбу на озере Рослин.
- Джейк, кто там? – спросил откуда-то изнутри мужской голос. Минуту спустя из-за спины парня вышел мужчина, видимо, отец. – Кто вы?
- Федеральные маршалы, сэр. Ищем вашего сына, Дуэйна.
- Зачем? У него неприятности?
- Нет. Мы зададим ему пару вопросов, вот и все. Когда он вернется?
- Точно не знаю, - нахмурился мистер Таннер. – Когда он вернется, по какому номеру он сможет с вами связаться?
- Мы позвоним вам позже, – ответил Джон, и Таннеры дружно кивнули, улыбнувшись.
Винчестеры развернулись и молча спускались с крыльца, пока не услышали за собой стук закрывшейся двери.
- Здесь что-то не то, - вполголоса заметил Джон, Сэм кивнул, и они осторожно обошли дом, держа оружие наготове. Сквозь неплотно занавешенные шторы они увидели женщину, привязанную к стулу. Кляп мешал ей кричать, и она с ужасом смотрела на мужа и сына.
Джейк подошел ближе и закатал рукав, подставив руку подошедшему отцу. Тот провел ножом чуть повыше запястья, и порез немедленно начал кровоточить. Алые капли падали на плечо женщины, явно не понимающей что происходит, и катились дальше по руке, оставляя яркие следы на бледной коже. На лице Джейка было такое выражение, что Джон бросился к задней двери, одновременно снимая пистолет с предохранителя.
Джон выбил дверь и ворвался в дом.
- Брось нож!
Мистер Таннер бросился вперед с занесенным ножом, Джейк метнулся к окну. Джон дважды выстрелил в мистера Таннера, и тот упал замертво. Джейк выбил окно и бросился наутек. Сэм поймал его в прицел, но так и не выстрелил, охваченный внезапными сомнениями. И отшатнулся от окна от грохота выстрела, раздавшегося над ухом.
Джейк вздрогнул всем телом и, всплеснув руками, упал, да так и не поднялся. Сэм даже отсюда видел яркие капли, расцветившие снег.
Добавим алого к черно-белым будням.
Клиника оказалась в самом центре города, совсем рядом с тем местом, где они остановились впервые. Сэм помог миссис Таннер выйти из машины и повел её в больницу. Джон огляделся и открыл багажник, где мирно, в обнимку лежало два трупа. Отец и сын Таннеры.
Сомнение, пугающее и беспощадное, шевельнулось где-то внутри, холодом отзываясь в кончиках пальцев. Что если он ошибся и зря убил этих людей? Кем он становится? День за днем он думал о чудовищах, думал как чудовище, искал и убивал чудовищ. Как близка та грань, за которой он сам станет чудовищем? Может, он уже её перешел?
Единственное, что успокаивало – это ужас, с которым миссис Таннер смотрела на своих близких. Но, может, он вмешался в простой, человеческий конфликт?
«Но неужели, - возмутился внутренний голос, голос морского пехотинца, для которого демоны были персонажами старых легенд, - неужели важно только то зло, которое людям причиняет нечисть? Неужели та боль, которую людям приносят люди, не имеет значения?»
Не имеет значения… Та война, участником которой он стал теплой октябрьской ночью, не оставила ему выбора и милосердия, и сомнений.
- Пап? Ты как, в порядке? – спросил вернувшийся из клиники Сэм.
- Да, - тон был под стать погоде, и разговор прервался сам собой.
Они занесли тела в клинику. Вышедшая навстречу девушка - медсестра с ужасом смотрела на страшный груз.
- Кто это? – справилась она, наконец, с голосом.
- Мистер Таннер и его сын, Джейк, - ответил Сэм, придерживая норовящее сползти с плеча тело.
Девушка неровно вздохнула.
- На них тоже напали?
- Вряд ли, - с некоторым затруднением сказал Сэм.
- Это они напали на миссис Таннер, - произнес Джон. – Их пришлось застрелить.
- Застрелить? – на лице медсестры проступила паника, смешанная с шоком. – Вы их убили? Кто вы?
- Федеральные маршалы, мисс, - с некоторым раздражением ответил Джон. – Куда их положить?
- Да, конечно, - она несколько заторможено повернулась в сторону нужной двери. – Сюда, пожалуйста.
- Беверли, повтори еще раз, - попросила ошеломленная доктор Ли, - это сделали твой муж и сын? Они напали на тебя?
- Джейк ударил меня и связал, - всхлипнула миссис Таннер. – Это просто невероятно. Только что это были мои близкие, а через минуту они словно превратились монстров, в них словно дьяволы вселились.
Доктор Ли утешающе погладила пострадавшую женщину и продолжила её осматривать и перевязывать. Джон почувствовал, что Сэм требовательно дернул его за рукав.
- Нужно поговорить.
- Позже.
- Сейчас, - упрямо свел брови Сэм.
- Я сказал – позже, - негромко, но твердо отрезал Джон. Слишком много всего нужно было обдумать, свести воедино и продумать план действий. Нет времени разговаривать. – Понятно?
Зрачки Сэма сузились, словно запирая внутри закипающую злость, и он так выдохнул свое «Да, сэр!», что было ясно – в ближайшее время ссоры не миновать. Но это привычные бури.
Джон повернулся к доктору.
- Можете выяснить, что случилось с мистером Таннером?
- Я могу сделать некоторые анализы.
Он кивнул.
- Сделайте их побыстрее.
- Что происходит? – она требовательно посмотрела сначала на Джона, потом на Сэма.
- Это мы и стараемся выяснить, - ответил старший Винчестер со всей прямотой.
Сэм подчеркнуто избегал его и пытался в соседней комнате разговорить миссис Таннер. Что ж, он мог подумать в тишине. Сложить два и два, и провести ниточку от видений Сэма к Кроатону и демонам не составило особого труда. Гораздо сложнее сейчас – решить, что делать. Ему абсолютно не нравилось то, что он не в состоянии контролировать ситуацию – его несло, как щепку в бурном потоке, и ощущение беспомощности просто выбешивало. Ведь все, что он мог придумать – уже кем-то просчитано заранее.
В дверях негромко кашлянула женщина, разрывая нити его раздумий. Доктор Ли. Джон выжидательно повернулся к ней.
- Я провела все анализы, которые смогла, - она сделала несколько шагов внутрь и остановилась. – В крови мистера Таннера полно лимфоцитов. Его тело боролось с инфекцией. И этот вирус оставляет в крови следы серы.
Так он и думал – адская чума. Не самое приятное, что могло случиться. Он припомнил темную кровь на снегу возле пустой машины на шоссе и яркие капли на коже испуганной женщины. Через кровь – мелькнуло в голове. Вирус передается через кровь.
- А анализы миссис Таннер вы делали?
- Беверли? – удивилась врач. – Но зачем?
Ответить Джону помешал женский крик из соседней комнаты, звон стекла, глухой удар и звук упавшего тела. Бросившись туда, они увидели ошарашенного Сэма с огнетушителем в руках и миссис Таннер, без сознания лежавшую на полу.
- Вдруг она заразилась, - все же произнес Винчестер, озвучивая очевидный уже факт.
Дальнейшие три часа слились в один непрерывный тяжелый сон: ужас в глазах пришедшей в себя, ничего не понимающей женщины, желтые следы серы в её крови, та же кровь, вскипевшая черной пеной, когда Джон плеснул в нее святой водой, сержант Стоун, с которым они едва не поубивали друг друга на улице у Импалы, когда Джон ходил за пресловутой водой.
И сейчас Винчестер стоял у двери в подсобку, где заперли бедную женщину, сжимая в руке пистолет. «Она заражена и опасна, – напомнил он себе. – И все равно обречена».
Он вдохнул и открыл дверь.
Полный отчаяния и надежды взгляд Беверли Таннер молил о помощи, и он знал, это станет его очередным кошмаром. Двойная отдача выстрелов болью ударила в плечо, резкий запах пороха и оглушительная тишина привели его в себя.
В коридор он вышел все том же жестким, бескомпромиссным охотником, каким его все и знали.
Но все же на душе было отвратительно мерзко.
Ему очень давно не приходилось убивать людей.
- Что здесь происходит? – не на шутку рассердилась доктор Ли. – Какого черта люди убивают друг друга?!
- Это вирус, - ответил Джон, одновременно осматривая запасы клиники. – Неизвестной природы, - слегка покривил он душой, но им знать правду совсем не обязательно. Сэм бросил острый взгляд на отца, но промолчал. – И этот вирус заставляет людей нападать на других людей.
- Как в «28 дней спустя»? – подала голос Пэм, она старалась не отходить от доктора. После убийства Беверли она настороженно смотрела на Винчестеров, словно те в любую минуту могли начать палить во все стороны без разбора.
- Почти, - Джон задумчиво смотрел на спирт, стоящий на верхних полках, мелькнувшая в голове мысль о самодельной взрывчатке оказалась очень соблазнительной. – Вирус передается через кровь, так что невозможно сказать заражен человек или нет.
- Инкубация вируса составляет три часа, - заговорила доктор Ли, - до этого следы серы не появляются. А что насчет той штуки, которая заставила кровь Беверли вскипеть?
- Мы испробовали её только на уже явно зараженной крови, и она сработала. Не могу сказать, будет ли реакция до появления серы.
- А что это такое? – полюбопытствовал Марк.
- Лучше вам не знать, - ушел от ответа Джон, и по его тону стало понятно, что больше говорить об этом он не будет.
Сержант Стоун, стоявший у окна, оглянулся на собравшихся в комнате людей и снова оглядел улицу – короткий зимний день клонился к вечеру, и в начинающихся сумерках то там, то здесь мелькали силуэты собирающихся у клиники людей.
- Не нравится мне все это, - проговорил он, ни к тому конкретно не обращаясь.
И в наступившей тишине стук во входную дверь показался оглушающим.
- Впустите меня! Пожалуйста, кто-нибудь! Помогите!
За дверью стоял молодой парень, полностью подходящий под описание Сэма. Дуэйн Таннер. Наконец-то явился. Он оглянулся на смутные силуэты собирающихся в отдалении людей и вновь заколотил в дверь.
Марк открыл дверь и, быстро впустив парня, тут же её запер.
- Ты в порядке, Дуэйн?
- В порядке? – переспросил последний из Таннеров с какой-то полубезумной интонацией. – Весь город сошел с ума! Я видел, как Роджера МакГила забили до смерти его же соседи! Конечно, я не в порядке!
- Потише, приятель, - утихомирил его сержант. – Ты не один здесь такой. Где ты был весь день?
- Ловил рыбу на озере, - чуть успокоившись, ответил Таннер. Он оглядел присутствующих, задержавшись взглядом на оружии, с которым ни Стоун, ни Джон не расставались. – А что происходит?
- Эпидемия, - коротко ответил ему Джон и обратился к доктору. – Осмотрите его, мы должны быть уверены, что он не один из них.
Таннер вскинулся было, но, натолкнувшись на предельно серьезные взгляды доктора и сержанта Стоуна, проглотил рвавшиеся с языка возражения и пошел с ними в смотровую.
Джон притормозил направившегося за всеми Сэма.
- Этот парень, которого я убил?
Сэм кивнул, так и не определившись в своих чувствах. Он все еще сердился на отца за его скрытность, но в глубине души, там, где он был еще мальчишкой, с затаенной завистью слушавшим рассказы старшего брата об охоте, его обрадовало то, что отцу все же нужна его помощь.
- У него кровь! – вскрикнула Пэм, помогавшая доктору Ли осматривать парня, и отшатнулась от него.
Доктор Ли тоже поднялась и отступила на пару шагов. Дуэйн приподнялся было на стуле, растерянный и недоумевающий, но сержант, угрожающе качнувший винтовкой, приказал ему сесть обратно. Вошедший Джон взял парня на прицел, и сержант его связал.
- Как ты поранился? – жестко спросил Джон.
- Я бежал. Должно быть, споткнулся, - недоумевающе ответил Дуэйн. – А это важно?
- Если ты заразился, тебя придется убить, - так же жестко ответил старший Винчестер. – Так что решай сам.
- Я не подходил к этим людям, - испуганно зачастил Таннер. – Это моя кровь, клянусь!
- Сделайте анализ его крови, доктор, - не обращая внимания на парня, произнес Винчестер. – Я принесу свое… средство, - хмыкнул он, подумав, что ему так еще не приходилось называть святую воду.
Джон вышел из комнаты, за ним вышел и Сэм.
- Ты же не собираешься его убить? – с тревогой спросил он. – Мы не знаем, заражен он или нет.
- Вот и узнаем, - Джон взял святую воду и направился к выходу.
- Ты убьешь невиновного? – Сэм преградил ему дорогу. – Просто потому, что он гипотетически опасен?
- Мы впустую тратим время на этот спор, - неожиданно мягко произнес отец, в этот момент он действительно хотел убедить сына в своей правоте. – Вся его семья инфицирована, для меня он более чем опасен.
«Потому что я считаю, он – источник всей этой заразы», - продолжил про себя Джон и, отстранив сына, шагнул к выходу.
Сэм с отчаянием, яростью и каким-то страхом смотрел вслед отцу и, давая выход своим эмоциям, со всей силы ударил в стену кулаком.
Уже в коридоре Джон услышал этот глухой удар бессильной ярости и на мгновение пожалел, что не может поделиться с сыном той тяжестью, что лежала у него на сердце и заставляла быть вынужденно жестоким. Если дорога в ад действительно вымощена благими намерениями, то сегодня он замостил приличный кусок.
Он остановился у двери, за которой держали Дуэйна и, проверив обойму в пистолете, вошел внутрь. Краем глаза он заметил, как Пэм проскользнула в комнату к Сэму.
Дуэйн испуганно поднял голову.
- Нет, - умоляюще выдохнул он. – Пожалуйста, нет…
Марк с сомнением взглянул на Джона.
- Может, он чист? Доктор ничего не нашла…
Ли растерянно пожала плечами.
- Я не знаю, что это такое. Не знаю, заражен ли он…
Винчестер снял пистолет с предохранителя.
Парня начала бить дрожь.
- Остановитесь! Я чист! Во мне его нет! Пожалуйста!
- Я не могу рисковать, - Джон повернулся и закрыл за собой дверь и, подойдя к Таннеру, вылил на него святую воду. В первое мгновение Дуэйн ошеломленно смотрел, как на коже, вздуваясь пузырями, появляются ожоги, а потом заорал от боли. На секунду его глаза блеснули пронзительной чернотой, которую заметил только Винчестер.
- Что это за дрянь? – со всхлипом выдавил Таннер.
- Вода, - с усмешкой ответил Джон. – Простая святая вода.
Он взвел курок и отступил на несколько шагов. Уже стреляя, он увидел на лице Таннера улыбку, полную такого невыносимого превосходства, что в душу закралось страшное сомнение, будто он попался в расставленную ловушку. Грохот чего-то бьющегося вдребезги подхватил эхо выстрела и отозвался в сердце необъяснимой тревогой. Джон выскочил в коридор и бросился на звук борьбы, становившейся все громче. Что-то внутри него отсчитывало секунды, и от стремительного убывания отпущенного ему времени где-то в желудке рождалась ледяная паутинка надвигающейся беды. Огромной, непоправимой.
Что-то подобное он испытывал, когда умирал Дин. И это пугало до чертиков.
Сэм в беде – гремело внутри колокольным набатом. И, как в древности, люди бросали все и шли на зов, так и сейчас все прочие чувства, мысли, инстинкты отступили прочь, становясь ненужными, неважными перед лицом смертельной опасности.
Он выбил дверь, поймал в прицел тонкую спину оседлавшей Сэма Пэм и плавно нажал на спуск. И, лишь когда пуля вылетела, увидел, что на грудь его сына, уже отмеченную острым прикосновением скальпеля, опускается окровавленная ладонь девушки. Минуты замедлили свой ход, будто мастер, кующий время, выбросил в мир не звонкие, прозрачные секунды, а их раскаленные заготовки, обжигающие, гибкие и тянущиеся, подобно резине. Пуля нашла свою мишень точно в тот миг, когда с руки Пэм сорвалась первая капля. Девушку качнуло вперед силой удара, и её ладонь, получив дополнительное ускорение, впечаталась прямо в кровоточащий порез, разбрызгивая крохотные капли смешавшейся крови.
Время вернуло себе свой привычный ход, и Сэм сбросил с себя уже мертвую медсестру, прижимая ладонь к порезу. В её глазах, слепо устремленных в потолок, читалось торжество, не смытое даже смертью, а из уголка рта сочилась чуть дымящаяся струйка, казавшаяся в ярком свете больничных ламп черной.
- Сэм!
Он протянул сыну руку и вздрогнул, когда её перехватил Стоун.
- Он заражен, - тихо произнес бывший старший сержант.
Мир не рухнул и не разбился. Просто уже нечему было. И лишь глухая досада оттенила возникшую внутри звонкую, хрустальную пустоту.
Сэм отдернул протянутую было руку, и в его глазах что-то захлопнулось, сменившись странной смесью решимости, обреченности и злости.
- Доктор, проверьте его, – коротко произнес меряющий смотровую шагами Джон и взглянул на сына. Тот сидел на стуле, прижимая пакет со льдом к ране, и пытался держать себя в руках. Судя по тому, как он до хруста сжимал зубы, у него плохо получалось. – Доктор! – резко окликнул старший Винчестер застывшую без движения врача.
Та вздрогнула и через силу направилась к Сэму. Было видно, что события дня её полностью вымотали. На мгновение Джон её пожалел, но потом он отбросил жалость, как лишнее и ненужное сейчас чувство.
- Это пустая трата времени, - возразил Стоун, стоявший у двери. – Мы все видели, что произошло.
- Не пустая, - веско произнес Джон.
Он продолжал ходить из угла в угол, заставляя сердце биться в ритме шагов, иначе от его судорожного биения перехватывало дыхание. Он лучше других знал, что произошло, когда зараженная кровь одержимой смешалась с кровью Сэма. То, что Пэм одержима, он понял, когда её убил. Вирус был в её крови, иначе она бы не атаковала Сэма, но три часа, отведенные на его инкубацию, давно прошли. Это означало лишь одно: она – источник, как и Дуэйн Таннер, чьи отец и брат перешли в агрессивную фазу до того, как другие заразились.
Лишенные тел, но не изгнанные в ад демоны все еще здесь, но они уже утратили контроль над ситуацией, и их можно было не опасаться.
- Черт, да вы Дуэйна за меньшее застрелили, - взорвался сержант, отвлекая Винчестера от размышлений.
- Сэм – другое дело, - ледяно отрезал тот.
- Почему другое? – взял себя в руки Сэм, будучи не в силах разобраться в собственных чувствах. С одной стороны, очень страшно было понимать, что жить ему осталось часа три. Он нуждался в поддержке и не мог сейчас остаться наедине с ворохом сбивающих с ног и обессиливающих приступами внезапного страха мыслей. И был благодарен отцу за то, что тот так безоговорочно оказался на его стороне. Но еще и другой страх сжимал его сердце. Он мог в любую минуту перестать себя контролировать и причинить вред. И потому он должен быть один. – Стоун прав. Я опасен…
- Не городи чепухи.
Мысли неслись, как пришпоренные лошади. Он понял, что все здесь происходящее направлено против них, когда им не дали уехать. И судя по тому, что демон-источник атаковала именно Сэма, это все очень смахивало на замыслы Желтоглазого. Джон на миг остановился, пытаясь совладать с той безысходной, опустошительной яростью, которая бушевала внутри, и от которой так хотелось разнести эту клинику ко всем чертям.
Он не мог убить сына. Должен, но не мог. Даже мысль о том, что Сэм погибнет здесь и сейчас, что он обречен, не укладывалась в голове.
- Мы должны. Мы не можем рисковать, - повторил Стоун его собственные, сказанные меньше часа назад слова.
- Я могу.
Короткие, рубленые фразы – это все, что он мог протолкнуть сквозь свое непослушное горло.
Я могу…
Я могу рисковать собой и всем миром. Да пошло оно все к черту!
Он не даст сыну умереть. Не сейчас и не здесь.
- Но… - начал было сержант, но договорить ему не дали.
- Отвали от моего сына! – рявкнул потерявший всякое терпение Джон, обернувшись к Стоуну. Тот опешил от той ярости и гнева, которые обрушил на него Винчестер.
- Но нам-то что делать?! – в свою очередь повысил голос собеседник.
- Запритесь где-нибудь и не высовывайтесь, где-нибудь, откуда можно просматривать улицу.
- И сколько нам здесь сидеть? – подала голос доктор Ли. – В клинике нет запасов еды.
- Я думаю, до полуночи все закончится.
Сэм насторожился. Внутренний голос шепнул, что в ход пошли карты, о которых он не подозревал.
- А вы? – Ли взглянула на Джона.
- Я остаюсь.
Стоун минуту смотрел на Винчестера, и, понимая, что сейчас ничто не заставит его уйти, молча повернулся к двери.
- Идемте, доктор, - обернулся он к врачу.
Сержант кивнул Джону и вышел. За ним направилась и Ли. Но в дверях она замешкалась.
- Мне так жаль, - она вздохнула и нашла в себе силы улыбнуться. – Спасибо вам за все.
Сэм улыбнулся в ответ, но улыбка ушла из его глаз, как только женщина вышла. Минуту тишины, потраченную на закрывание двери на замок, завершил громкий щелчок. Джон тяжело опустился на ближайший стул. Молчание, наэлектризованное напряжением, душило, делая сам воздух тяжелым и неподъемным.
- Какого черта здесь происходит?! – внезапно взорвался Сэм. Он вскочил, отшвырнув в сторону пакет со льдом. – Что здесь твориться? Расскажи мне!
Он требовательно уставился на отца. Весь страх, который он испытывал от мысли о диком поступке Пэм, куда-то делся, потому что впереди было что-то более грозное, темное, и отец знал, что именно. И сам факт, что от него опять все скрывают, не делятся информацией, приводил в привычное бешенство.
- Ты знаешь, – глухой гнев поднимался изнутри. Сейчас не время и не место. И, если честно, он вообще не хотел бы что-то объяснять. Достаточно того, что все и так вышло из-под пусть даже и призрачного контроля. - Это эпидемия, дьявольский вирус. Если ты помнишь, жители Роанока подверглись подобной эпидемии. Все они исчезли, и ничего не осталось. Я думаю, здесь будет то же самое.
Сэм прикрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь сбросить пар. Он знал это и до того, как отец это сказал. И это не было тем, что он хотел услышать. Ладно, возможно он задал не тот вопрос.
- Почему это происходит?
- И ты думаешь, я знаю? – Джон позволил первым искрам гнева вырваться наружу. Он не хотел ссоры сейчас, когда, возможно, Сэму остались последние часы, но, быть может, ссора смогла бы отвлечь сына от его неуместного правдоискательства.
- Да, я думаю, ты знаешь, - выпалил Сэм и только потом понял, что сказал, и что это правда. Стрела, пущенная наугад, попала точно в цель. – Ты знаешь, почему это происходит, и не хочешь мне говорить, - Сэм позабыл о разгоравшейся ссоре и заходил по комнате, лихорадочно разматывая запутанный клубок событий, который сейчас он видел насквозь. – Это наверняка связано со мной, и… с Демоном, потому что видение привело меня сюда, а они всегда с ним связаны. Демон устроил эту эпидемию для меня, - Сэм обхватил себя руками, пытаясь сдержать дрожь, а Джон мог лишь с внутренним отчаянием наблюдать, как рушатся все щиты, которые он возвел между сыном и ужасающей правдой. – Вряд ли он хотел моей смерти, скорее это… испытание, да, проверка на пригодность.
Сэма била дрожь, он чувствовал, что подошел слишком близко к правде, которая, как пропасть, манила и пугала одновременно. Он должен был сделать последний шаг, другого шанса может и не быть. Он собрался с духом.
- Я знаю, что происходит, и знаю, кто виноват. Скажи мне, зачем? – Сэм умоляюще смотрел на отца.
«Только не лги, - просил он. – Пожалуйста».
Джон глубоко вдохнул. Ложь похоронила бы все их отношения, все то хрупкое взаимопонимание, которое им удалось наладить. Но правда, которую он так долго пытался скрыть, могла разрушить все, что у них осталось.
Не было выбора. Будь что будет.
- Помнишь, тогда в Иллинойсе, - к горлу подкатил комок, но он продолжил, - ты спрашивал, не знаю ли я о планах демона, касающихся тебя? Тогда я солгал.
Секунды с грохотом падали в вечность, или это так оглушительно билось сердце? Он ждал возмущения или гнева, но слышал только тишину напряженного внимания.
- Твои видения… Они не совсем простые … То что они связаны с демоном, ты уже понял. Я думаю, ты уже знаешь, что есть и другие одаренные? Другие дети, чьи матери погибли так же, как… твоя мама? Все они – армия, которую собирает демон. Я следил за некоторыми, кое-кто погиб, но есть и выжившие, которых демон прибирает к рукам. Тьма надвигается, скоро грянет буря. Очень скоро. И вы – её острие.
- И ты скрывал это от меня? - Сэм задыхался от ярости и гнева. – Все это время…Почему?
- Думал, что смогу тебя уберечь, - совершенно правдиво ответил Джон, и это выбило Сэма из колеи.
- Уберечь? От чего? – эхом повторил Сэм, и внезапное понимание на мгновение лишило его дара речи. - От перехода на Темную сторону? От служения злу?! Да ты в своем уме? Демон убил маму, убил мою девушку, брата, и вдруг я должен оказаться на его стороне?!
Он на миг задохнулся.
- И этот вирус… Значит, это, - он легко коснулся пореза на груди, - и есть приглашение к банкету? Билет в ад в один конец?
Голова кружилась от ярости, горечи и нестерпимой обиды. Он не дал ни единого повода подозревать его в подобном «предательстве».
- И если я… если я заразился, ты убьешь меня? – Сэм попытался улыбнуться, но губы не слушались, и он чувствовал, что вот-вот позорно расплачется.
- Нет, - тут же ответил Джон.
Сэм выдохнул и все-таки смог улыбнуться.
«Не спрашивай, - ударило сердце в ребра. – Больше не спрашивай».
- А если я вдруг, по какой-то немыслимой причине, окажусь по другую сторону баррикад? Тогда убьешь?
Минута, на которую старший Винчестер замешкался с ответом, все сказала без слов. Сэм открыл рот, но не смог выдавить ни слова, и отвернулся от отца.
- Я не знаю. Сэм… - позвал Джон, не выдержавший пропитанного горечью молчания, но тот даже не пошевелился.
Казалось, доверие умерло. Как и понимание, как и все то, что делает людей семьей. И от этой боли сердце готово было лопнуть. Джон утешал себя только той мыслью, что если бы он сейчас солгал, было бы только хуже. Теперь он мог хотя бы надеяться, что сын правильно воспримет его слова, его предупреждение и будет готов. Но боли эти мысли не уменьшали.
Стук в дверь заставил вздрогнуть. Стучала доктор Ли, Джон разглядел её обеспокоенное лицо сквозь узкое окно двери. Он встал и приоткрыл дверь.
- Вы должны это увидеть, - растерянно произнесла женщина. – Это что-то невероятное.
- Что случилось? – устало осведомился Джон, испытывавший большое желание послать все к черту.
- Они исчезли. Все исчезли, - доктор развела руками. – Я видела, они собирались группами и направлялись сюда, как вдруг… налетел ветер, и они исчезли. Словно туман. Все. И не осталось ничего.
Джон глянул на сына. Тот тоже слушал, не поднимая головы. Кажется, все закончилось.
Улицы действительно были пустынны. Фонари освещали ночной город, в котором теперь не было ни единой живой души. И жутко становилось от тишины, не нарушаемой никем, и цепочек следов в снегу, обрывающихся в никуда.
Эпидемия закончилась.
Остаток ночи Джон не запомнил. Единственное, что задержалось в памяти, это слова врача, что в крови Сэма нет вируса. Он отреагировал на это коротким кивком.
Всего одни сутки, подумалось ему утром, когда он включил мотор Импалы, чтобы машина прогрелась. Всего лишь одни сутки.
Он окинул последним взглядом город, пустой и белый, который он бы объехал десятой дорогой, если бы знал, что здесь произойдет.
Сэм вышел из клиники и сел в машину, полностью его игнорируя.
Сэм… Он не заразился. У него оказался иммунитет к этой заразе, как у демонов. Оставалось лишь понять, что это значит.
Джон кивнул на прощание вышедшим из клиники Ли и Стоуну и сел в машину.
Импала тронулась с места, оставляя позади вчерашний день.
- Сэм? – он окликнул сына, втайне надеясь, что все вновь окажется по-старому, но тот отвернулся к окну и холодно ответил.
- Извини, я не хочу говорить.
Джон чуть слышно, невесело хмыкнул. Дорога обещала быть долгой.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Танцы с дьяволом в лунном свете
(Сэм – центрик, Джон – центрик)
читать дальшеАшленд, штат Орегон.
Ночь опустилась на землю неслышно, почти незаметно, словно кошка, легко сбежавшая вниз по покатой крыше. Свет в номере мотеля, где остановились Винчестеры, давно погас – они ехали весь день, и долгая дорога на юг оказалась утомительней прежних из-за холодного, напряженного молчания. Им пришлось остановиться в том городе, где их застигла подступающая темнота.
И теперь, лежа в полумраке с закрытыми глазами, но без единой капли сна, Сэм терпеливо дожидался удобной минуты. Ближе к полуночи, убедившись в том, что отец крепко спит, он выскользнул из номера так же бесшумно, как скользит по миру ночная тень. На мгновение он задержался около дремавшей на стоянке Импалы и хмыкнул от мысли уехать именно на ней, но потом прошел дальше к примеченной еще вчера машине – простой рабочей лошадке, которых так много и которым до красавицы шевроле, как до неба.
Когда мотор завелся, Сэму стало страшно. Краем сознания он понимал, что поступает, поддавшись эмоциям, и что возможно он пожалеет об этом, когда снова будет мыслить более здраво, чем сейчас. Но он припомнил день и ночь Кроатона, как он окрестил про себя сутки, проведенные в Ривер Гроув, и уверенной рукой вывел машину со стоянки.
Да пошло оно все к черту!
Темно-синий седан блеснул на прощание полированным боком в слабом свете фонарей, а в номерах мотеля не зажглось ни единого огонька.
Прежде
…«Вендиго»
- Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело, - произнес Дин со своей убежденностью.
… «Мертвые в воде»
Билл Карлтон Сэму и Дину:
- Мои дети погибли. Это… Это хуже смерти. Уходите… пожалуйста.
… «Жажда крови»
- Я ненавижу нечисть! – гневно выкрикнул Сэм, надвигаясь на отца. – Я помню все, что зло сделало с нами, с нашей семьей! И никогда не забуду! Но сейчас мы большее зло, чем они.
Он видел упрямство и нежелание понимать и приходил в отчаяние, не зная, как еще объяснить то, что ему было столь очевидно.
- Не уподобляйся Гордону, отец. Он делит мир на себя и всех остальных и с легкостью убьет и замучает любого, кто встанет у него на пути. Но ведь ты учил нас иначе!
… «Кроатон»
- И ты скрывал это от меня? - Сэм задыхался от ярости и гнева. – Все это время…Почему?
- Думал, что смогу тебя уберечь, - совершенно правдиво ответил Джон, и это выбило Сэма из колеи.
- Уберечь? От чего? – эхом повторил Сэм, и внезапное понимание на мгновение лишило его дара речи. - От перехода на Темную сторону? От служения злу?! Да ты в своем уме? Демон убил маму, убил мою девушку, брата, и вдруг я должен оказаться на его стороне?!
Он на миг задохнулся.
- И этот вирус… Значит, это, - он легко коснулся пореза на груди, - и есть приглашение к банкету? Билет в ад в один конец?
Голова кружилась от ярости, горечи и нестерпимой обиды. Он не дал ни единого повода подозревать его в подобном «предательстве».
Теперь
Ашленд, штат Орегон.
Он давно уже не испытывал настолько бессильной ярости – Сэм воистину в своем репертуаре: только ему удавалось доводить его до белого каления и в то же время заставлять сходить с ума от тревоги.
Джон невидяще смотрел на дорогу из припаркованной на обочине машины.
Только Сэм мог вот так сбежать, совершенно не заботясь о собственной безопасности.
Он еще раз набрал номер сына и уже в который раз выслушал вежливо-безликое: «Абонент временно недоступен».
Быть может, имело смысл Тогда солгать? Не сказать всей правды, просто молча принять камень на душу, еще один ко всей неподъемной груде. Какая разница, одним больше, одним меньше. Но тогда бы ему не пришлось искать сына по всей стране. Поступил ли он правильно? И вновь сомнения, словно вихрь осенних листьев, не давали ему покоя.
Делай, что должен, и будь, что будет. Он заметил, что в последнее время все чаще вспоминает эту фразу. Делай, что должен… У него больше не осталось иных вариантов? Что он должен? Кому? Ответ на последний вопрос нашелся пугающе быстро: себе, Дину, Мэри, Сэму. Тварь, которая разрушила их семью, выбросила на обочину благополучной жизни, никому больше не должна навредить. И не должна навредить Сэму. Себя-то он уже давно перестал относить к тем, кто «подлежал безусловному выживанию». Может, потому, что дети выросли и вполне могут справиться со всем сами, нужно только убрать с их пути эту надоевшую тьму.
Спасти Сэма…
Он последнее время думал лишь об этом, засыпал с этой мыслью и просыпался, еще слыша тихое эхо диновского голоса.
Спасти Сэма…
Это последний предел, он не может отступать больше. Безудержная месть, которая подхлестывала его так долго, переросла саму себя, превратившись в единственную цель – спасти сына.
Потому что, иначе… Он боялся думать об этом. Что случиться, если он не сумеет? Если у него не получится? Тогда, в августе, еще в Иллинойсе он заметил, что стоило ему взяться за чистку оружия, и Бобби не отходил от него дальше, чем на пару метров. Старый друг тогда всерьез боялся, что он пустит себе пулю в лоб.
- Самоубийцы попадают в ад, - сказал он тогда Бобби в ответ на все его кружения. – Неужели ты думаешь, что я сделаю им такой подарок?
Он и сейчас в этом уверен. Винчестеры не сдаются без борьбы, но что если бороться будет не за что?
Хватит!
Битва уже близко, и сейчас совсем не время впадать в уныние.
Делай, что должен.
Он снова набрал номер и нажал вызов.
Долгие однообразные гудки, словно капли воды все падающие и падающие в одно и то же место. И слушать их уже больно.
- Алло, - Бобби наконец-то взял трубку.
- Это Джон. Бобби, ты Сэма не видел?
А сердце молилось – ну скажи, что он у тебя, что с ним все в порядке. Какая-то часть его говорила, что он смешон в своем беспокойстве, в конце концов, Сэм давно не маленький. Да и с чего вдруг такая чрезмерная забота?
Но этот голос никак не мог унять тревогу, подпитываемую знанием, в каком эмоциональном раздрае убежал Сэм и насколько он, на самом деле, уязвим для демона.
- Нет, не видел, - сердце сжалось от мучительной, еще больше возросшей тревоги. – А он что убежал?
- Да. Мы… поговорили.
Бобби хмыкнул. «Знаю я эти ваши разговоры».
- Я поищу его. Но знаешь, тебе лучше поторопиться, - Бобби забеспокоился, теперь, когда Сэм не с отцом, все могло обернуться очень плохо.
- Почему?
- Понимаешь, среди охотников прошли слухи, путанные и смутные, о том, что Сэм как-то отмечен демоном и что он развяжет войну, сражаясь на другой стороне.
Джон выругался, длинно, цветисто, безысходно. Мало ему демона с его, мать вашу, наполеоновскими планами, так теперь еще и это.
- Боюсь, кое-кто начнет охоту на Сэма.
- Бобби, - Джон отчаянно пытался собраться с мыслями, а те лихорадочно носились, сталкиваясь с легким звоном и разбиваясь вдребезги. – Поговори с нашими, скажи, чтобы не вмешивались. Я сам… Сам разберусь. Понял? И передай, что все, кто будет охотиться на… - язык не поворачивался это сказать, - на Сэма, очень об этом пожалеют. Это семейное дело.
- Я передам.
- Спасибо. И за предупреждение тоже.
Джон повесил трубку, не дожидаясь ответа.
Думай, думай, думай! Ну, куда он мог податься? Во всем мире ему некуда идти. Некуда идти? А куда всегда шел Сэм, когда ему было плохо и больно? И как он сразу не догадался?!
Импала рванула с места в карьер, подняв тучу пыли.
Впервые за годы он тяготился своим одиночеством. За последние полгода он привык к постоянному присутствую Сэма: к его бесконечным вопросам – в хорошие дни тот мог разговорить даже камень; к недовольному бурчанию в неудачные моменты, беспрестанному щелканью клавиатуры и чертыханью вполголоса, когда прерывалась связь.
Больше всего его ранило не то, что сын сбежал. Пусть. Сэм уже достаточно взрослый, чтобы иметь собственное мнение о том, как следует поступать. Он бы всерьез встревожился, если бы Сэм никак не отреагировал на события последних дней. Но то, что сын совершенно не воспринял его как советчика и помощника – вот что ранило его сильнее всего.
Когда он перестал быть для сына значимым? Отцом, готовым на любые жертвы ради них? А был он таким когда-либо в глазах сына? Таким, а не бесчувственным солдатом, заклиненном на мести?
Он не мог избавиться от этих вопросов и не мог ответить на них, и они крутились в голове, как поцарапанная пластинка, все время соскальзывающая на одно и то же место.
Что поддерживало Сэма все это время, если его самого держал на плаву сын?
Он не сомневался, что найдет сына, но боялся этой встречи. Боялся того, как Сэм его встретит. Как чужака? Или как человека, которого надо опасаться? Можно ли перекинуть мостик через пролегшую между ними пропасть? Если да, то как?
Внезапная мысль чуть рассеяла тьму внутри и вызвала слабую улыбку. Возможно, у него все же есть шанс. Небольшой, но есть.
Блумингтон, штат Иллинойс.
Сэм медленно шел вперед, и небо проваливалось над ним в вечность, синюю и глубокую. Легкий ветер чьим-то дыханием касался кожи и ласково ерошил волосы. Солнечные лучи согревали чьим-то нежным прикосновением, а дальние, почти неслышные крики птиц сливались в чьи-то негромкие голоса. Все здесь дышало Присутствием и Сопричастностью.
И от этого было уже не так невыносимо стыдно идти с пустыми руками.
- Привет, – шепнул он враз пересохшими губами и неловко улыбнулся. – Прости, что я вот так пришел… за помощью.
Не находя в себе сил смотреть на выбитые ряды букв, он сел рядом, справа, и прислонился щекой к надгробью.
От земли тянуло холодом, но нагретый, чуть шероховатый камень согревал, отдавая накопленное тепло.
Отдавая…
Сэм ощутил комок в горле.
Даже у этого камня был совершенно диновский характер – отдавать все, ничего не оставляя себе, ничего не ожидая взамен.
Он запрокинул лицо к небу, чувствуя подступающие к глазам слезы. Но не заплакал.
- Мне так тебя не хватает, - прошептал Сэм, проталкивая слова сквозь онемевшее горло.
Небо было безоблачно синим и таким безмятежно спокойным, что понемногу ему становилось легче: страшное напряжение последних дней отпускало, сердце постепенно оттаивало, отходя от холода и тьмы, охвативших его в Ривер Гроув.
- Мне тоже, принцесса, - Дин хмыкнул и уселся совсем рядом, по левую сторону надгробья.
Их разделяла лишь тонкая стена воздуха.
Какое-то время Сэм смотрел в небо, обдумывая то, что хотел сказать, и не решаясь заговорить. Но, наконец, заговорил, отделяя факты от эмоций, разделяя причины и следствия, и постепенно осознавая, насколько необходимым и одновременно глупым был его побег сюда.
Его голос разносился в холодном воздухе, смешиваясь с дальними криками птиц, и он чувствовал, что его слушают. Может быть, это было иллюзией, самовнушением отчаявшегося сердца, но чувство, что его слова все же не падают в пустоту, не оставляло. И оттого было так спокойно, и события дней минувших воспринимались не так остро, да пожалуй, вообще не так воспринимались. Сэм, ощущая спиной холод остывающего камня, впервые за долгое время подумал, что же мог чувствовать сейчас его отец. И Дин, глядя на их непрекращающиеся ссоры. И пообещал себе проявлять больше терпения и благоразумия впредь.
- Прости, что я пришел с пустыми руками, - Сэм медленно поднялся на ноги. – В следующий раз я обязательно что-нибудь принесу.
- О да, какую-нибудь толстенную, нудную книжищу.
- Обещаю, это будет журнал с красотками, как ты любишь.
Дин поперхнулся. Ох, Сэмми…
- Я знаю, ты против всех этих нежностей, но… - Сэм положил левую руку на камень, - я люблю тебя.
Он вздохнул, чувствуя подступившие к глазам слезы. Могут ли призраки плакать? Видимо, да. Здесь, в призрачном мире безмолвия и одиночества, он мог себе это позволить.
- И я тебя, - старший брат положил свою руку поверх ладони младшего.
Сэм вздрогнул. На мгновение ему показалось, что он что-то ощутил… Или это было лишь касание ветра? Он огляделся, и вздохнул – в небольшой роще, неподалеку, он увидел отца.
Он понял, что едва успел, когда увидел припаркованную в тени неподалеку от ворот Блумингтонского кладбища агрессивную, ярко-алую машину. Такую знакомую, что в любое другое время он бы только обрадовался её присутствию. Но не сейчас. Теперь в ней таилась глухая, беспощадная угроза, от которой холодели кончики пальцев.
Джон припомнил могилу сына и с запоздалой, горькой радостью отметил, с каким умом Бобби выбрал это место. К открытой со всех сторон могиле невозможно подобраться незамеченным, кроме как в одном месте, где несколько старых вечнозеленых деревьев образовывали небольшую рощу. К тому же опавшая за много лет хвоя так замечательно глушила шаги.
Он успел как раз вовремя, чтобы одним слитным движением подхватить рукой уже наведенный ствол и упереть перехваченную винтовку в спину темнокожему охотнику.
- Здравствуй, Гордон.
- Джон… - выдохнул Уокер. – Я все могу объяснить…
Винчестер бросил короткий взгляд на длинный ряд надгробных плит, у одной из которых, прислонившись, сидел Сэм.
- Знаешь, я действительно на это надеюсь.
И с каждым словом путанных и несколько бессвязных объяснений Джон все яснее понимал, что земля под его ногами на самом деле давно стала льдом, хрупким, ломким, предательски - ненадежным. Бобби и впрямь не заблуждался на счет Сэма и охотников, на что он возлагал определенные надежды. Охота на Сэма все-таки началась.
- Кто еще? – глухо спросил он, пытаясь сдержать внутри ярость, тревогу и бешенство.
- Я не знаю, - Гордон не шевелился, искоса внимательно наблюдая за Винчестером, и вздрогнул, когда Джон резко шагнул вперед. Последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в темноту, были холодные слова, в которых льдинками прозвенели предупреждение и ярость.
- Еще раз окажешься рядом с Сэмом, проснешься с пулей в затылке.
Старший Винчестер вышел из рощи, оставляя за собой бесчувственного Гордона. Было не в его правилах дарить противникам жизнь, но начни он убивать охотников, и проблем сразу станет намного больше, чем есть сейчас. Хотя Гордон будет той еще проблемой, но все же это куда меньшее зло.
Сэм весь подобрался, но сделал шаг навстречу, и все вылетело из головы, кроме одной глупой улыбки, которую ему, тем не менее, удалось загнать обратно.
Несколько минут они смотрели друг на друга, не решаясь нарушить тишину, а потом Джон все-таки улыбнулся, чуть заметно, одними уголками губ.
- У нас есть работа.
Сэм кивнул в ответ и тоже не сумел сдержать улыбку. В конце концов, они семья, и это все, что по-настоящему важно. Они зашагали к выходу, но в какой-то момент Сэм обернулся – ему все казалось, что Дин стоит за его спиной и улыбается.
Уже садясь в Импалу, Сэм заметил знакомую красную машину.
- Гордон здесь?
- Да, - Джон кивнул, заводя мотор. Что ж… Не следует отступать от собственных решений, раз уж взялся наводить мосты, нужно идти до конца. – И тебе нужно держаться от него подальше.
В ответ на вопросительный взгляд он хмыкнул.
- Неужели ты думаешь, что то, что известно мне, больше никто узнать не сможет?
Сэм изумленно уставился на отца. От него больше ничего не скрывают? Где-то что-то сдохло, и очень большое.
- Почему… почему ты мне это говоришь?
Джон бросил на сына взгляд, в котором усмешка соединялась еще с чем-то, что Сэм пока не мог расшифровать.
- Потому что ты должен знать.
Ханнибал, штат Миссури.
Рассвет чуть тронул небо на востоке, и тьма перестала быть тьмой, обретая глубокую, темную синеву. Сэм всегда любил эти минуты, когда ночь переходит в день, потому что начинал верить, что и их тьма когда-нибудь закончится.
Он слабо улыбнулся и, все еще вглядываясь в предрассветную синь, подумал, что финал уже близок, но вот хэппи-энда, возможно, и не будет.
Он покосился на отца, ровно и уверенно ведущего машину. На самом деле, он так и не решил, как именно следует воспринимать все то, что случилось в Ривер Гроув. С одной стороны, ему было очень горько и обидно думать, что отец считает способным помогать Демону. И то, что ему никто ничего не сказал, заставляло чувствовать себя преданным. И много еще обиды, горечи и боли закрывали его сердце от человека, сидящего сейчас слева. Но была и другая сторона. Это все же его отец. Черт возьми, он дважды, по крайней мере, как известно ему, Сэму, пытался продать свою душу, чтобы вернуть Дина. И не надо думать, что его любят меньше. И то, что отец так быстро нашел его, да еще и спас ему жизнь, говорит о том, что за него, по меньшей мере, волновались. А поводов для волнения прибавилось. Мало ему Демона, так теперь еще и Гордон. И еще неизвестно, был ли он единственным охотником, решившим так кардинально устранить угрозу.
Небо все светлело и светлело, и мыслей становилось все больше, словно наступающий день будил их ото сна.
А если он все-таки по какой-то немыслимой причине все же окажется на другой стороне? Что тогда? Отец убьет его? Ведь он воочию видел его слепую, не рассуждающую ненависть ко всем тварям, которые встречались им на пути. Или будет защищать от охотников?
Сэм не видел решения этой дилеммы, и что-то подсказывало ему, что и его отец не знал ответа, и что этот клубок неразрешимых противоречий раздирал ему сердце.
С какой-то горькой, болезненной благодарностью Сэм подумал, как хорошо, что эта непосильная ноша не досталась Дину. Потому что тот, стараясь его спасти, наломал бы таких дров, что Желтоглазый сразу бы перестал быть проблемой.
Фермы и дома стали попадаться все чаще, а, значит, они подъезжали к очередному городу.
В конце концов, он вспомнил то невероятное чувство улыбки брата, которое посетило его тогда на кладбище, и решил, что поступил правильно, когда не стал ссориться с отцом. Ведь кроме них самих, у них больше никого не осталось.
Они остановились в маленьком кафе отдохнуть и поесть. Ворох местной желтой прессы с аляповатыми и цветастыми заголовками рассыпался по столу.
- Бобби не звонил? - спросил Сэм, ковыряясь в салате.
- Нет, - ответил Джон, не отрываясь от статьи.
- От Эша не было вестей?
- Нет.
Сэм словно шел по тонкому льду, его неудержимо тянуло проверить, насколько разговорчивым будет отец, и сколько информации ему теперь доступно. И тот факт, что отец ничего не старался скрыть, наполнял сердце радостью.
- А я думал, что ты имел в виду что-то определенное, когда говорил о работе, - Сэм повернул к себе одну из газет.
«Вы видели этого мальчика?» - вопрошал заголовок над фотографией четырнадцатилетнего подростка, улыбавшегося в камеру.
- Если ты не будешь меня все время отвлекать, у нас будет что-то определенное, - ответил Джон с легкой ноткой раздражения.
Сэм фыркнул, и Джон с удивлением увидел в глазах сына давно позабытые смешинки. И раздражение схлынуло так же внезапно, как и пришло.
«Так просто». Где-то внутри эта мысль отозвалась болью. «Боже, так просто».
Так легко оказалось найти путь к сердцу сына, что становилось очень горько от собственной глупости, упрямства и слепоты. Сколько лет Сэм твердил, что ему просто нужно знать все, прежде чем принимать решение, прежде чем выполнять приказы, а он все это игнорировал и предпочитал ссориться раз за разом, причиняя боль и себе, и сыновьям.
А Дин… Неужели и к нему путь был так же прост? Он подчинялся всем приказам, не рассуждая и ничего не оспаривая, как Сэм. Почему?
Он вдруг вспомнил. Это было неимоверно давно, будто в другой жизни.
Его разбудили тихие шаги и осторожное звяканье стекла. Он бесшумно вышел из своей комнаты – в этот раз они сняли небольшой дом - его руку привычно оттягивал пистолет. Шум доносился из кухни, кто-то явно что-то искал. Открыв дверь, Джон резко включил свет. И, подавив вздох, положил оружие на стол. Возле шкафчика, ослепленный ярким светом, стоял Дин.
- Что случилось, Дин?
- Я искал аспирин, сэр, - уже в восемь лет он четко знал, как следует обращаться к отцу.
- Иди сюда.
Мальчик безмолвно подошел, и он положил руку на его лоб. Горячий. Дин на мгновение прижался лбом к его ладони, впитывая ту силу и поддержку, которые мог получить, и отстранился.
Джон молча нашел лекарство, вытряхнул из упаковки одну таблетку и налил стакан воды, чтобы запить. Сын проглотил таблетку, выпил воду до последней капли. И отправился в их с Сэмом комнату, пожелав отцу спокойной ночи.
А он минуту еще стоял на месте, борясь с желанием разнести что-нибудь вдребезги. И, выходя с кухни, отвернулся от зеркала, не желая смотреть в глаза собственному отражению.
Тогда он определенно собой не гордился и, похоже, понимал, что поступает как-то неправильно, но ничего не пытался изменить.
- Отец? – окликнул его Сэм. – О чем ты думаешь?
- О Дине, - чуть помолчав, ответил Джон, и смешинки из глаз Сэма ушли, сразу сделав его лицо старше и серьезней. – Почему он всегда слушался приказов и никогда не спорил?
- Мне кажется, - тихо ответил Сэм, пристально изучая какую-то букву в газете, - этим он хотел сделать все прежним. Как до смерти мамы. Он почему-то вбил себе в голову, что этим сможет заслужить твое внимание и одобрение.
- А все мое внимание уходило на обуздание твоего несносного характера.
И это было действительно так. Дин не казался ему проблемным или трудным, в отличие от Сэма, и ему не казалось нужным хвалить сына за нечто, что он тогда считал само собой разумеющимся. А задуматься стоило, какой душевный конфликт стоит за безусловным послушанием Дина. Но теперь уже поздно.
Сэм чуть слышно хмыкнул, соглашаясь. Некоторое время они молчали, но это не было обременительным, просто каждый думал о своем. А потом Джон развернул одну из газет к сыну.
- Вот твое что-то определенное.
«Жестокое убийство в лесу!» - гласил заголовок. «Полиция никак не комментирует тот факт, что это уже второй жестоко обезображенный труп за неделю, найденный практически в одном и том же месте. Неужели полиция не способна поймать человека, который убивает своих жертв, вырывая им сердце?»
Винчестеры переглянулись. Как бы то ни было, работа есть работа.
Им пришлось разделиться – уж слишком много работы им предстояло сделать до наступления темноты. Джон отправился в морг, а Сэм – в дом первой жертвы. Все же, не смотря на все выпавшие ему испытания, он не утратил своего обаяния, способного расположить к нему любого. Чем и собирался совершенно беззастенчиво воспользоваться.
Стоя у входа в дом, Сэм с удивлением ощутил где-то внутри робость. Он не боялся работы, хоть и не чувствовал в ней того азарта и адреналина, что его отец, но ему слишком часто приходилось сталкиваться с чужим горем и отчаянием, и сейчас он опасался, что чужие эмоции могут разворошить то осиное гнездо воспоминаний и сожалений, в которое превратилось его сердце. Но у него не было никакой возможности проверить это теоретически, поэтому он просто позвонил.
Открывший ему мужчина держался с завидным спокойствием, и только тени под глазами да едва уловимое напряжение постоянно контролируемых эмоций выдавали, что это спокойствие напускное.
- Чем могу помочь? – все тот же тщательный контроль над голосом.
- Я Том Морган.
- Журналист?
- Не совсем, - Сэм позволил себе сдержанную, полную сочувствия улыбку. – Я работал с мистером Майлсом.
- Правда? – в голосе мужчины прозвучал намек на удивление. – Вы работали с моим братом?
Сэм кивнул, судорожно пытаясь вспомнить, чем же занимался Грегори Майлс. Вроде бы держал адвокатскую контору. К его облегчению, его не стали допрашивать дальше.
- Дэнис Майлс, - мужчина склонил голову, представляясь в ответ. А потом сделал шаг назад, позволяя Сэму войти в дом.
Внутри царило все то же чуть скрытое напряжение сдерживаемых эмоций и приглушенная, почти нездешняя тишина. Насколько Сэм помнил, Грегори не имел ни жены, ни детей, и занимал этот огромный дом в одиночку. Кухня и гостиная были отданы на откуп пришедшим выразить свои соболезнования. Но пришедшие странным образом подпали под власть атмосферы и практически не нарушали тишины.
Сэм постарался ускользнуть от посторонних глаз и поднялся на второй этаж. Кабинет погибшего вызвал у него мгновенное чувство выпадения из реальности. Он куда больше подходил охотнику, нежели юристу: двери и окна были заключены в защитные круги пентаграмм, а на столе стояла форма для отливания пуль. И, судя по застывшим каплям серебра, ею совсем недавно пользовались. Но вместе с тем все это было пронизано ощущением фальши.
Нет.
Сэм огляделся еще раз.
Не фальши, а дилетантства. Да, это верное слово. Грегори Майлс взялся за дело, в котором ни черта не смыслил. И не мудрено, что все так резко пошло наперекосяк.
Сэм подошел к разбитому окну и провел рукой по меловой черте. Пентаграммы против оборотней? Что за чушь!
Он уже собирался уходить, но еще одна вещь привлекла его внимание. На столе стояло фото. Четверо мужчин непринужденно улыбались в камеру, и лицо еще одного из них было Сэму знакомо. Это был Брайан Кин, чей растерзанный труп нашли в лесу вчера.
Двое друзей из четверых умерли в одном и том же месте одной и той же смертью. Нехорошая какая-то тенденция.
Джон между тем покинул морг, убедившись, что это действительно жертвы оборотня: вырванное сердце, многочисленные укусы и рваные раны, которые могли быть оставлены только зубами животного. И теперь, представившись федеральным маршалом, он пытался попасть на то самое место, где были найдены трупы. Помощник егеря Карло Рино согласился его проводить. Пресловутое место ничем особенным не выделялось, только между деревьями на приличном расстоянии были натянуты желтые ленты. Да и перерытая земля свидетельствовала о том, что человек все же пытался бороться. Хотя и безуспешно.
Джон осмотрел все и вышел за ограждение.
- Что ж, - он заглянул в блокнот, - могу я увидеть вашего начальника, мистера Лотвуда? Ведь именно он, если мне память не изменяет, и нашел первую жертву?
- Да, - Карло кивнул. – Но… - он как-то беспомощно оглянулся, - сейчас не лучшее время. – На лице мужчины проступила смесь боли и сочувствия. – У него пять дней назад пропал сын. Собственно, потому эти тела и нашли так быстро, что поиски еще не завершены. В любое другое время эти трупы вряд ли бы нашли раньше весны.
- Но все же…
- Я думаю, он еще в лесу. Он вернется домой, когда стемнеет, а где его дом, я вам покажу.
Джон кивнул и пошел к машине. Поиски… В зимнем, пусть и бесснежном лесу и одной ночи достаточно, чтобы убить какую-либо надежду. Он ощутил сочувствие к человеку, на которого свалилось такое несчастье. Отчасти он его понимал.
Сэм прошел пешком около квартала, прежде чем позвонил в дверь к мистеру Джеймсу Куинлену, третьему из четверки друзей, которому пока посчастливилось оставаться в живых.
Дверь в ответ на его звонок распахнулась почти мгновенно, вот только человек на пороге был взвинчен до последнего градуса бешенства.
- Что вам нужно?! – рявкнул он в лицо опешившему Сэму.
- Я Том Морган, - решил придерживаться одной легенды Сэм. – Я работал с мистером Майлсом…
- С Грегори? – Сэму показалось, что в глазах Джеймса скользнул страх, тут же смытый новой волной ярости. – Мне плевать, чем вы там с ним занимались! Он уже втравил нас всех в свою авантюру, и новых неприятностей мне не нужно!
И дверь перед лицом Сэма с грохотом захлопнулась.
С минуту Сэм раздумывал, не позвонить ли снова, но потом решил, что не стоит. Мистер Куинлен был не просто разъярен, он был еще и до смерти напуган, а это не самое удачное сочетание для конструктивного разговора. Оставалось надеяться, что последний из четверки, мистер Беллман, окажется более выдержанным.
Беллман жил на другом конце города, и пока он до него добрался, день начал клониться к вечеру. Его немного тревожило то, что он не мог дозвониться до отца, но, скорее всего, тот просто был вне зоны доступа. Сэм еще раз обдумал все имеющиеся у него факты: у них был оборотень и группа потенциальных жертв – неприкрытая ярость с одной стороны и страх и злость с другой. Разговор обещал быть очень интересным.
В ответ на трель звонка дверь щелкнула и медленно открылась – на пороге стоял мальчик лет семи – восьми. Минуту он внимательно изучал Сэма, а потом улыбнулся. Из глубины дома быстро вышла молодая женщина.
- Джеймс! Ну сколько раз тебе повторять – не открывай дверь незнакомым людям!
Она улыбнулась Сэму.
- Извините. Чем могу помочь?
- Могу я поговорить с мистером Беллманом?
- Он в саду, - женщина отправила мальчика в дом и указала Сэму направлении
Он действительно нашел хозяина дома в саду – он ходил по выметенным дорожкам, полностью погрузившись в свои мысли и не обращая внимания на холодный ветер.
- Мистер Беллман?
Тот обернулся. На его лице промелькнули тревога и удивление, сменившиеся вежливым интересом.
- Чем обязан?
- Я работал с мистером Майлсом… - начал было Сэм, но его почти сразу прервали.
- Вы не местный. Кто вы такой? Репортер?
- Нет, - младший Винчестер помедлил мгновение, а потом решил играть в открытую. – Меня зовут Сэм. И я хотел бы поговорить с вами об оборотне.
Как бы Беллман хорошо собой не владел, он все же побледнел.
- Тогда нам лучше пройти ко мне в кабинет, - негромко произнес он, и слабое зимнее солнце высветило в его глазах безмерную усталость.
Сэм молча кивнул, и они прошли в дом так же молча, лишь в гостиной Ник попросил жену не беспокоить его и его гостя некоторое время. Они поднялись на второй этаж, в библиотеку, и, когда за Сэмом закрылась дверь, Беллман прошел к окну, за которым прозрачным черным кружевом темнел лес, и, не оборачиваясь, спросил:
- Так что вы хотите знать?
Джон остановил машину на обочине. Ехать в город, а потом опять в лес не имело смысла. Проще уж было дождаться егеря у его дома, тем более что день начал клониться к закату.
Он еще раз обдумал все известные ему факты. Оборотень убивал на одном и том же месте в лесу – следы крови и борьбы ясно говорили об этом, хотя жертв ему туда приходилось как-то доставлять. Так что возможность подловить его именно там была более чем велика.
Старший Винчестер достал телефон, чтобы позвонить Сэму, но на дисплее высветилось «Нет сети», так что он просто завел машину и, развернувшись, поехал обратно.
- С Грегори, Брайаном и Джеймсом мы дружили с детства. Вместе влипали в неприятности и вместе выпутывались, - в голосе Ника прорезались горькие нотки. – Но только не в этот раз. Грегори был одержим поиском всего сверхъестественного: пришельцы, вампиры, призраки… В этот раз его угораздило увлечься оборотнями. Говорил, что полгода назад, когда возвращался домой из соседнего штата, перед его машиной выскочил волк, огромный, с горящими желтыми глазами. Может, он и не придумал, но он вбил себе в голову, что это был оборотень. Он мог говорить только об этом, и, в конце концов, вытащил всех нас в лес. Говорят, что огонь привлекает зверя. Что ж, это правда. Он вышел из темноты ночного леса, и его глаза в свете пламени отливали желтым.
Рассказывая, Ник начал расхаживать по комнате, то и дело подходя к окну и окидывая взглядом темнеющий за окном лес.
Оказавшись на развилке, Джон свернул на дорогу, ведущую к домику егеря. Возможно, его удастся застать. Уже подъезжая, он заметил в окнах маленького одноэтажного домика желтый, электрический свет. Припарковавшись метрах в ста, он вышел из машины. Сейчас, когда мотор замолчал, он ощутил, какая плотная, глухая тишина висит над лесом, и ему стало несколько не по себе.
Винчестер огляделся. С каждым шагом его все сильнее охватывало смутное чувство тревоги, смешивающееся с темным азартом охоты. Его подсознание выхватывало мелочи, вроде бы безобидные, но в совокупности дающие совершенно иную картину.
Свежие следы волка, то ли уходящие в лес, то ли, наоборот, выходящие оттуда.
Еле уловимый металлический запах, такой слабый, что его не почувствовать тому, кто не сталкивается с ним изо дня в день.
Отсутствие собак.
Странная, ожидающая тишина, полная чего-то тревожного, заставляющая оглядываться в поисках опасности.
И к тому моменту, когда его стук растворился в глубинах дома, и дверь отворилась, тревога превратилась в уверенность внезапного озарения. Джон знал, кто перед ним. И знал, что тоже узнан. Но вот к чему он не был готов, так это к темному, беспощадному пламени, горевшему в глазах усталого и измученного лесника. И этот огонь Джон знал слишком хорошо – такое же пламя ненависти и боли сжигало и его сердце с той самой минуты, когда Дин перестал дышать.
Ник глубоко вздохнул. Сэм с удивлением осознал, что чувство, заставлявшее его метаться из угла в угол, не было страхом. Оно было виной.
- Мы убили его, - выдохнул он. Невозможность поделиться с кем-нибудь пережитым ужасом, разрушала его изнутри, и сейчас он почти с облегчением выплескивал эту тьму. – Грегори выстрелил так быстро, что волк ничего не успел понять. Брайан подошел, хотел принести добычу и… вдруг закричал. Боже… До самой своей смерти он так и не смог в это поверить. Поверить, что такое вообще возможно. Не было волчонка, - Ник обернулся к Сэму, его лицо было искажено болью, гневом на самого себя и каким-то детским удивлением, - был мальчик.
Пару минут никто из них не решался нарушить молчание. Затем Ник продолжил.
- Мы бросили тело в лесу и уехали, а спустя четыре дня на том же самом месте нашли Грегори. Потом Брайана.
- Мы можем помочь… - начал было Сэм, но Беллман его оборвал.
- Нет. Не надо. Мы виноваты. Мы не хотели этого, но ничего не изменишь. Если бы кто-нибудь убил моего Джейми, - взгляд Ника остановился на фотографии семилетнего мальчика, слабая улыбка расцвела на его губах и угасла, - так, как это сделали мы, походя, ради развлечения, я бы уничтожил этого подонка. Собственными руками вырвал бы ему сердце.
Со временем Дин научился отличать города от бесконечной нити дорог – они были более неоднородными: светлые и темные места чередовались, перемешивались, перетекали одни в другие. В первых ему было легче, вторые, наоборот, били страхом, болью, отчаянием. А еще города отличались тем, что люди здесь умирали.
Впервые он увидел чью-то смерть с этой стороны два города назад – далекий свет сиял так ярко, что казался чем-то нереальным. Но сейчас небо наливалось золотом почти у него над головой, и от этого захватывало дух.
Жаль, что они, столько раз упокаивавшие призраков и заблудших душ, никогда не знали, насколько он красив. Золотой свет перехода. Воистину, врата в рай. Этот свет открывает здешнее серое, с едва уловимой синевой небо… как книгу.
Дин хмыкнул. Вот ведь, чисто сэмовское сравнение, но другого он подобрать не мог. Серая, невзрачная книга таила поистине сияющие страницы.
Там, наверное, несказанно хорошо, в том теплом, ласковом свете, если даже он, стоящий вне его, чувствовал себя живым.
Душа уходила в свет, не растворяясь в нем, но становясь его частью, оставляя всю тьму земной жизни здесь, в междумирии призраков.
У Дина перехватило дыхание – её там встречали: тихое эхо чистых голосов овевало его живительным ветром. И вдруг он различил в этом эхе свое имя.
- Д и н …
- Мама… - выдохнул он онемевшими губами. – Мама…
Слабенький, еле заметный солнечный лучик заплясал у ног и скользнул по щеке теплой ладонью. Дыхание перехватило, он прикрыл глаза и позволил себе, впустил в себя эту мимолетную ласку.
- Д и н…
- Я еще не могу к тебе… Я… должен помочь Сэмми...
Умом он понимал, что совершает ошибку, что другого шанса, скорее всего, не будет, но не мог заставить себя сделать шаг вперед. Так и стоял, глядя, как меркнут золотые сполохи, чувствуя, как в сердце поселяется новая боль, почему-то мешающая дышать.
- Прости, мама…
И на миг ему показалось, что облака над ним сверкнули золотом.
Сумерки опускались на дорогу, по которой снова шуршали шины Импалы. Сэм какое-то время молча смотрел вперед, а потом не выдержал.
- Ты убил его?
Он никак не мог выкинуть из головы Ника и его историю, страх и отчаяние, его боль от нечаянного зла, которое они совершили. И поневоле Сэм примерял на себя эту ситуацию, убивающее ожидание расплаты, и понимание, что ничего уже невозможно исправить. И ничем нельзя помочь. Даже если убить оборотня, боль никуда не денется.
- Нет, - негромко ответил Джон. Он никогда не думал, что однажды охотник и жертва смогут понять друг друга, и во внезапном смятении этого взаимопонимания охота перестанет иметь какое-либо значение. Вообще все перестанет иметь значение, кроме низких, темных, пронзающих нот отчаяния, горя и ярости.
Дорога оставалась за спиной, как и маленький город, где жизнь мимоходом развернула перед ними их худшие кошмары. Кошмары, случившиеся не с ними. Но вместе с тем подарила минуты удивительного понимания и доверия. На какую-то долю мгновения Джон испытал острое желание обернуться – ему вдруг показалось, что они сейчас оставляют позади не только город, но все спокойное и светлое, что у них еще оставалось, а впереди было только небо, залитое багровой кровью заката.
Танцы с дьяволом в лунном свете
(Сэм – центрик, Джон – центрик)
читать дальшеАшленд, штат Орегон.
Ночь опустилась на землю неслышно, почти незаметно, словно кошка, легко сбежавшая вниз по покатой крыше. Свет в номере мотеля, где остановились Винчестеры, давно погас – они ехали весь день, и долгая дорога на юг оказалась утомительней прежних из-за холодного, напряженного молчания. Им пришлось остановиться в том городе, где их застигла подступающая темнота.
И теперь, лежа в полумраке с закрытыми глазами, но без единой капли сна, Сэм терпеливо дожидался удобной минуты. Ближе к полуночи, убедившись в том, что отец крепко спит, он выскользнул из номера так же бесшумно, как скользит по миру ночная тень. На мгновение он задержался около дремавшей на стоянке Импалы и хмыкнул от мысли уехать именно на ней, но потом прошел дальше к примеченной еще вчера машине – простой рабочей лошадке, которых так много и которым до красавицы шевроле, как до неба.
Когда мотор завелся, Сэму стало страшно. Краем сознания он понимал, что поступает, поддавшись эмоциям, и что возможно он пожалеет об этом, когда снова будет мыслить более здраво, чем сейчас. Но он припомнил день и ночь Кроатона, как он окрестил про себя сутки, проведенные в Ривер Гроув, и уверенной рукой вывел машину со стоянки.
Да пошло оно все к черту!
Темно-синий седан блеснул на прощание полированным боком в слабом свете фонарей, а в номерах мотеля не зажглось ни единого огонька.
Прежде
…«Вендиго»
- Он хотел, чтобы мы продолжили там, где он остановился, спасать людей, охотиться на тварей… Семейное дело, - произнес Дин со своей убежденностью.
… «Мертвые в воде»
Билл Карлтон Сэму и Дину:
- Мои дети погибли. Это… Это хуже смерти. Уходите… пожалуйста.
… «Жажда крови»
- Я ненавижу нечисть! – гневно выкрикнул Сэм, надвигаясь на отца. – Я помню все, что зло сделало с нами, с нашей семьей! И никогда не забуду! Но сейчас мы большее зло, чем они.
Он видел упрямство и нежелание понимать и приходил в отчаяние, не зная, как еще объяснить то, что ему было столь очевидно.
- Не уподобляйся Гордону, отец. Он делит мир на себя и всех остальных и с легкостью убьет и замучает любого, кто встанет у него на пути. Но ведь ты учил нас иначе!
… «Кроатон»
- И ты скрывал это от меня? - Сэм задыхался от ярости и гнева. – Все это время…Почему?
- Думал, что смогу тебя уберечь, - совершенно правдиво ответил Джон, и это выбило Сэма из колеи.
- Уберечь? От чего? – эхом повторил Сэм, и внезапное понимание на мгновение лишило его дара речи. - От перехода на Темную сторону? От служения злу?! Да ты в своем уме? Демон убил маму, убил мою девушку, брата, и вдруг я должен оказаться на его стороне?!
Он на миг задохнулся.
- И этот вирус… Значит, это, - он легко коснулся пореза на груди, - и есть приглашение к банкету? Билет в ад в один конец?
Голова кружилась от ярости, горечи и нестерпимой обиды. Он не дал ни единого повода подозревать его в подобном «предательстве».
Теперь
Ашленд, штат Орегон.
Он давно уже не испытывал настолько бессильной ярости – Сэм воистину в своем репертуаре: только ему удавалось доводить его до белого каления и в то же время заставлять сходить с ума от тревоги.
Джон невидяще смотрел на дорогу из припаркованной на обочине машины.
Только Сэм мог вот так сбежать, совершенно не заботясь о собственной безопасности.
Он еще раз набрал номер сына и уже в который раз выслушал вежливо-безликое: «Абонент временно недоступен».
Быть может, имело смысл Тогда солгать? Не сказать всей правды, просто молча принять камень на душу, еще один ко всей неподъемной груде. Какая разница, одним больше, одним меньше. Но тогда бы ему не пришлось искать сына по всей стране. Поступил ли он правильно? И вновь сомнения, словно вихрь осенних листьев, не давали ему покоя.
Делай, что должен, и будь, что будет. Он заметил, что в последнее время все чаще вспоминает эту фразу. Делай, что должен… У него больше не осталось иных вариантов? Что он должен? Кому? Ответ на последний вопрос нашелся пугающе быстро: себе, Дину, Мэри, Сэму. Тварь, которая разрушила их семью, выбросила на обочину благополучной жизни, никому больше не должна навредить. И не должна навредить Сэму. Себя-то он уже давно перестал относить к тем, кто «подлежал безусловному выживанию». Может, потому, что дети выросли и вполне могут справиться со всем сами, нужно только убрать с их пути эту надоевшую тьму.
Спасти Сэма…
Он последнее время думал лишь об этом, засыпал с этой мыслью и просыпался, еще слыша тихое эхо диновского голоса.
Спасти Сэма…
Это последний предел, он не может отступать больше. Безудержная месть, которая подхлестывала его так долго, переросла саму себя, превратившись в единственную цель – спасти сына.
Потому что, иначе… Он боялся думать об этом. Что случиться, если он не сумеет? Если у него не получится? Тогда, в августе, еще в Иллинойсе он заметил, что стоило ему взяться за чистку оружия, и Бобби не отходил от него дальше, чем на пару метров. Старый друг тогда всерьез боялся, что он пустит себе пулю в лоб.
- Самоубийцы попадают в ад, - сказал он тогда Бобби в ответ на все его кружения. – Неужели ты думаешь, что я сделаю им такой подарок?
Он и сейчас в этом уверен. Винчестеры не сдаются без борьбы, но что если бороться будет не за что?
Хватит!
Битва уже близко, и сейчас совсем не время впадать в уныние.
Делай, что должен.
Он снова набрал номер и нажал вызов.
Долгие однообразные гудки, словно капли воды все падающие и падающие в одно и то же место. И слушать их уже больно.
- Алло, - Бобби наконец-то взял трубку.
- Это Джон. Бобби, ты Сэма не видел?
А сердце молилось – ну скажи, что он у тебя, что с ним все в порядке. Какая-то часть его говорила, что он смешон в своем беспокойстве, в конце концов, Сэм давно не маленький. Да и с чего вдруг такая чрезмерная забота?
Но этот голос никак не мог унять тревогу, подпитываемую знанием, в каком эмоциональном раздрае убежал Сэм и насколько он, на самом деле, уязвим для демона.
- Нет, не видел, - сердце сжалось от мучительной, еще больше возросшей тревоги. – А он что убежал?
- Да. Мы… поговорили.
Бобби хмыкнул. «Знаю я эти ваши разговоры».
- Я поищу его. Но знаешь, тебе лучше поторопиться, - Бобби забеспокоился, теперь, когда Сэм не с отцом, все могло обернуться очень плохо.
- Почему?
- Понимаешь, среди охотников прошли слухи, путанные и смутные, о том, что Сэм как-то отмечен демоном и что он развяжет войну, сражаясь на другой стороне.
Джон выругался, длинно, цветисто, безысходно. Мало ему демона с его, мать вашу, наполеоновскими планами, так теперь еще и это.
- Боюсь, кое-кто начнет охоту на Сэма.
- Бобби, - Джон отчаянно пытался собраться с мыслями, а те лихорадочно носились, сталкиваясь с легким звоном и разбиваясь вдребезги. – Поговори с нашими, скажи, чтобы не вмешивались. Я сам… Сам разберусь. Понял? И передай, что все, кто будет охотиться на… - язык не поворачивался это сказать, - на Сэма, очень об этом пожалеют. Это семейное дело.
- Я передам.
- Спасибо. И за предупреждение тоже.
Джон повесил трубку, не дожидаясь ответа.
Думай, думай, думай! Ну, куда он мог податься? Во всем мире ему некуда идти. Некуда идти? А куда всегда шел Сэм, когда ему было плохо и больно? И как он сразу не догадался?!
Импала рванула с места в карьер, подняв тучу пыли.
Впервые за годы он тяготился своим одиночеством. За последние полгода он привык к постоянному присутствую Сэма: к его бесконечным вопросам – в хорошие дни тот мог разговорить даже камень; к недовольному бурчанию в неудачные моменты, беспрестанному щелканью клавиатуры и чертыханью вполголоса, когда прерывалась связь.
Больше всего его ранило не то, что сын сбежал. Пусть. Сэм уже достаточно взрослый, чтобы иметь собственное мнение о том, как следует поступать. Он бы всерьез встревожился, если бы Сэм никак не отреагировал на события последних дней. Но то, что сын совершенно не воспринял его как советчика и помощника – вот что ранило его сильнее всего.
Когда он перестал быть для сына значимым? Отцом, готовым на любые жертвы ради них? А был он таким когда-либо в глазах сына? Таким, а не бесчувственным солдатом, заклиненном на мести?
Он не мог избавиться от этих вопросов и не мог ответить на них, и они крутились в голове, как поцарапанная пластинка, все время соскальзывающая на одно и то же место.
Что поддерживало Сэма все это время, если его самого держал на плаву сын?
Он не сомневался, что найдет сына, но боялся этой встречи. Боялся того, как Сэм его встретит. Как чужака? Или как человека, которого надо опасаться? Можно ли перекинуть мостик через пролегшую между ними пропасть? Если да, то как?
Внезапная мысль чуть рассеяла тьму внутри и вызвала слабую улыбку. Возможно, у него все же есть шанс. Небольшой, но есть.
Блумингтон, штат Иллинойс.
Сэм медленно шел вперед, и небо проваливалось над ним в вечность, синюю и глубокую. Легкий ветер чьим-то дыханием касался кожи и ласково ерошил волосы. Солнечные лучи согревали чьим-то нежным прикосновением, а дальние, почти неслышные крики птиц сливались в чьи-то негромкие голоса. Все здесь дышало Присутствием и Сопричастностью.
И от этого было уже не так невыносимо стыдно идти с пустыми руками.
- Привет, – шепнул он враз пересохшими губами и неловко улыбнулся. – Прости, что я вот так пришел… за помощью.
Не находя в себе сил смотреть на выбитые ряды букв, он сел рядом, справа, и прислонился щекой к надгробью.
От земли тянуло холодом, но нагретый, чуть шероховатый камень согревал, отдавая накопленное тепло.
Отдавая…
Сэм ощутил комок в горле.
Даже у этого камня был совершенно диновский характер – отдавать все, ничего не оставляя себе, ничего не ожидая взамен.
Он запрокинул лицо к небу, чувствуя подступающие к глазам слезы. Но не заплакал.
- Мне так тебя не хватает, - прошептал Сэм, проталкивая слова сквозь онемевшее горло.
Небо было безоблачно синим и таким безмятежно спокойным, что понемногу ему становилось легче: страшное напряжение последних дней отпускало, сердце постепенно оттаивало, отходя от холода и тьмы, охвативших его в Ривер Гроув.
- Мне тоже, принцесса, - Дин хмыкнул и уселся совсем рядом, по левую сторону надгробья.
Их разделяла лишь тонкая стена воздуха.
Какое-то время Сэм смотрел в небо, обдумывая то, что хотел сказать, и не решаясь заговорить. Но, наконец, заговорил, отделяя факты от эмоций, разделяя причины и следствия, и постепенно осознавая, насколько необходимым и одновременно глупым был его побег сюда.
Его голос разносился в холодном воздухе, смешиваясь с дальними криками птиц, и он чувствовал, что его слушают. Может быть, это было иллюзией, самовнушением отчаявшегося сердца, но чувство, что его слова все же не падают в пустоту, не оставляло. И оттого было так спокойно, и события дней минувших воспринимались не так остро, да пожалуй, вообще не так воспринимались. Сэм, ощущая спиной холод остывающего камня, впервые за долгое время подумал, что же мог чувствовать сейчас его отец. И Дин, глядя на их непрекращающиеся ссоры. И пообещал себе проявлять больше терпения и благоразумия впредь.
- Прости, что я пришел с пустыми руками, - Сэм медленно поднялся на ноги. – В следующий раз я обязательно что-нибудь принесу.
- О да, какую-нибудь толстенную, нудную книжищу.
- Обещаю, это будет журнал с красотками, как ты любишь.
Дин поперхнулся. Ох, Сэмми…
- Я знаю, ты против всех этих нежностей, но… - Сэм положил левую руку на камень, - я люблю тебя.
Он вздохнул, чувствуя подступившие к глазам слезы. Могут ли призраки плакать? Видимо, да. Здесь, в призрачном мире безмолвия и одиночества, он мог себе это позволить.
- И я тебя, - старший брат положил свою руку поверх ладони младшего.
Сэм вздрогнул. На мгновение ему показалось, что он что-то ощутил… Или это было лишь касание ветра? Он огляделся, и вздохнул – в небольшой роще, неподалеку, он увидел отца.
Он понял, что едва успел, когда увидел припаркованную в тени неподалеку от ворот Блумингтонского кладбища агрессивную, ярко-алую машину. Такую знакомую, что в любое другое время он бы только обрадовался её присутствию. Но не сейчас. Теперь в ней таилась глухая, беспощадная угроза, от которой холодели кончики пальцев.
Джон припомнил могилу сына и с запоздалой, горькой радостью отметил, с каким умом Бобби выбрал это место. К открытой со всех сторон могиле невозможно подобраться незамеченным, кроме как в одном месте, где несколько старых вечнозеленых деревьев образовывали небольшую рощу. К тому же опавшая за много лет хвоя так замечательно глушила шаги.
Он успел как раз вовремя, чтобы одним слитным движением подхватить рукой уже наведенный ствол и упереть перехваченную винтовку в спину темнокожему охотнику.
- Здравствуй, Гордон.
- Джон… - выдохнул Уокер. – Я все могу объяснить…
Винчестер бросил короткий взгляд на длинный ряд надгробных плит, у одной из которых, прислонившись, сидел Сэм.
- Знаешь, я действительно на это надеюсь.
И с каждым словом путанных и несколько бессвязных объяснений Джон все яснее понимал, что земля под его ногами на самом деле давно стала льдом, хрупким, ломким, предательски - ненадежным. Бобби и впрямь не заблуждался на счет Сэма и охотников, на что он возлагал определенные надежды. Охота на Сэма все-таки началась.
- Кто еще? – глухо спросил он, пытаясь сдержать внутри ярость, тревогу и бешенство.
- Я не знаю, - Гордон не шевелился, искоса внимательно наблюдая за Винчестером, и вздрогнул, когда Джон резко шагнул вперед. Последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в темноту, были холодные слова, в которых льдинками прозвенели предупреждение и ярость.
- Еще раз окажешься рядом с Сэмом, проснешься с пулей в затылке.
Старший Винчестер вышел из рощи, оставляя за собой бесчувственного Гордона. Было не в его правилах дарить противникам жизнь, но начни он убивать охотников, и проблем сразу станет намного больше, чем есть сейчас. Хотя Гордон будет той еще проблемой, но все же это куда меньшее зло.
Сэм весь подобрался, но сделал шаг навстречу, и все вылетело из головы, кроме одной глупой улыбки, которую ему, тем не менее, удалось загнать обратно.
Несколько минут они смотрели друг на друга, не решаясь нарушить тишину, а потом Джон все-таки улыбнулся, чуть заметно, одними уголками губ.
- У нас есть работа.
Сэм кивнул в ответ и тоже не сумел сдержать улыбку. В конце концов, они семья, и это все, что по-настоящему важно. Они зашагали к выходу, но в какой-то момент Сэм обернулся – ему все казалось, что Дин стоит за его спиной и улыбается.
Уже садясь в Импалу, Сэм заметил знакомую красную машину.
- Гордон здесь?
- Да, - Джон кивнул, заводя мотор. Что ж… Не следует отступать от собственных решений, раз уж взялся наводить мосты, нужно идти до конца. – И тебе нужно держаться от него подальше.
В ответ на вопросительный взгляд он хмыкнул.
- Неужели ты думаешь, что то, что известно мне, больше никто узнать не сможет?
Сэм изумленно уставился на отца. От него больше ничего не скрывают? Где-то что-то сдохло, и очень большое.
- Почему… почему ты мне это говоришь?
Джон бросил на сына взгляд, в котором усмешка соединялась еще с чем-то, что Сэм пока не мог расшифровать.
- Потому что ты должен знать.
Ханнибал, штат Миссури.
Рассвет чуть тронул небо на востоке, и тьма перестала быть тьмой, обретая глубокую, темную синеву. Сэм всегда любил эти минуты, когда ночь переходит в день, потому что начинал верить, что и их тьма когда-нибудь закончится.
Он слабо улыбнулся и, все еще вглядываясь в предрассветную синь, подумал, что финал уже близок, но вот хэппи-энда, возможно, и не будет.
Он покосился на отца, ровно и уверенно ведущего машину. На самом деле, он так и не решил, как именно следует воспринимать все то, что случилось в Ривер Гроув. С одной стороны, ему было очень горько и обидно думать, что отец считает способным помогать Демону. И то, что ему никто ничего не сказал, заставляло чувствовать себя преданным. И много еще обиды, горечи и боли закрывали его сердце от человека, сидящего сейчас слева. Но была и другая сторона. Это все же его отец. Черт возьми, он дважды, по крайней мере, как известно ему, Сэму, пытался продать свою душу, чтобы вернуть Дина. И не надо думать, что его любят меньше. И то, что отец так быстро нашел его, да еще и спас ему жизнь, говорит о том, что за него, по меньшей мере, волновались. А поводов для волнения прибавилось. Мало ему Демона, так теперь еще и Гордон. И еще неизвестно, был ли он единственным охотником, решившим так кардинально устранить угрозу.
Небо все светлело и светлело, и мыслей становилось все больше, словно наступающий день будил их ото сна.
А если он все-таки по какой-то немыслимой причине все же окажется на другой стороне? Что тогда? Отец убьет его? Ведь он воочию видел его слепую, не рассуждающую ненависть ко всем тварям, которые встречались им на пути. Или будет защищать от охотников?
Сэм не видел решения этой дилеммы, и что-то подсказывало ему, что и его отец не знал ответа, и что этот клубок неразрешимых противоречий раздирал ему сердце.
С какой-то горькой, болезненной благодарностью Сэм подумал, как хорошо, что эта непосильная ноша не досталась Дину. Потому что тот, стараясь его спасти, наломал бы таких дров, что Желтоглазый сразу бы перестал быть проблемой.
Фермы и дома стали попадаться все чаще, а, значит, они подъезжали к очередному городу.
В конце концов, он вспомнил то невероятное чувство улыбки брата, которое посетило его тогда на кладбище, и решил, что поступил правильно, когда не стал ссориться с отцом. Ведь кроме них самих, у них больше никого не осталось.
Они остановились в маленьком кафе отдохнуть и поесть. Ворох местной желтой прессы с аляповатыми и цветастыми заголовками рассыпался по столу.
- Бобби не звонил? - спросил Сэм, ковыряясь в салате.
- Нет, - ответил Джон, не отрываясь от статьи.
- От Эша не было вестей?
- Нет.
Сэм словно шел по тонкому льду, его неудержимо тянуло проверить, насколько разговорчивым будет отец, и сколько информации ему теперь доступно. И тот факт, что отец ничего не старался скрыть, наполнял сердце радостью.
- А я думал, что ты имел в виду что-то определенное, когда говорил о работе, - Сэм повернул к себе одну из газет.
«Вы видели этого мальчика?» - вопрошал заголовок над фотографией четырнадцатилетнего подростка, улыбавшегося в камеру.
- Если ты не будешь меня все время отвлекать, у нас будет что-то определенное, - ответил Джон с легкой ноткой раздражения.
Сэм фыркнул, и Джон с удивлением увидел в глазах сына давно позабытые смешинки. И раздражение схлынуло так же внезапно, как и пришло.
«Так просто». Где-то внутри эта мысль отозвалась болью. «Боже, так просто».
Так легко оказалось найти путь к сердцу сына, что становилось очень горько от собственной глупости, упрямства и слепоты. Сколько лет Сэм твердил, что ему просто нужно знать все, прежде чем принимать решение, прежде чем выполнять приказы, а он все это игнорировал и предпочитал ссориться раз за разом, причиняя боль и себе, и сыновьям.
А Дин… Неужели и к нему путь был так же прост? Он подчинялся всем приказам, не рассуждая и ничего не оспаривая, как Сэм. Почему?
Он вдруг вспомнил. Это было неимоверно давно, будто в другой жизни.
Его разбудили тихие шаги и осторожное звяканье стекла. Он бесшумно вышел из своей комнаты – в этот раз они сняли небольшой дом - его руку привычно оттягивал пистолет. Шум доносился из кухни, кто-то явно что-то искал. Открыв дверь, Джон резко включил свет. И, подавив вздох, положил оружие на стол. Возле шкафчика, ослепленный ярким светом, стоял Дин.
- Что случилось, Дин?
- Я искал аспирин, сэр, - уже в восемь лет он четко знал, как следует обращаться к отцу.
- Иди сюда.
Мальчик безмолвно подошел, и он положил руку на его лоб. Горячий. Дин на мгновение прижался лбом к его ладони, впитывая ту силу и поддержку, которые мог получить, и отстранился.
Джон молча нашел лекарство, вытряхнул из упаковки одну таблетку и налил стакан воды, чтобы запить. Сын проглотил таблетку, выпил воду до последней капли. И отправился в их с Сэмом комнату, пожелав отцу спокойной ночи.
А он минуту еще стоял на месте, борясь с желанием разнести что-нибудь вдребезги. И, выходя с кухни, отвернулся от зеркала, не желая смотреть в глаза собственному отражению.
Тогда он определенно собой не гордился и, похоже, понимал, что поступает как-то неправильно, но ничего не пытался изменить.
- Отец? – окликнул его Сэм. – О чем ты думаешь?
- О Дине, - чуть помолчав, ответил Джон, и смешинки из глаз Сэма ушли, сразу сделав его лицо старше и серьезней. – Почему он всегда слушался приказов и никогда не спорил?
- Мне кажется, - тихо ответил Сэм, пристально изучая какую-то букву в газете, - этим он хотел сделать все прежним. Как до смерти мамы. Он почему-то вбил себе в голову, что этим сможет заслужить твое внимание и одобрение.
- А все мое внимание уходило на обуздание твоего несносного характера.
И это было действительно так. Дин не казался ему проблемным или трудным, в отличие от Сэма, и ему не казалось нужным хвалить сына за нечто, что он тогда считал само собой разумеющимся. А задуматься стоило, какой душевный конфликт стоит за безусловным послушанием Дина. Но теперь уже поздно.
Сэм чуть слышно хмыкнул, соглашаясь. Некоторое время они молчали, но это не было обременительным, просто каждый думал о своем. А потом Джон развернул одну из газет к сыну.
- Вот твое что-то определенное.
«Жестокое убийство в лесу!» - гласил заголовок. «Полиция никак не комментирует тот факт, что это уже второй жестоко обезображенный труп за неделю, найденный практически в одном и том же месте. Неужели полиция не способна поймать человека, который убивает своих жертв, вырывая им сердце?»
Винчестеры переглянулись. Как бы то ни было, работа есть работа.
Им пришлось разделиться – уж слишком много работы им предстояло сделать до наступления темноты. Джон отправился в морг, а Сэм – в дом первой жертвы. Все же, не смотря на все выпавшие ему испытания, он не утратил своего обаяния, способного расположить к нему любого. Чем и собирался совершенно беззастенчиво воспользоваться.
Стоя у входа в дом, Сэм с удивлением ощутил где-то внутри робость. Он не боялся работы, хоть и не чувствовал в ней того азарта и адреналина, что его отец, но ему слишком часто приходилось сталкиваться с чужим горем и отчаянием, и сейчас он опасался, что чужие эмоции могут разворошить то осиное гнездо воспоминаний и сожалений, в которое превратилось его сердце. Но у него не было никакой возможности проверить это теоретически, поэтому он просто позвонил.
Открывший ему мужчина держался с завидным спокойствием, и только тени под глазами да едва уловимое напряжение постоянно контролируемых эмоций выдавали, что это спокойствие напускное.
- Чем могу помочь? – все тот же тщательный контроль над голосом.
- Я Том Морган.
- Журналист?
- Не совсем, - Сэм позволил себе сдержанную, полную сочувствия улыбку. – Я работал с мистером Майлсом.
- Правда? – в голосе мужчины прозвучал намек на удивление. – Вы работали с моим братом?
Сэм кивнул, судорожно пытаясь вспомнить, чем же занимался Грегори Майлс. Вроде бы держал адвокатскую контору. К его облегчению, его не стали допрашивать дальше.
- Дэнис Майлс, - мужчина склонил голову, представляясь в ответ. А потом сделал шаг назад, позволяя Сэму войти в дом.
Внутри царило все то же чуть скрытое напряжение сдерживаемых эмоций и приглушенная, почти нездешняя тишина. Насколько Сэм помнил, Грегори не имел ни жены, ни детей, и занимал этот огромный дом в одиночку. Кухня и гостиная были отданы на откуп пришедшим выразить свои соболезнования. Но пришедшие странным образом подпали под власть атмосферы и практически не нарушали тишины.
Сэм постарался ускользнуть от посторонних глаз и поднялся на второй этаж. Кабинет погибшего вызвал у него мгновенное чувство выпадения из реальности. Он куда больше подходил охотнику, нежели юристу: двери и окна были заключены в защитные круги пентаграмм, а на столе стояла форма для отливания пуль. И, судя по застывшим каплям серебра, ею совсем недавно пользовались. Но вместе с тем все это было пронизано ощущением фальши.
Нет.
Сэм огляделся еще раз.
Не фальши, а дилетантства. Да, это верное слово. Грегори Майлс взялся за дело, в котором ни черта не смыслил. И не мудрено, что все так резко пошло наперекосяк.
Сэм подошел к разбитому окну и провел рукой по меловой черте. Пентаграммы против оборотней? Что за чушь!
Он уже собирался уходить, но еще одна вещь привлекла его внимание. На столе стояло фото. Четверо мужчин непринужденно улыбались в камеру, и лицо еще одного из них было Сэму знакомо. Это был Брайан Кин, чей растерзанный труп нашли в лесу вчера.
Двое друзей из четверых умерли в одном и том же месте одной и той же смертью. Нехорошая какая-то тенденция.
Джон между тем покинул морг, убедившись, что это действительно жертвы оборотня: вырванное сердце, многочисленные укусы и рваные раны, которые могли быть оставлены только зубами животного. И теперь, представившись федеральным маршалом, он пытался попасть на то самое место, где были найдены трупы. Помощник егеря Карло Рино согласился его проводить. Пресловутое место ничем особенным не выделялось, только между деревьями на приличном расстоянии были натянуты желтые ленты. Да и перерытая земля свидетельствовала о том, что человек все же пытался бороться. Хотя и безуспешно.
Джон осмотрел все и вышел за ограждение.
- Что ж, - он заглянул в блокнот, - могу я увидеть вашего начальника, мистера Лотвуда? Ведь именно он, если мне память не изменяет, и нашел первую жертву?
- Да, - Карло кивнул. – Но… - он как-то беспомощно оглянулся, - сейчас не лучшее время. – На лице мужчины проступила смесь боли и сочувствия. – У него пять дней назад пропал сын. Собственно, потому эти тела и нашли так быстро, что поиски еще не завершены. В любое другое время эти трупы вряд ли бы нашли раньше весны.
- Но все же…
- Я думаю, он еще в лесу. Он вернется домой, когда стемнеет, а где его дом, я вам покажу.
Джон кивнул и пошел к машине. Поиски… В зимнем, пусть и бесснежном лесу и одной ночи достаточно, чтобы убить какую-либо надежду. Он ощутил сочувствие к человеку, на которого свалилось такое несчастье. Отчасти он его понимал.
Сэм прошел пешком около квартала, прежде чем позвонил в дверь к мистеру Джеймсу Куинлену, третьему из четверки друзей, которому пока посчастливилось оставаться в живых.
Дверь в ответ на его звонок распахнулась почти мгновенно, вот только человек на пороге был взвинчен до последнего градуса бешенства.
- Что вам нужно?! – рявкнул он в лицо опешившему Сэму.
- Я Том Морган, - решил придерживаться одной легенды Сэм. – Я работал с мистером Майлсом…
- С Грегори? – Сэму показалось, что в глазах Джеймса скользнул страх, тут же смытый новой волной ярости. – Мне плевать, чем вы там с ним занимались! Он уже втравил нас всех в свою авантюру, и новых неприятностей мне не нужно!
И дверь перед лицом Сэма с грохотом захлопнулась.
С минуту Сэм раздумывал, не позвонить ли снова, но потом решил, что не стоит. Мистер Куинлен был не просто разъярен, он был еще и до смерти напуган, а это не самое удачное сочетание для конструктивного разговора. Оставалось надеяться, что последний из четверки, мистер Беллман, окажется более выдержанным.
Беллман жил на другом конце города, и пока он до него добрался, день начал клониться к вечеру. Его немного тревожило то, что он не мог дозвониться до отца, но, скорее всего, тот просто был вне зоны доступа. Сэм еще раз обдумал все имеющиеся у него факты: у них был оборотень и группа потенциальных жертв – неприкрытая ярость с одной стороны и страх и злость с другой. Разговор обещал быть очень интересным.
В ответ на трель звонка дверь щелкнула и медленно открылась – на пороге стоял мальчик лет семи – восьми. Минуту он внимательно изучал Сэма, а потом улыбнулся. Из глубины дома быстро вышла молодая женщина.
- Джеймс! Ну сколько раз тебе повторять – не открывай дверь незнакомым людям!
Она улыбнулась Сэму.
- Извините. Чем могу помочь?
- Могу я поговорить с мистером Беллманом?
- Он в саду, - женщина отправила мальчика в дом и указала Сэму направлении
Он действительно нашел хозяина дома в саду – он ходил по выметенным дорожкам, полностью погрузившись в свои мысли и не обращая внимания на холодный ветер.
- Мистер Беллман?
Тот обернулся. На его лице промелькнули тревога и удивление, сменившиеся вежливым интересом.
- Чем обязан?
- Я работал с мистером Майлсом… - начал было Сэм, но его почти сразу прервали.
- Вы не местный. Кто вы такой? Репортер?
- Нет, - младший Винчестер помедлил мгновение, а потом решил играть в открытую. – Меня зовут Сэм. И я хотел бы поговорить с вами об оборотне.
Как бы Беллман хорошо собой не владел, он все же побледнел.
- Тогда нам лучше пройти ко мне в кабинет, - негромко произнес он, и слабое зимнее солнце высветило в его глазах безмерную усталость.
Сэм молча кивнул, и они прошли в дом так же молча, лишь в гостиной Ник попросил жену не беспокоить его и его гостя некоторое время. Они поднялись на второй этаж, в библиотеку, и, когда за Сэмом закрылась дверь, Беллман прошел к окну, за которым прозрачным черным кружевом темнел лес, и, не оборачиваясь, спросил:
- Так что вы хотите знать?
Джон остановил машину на обочине. Ехать в город, а потом опять в лес не имело смысла. Проще уж было дождаться егеря у его дома, тем более что день начал клониться к закату.
Он еще раз обдумал все известные ему факты. Оборотень убивал на одном и том же месте в лесу – следы крови и борьбы ясно говорили об этом, хотя жертв ему туда приходилось как-то доставлять. Так что возможность подловить его именно там была более чем велика.
Старший Винчестер достал телефон, чтобы позвонить Сэму, но на дисплее высветилось «Нет сети», так что он просто завел машину и, развернувшись, поехал обратно.
- С Грегори, Брайаном и Джеймсом мы дружили с детства. Вместе влипали в неприятности и вместе выпутывались, - в голосе Ника прорезались горькие нотки. – Но только не в этот раз. Грегори был одержим поиском всего сверхъестественного: пришельцы, вампиры, призраки… В этот раз его угораздило увлечься оборотнями. Говорил, что полгода назад, когда возвращался домой из соседнего штата, перед его машиной выскочил волк, огромный, с горящими желтыми глазами. Может, он и не придумал, но он вбил себе в голову, что это был оборотень. Он мог говорить только об этом, и, в конце концов, вытащил всех нас в лес. Говорят, что огонь привлекает зверя. Что ж, это правда. Он вышел из темноты ночного леса, и его глаза в свете пламени отливали желтым.
Рассказывая, Ник начал расхаживать по комнате, то и дело подходя к окну и окидывая взглядом темнеющий за окном лес.
Оказавшись на развилке, Джон свернул на дорогу, ведущую к домику егеря. Возможно, его удастся застать. Уже подъезжая, он заметил в окнах маленького одноэтажного домика желтый, электрический свет. Припарковавшись метрах в ста, он вышел из машины. Сейчас, когда мотор замолчал, он ощутил, какая плотная, глухая тишина висит над лесом, и ему стало несколько не по себе.
Винчестер огляделся. С каждым шагом его все сильнее охватывало смутное чувство тревоги, смешивающееся с темным азартом охоты. Его подсознание выхватывало мелочи, вроде бы безобидные, но в совокупности дающие совершенно иную картину.
Свежие следы волка, то ли уходящие в лес, то ли, наоборот, выходящие оттуда.
Еле уловимый металлический запах, такой слабый, что его не почувствовать тому, кто не сталкивается с ним изо дня в день.
Отсутствие собак.
Странная, ожидающая тишина, полная чего-то тревожного, заставляющая оглядываться в поисках опасности.
И к тому моменту, когда его стук растворился в глубинах дома, и дверь отворилась, тревога превратилась в уверенность внезапного озарения. Джон знал, кто перед ним. И знал, что тоже узнан. Но вот к чему он не был готов, так это к темному, беспощадному пламени, горевшему в глазах усталого и измученного лесника. И этот огонь Джон знал слишком хорошо – такое же пламя ненависти и боли сжигало и его сердце с той самой минуты, когда Дин перестал дышать.
Ник глубоко вздохнул. Сэм с удивлением осознал, что чувство, заставлявшее его метаться из угла в угол, не было страхом. Оно было виной.
- Мы убили его, - выдохнул он. Невозможность поделиться с кем-нибудь пережитым ужасом, разрушала его изнутри, и сейчас он почти с облегчением выплескивал эту тьму. – Грегори выстрелил так быстро, что волк ничего не успел понять. Брайан подошел, хотел принести добычу и… вдруг закричал. Боже… До самой своей смерти он так и не смог в это поверить. Поверить, что такое вообще возможно. Не было волчонка, - Ник обернулся к Сэму, его лицо было искажено болью, гневом на самого себя и каким-то детским удивлением, - был мальчик.
Пару минут никто из них не решался нарушить молчание. Затем Ник продолжил.
- Мы бросили тело в лесу и уехали, а спустя четыре дня на том же самом месте нашли Грегори. Потом Брайана.
- Мы можем помочь… - начал было Сэм, но Беллман его оборвал.
- Нет. Не надо. Мы виноваты. Мы не хотели этого, но ничего не изменишь. Если бы кто-нибудь убил моего Джейми, - взгляд Ника остановился на фотографии семилетнего мальчика, слабая улыбка расцвела на его губах и угасла, - так, как это сделали мы, походя, ради развлечения, я бы уничтожил этого подонка. Собственными руками вырвал бы ему сердце.
Со временем Дин научился отличать города от бесконечной нити дорог – они были более неоднородными: светлые и темные места чередовались, перемешивались, перетекали одни в другие. В первых ему было легче, вторые, наоборот, били страхом, болью, отчаянием. А еще города отличались тем, что люди здесь умирали.
Впервые он увидел чью-то смерть с этой стороны два города назад – далекий свет сиял так ярко, что казался чем-то нереальным. Но сейчас небо наливалось золотом почти у него над головой, и от этого захватывало дух.
Жаль, что они, столько раз упокаивавшие призраков и заблудших душ, никогда не знали, насколько он красив. Золотой свет перехода. Воистину, врата в рай. Этот свет открывает здешнее серое, с едва уловимой синевой небо… как книгу.
Дин хмыкнул. Вот ведь, чисто сэмовское сравнение, но другого он подобрать не мог. Серая, невзрачная книга таила поистине сияющие страницы.
Там, наверное, несказанно хорошо, в том теплом, ласковом свете, если даже он, стоящий вне его, чувствовал себя живым.
Душа уходила в свет, не растворяясь в нем, но становясь его частью, оставляя всю тьму земной жизни здесь, в междумирии призраков.
У Дина перехватило дыхание – её там встречали: тихое эхо чистых голосов овевало его живительным ветром. И вдруг он различил в этом эхе свое имя.
- Д и н …
- Мама… - выдохнул он онемевшими губами. – Мама…
Слабенький, еле заметный солнечный лучик заплясал у ног и скользнул по щеке теплой ладонью. Дыхание перехватило, он прикрыл глаза и позволил себе, впустил в себя эту мимолетную ласку.
- Д и н…
- Я еще не могу к тебе… Я… должен помочь Сэмми...
Умом он понимал, что совершает ошибку, что другого шанса, скорее всего, не будет, но не мог заставить себя сделать шаг вперед. Так и стоял, глядя, как меркнут золотые сполохи, чувствуя, как в сердце поселяется новая боль, почему-то мешающая дышать.
- Прости, мама…
И на миг ему показалось, что облака над ним сверкнули золотом.
Сумерки опускались на дорогу, по которой снова шуршали шины Импалы. Сэм какое-то время молча смотрел вперед, а потом не выдержал.
- Ты убил его?
Он никак не мог выкинуть из головы Ника и его историю, страх и отчаяние, его боль от нечаянного зла, которое они совершили. И поневоле Сэм примерял на себя эту ситуацию, убивающее ожидание расплаты, и понимание, что ничего уже невозможно исправить. И ничем нельзя помочь. Даже если убить оборотня, боль никуда не денется.
- Нет, - негромко ответил Джон. Он никогда не думал, что однажды охотник и жертва смогут понять друг друга, и во внезапном смятении этого взаимопонимания охота перестанет иметь какое-либо значение. Вообще все перестанет иметь значение, кроме низких, темных, пронзающих нот отчаяния, горя и ярости.
Дорога оставалась за спиной, как и маленький город, где жизнь мимоходом развернула перед ними их худшие кошмары. Кошмары, случившиеся не с ними. Но вместе с тем подарила минуты удивительного понимания и доверия. На какую-то долю мгновения Джон испытал острое желание обернуться – ему вдруг показалось, что они сейчас оставляют позади не только город, но все спокойное и светлое, что у них еще оставалось, а впереди было только небо, залитое багровой кровью заката.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Кровь за кровь
(Джон – центрик, Сэм – центрик)
читать дальшеЭскаланте, штат Юта.
Ночь укрывала своими мягкими крыльями ряд одинаковых, аккуратных домов и мирно текла навстречу рассвету. В одном из домов загорелся свет, и она просто обогнула этот участок на своем пути, зная, что рано или поздно все вернется под власть её.
Желтоватый свет слегка резал глаза, поэтому женщина, шедшая по коридору, недовольно нахмурилась. Впрочем, это было легкое, привычное недовольство, и оно не портило её отличного настроения. Она на ходу натянула куртку и вошла в гостиную, нашаривая на стене выключатель. Свет залил комнату, коснулся двух людей, сидевших на диване в тишине. Женщина подошла ближе, критически оглядела парочку и, наклонившись, поправила девушке спутавшуюся прядь. От её прикосновения голова девушки сдвинулась и бессильно, безжизненно упала на плечо её спутника, который даже не вздрогнул и не пошевелился.
Женщина вполголоса выругалось. Надо же было все испортить!
Отголоски досады еще звучали в её голосе, когда она вызывала спасателей и сообщала о предполагаемом убийстве, но они растаяли, смытые предвкушением.
Невысокая, темноволосая женщина уже в дверях на мгновение обернулась, и электрический свет дрогнул на её злой улыбке.
Прежде
… «Жажда крови»
- Люблю свою работу, - произнес Гордон мечтательно.
- Правда?
- Да. Только черное и белое. Никаких «может быть». Нашел нечисть – убей её. Эта работа у нас в крови. И надо уметь получать от нее удовольствие.
… «Жажда крови»
- Я ненавижу нечисть! – гневно выкрикнул Сэм, надвигаясь на отца. – Я помню все, что зло сделало с нами, с нашей семьей! И никогда не забуду! Но сейчас мы большее зло, чем они.
Он видел упрямство и нежелание понимать и приходил в отчаяние, не зная, как еще объяснить то, что ему было столь очевидно.
… «Неразрывные узы»
- Вы убили мою сестру, - обвиняюще проговорила Хелен.
- Да, - спустя минуту тяжело ответил Сэм. Они действительно виноваты, но сейчас не время думать об этом. – Но ты осталась жива. И твоим родителям не придется хоронить двух дочерей. И тем, другим родителям, не придется хоронить их, - он кивнул в сторону кашляющих, пытающихся выбраться одноклассников Хелен. – Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
Теперь
Эскаланте, штат Юта.
Его разбудил стук захлопнувшейся двери.
- Сэм? – Джон поднял голову от подушки и огляделся.
Наметанный глаз привычно выхватывал признаки того, что все в порядке: нетронутые соляные круги вокруг кроватей, белые линии на подоконнике и возле двери. Призрачный, предрассветный свет указывал на то, что утро еще, в общем-то, и не началось. Все было спокойно, но странное, смутное ощущение даже не тревоги, а её предчувствия, заставляло вновь и вновь осматривать комнату.
Любой другой отмахнулся бы от этого чувства, но Джон прекрасно помнил, сколько раз ощущение того, что что-то не так, спасало ему жизнь.
Он бесшумно выбрался из кровати, одновременно достав из-под подушки пистолет, и скользнул к окну, чтобы выглянуть на улицу.
Их номер был самым дальним, и требовалось пересечь всю площадку, чтобы подойти к ним. Сейчас стоянка была почти пуста, лишь у выхода мелькнула спина Сэма.
Явных причин для тревоги не было, но сон она прогнала, и потому старший Винчестер отправился в душ, еще раз безотчетно оглянувшись на пороге ванной.
Экран лэптопа, раскрытого на столе, мерцал белой страничкой сайта, еще не сменившись на темную картинку заставки. Рыхлая, желтоватая бумага газет и плотная, белая принтерных распечаток вперемешку лежали рядом. Пустые стаканчики из-под кофе довершали картину мозгового штурма. Джон хмыкнул, Сэм, похоже, вообще не ложился спать.
При мысли о сыне легкая улыбка коснулась его губ и глаз – за последнее время их отношения удивительно наладились. Пожалуй, признался Джон самому себе, такими хорошими они не были никогда. Он знал, чувствовал, что подошел к главному сражению в своей жизни так близко, как никогда до этого, но впервые не хотел этой битвы. Хотелось просто жить, наслаждаясь каждым днем спокойного, непринужденного, почти беззаботного общения с сыном. Просто жить, наверстывая пропущенные в бешеной гонке двадцать четыре года. Он хотел бы продлить все это как можно дольше, но чувство, что тьма надвигается, только усиливалось с каждым днем.
Почему все должно было сложиться именно так? Почему потребовалось потерять полжизни в поисках и исканиях, чтобы теперь, когда захотелось остановиться, понять, что это невозможно и он уже прошел свою точку возврата?
Даже холодная вода не помогала разгонять эти мрачные, неожиданно нахлынувшие мысли.
Посмотри на себя, повторял он, посмотри, на кого ты похож. На человека, построившего свой дом на песке, и вот сейчас волны размывают фундамент.
Дело, за которое ты взялся, тебя уничтожит. Но самое страшное, оно уничтожит и все следы твоего пребывания на земле – друзей и семью. Ничего не останется. Совершенно ничего.
Он позволил ладоням занеметь под ледяной водой.
Но с другой стороны – при шаге в пропасть направление в жизни становится на удивление ясным. Он знает своего врага и его примерные действия. А как говориться: «Познай врага своего и победишь». Не стоит сдаваться без боя.
Он занимался подобным психоанализом где-то минут пятнадцать, и, когда вышел, комната была пуста. Сэм еще не вернулся, и тревожащее чувство неясной угрозы нахлынуло с новой силой.
Возможно ли то, что предчувствия касались Сэма, а не его?
Внезапно стало тяжело дышать, будто грудь сдавили в тисках. Он с усилием вдохнул, перебарывая приступ удушья, который закончился так же резко, как и начался, и набрал номер сына, но тот так и не ответил. Взяв оружие и ключи, он отправился на поиски, разрываясь между беспокойством и просыпающееся злостью.
Каждый выдох оборачивался легким облачком пара, а вдох разгонял кровь прохладой поздней зимы. Снега уже не было, и земля стояла серой и унылой, лишь кое-где живым пятном мелькали темно-зеленые ели.
Через дорогу от мотеля было кафе, чьи витрины блистали розовым светом встающего солнца. Дойти туда было делом пяти минут.
Звякнул колокольчик на двери, кроме официантки никто не обернулся – два-три человека продолжали неспешно поглощать завтрак, но Сэма среди них не было. Нахмурившись, Джон вышел и снова достал телефон.
Куда, черт возьми, понесло Сэма?
Сквозь поднадоевшие гудки он вдруг расслышал кое-что странное – в прозрачном воздухе где-то недалеко надрывался телефон такой знакомой мелодией, что сердце стиснула тревога. Музыка настойчиво, безнадежно требовала ответить все-таки на вызов.
Не нажимая отбоя, Джон двинулся на звук, и через пару десятков шагов его взгляду открылся узкий переулок, заканчивающийся тупиком. У мусорного бака светился телефон. Старший Винчестер прервал вызов, и мелодия прекратилась. Он подошел ближе и поднял брошенный аппарат, отчаянно желая, чтобы это не был телефон Сэма. Но окончательно надежду, что все это лишь нелепое совпадение, убило его собственное лицо на треснувшем дисплее и сообщение о трех пропущенных вызовах.
Сквозь охватившее его ледяное оцепенение пробилось осознание того, что яркие капли на земле, постепенно темнеющие на воздухе, это кровь.
Кровь Сэма.
Минуту он не мог даже вдохнуть, что-то, стянувшее все внутри жесткой сеткой, перекрывало горло. Джон с силой сжал зубы, пытаясь удержать себя в руках, не выпустить наружу ни капли, ни толики эмоций.
Вдох, выдох.
Он сейчас был звездой, которую всего один шаг отделял от превращения в сверхновую. А ему нужна была ясная голова сейчас, как никогда раньше.
Вдох, выдох.
Просто дышать и чувствовать, как глубоко внутри неохотно распускается туго стянутый клубок ярости, паники, страха и злости.
Вдох, выдох.
Он наконец-то смог разжать судорожно стиснутый кулак, добавив своей крови к той, что темнела на земле.
Вдох, выдох.
Паника разочарованно отступила. Страх, подавленный волей, стал пищей для ярости, темной, холодной, контролируемой, подсказывающей, что нужно сделать.
Последний глубокий вдох.
Слабая усмешка исказила его лицо. Охота началась.
Он взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что прошло всего-то десять минут. Только десять минут, а ему показалось, что это была вечность, целая адова вечность.
Сердце глухо, со смутной болью стукнуло в ребра, разом отгоняя все мрачные мысли. Если его сейчас свалит сердечный приступ, он ничем не поможет Сэму.
Сознание возвращалось медленно и неохотно, словно он поднимался с большой глубины к свету. Первое, что он ощутил, еще не открывая глаз, было напрочь пересохшее горло. Сэм несколько раз сглотнул в тщетной попытке избавиться от этого ощущения, и к жажде добавилась боль. Болела шея, голова, и глухо ныли запястья. Он приподнял веки, оглядел помещение сквозь опущенные ресницы и только потом открыл глаза.
Пещера. Ничем другим это быть не могло: довольно высокие потолки, сухой, лишь местами ровный пол, ни одного окна или другого отверстия, пропускавшего солнечный свет, и непередаваемое чувство толщи камня над головой. Его похититель подготовился – несколько люминесцентных ламп были подсоединены к кабелю, тянувшемуся от входа, так что было довольно светло. Сэм различил отдаленное тарахтение генератора и понял, что кричать бесполезно – никто его здесь не услышит. У дальней стены он увидел объемистую сумку и небольшой металлический ящик.
Он поднял голову вверх и понял, почему ныли запястья – руки были связаны над головой, и прочная веревка тянулась к потолку, к большому крюку, на котором он был подвешен. Ноги тоже были связаны, так, чтобы их невозможно было поднять.
Головная боль усилилась от осознания ситуации. Сэм постарался вспомнить все, что случилось утром. В кафе к нему подошла девушка, попросила помочь с машиной. Он попытался отговориться тем, что ничего в них не понимает, но она выглядела такой несчастной, и он сдался. Он лишь открыл дверцу машины и дальше ничего не мог вспомнить.
От мыслей его отвлек шорох шагов. Мгновение он подумывал, не «потерять» ли ему сознание, но любопытство пересилило. В пещере появилась молодая женщина, та самая, что просила помощи. Утром он её не узнал, но сейчас, когда она распустила темные волосы, в неживом, искусственном свете он сразу уловил схожесть черт.
Она подошла ближе той особой, «летящей» походной, что всегда отличала вампиров, если они не маскировались, и улыбнулась прямо ему в лицо, обнажая длинные, белые зубы.
- Ленор? – уже зная, что это не так, выдохнул Сэм.
- Она была моей сестрой, - улыбка стала пугающей. – Я – Люсиль.
Мгновение тишины между ними заключило в себе целую вечность, темную и беспощадную, полную страданий и крови. Сэм собрал все свои силы, чтобы не отвести взгляд первым. Люсиль хмыкнула и отошла к сумке. Присев, она что-то перебирала в ней, пока, наконец, не вздохнула довольно.
- Что ж, я думаю, это подойдет, - выпрямившись, она повернулась к пленнику.
В её руке блеснуло широкое, длинное лезвие. Знакомое лезвие. Сэм ничем не выдал своих чувств, лишь его взгляд, прикованный к отполированному металлу, стал очень тяжелым.
В её руках был нож Дина.
Джон устало опустился на стул и жестом подозвал официантку. Пережитое в переулке недавнее потрясение, ярость, гнев и тревога отняли у него гораздо больше сил, чем он ожидал.
- Кофе, черный, без сливок и сахара.
Он уже обзвонил морг, больницу и полицию, надеясь, но уже не веря, что с Сэмом случилось что-то обыденное – драка, авария или что-то подобное. Похищение тоже могло быть не связанным с их «работой», но вероятность этого стремилась к нулю.
Чтобы похищать человека, необходимо иметь мотив: либо банально ради денег, но тогда не хватают кого попало, а тщательно подбирают жертву; либо с целью насилия. Но он не помнил, чтобы в этом районе пропадали люди – газеты о подобном не писали.
Значит, не вымогатели и не психопаты.
Винчестер подтянул к себе салфетку и, достав ручку, принялся выписывать имена тех, кто мог бы за этим стоять.
Гордона Уокера он вспомнил первым. Этот мог бы. С учетом того, что ему известно. Но похищать? В его духе, скорее, застрелить издалека и смыться. Похищение – это риск. Уокер прекрасно знает, что его найдут, и мало ему не покажется.
Джон написал еще несколько имен и задумался. У остальных еще меньше причин охотиться за Сэмом. Да и сомнительно, что Бобби не передал его предупреждения.
Глядя на телефон, он размышлял. Проще всего сейчас позвонить Эллен и аккуратно расспросить её. Но с другой стороны, о его проблеме довольно скоро будут знать все охотники, которые побывают в Доме-У-Дороги. Нельзя сказать, что Эллен – любительница посплетничать, но в её баре тайны не утаишь.
Бобби… Он может помочь и поможет, но… Почему-то ему не хотелось втягивать друга во все это. Какое-то смутное чувство, что-то похожее на стыд, шевельнулось в глубине сердца.
Неужели он сам не справится? Неужели во все свои проблемы он будет кого-то еще впутывать?
Он поймал себя на том, что мысли убрели куда-то совсем далеко, и быстро, чтобы не передумать, набрал номер.
Долгие гудки шли один за другим, и, когда он собирался уже положить трубку, ему, наконец-то, ответили.
- Что-то случилось, Джон? – голос Бобби был еще полон сна.
- Почему что-то должно случиться? – невесело поинтересовался он.
- Разве ты звонишь просто так? – ехидство ни с чем не спутаешь. – Так что?
- Сэма похитили, - тяжело уронил Джон, вновь чувствуя, как сердце стиснула ледяная ладонь.
- Похитили? – резко уточнил Бобби, разом проснувшись. – Ты уверен?
- Да. Это не так, как в прошлый раз.
- Думаешь, кто-то из наших? – логика его друга работала безошибочно.
- Не знаю.
- Я выясню, - пообещал Бобби. – Где ты?
- Эскаланте, Юта. Не приезжай.
- Ладно. Мы найдем его, не переживай.
Джон положил трубку и только потом обнаружил, что кофе ему принесли так давно, что он уже успел остыть.
Разговор немного успокоил его, словно и вправду разделенная с кем-то беда не так страшна. Он расплатился и вышел на улицу. Ему пришла на ум кое-какая идея, и её следовало проверить.
Первые раны Сэм встретил, стиснув зубы и не издав ни звука, лишь дыхание перехватывало. Его ранили раньше, редко когда охота обходилась без травм, ушибов, синяков. Но здесь было не так. Хуже. На охоте мощные, сокрушающие удары были внезапны, и боль приходила мгновенно. Теперь же медленное скольжение ножа, вспарывающего кожу, разрезающего слои тканей одни за другими, было пыткой, заставляющей сжимать зубы в попытке удержаться от крика.
Сэм искривил губы в усмешке и сумел её удержать, когда первая рана пролегла алым следом на груди. Заметив эту усмешку, вампир улыбнулась.
- Мне кажется, я понимаю, - она облизала пальцы, перепачканные кровью, - ты не закричишь, не заплачешь, и уж тем более не будешь просить о пощаде. Но это-то и хорошо.
Сэм позволил удивлению промелькнуть в глазах. Разве она не собиралась просто замучить его до смерти? Око за око? Разве нет?
- Тем интереснее будет сломать тебя.
Он насмешливо усмехнулся. Винчестеры не сдаются, не плачут и не просят пощады. Именно в такой последовательности.
- Иди к черту, сука.
- Все мы там будем, - равнодушно отозвалась Люсиль, и лезвие отправилось в новый путь, вычерчивая причудливую линию на живом полотне.
Твою мать!
Он только и смог, что выдохнуть воздух сквозь сжатые зубы. Черт! Сэм начинал ненавидеть эту тварь. Все его существо, казалось, сосредоточилось в узкой ране на груди, а вампирша между тем принялась слизывать выступившую кровь. Винчестер глубоко вдохнул, чтобы сдержать подступившую тошноту, и омерзение перебило в нем боль.
- Тварь!
Вампирша уставилась на него и насмешливо – манерно облизнулась.
- Мм… Вкусно.
Сэм сдержал просившиеся с языка ругательства и вместо этого спросил.
- Как ты меня нашла?
- Это было непросто, - через некоторое время ответила Люсиль. – Пришлось поработать с некоторыми личностями из вашей братии. Но, по счастью, мужчины, как дети, обожают хвастаться. Так что выяснить имена тех, кто убил Ленор, не составило труда. Вот найти вас оказалось намного сложнее. Но, в конце концов, я справилась и с этим.
Вампирша замолчала и слизнула кровь с новой раны. Боль, как ни странно, уменьшилась.
- Знаешь, - она отложила нож и отошла к своей необъятной сумке, - слюна вампира обладает некоторым обезболивающим эффектом. И это печально.
Люсиль достала из сумки темную бутыль и, чуть помедлив, выдернула пробку.
- Видишь ли, вряд ли кровь мертвеца оказывает на вас такое же действие, что и на нас, так что придется её заменить.
Ноздри Сэма защекотал резкий, неприятный, химический запах, и он вздрогнул.
Как бы он ни готовился, но когда нож, облитый кислотой, углубил рану, он не смог сдержать крик.
Последующие часы слились в мучительную, нескончаемую вечность.
Он пытался держаться, но его тело предавало его. Мышцы застывали в напряжении, когда стальное лезвие касалось кожи. Мозг вбрасывал в кровь одну дозу адреналина за другой, понукая бежать, бороться, сопротивляться, наконец. Сознание лихорадочно просчитывало варианты побега.
Дыхание с хрипом вырывалось из груди, он уже не мог сказать, сколько раз Люсиль ранила его. Сэм закусил губы, пытаясь не кричать, но когда Люсиль усилила нажим на нож и повернула лезвие, чтобы расширить рану, он застонал и потерял сознание.
Сэм пришел в себя от прохладного прикосновения – что-то влажное скользило по лбу и щекам. Он открыл глаза и с удивлением увидел, что Люсиль, взобравшись на тяжелый металлический ящик, аккуратно вытирала мокрой тряпкой его лицо. Он растерянно хлопнул ресницами, не зная, как трактовать эту неожиданную заботу, и вампирша, заметив его взгляд, усмехнулась.
- Удивлен?
- Не то слово, - хрипло проговорил Сэм. – В честь чего все это?
Люсиль смочила тряпку водой из бутылки и стерла засохшую кровь с груди и торса. Ткань задевала раны, но боль смешивалась со смутным облегчением, что корка грязи, крови, пота исчезла.
- Просто, если ты умрешь сейчас, это будет неинтересно.
Она отбросила тряпку в сторону и позволила Сэму сделать несколько глотков воды. Потом оттащила ящик к стене и уселась на него.
- Можешь поспать, если хочешь, - безучастно предложила Люсиль.
- А как же… - растерянно начал Сэм, но его перебили.
- Позже, - она смерила Сэма внимательным взглядом. - Не надейся, что тебя найдут – об этом месте даже местные мало что знают, а добраться сюда можно только пешком.
- Ты не боишься, что я сбегу? – через некоторое время поинтересовался он. Спать он хотел, но не мог – стоило закрыть глаза, и боль огненными прикосновениями напоминала о себе, не давала ни минуты покоя, только усиливаясь в темноте и тишине. Как тут можно было заснуть? Милосерднее было довести себя до потери сознания.
Люсиль устало повернула голову в его сторону – она сейчас напоминала змею, заползшую в тень. За стенами пещеры сейчас, наверное, разгар дня, подумалось ему. Потому-то она такая вялая, хотя странно – она столько крови из него выцедила.
- Сбежишь? – она насмешливо хмыкнула. – Ты на ногах-то держишься только потому, что к потолку привешен. Отдыхай, пока можешь.
Через некоторое время осторожный взгляд показал, что женщина закрыла глаза и замерла без движения. Сейчас во сне она выглядела мертвой.
Сэм сосредоточился на онемевших руках и через некоторое время с трудом смог пошевелить пальцами. Узлы на запястьях были затянуты на совесть, но он порадовался, что вампирша использовала веревку, а не, скажем, наручники. С ними у него не было бы ни единого шанса. Сэм приподнялся на носках и напряг мышцы, пытаясь ослабить узлы. Тело отозвалось такой болью, что потемнело в глазах, в ответ на усилие удержаться в равновесии некоторые засохшие порезы раскрылись, и выступила кровь.
Он сжал зубы, но не остановился. Если вампирша права, его будет очень сложно найти. Поэтому он должен выкрутиться сам.
Постепенно ему начало казаться, что у него получается. От усилий и боли он весь взмок, и рука начала скользить в переплетении пут. Миллиметр за миллиметром. Время от времени он бросал взгляд на свою похитительницу, но она спала, по крайней мере, лежала неподвижно с закрытыми глазами.
Через полчаса он был вынужден сделать перерыв на пару-другую минут – его буквально трясло крупной дрожью от усталости, боли и потери крови. Нехорошо болела шея, похоже, эта тварь его все-таки укусила, резаные раны горели. И было холодно.
Он сдержал ругательство, так и просившееся с языка. Не стоит роптать на судьбу – могло быть и хуже.
Наконец, правая рука выскользнула из веревочных петель, и Сэм до крови закусил губы, проглатывая крик – весь вес тела пришелся на левую руку, едва не вывернув её из сустава. Он держался на носочках до тех пор, пока перед глазами не перестали плясать черные пятна.
Через долгий выдох потянулся вверх и уже гораздо легче высвободил другую руку из ослабших узлов. И тут же убедился, что вампирша была права – он действительно стоял на ногах лишь потому, что его держала веревка. Ноги дрожали и отказывались поддерживать тело – ему пришлось опереться на стену, чтобы устоять. Постепенно дрожь прошла, Сэм медленно опустился на пол и начал распутывать узлы, стягивающие лодыжки. Он так сосредоточился на этом, что голос, раздавшийся над ним, заставил сердце заколотиться.
- Куда-то собрался?
Лицо Люсиль искажали злость, ненависть и удивление. И с каким-то внутренним холодом Сэм понял – ничего еще не закончилось. Рассвирепевшая вампирша рывком отбросила его к стене.
- Надо сказать, я тебя недооценила, - прошипела Люсиль.
Хлесткий, тяжелый удар по ребрам заставил его задохнуться от боли. За ним последовал еще один и еще. Люсиль остановилась только тогда, когда пленник потерял сознание. Она вновь связала Сэму руки и без усилий подвесила в изначальном положении.
- То-то же, - она похлопала бесчувственного Винчестера по щеке и с удовольствием облизала перепачканные кровью ладони. – Виси себе и не рыпайся, милашка.
Неживой, пронзительно белый свет равнодушно отражался в многочисленных потеках темнеющей крови. В воздухе висел густой, сладкий, металлический запах. Люсиль глубоко вдохнула и улыбнулась.
Все шло как нельзя лучше.
Он и сам не заметил, как вернулся в переулок. Внимательно огляделся. Впервые за утро ему улыбнулась удача – у магазина через дорогу были камеры видеонаблюдения.
Через полчаса уговоров, споров, предъявления, наконец, удостоверения ФБР ему удалось получить доступ к пленке.
Снова и снова смотрел он, как Сэм подходит к красному четырехдверному пикапу, открывает дверцу со стороны водителя, очевидно, для того, чтобы завести машину. Камера снимала все немного под углом, да еще и со стороны пассажира, потому рассмотреть все точно было затруднительно. Он видел, как Сэм внезапно упал практически под колеса, но его затащили внутрь, и машина тронулась с места, затормозив немного у мусорных баков.
В номере мотеля Джон отчаянно пытался сосредоточиться на деле. Информации было ничтожно мало, но от этих крох зависела жизнь его сына. Он отправил номер машины Бобби в надежде, что тот сумеет что-нибудь раскопать. Его выводила из себя собственная эмоциональная нестабильность, невозможность полностью взять под контроль свои чувства. Внутри бушевала целая буря – ярость, страх, злость, желание сделать хоть что-то сию же минуту и осознание собственной беспомощности.
Глубокое дыхание помогало лишь отчасти. Джон закрыл глаза и, медленно вытесняя эмоции, освободил сознание от переживаний.
Он должен сосредоточиться на деталях.
Итак.
Они приехали сюда, потому что желтая пресса утверждала, что последние убийства совершил вампир. Рваные раны на шее и обескровленные тела. Они предположили, что это дело рук новообращенного вампира, который еще не может контролировать свои действия. Что в общем-то и подтвердилось. Раны были такие, будто жертвам пытались вырвать горло, лишь бы добраться до крови. Это раз.
Второе. Машина. Он мог бы поклясться, что уже видел её раньше, но только никак не мог вспомнить, где именно.
И пока это было все.
Хотя…
На самом деле это была весьма смутная зацепка, но все же. Он мог примерно сказать, куда именно уехал похититель. Машина из переулка свернула на запад, в сторону местного заповедника. В горы. Он просмотрел пленку до своего появления в переулке и дальше. Пикап обратно не проезжал, а значит, владелец машины прячется где-то в лесу. И он не мог сказать, что его это радовало. Территория была просто огромной.
Проще найти иголку в стоге сена.
Звонок Бобби застал его за разглядыванием карты окрестностей.
- Есть две новости, и обе они не особенно хороши, - Бобби предпочел сразу взять быка за рога. – Первая: владелец машины – мисс Люсиль Лармер. Машина досталась её от сестры Ленор, которая полгода назад была найдена мертвой в Рэд Лодже. И вторая: Эллен звонила, один из охотников напоролся на какую-то чокнутую вампиршу, которую до смерти интересовали те, кто расправился с вампирами в том же самом Рэд Лодже. Она порезала парня на ленточки и бросила умирать. К счастью, его вовремя нашли. Так что, если это действительно она, тебе стоит поторопиться.
Со спокойствием, которого он сам от себя не ожидал, Джон поблагодарил Бобби.
Значит, вампир. Показное убийство. Она сделала все, чтобы завлечь их сюда, в ловушку. В то место, которое она подготовила, чтобы мучить Сэма. Чтобы отомстить ему за смерть сестры.
Так почему, черт её возьми, она не начала с Гордона?!
Джон стиснул зубы, не позволяя гневу завладеть им, и с удвоенным вниманием склонился над картой.
Теперь он знал, что искать – пещеру, где вампир не только мог спрятаться от солнца, но и спрятать своего пленника.
К сожалению, таких мест в округе было предостаточно.
Чтобы отвлечься от огня, истязающего тело, разгорающегося с каждым вдохом, он заставлял себя думать. Решать сложные задачи. Все, что угодно, лишь бы не концентрироваться на боли.
Он считал, что одинок. Всегда, всю свою жизнь. Бунтовал против диктата отца, опеки брата, обстоятельств, охоты, переездов. Список был нескончаем. Он думал, что никто его не понимает. Даже от Джесс он был вынужден прятать часть самого себя. Часть здесь, часть там, то тьму, то страх, то правду. Никогда целиком. Но на самом деле это не было одиночеством. Всего лишь страхом. Страхом раскрыться перед кем-то.
Он никогда не был один – мама, отец, брат, Джесс, Бобби, Джим… Столько людей, всегда готовых помочь.
Он не один даже сейчас. Отец ищет его. Папа. Перед внутренним взором возникло его лицо и редкая, полная любви и тепла улыбка как тогда, когда в детстве он спросил, а сможет ли Санта пробраться сквозь их защиту?..
- Похоже, ты где-то витаешь, - услышал он голос Люсиль и задохнулся от внезапной боли в растревоженных ранах. Он хрипло вскрикнул, грубо вырванный из спасительного, медитативного круга своих мыслей. Ему показалось, что его окунули в кипяток, так полно его раны напомнили о себе. Боль, жажда, слабость.
- Оставайся со мной, - усмехнулась вампирша. – Сейчас не время мечтать… о семье.
Сэм удивленно и устало вскинул голову. Как догадалась?
- О, я много о вас наслышана, Винчестеры, - последовал ответ на незаданный вопрос. – Много хорошего и не очень.
Она мокрой тряпкой стирала высохшую кровь, безжалостно открывая раны и заставляя их кровоточить вновь. Сквозь пелену боли Сэм едва слышал её голос.
- Трое охотников. Прости, двое, - Люсиль взглянула в измученное, осунувшееся лицо Сэма, с запавшими, погасшими глазами и искусанными губами. – Хотя, наверное, все-таки один. Когда все закончится, и ты умрешь, я позвоню твоему отцу и оставлю эти координаты. Тогда мы будем в расчете.
- И как долго… ты надеешься прожить… после этого? – Сэм позволил себе улыбнуться.
- Не знаю. Не важно. Главное, чтобы он ощутил всю мою боль, - взгляд Люсиль стал почти безумным. – Ведь это я обратила сестру, чтобы во всем этом проклятом мире у меня была родная душа. А теперь я совсем одна! И он тоже будет один.
Она издала странный звук, не то смех, не то стон, полный торжества и муки, и отшвырнула тряпку в сторону.
- Еще немного. Тебе придется еще немного потерпеть, потому что твоя боль – это его боль. Так что просто потерпи.
Ее взгляд был почти добр. Сэм старался дышать ровно, чтобы как можно меньше тревожить раны, оставленные его ножом. Ножом Дина. Но глубоко дышать не получалось, мешали сломанные ребра, отзывающиеся на каждый глубокий вдох резким, кинжальным ударом боли, поэтому приходилось делать короткие, поверхностные вдохи.
Но куда больше физических ран его мучили слова Люсиль.
- Неужели ты все еще надеешься, что он спасет тебя? Ведь твоего брата он не спас. Так почему с тобой у него должно получиться лучше?
Здесь в пещере, где он остался один на один с болью, отчаянием и злом, эти слова обретали пугающее, какое-то иное значение.
- Не смог, может, потому, что не старался? Потому, что сдался? Или не хотел?
Слова проникали в затуманенное болью и жаждой сознание, отравляя его, превращаясь там в неопровержимые доводы.
Отец не спас Дина, не приложил достаточно усилий, сдался. Так, возможно, и его не спасет? И он умрет здесь, истекая кровью? Что-то внутри очень тихо и устало шепнуло ему, что да. Он умрет здесь. Это конец.
Осознав это, Сэм испытал ни с чем несравнимое облегчение. Не нужно больше беспокоиться о Демоне, о свете и тьме, о войне, безжалостно раскроившей их семью на никак не срастающиеся обломки.
Он просто закроет глаза и соскользнет в темноту, которая есть не что иное, как ночной лес, в чьей глубине разожжен костер. И у этого огня его ждет Дин.
При мысли о брате Сэм чуть улыбнулся.
Увидев эту слабую полуулыбку, такую неожиданную и неуместную на бледном заострившемся лице, улыбку, полную смирения, Дин вздрогнул.
- Нет! – он бросился к брату и едва не зарычал он невозможности встряхнуть его, растормошить, чтобы вновь увидеть его взгляд, пусть даже полный страдания. – Не смей сдаваться, Сэмми! Не смей умирать! Это не выход! Слышишь, это не выход! Сэм!
- Это не выход… - услышал Сэм легкий шепот, и голос был мужской. И тот же миг острое лезвие снова вспороло кожу. От неожиданной новой боли он вскрикнул.
Не выход?
Как наяву он увидел полутемный коридор, освещенный приглушенным, желтоватым светом, и лицо отца, готового отказаться от всех своих принципов, жизни и самой души, лишь бы вернуть Дина.
Не старался?
Не его вина, что не вышло. Но он не сдался тогда, не сдастся и теперь. Особенно сейчас, пока еще есть надежда.
Значит и он должен продержаться. Должен.
Сэм с усилием разлепил веки и взглянул в лицо Люсиль, готовый встретить новую боль и не склониться перед ней.
Дин выдохнул, и его затрясло от пережитого. У него получилось достучаться до брата, не дать ему умереть. Молодец, Сэмми, ты должен держаться. Должен.
Чертова сучка!
Он чувствовал практически каждую рану, нанесенную Сэму, и сходил с ума от ненависти и бессилия. Дин ощущал такую ярость, как никогда в жизни.
Темная, черно-багряная, с серой пеной безумия, она поднималась откуда-то изнутри и грозила затопить весь мир.
Воздух вокруг начал потрескивать, и серая ткань его существования стала расползаться, обнажая реальный мир.
- Знаешь, я передумала, - голос вампирши доносился откуда-то слева, - я не буду тебя убивать.
Теплое лезвие ножа скользнуло по боку, оставляя длинный, болезненный разрез. Еще один. Сэм глухо застонал, когда язык Люсиль прошелся внизу вверх по ране, собирая выступившую кровь. Это было больно, но боль ни в какое сравнение не шла с отвращением, которое затопило его, отзываясь тошнотой в горле.
- Я выпью всю твою кровь…
Еще один порез.
- А потом, когда ты будешь умирать, я обращу тебя.
Её лицо возникло перед его взором. Она улыбалась ласково, нежно, почти с любовью.
- Ты слышишь меня? – она прижала к его щеке нож, залитый его же кровью. – Ты станешь вампиром.
Её рука скользнула по его груди, острыми ногтями царапая кожу и углубляя раны, а улыбка перетекла в гримасу неутолимой ненависти.
- Здорово, правда?
Она облизала пальцы.
Сэм выдохнул. Её слова наконец-то пробились к его сознанию, и он изо всех сил пытался их осмыслить.
Он станет вампиром?
Вампиром?
Темной тварью, выходцем с другой стороны, и для него не будет пощады.
Он задрожал. Что такого плохого было в той смерти, что она запланировала для него изначально?
Сэм вдруг представил себе, что она оставит его здесь, обращенного, и сообщит координаты его отцу. Господь Всемогущий!
Пожалуйста, только не это!
За что Ты отворачиваешься так от нас? В чем таком мы провинились? Пожалуйста, не заставляй моего отца проходить через все это!
- Пожалуйста… - прохрипел он. – Просто убей меня…
По губам Люсиль скользнула улыбка.
- Оценил, да? – она восторженно закружилась по пещере. – И почему я раньше об этом не подумала?
Она кружилась и смеялась, а Сэма охватило чувство, что это танец на его могиле.
- Пожалуйста… - беззвучно шептал он. – Пожалуйста… Дин…
Ярость черной кровью клокотала в горле. Казалось, еще чуть-чуть, и он захлебнется ею. Но это был не предел. Лицо брата, молящего о смерти, не могущего скрыть охвативший его ужас и боль от предначертанных перспектив – вот, что стало последней каплей и переполнило чашу его ярости.
- Тварь! – выдохнул он сквозь сжатые зубы, и Люсиль замерла на месте, а Сэм вскинул голову в безумной надежде.
- Ты кто такой, черт возьми? – изумилась вампирша. А потом усмехнулась. Минутная растерянность прошла. Человеку, каким бы сильным он ни был, никогда не одолеть сытого вампира голыми руками.
- Дин, - улыбнулся Сэм. Наконец-то. Сейчас все его страдания закончатся. – Дин…
- Тише, Сэмми. Все будет хорошо, - и слабая улыбка брата, полная облегчения и надежды, лишь сильнее разожгла его гнев.
- Тварь! – Дин взглядом отшвырнул Люсиль к стене.
Волна расходящейся от него ненависти заставила задребезжать весь тот немаленький арсенал инструментов, которые похитительница опробовала на Сэме. Глухое рычание родилось в груди Дина, и сталь, покрытая темными пятнами крови, взмыла в воздух за его спиной.
То, что Дин не совсем человек, Люсиль поняла слишком поздно. Второй удар поднял её в воздух и вновь швырнул об стену. А потом она закричала от боли, когда все её ножи вонзились в неё, накрепко пригвоздив к камню. Крик перешел в вой и оборвался, когда она потеряла сознание. Сталь надежно держала её в полуметре от пола.
Ярость начала ослабевать, и Дин бросился к брату, чтобы освободить его, пока может. Пальцы скользили по туго завязанным узлам и не могли зацепиться.
- Дин, - окликнул его Сэм, и пришлось остановиться, чтобы посмотреть ему в лицо. В глаза, в которых, не смотря на перенесенные страдания, светилось нечто такое, что всегда предназначалось лишь ему.
- Потерпи немного, я освобожу тебя.
- Нет, - качнул головой Сэм, не сводя с него взгляда. – Не надо. Сообщи отцу, где я. Это важнее.
- Он не услышит меня, как и всегда, - Дин вновь потянулся к веревке, но пальцы прошли сквозь нее.
Боже…
Сэм на миг задумался, но на самом деле, план у него сложился в ту минуту, когда он увидел Дина. Просто отпустить его и остаться одному, по-настоящему одному, было невыносимо страшно.
- Миссури. Помнишь… тогда в Лоуренсе…
- Медиум, - проговорил Дин.
Да, это могло сработать. Отец бы прислушался к ней. Но оставить Сэма?
- Сэм…
- Я продержусь… Я обещаю…
Сэм еще успел увидеть, как Дин кивнул ему в ответ и растаял в воздухе.
- Дин…
Легчайшее прикосновение, едва ощутимое тепло коснулась его щеки и исчезло.
- Только поторопись…
Он закрыл глаза, сдаваясь милосердному забытью. Ему оставалось лишь ждать.
Дин закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он должен успокоиться.
Вдох, выдох.
Ярость была заперта где-то внутри. Сейчас не её время.
Вдох, выдох.
Спокойствие опускалось на него хлопьями снега. Все укрыто белой пеленой.
Вдох.
Он вспомнил. Невысокая, полная женщина, уверенная в себе, выбивающая из колеи.
Она сказала «Еще увидимся». Что ж… Это повод обновить знакомство.
Дин сделал долгий шаг и открыл глаза.
Лоуренс. Знакомый дом, знакомые места.
Миссури огляделась. Вечер поздней зимы давно укутал все сумерками, но сейчас у нее возникло чувство, что в вечерней темноте есть и другие тени.
Последний клиент ушел совсем недавно, и она должна была бы предвкушать долгожданный отдых, но неожиданная тревога накатывала волнами и никак не хотела рассеиваться. Миссури зажмурилась и прислушалась. Кто-то был. Она почти различила стук в дверь и чье-то присутствие там, на улице.
Кто-то нуждался в помощи.
Женщина вздохнула и пошла открывать. Порой это утомляло.
Но столкнувшись с напряженным взглядом таких знакомых зеленых глаз, она опешила.
- Дин…
- Вот и свиделись, - он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
Миссури проглотила вставший в горле комок. Она и представиться себе не могла, что их неизбежная встреча будет такой.
Первое, что она ощутила, была боль. Люсиль замедлила дыхание насколько возможно и осторожно открыла глаза. Увиденное заставило её застонать, потому как засмеяться она не могла. Они с Сэмом висели друг напротив друга, одинаково обессиленные, одинаково беспомощные.
Какая ирония.
Но у нее было преимущество. Люсиль склонила голову к правому плечу. Нож торчал под ключицей.
Она может освободиться.
Вампирша одарила предвкушающим взглядом бесчувственного Винчестера.
Я доберусь до тебя.
Дин мерил комнату шагами из угла в угол. Его беспокойство и тревога висели в воздухе тяжелым облаком. Джон находился вне зоны доступа сети, и это выводила Дина из себя.
- Да где же он, черт его возьми?! – рявкнул потерявшее последнее терпение Винчестер, от выплеска его эмоций в доме мелко задребезжали стекла.
- А ну-ка успокойтесь, молодой человек! – повысила голос Миссури. Ей совсем не нравились беспокойные духи. От них всегда столько хлопот.
- А то что – стукнете меня ложкой? – припомнил Дин её стародавнюю угрозу.
Её ответная реплика замерла на губах, когда зазвонил телефон. «Джон Винчестер» высветилось на дисплее, и она схватила трубку.
- Джон, - опередила она его вопросы, ощущая на себе обжигающий взгляд Дина, - ищи Сэма в пещерах самой высокой горы. В пещерах Орлиного Гнезда.
- Откуда ты знаешь? – слабое эхо голоса Джона раскатилось по комнате, и она успела заметить, как по лицу Дина проскользнула отчаянная тоска, которую тот почти мгновенно загнал внутрь.
- Я же ясновидящая, если ты помнишь, конечно, - язвительная ирония была единственным, что могло сейчас спрятать её жалость и сочувствие.
- Спасибо, - коротко ответил Джон, и она услышала тишину освободившейся линии.
- Почему ты не хочешь, чтобы он знал о тебе? – обернулась женщина к призраку.
- Он должен помочь Сэму, и ему незачем знать, что со мной тоже возникли проблемы, - кривая, вымученная улыбка коснулась его лица, и Дин исчез.
- Ох, мальчики, - покачала головой Миссури и глубоко вдохнула, пытаясь побороть охватившую её горечь.
Её тревожила уверенность, что эта встреча не была последней.
Звонок Миссури вдохнул новую жизнь в его угасающую надежду. Джон остановил машину и нашел на карте гору под названием Орлиное Гнездо. Она была совсем близко.
Импала развернулась, и её нещадно затрясло на ухабах полу заброшенной колеи. Через десять минут он увидел брошенный прямо на дороге красный, четырехдверный пикап, и это было знаком, говорящим, что он движется в правильном направлении.
Плохо было то, что дальше машина проехать не могла.
Тьма накрывала, накатывала мягкими волнами. Сэм чувствовал, что дошел до предела, исчерпал последние ресурсы, и уже не ощущал боли, только липкость собственной крови и раздирающую горло жажду. Из очередного забытья его вывел металлический звон. Он открыл глаза.
Люсиль, висевшая напротив, тоже пришла в себя, её лицо искажала боль и звериная злоба. Она мало напоминала ту почти интеллигентную, психологически подкованную женщину с изящным планом мести, которая мучила его все это время. Теперь её безумие и ярость вышли на первый план. Рыча и постанывая, она, немыслимо изогнувшись, зубами тащила нож из правого плеча.
Заметив, что Сэм очнулся, она невнятно зашипела.
- Я доберусь до тебя, - расшифровал он.
И в свете того, что у её ног на полу уже лежало два ножа, это была не пустая угроза.
Дин вдохнул и выдохнул, гася тревогу и панику. Он пытался успокоиться, но как бы он не сосредотачивался на брате, попасть к нему он не мог.
Что-то сбивало его с цели.
- Не стоило так мучить его, - от входа раздался новый голос, знакомый и чужой одновременно.
Сэм с трудом сфокусировал взгляд. Высокий мужчина неторопливо вошел в пещеру, с интересом оглядываясь.
Люсиль, яростно зарычав, с усилием выдернула из себя очередной нож. Она почти освободила руку.
- Ты кто такой? – с ненавистью спросила она.
- Вряд ли мое имя что-нибудь тебе скажет, - мужчина подошел к ней и задумчиво пнул лежавшее на полу оружие.
Звон отозвался в голове Сэма приступом боли. Он не поручился бы сейчас за то, что это действительно происходит, а не является его галлюцинацией.
- Но я могу сказать тебе точно, - мужчина положил ладонь на рукоять диновского ножа, который торчал из живота Люсиль, - ты влезла не в свое дело.
Он резко выдернул нож, и крик вампирши оборвался, когда лезвие, лязгнув по камню, снесло ей голову.
Глухой удар о землю и звук хлынувшей крови смешался со звуком шагов.
- Па… папа, - выдавил Сэм, мучительно вглядываясь в подходящего к нему человека.
- Не совсем, - усмехнулся тот. – Но почти.
Сэм наконец-то разглядел его отливающие желтым глаза и знакомую по кошмарам усмешку.
- Нет, - бессильно запротестовал он. – Нет!
Желтоглазый подошел вплотную и обрезал веревку, удерживающую Сэма в вертикальном положении, но не позволил тому упасть, с легкостью держа парня на весу.
- Нас ждет долгое путешествие, сынок, - ласково улыбнулся Демон.
И все поглотила тьма.
Кровь за кровь
(Джон – центрик, Сэм – центрик)
читать дальшеЭскаланте, штат Юта.
Ночь укрывала своими мягкими крыльями ряд одинаковых, аккуратных домов и мирно текла навстречу рассвету. В одном из домов загорелся свет, и она просто обогнула этот участок на своем пути, зная, что рано или поздно все вернется под власть её.
Желтоватый свет слегка резал глаза, поэтому женщина, шедшая по коридору, недовольно нахмурилась. Впрочем, это было легкое, привычное недовольство, и оно не портило её отличного настроения. Она на ходу натянула куртку и вошла в гостиную, нашаривая на стене выключатель. Свет залил комнату, коснулся двух людей, сидевших на диване в тишине. Женщина подошла ближе, критически оглядела парочку и, наклонившись, поправила девушке спутавшуюся прядь. От её прикосновения голова девушки сдвинулась и бессильно, безжизненно упала на плечо её спутника, который даже не вздрогнул и не пошевелился.
Женщина вполголоса выругалось. Надо же было все испортить!
Отголоски досады еще звучали в её голосе, когда она вызывала спасателей и сообщала о предполагаемом убийстве, но они растаяли, смытые предвкушением.
Невысокая, темноволосая женщина уже в дверях на мгновение обернулась, и электрический свет дрогнул на её злой улыбке.
Прежде
… «Жажда крови»
- Люблю свою работу, - произнес Гордон мечтательно.
- Правда?
- Да. Только черное и белое. Никаких «может быть». Нашел нечисть – убей её. Эта работа у нас в крови. И надо уметь получать от нее удовольствие.
… «Жажда крови»
- Я ненавижу нечисть! – гневно выкрикнул Сэм, надвигаясь на отца. – Я помню все, что зло сделало с нами, с нашей семьей! И никогда не забуду! Но сейчас мы большее зло, чем они.
Он видел упрямство и нежелание понимать и приходил в отчаяние, не зная, как еще объяснить то, что ему было столь очевидно.
… «Неразрывные узы»
- Вы убили мою сестру, - обвиняюще проговорила Хелен.
- Да, - спустя минуту тяжело ответил Сэм. Они действительно виноваты, но сейчас не время думать об этом. – Но ты осталась жива. И твоим родителям не придется хоронить двух дочерей. И тем, другим родителям, не придется хоронить их, - он кивнул в сторону кашляющих, пытающихся выбраться одноклассников Хелен. – Порой приходится делать выбор и жить с его последствиями. Это нелегко.
Теперь
Эскаланте, штат Юта.
Его разбудил стук захлопнувшейся двери.
- Сэм? – Джон поднял голову от подушки и огляделся.
Наметанный глаз привычно выхватывал признаки того, что все в порядке: нетронутые соляные круги вокруг кроватей, белые линии на подоконнике и возле двери. Призрачный, предрассветный свет указывал на то, что утро еще, в общем-то, и не началось. Все было спокойно, но странное, смутное ощущение даже не тревоги, а её предчувствия, заставляло вновь и вновь осматривать комнату.
Любой другой отмахнулся бы от этого чувства, но Джон прекрасно помнил, сколько раз ощущение того, что что-то не так, спасало ему жизнь.
Он бесшумно выбрался из кровати, одновременно достав из-под подушки пистолет, и скользнул к окну, чтобы выглянуть на улицу.
Их номер был самым дальним, и требовалось пересечь всю площадку, чтобы подойти к ним. Сейчас стоянка была почти пуста, лишь у выхода мелькнула спина Сэма.
Явных причин для тревоги не было, но сон она прогнала, и потому старший Винчестер отправился в душ, еще раз безотчетно оглянувшись на пороге ванной.
Экран лэптопа, раскрытого на столе, мерцал белой страничкой сайта, еще не сменившись на темную картинку заставки. Рыхлая, желтоватая бумага газет и плотная, белая принтерных распечаток вперемешку лежали рядом. Пустые стаканчики из-под кофе довершали картину мозгового штурма. Джон хмыкнул, Сэм, похоже, вообще не ложился спать.
При мысли о сыне легкая улыбка коснулась его губ и глаз – за последнее время их отношения удивительно наладились. Пожалуй, признался Джон самому себе, такими хорошими они не были никогда. Он знал, чувствовал, что подошел к главному сражению в своей жизни так близко, как никогда до этого, но впервые не хотел этой битвы. Хотелось просто жить, наслаждаясь каждым днем спокойного, непринужденного, почти беззаботного общения с сыном. Просто жить, наверстывая пропущенные в бешеной гонке двадцать четыре года. Он хотел бы продлить все это как можно дольше, но чувство, что тьма надвигается, только усиливалось с каждым днем.
Почему все должно было сложиться именно так? Почему потребовалось потерять полжизни в поисках и исканиях, чтобы теперь, когда захотелось остановиться, понять, что это невозможно и он уже прошел свою точку возврата?
Даже холодная вода не помогала разгонять эти мрачные, неожиданно нахлынувшие мысли.
Посмотри на себя, повторял он, посмотри, на кого ты похож. На человека, построившего свой дом на песке, и вот сейчас волны размывают фундамент.
Дело, за которое ты взялся, тебя уничтожит. Но самое страшное, оно уничтожит и все следы твоего пребывания на земле – друзей и семью. Ничего не останется. Совершенно ничего.
Он позволил ладоням занеметь под ледяной водой.
Но с другой стороны – при шаге в пропасть направление в жизни становится на удивление ясным. Он знает своего врага и его примерные действия. А как говориться: «Познай врага своего и победишь». Не стоит сдаваться без боя.
Он занимался подобным психоанализом где-то минут пятнадцать, и, когда вышел, комната была пуста. Сэм еще не вернулся, и тревожащее чувство неясной угрозы нахлынуло с новой силой.
Возможно ли то, что предчувствия касались Сэма, а не его?
Внезапно стало тяжело дышать, будто грудь сдавили в тисках. Он с усилием вдохнул, перебарывая приступ удушья, который закончился так же резко, как и начался, и набрал номер сына, но тот так и не ответил. Взяв оружие и ключи, он отправился на поиски, разрываясь между беспокойством и просыпающееся злостью.
Каждый выдох оборачивался легким облачком пара, а вдох разгонял кровь прохладой поздней зимы. Снега уже не было, и земля стояла серой и унылой, лишь кое-где живым пятном мелькали темно-зеленые ели.
Через дорогу от мотеля было кафе, чьи витрины блистали розовым светом встающего солнца. Дойти туда было делом пяти минут.
Звякнул колокольчик на двери, кроме официантки никто не обернулся – два-три человека продолжали неспешно поглощать завтрак, но Сэма среди них не было. Нахмурившись, Джон вышел и снова достал телефон.
Куда, черт возьми, понесло Сэма?
Сквозь поднадоевшие гудки он вдруг расслышал кое-что странное – в прозрачном воздухе где-то недалеко надрывался телефон такой знакомой мелодией, что сердце стиснула тревога. Музыка настойчиво, безнадежно требовала ответить все-таки на вызов.
Не нажимая отбоя, Джон двинулся на звук, и через пару десятков шагов его взгляду открылся узкий переулок, заканчивающийся тупиком. У мусорного бака светился телефон. Старший Винчестер прервал вызов, и мелодия прекратилась. Он подошел ближе и поднял брошенный аппарат, отчаянно желая, чтобы это не был телефон Сэма. Но окончательно надежду, что все это лишь нелепое совпадение, убило его собственное лицо на треснувшем дисплее и сообщение о трех пропущенных вызовах.
Сквозь охватившее его ледяное оцепенение пробилось осознание того, что яркие капли на земле, постепенно темнеющие на воздухе, это кровь.
Кровь Сэма.
Минуту он не мог даже вдохнуть, что-то, стянувшее все внутри жесткой сеткой, перекрывало горло. Джон с силой сжал зубы, пытаясь удержать себя в руках, не выпустить наружу ни капли, ни толики эмоций.
Вдох, выдох.
Он сейчас был звездой, которую всего один шаг отделял от превращения в сверхновую. А ему нужна была ясная голова сейчас, как никогда раньше.
Вдох, выдох.
Просто дышать и чувствовать, как глубоко внутри неохотно распускается туго стянутый клубок ярости, паники, страха и злости.
Вдох, выдох.
Он наконец-то смог разжать судорожно стиснутый кулак, добавив своей крови к той, что темнела на земле.
Вдох, выдох.
Паника разочарованно отступила. Страх, подавленный волей, стал пищей для ярости, темной, холодной, контролируемой, подсказывающей, что нужно сделать.
Последний глубокий вдох.
Слабая усмешка исказила его лицо. Охота началась.
Он взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что прошло всего-то десять минут. Только десять минут, а ему показалось, что это была вечность, целая адова вечность.
Сердце глухо, со смутной болью стукнуло в ребра, разом отгоняя все мрачные мысли. Если его сейчас свалит сердечный приступ, он ничем не поможет Сэму.
Сознание возвращалось медленно и неохотно, словно он поднимался с большой глубины к свету. Первое, что он ощутил, еще не открывая глаз, было напрочь пересохшее горло. Сэм несколько раз сглотнул в тщетной попытке избавиться от этого ощущения, и к жажде добавилась боль. Болела шея, голова, и глухо ныли запястья. Он приподнял веки, оглядел помещение сквозь опущенные ресницы и только потом открыл глаза.
Пещера. Ничем другим это быть не могло: довольно высокие потолки, сухой, лишь местами ровный пол, ни одного окна или другого отверстия, пропускавшего солнечный свет, и непередаваемое чувство толщи камня над головой. Его похититель подготовился – несколько люминесцентных ламп были подсоединены к кабелю, тянувшемуся от входа, так что было довольно светло. Сэм различил отдаленное тарахтение генератора и понял, что кричать бесполезно – никто его здесь не услышит. У дальней стены он увидел объемистую сумку и небольшой металлический ящик.
Он поднял голову вверх и понял, почему ныли запястья – руки были связаны над головой, и прочная веревка тянулась к потолку, к большому крюку, на котором он был подвешен. Ноги тоже были связаны, так, чтобы их невозможно было поднять.
Головная боль усилилась от осознания ситуации. Сэм постарался вспомнить все, что случилось утром. В кафе к нему подошла девушка, попросила помочь с машиной. Он попытался отговориться тем, что ничего в них не понимает, но она выглядела такой несчастной, и он сдался. Он лишь открыл дверцу машины и дальше ничего не мог вспомнить.
От мыслей его отвлек шорох шагов. Мгновение он подумывал, не «потерять» ли ему сознание, но любопытство пересилило. В пещере появилась молодая женщина, та самая, что просила помощи. Утром он её не узнал, но сейчас, когда она распустила темные волосы, в неживом, искусственном свете он сразу уловил схожесть черт.
Она подошла ближе той особой, «летящей» походной, что всегда отличала вампиров, если они не маскировались, и улыбнулась прямо ему в лицо, обнажая длинные, белые зубы.
- Ленор? – уже зная, что это не так, выдохнул Сэм.
- Она была моей сестрой, - улыбка стала пугающей. – Я – Люсиль.
Мгновение тишины между ними заключило в себе целую вечность, темную и беспощадную, полную страданий и крови. Сэм собрал все свои силы, чтобы не отвести взгляд первым. Люсиль хмыкнула и отошла к сумке. Присев, она что-то перебирала в ней, пока, наконец, не вздохнула довольно.
- Что ж, я думаю, это подойдет, - выпрямившись, она повернулась к пленнику.
В её руке блеснуло широкое, длинное лезвие. Знакомое лезвие. Сэм ничем не выдал своих чувств, лишь его взгляд, прикованный к отполированному металлу, стал очень тяжелым.
В её руках был нож Дина.
Джон устало опустился на стул и жестом подозвал официантку. Пережитое в переулке недавнее потрясение, ярость, гнев и тревога отняли у него гораздо больше сил, чем он ожидал.
- Кофе, черный, без сливок и сахара.
Он уже обзвонил морг, больницу и полицию, надеясь, но уже не веря, что с Сэмом случилось что-то обыденное – драка, авария или что-то подобное. Похищение тоже могло быть не связанным с их «работой», но вероятность этого стремилась к нулю.
Чтобы похищать человека, необходимо иметь мотив: либо банально ради денег, но тогда не хватают кого попало, а тщательно подбирают жертву; либо с целью насилия. Но он не помнил, чтобы в этом районе пропадали люди – газеты о подобном не писали.
Значит, не вымогатели и не психопаты.
Винчестер подтянул к себе салфетку и, достав ручку, принялся выписывать имена тех, кто мог бы за этим стоять.
Гордона Уокера он вспомнил первым. Этот мог бы. С учетом того, что ему известно. Но похищать? В его духе, скорее, застрелить издалека и смыться. Похищение – это риск. Уокер прекрасно знает, что его найдут, и мало ему не покажется.
Джон написал еще несколько имен и задумался. У остальных еще меньше причин охотиться за Сэмом. Да и сомнительно, что Бобби не передал его предупреждения.
Глядя на телефон, он размышлял. Проще всего сейчас позвонить Эллен и аккуратно расспросить её. Но с другой стороны, о его проблеме довольно скоро будут знать все охотники, которые побывают в Доме-У-Дороги. Нельзя сказать, что Эллен – любительница посплетничать, но в её баре тайны не утаишь.
Бобби… Он может помочь и поможет, но… Почему-то ему не хотелось втягивать друга во все это. Какое-то смутное чувство, что-то похожее на стыд, шевельнулось в глубине сердца.
Неужели он сам не справится? Неужели во все свои проблемы он будет кого-то еще впутывать?
Он поймал себя на том, что мысли убрели куда-то совсем далеко, и быстро, чтобы не передумать, набрал номер.
Долгие гудки шли один за другим, и, когда он собирался уже положить трубку, ему, наконец-то, ответили.
- Что-то случилось, Джон? – голос Бобби был еще полон сна.
- Почему что-то должно случиться? – невесело поинтересовался он.
- Разве ты звонишь просто так? – ехидство ни с чем не спутаешь. – Так что?
- Сэма похитили, - тяжело уронил Джон, вновь чувствуя, как сердце стиснула ледяная ладонь.
- Похитили? – резко уточнил Бобби, разом проснувшись. – Ты уверен?
- Да. Это не так, как в прошлый раз.
- Думаешь, кто-то из наших? – логика его друга работала безошибочно.
- Не знаю.
- Я выясню, - пообещал Бобби. – Где ты?
- Эскаланте, Юта. Не приезжай.
- Ладно. Мы найдем его, не переживай.
Джон положил трубку и только потом обнаружил, что кофе ему принесли так давно, что он уже успел остыть.
Разговор немного успокоил его, словно и вправду разделенная с кем-то беда не так страшна. Он расплатился и вышел на улицу. Ему пришла на ум кое-какая идея, и её следовало проверить.
Первые раны Сэм встретил, стиснув зубы и не издав ни звука, лишь дыхание перехватывало. Его ранили раньше, редко когда охота обходилась без травм, ушибов, синяков. Но здесь было не так. Хуже. На охоте мощные, сокрушающие удары были внезапны, и боль приходила мгновенно. Теперь же медленное скольжение ножа, вспарывающего кожу, разрезающего слои тканей одни за другими, было пыткой, заставляющей сжимать зубы в попытке удержаться от крика.
Сэм искривил губы в усмешке и сумел её удержать, когда первая рана пролегла алым следом на груди. Заметив эту усмешку, вампир улыбнулась.
- Мне кажется, я понимаю, - она облизала пальцы, перепачканные кровью, - ты не закричишь, не заплачешь, и уж тем более не будешь просить о пощаде. Но это-то и хорошо.
Сэм позволил удивлению промелькнуть в глазах. Разве она не собиралась просто замучить его до смерти? Око за око? Разве нет?
- Тем интереснее будет сломать тебя.
Он насмешливо усмехнулся. Винчестеры не сдаются, не плачут и не просят пощады. Именно в такой последовательности.
- Иди к черту, сука.
- Все мы там будем, - равнодушно отозвалась Люсиль, и лезвие отправилось в новый путь, вычерчивая причудливую линию на живом полотне.
Твою мать!
Он только и смог, что выдохнуть воздух сквозь сжатые зубы. Черт! Сэм начинал ненавидеть эту тварь. Все его существо, казалось, сосредоточилось в узкой ране на груди, а вампирша между тем принялась слизывать выступившую кровь. Винчестер глубоко вдохнул, чтобы сдержать подступившую тошноту, и омерзение перебило в нем боль.
- Тварь!
Вампирша уставилась на него и насмешливо – манерно облизнулась.
- Мм… Вкусно.
Сэм сдержал просившиеся с языка ругательства и вместо этого спросил.
- Как ты меня нашла?
- Это было непросто, - через некоторое время ответила Люсиль. – Пришлось поработать с некоторыми личностями из вашей братии. Но, по счастью, мужчины, как дети, обожают хвастаться. Так что выяснить имена тех, кто убил Ленор, не составило труда. Вот найти вас оказалось намного сложнее. Но, в конце концов, я справилась и с этим.
Вампирша замолчала и слизнула кровь с новой раны. Боль, как ни странно, уменьшилась.
- Знаешь, - она отложила нож и отошла к своей необъятной сумке, - слюна вампира обладает некоторым обезболивающим эффектом. И это печально.
Люсиль достала из сумки темную бутыль и, чуть помедлив, выдернула пробку.
- Видишь ли, вряд ли кровь мертвеца оказывает на вас такое же действие, что и на нас, так что придется её заменить.
Ноздри Сэма защекотал резкий, неприятный, химический запах, и он вздрогнул.
Как бы он ни готовился, но когда нож, облитый кислотой, углубил рану, он не смог сдержать крик.
Последующие часы слились в мучительную, нескончаемую вечность.
Он пытался держаться, но его тело предавало его. Мышцы застывали в напряжении, когда стальное лезвие касалось кожи. Мозг вбрасывал в кровь одну дозу адреналина за другой, понукая бежать, бороться, сопротивляться, наконец. Сознание лихорадочно просчитывало варианты побега.
Дыхание с хрипом вырывалось из груди, он уже не мог сказать, сколько раз Люсиль ранила его. Сэм закусил губы, пытаясь не кричать, но когда Люсиль усилила нажим на нож и повернула лезвие, чтобы расширить рану, он застонал и потерял сознание.
Сэм пришел в себя от прохладного прикосновения – что-то влажное скользило по лбу и щекам. Он открыл глаза и с удивлением увидел, что Люсиль, взобравшись на тяжелый металлический ящик, аккуратно вытирала мокрой тряпкой его лицо. Он растерянно хлопнул ресницами, не зная, как трактовать эту неожиданную заботу, и вампирша, заметив его взгляд, усмехнулась.
- Удивлен?
- Не то слово, - хрипло проговорил Сэм. – В честь чего все это?
Люсиль смочила тряпку водой из бутылки и стерла засохшую кровь с груди и торса. Ткань задевала раны, но боль смешивалась со смутным облегчением, что корка грязи, крови, пота исчезла.
- Просто, если ты умрешь сейчас, это будет неинтересно.
Она отбросила тряпку в сторону и позволила Сэму сделать несколько глотков воды. Потом оттащила ящик к стене и уселась на него.
- Можешь поспать, если хочешь, - безучастно предложила Люсиль.
- А как же… - растерянно начал Сэм, но его перебили.
- Позже, - она смерила Сэма внимательным взглядом. - Не надейся, что тебя найдут – об этом месте даже местные мало что знают, а добраться сюда можно только пешком.
- Ты не боишься, что я сбегу? – через некоторое время поинтересовался он. Спать он хотел, но не мог – стоило закрыть глаза, и боль огненными прикосновениями напоминала о себе, не давала ни минуты покоя, только усиливаясь в темноте и тишине. Как тут можно было заснуть? Милосерднее было довести себя до потери сознания.
Люсиль устало повернула голову в его сторону – она сейчас напоминала змею, заползшую в тень. За стенами пещеры сейчас, наверное, разгар дня, подумалось ему. Потому-то она такая вялая, хотя странно – она столько крови из него выцедила.
- Сбежишь? – она насмешливо хмыкнула. – Ты на ногах-то держишься только потому, что к потолку привешен. Отдыхай, пока можешь.
Через некоторое время осторожный взгляд показал, что женщина закрыла глаза и замерла без движения. Сейчас во сне она выглядела мертвой.
Сэм сосредоточился на онемевших руках и через некоторое время с трудом смог пошевелить пальцами. Узлы на запястьях были затянуты на совесть, но он порадовался, что вампирша использовала веревку, а не, скажем, наручники. С ними у него не было бы ни единого шанса. Сэм приподнялся на носках и напряг мышцы, пытаясь ослабить узлы. Тело отозвалось такой болью, что потемнело в глазах, в ответ на усилие удержаться в равновесии некоторые засохшие порезы раскрылись, и выступила кровь.
Он сжал зубы, но не остановился. Если вампирша права, его будет очень сложно найти. Поэтому он должен выкрутиться сам.
Постепенно ему начало казаться, что у него получается. От усилий и боли он весь взмок, и рука начала скользить в переплетении пут. Миллиметр за миллиметром. Время от времени он бросал взгляд на свою похитительницу, но она спала, по крайней мере, лежала неподвижно с закрытыми глазами.
Через полчаса он был вынужден сделать перерыв на пару-другую минут – его буквально трясло крупной дрожью от усталости, боли и потери крови. Нехорошо болела шея, похоже, эта тварь его все-таки укусила, резаные раны горели. И было холодно.
Он сдержал ругательство, так и просившееся с языка. Не стоит роптать на судьбу – могло быть и хуже.
Наконец, правая рука выскользнула из веревочных петель, и Сэм до крови закусил губы, проглатывая крик – весь вес тела пришелся на левую руку, едва не вывернув её из сустава. Он держался на носочках до тех пор, пока перед глазами не перестали плясать черные пятна.
Через долгий выдох потянулся вверх и уже гораздо легче высвободил другую руку из ослабших узлов. И тут же убедился, что вампирша была права – он действительно стоял на ногах лишь потому, что его держала веревка. Ноги дрожали и отказывались поддерживать тело – ему пришлось опереться на стену, чтобы устоять. Постепенно дрожь прошла, Сэм медленно опустился на пол и начал распутывать узлы, стягивающие лодыжки. Он так сосредоточился на этом, что голос, раздавшийся над ним, заставил сердце заколотиться.
- Куда-то собрался?
Лицо Люсиль искажали злость, ненависть и удивление. И с каким-то внутренним холодом Сэм понял – ничего еще не закончилось. Рассвирепевшая вампирша рывком отбросила его к стене.
- Надо сказать, я тебя недооценила, - прошипела Люсиль.
Хлесткий, тяжелый удар по ребрам заставил его задохнуться от боли. За ним последовал еще один и еще. Люсиль остановилась только тогда, когда пленник потерял сознание. Она вновь связала Сэму руки и без усилий подвесила в изначальном положении.
- То-то же, - она похлопала бесчувственного Винчестера по щеке и с удовольствием облизала перепачканные кровью ладони. – Виси себе и не рыпайся, милашка.
Неживой, пронзительно белый свет равнодушно отражался в многочисленных потеках темнеющей крови. В воздухе висел густой, сладкий, металлический запах. Люсиль глубоко вдохнула и улыбнулась.
Все шло как нельзя лучше.
Он и сам не заметил, как вернулся в переулок. Внимательно огляделся. Впервые за утро ему улыбнулась удача – у магазина через дорогу были камеры видеонаблюдения.
Через полчаса уговоров, споров, предъявления, наконец, удостоверения ФБР ему удалось получить доступ к пленке.
Снова и снова смотрел он, как Сэм подходит к красному четырехдверному пикапу, открывает дверцу со стороны водителя, очевидно, для того, чтобы завести машину. Камера снимала все немного под углом, да еще и со стороны пассажира, потому рассмотреть все точно было затруднительно. Он видел, как Сэм внезапно упал практически под колеса, но его затащили внутрь, и машина тронулась с места, затормозив немного у мусорных баков.
В номере мотеля Джон отчаянно пытался сосредоточиться на деле. Информации было ничтожно мало, но от этих крох зависела жизнь его сына. Он отправил номер машины Бобби в надежде, что тот сумеет что-нибудь раскопать. Его выводила из себя собственная эмоциональная нестабильность, невозможность полностью взять под контроль свои чувства. Внутри бушевала целая буря – ярость, страх, злость, желание сделать хоть что-то сию же минуту и осознание собственной беспомощности.
Глубокое дыхание помогало лишь отчасти. Джон закрыл глаза и, медленно вытесняя эмоции, освободил сознание от переживаний.
Он должен сосредоточиться на деталях.
Итак.
Они приехали сюда, потому что желтая пресса утверждала, что последние убийства совершил вампир. Рваные раны на шее и обескровленные тела. Они предположили, что это дело рук новообращенного вампира, который еще не может контролировать свои действия. Что в общем-то и подтвердилось. Раны были такие, будто жертвам пытались вырвать горло, лишь бы добраться до крови. Это раз.
Второе. Машина. Он мог бы поклясться, что уже видел её раньше, но только никак не мог вспомнить, где именно.
И пока это было все.
Хотя…
На самом деле это была весьма смутная зацепка, но все же. Он мог примерно сказать, куда именно уехал похититель. Машина из переулка свернула на запад, в сторону местного заповедника. В горы. Он просмотрел пленку до своего появления в переулке и дальше. Пикап обратно не проезжал, а значит, владелец машины прячется где-то в лесу. И он не мог сказать, что его это радовало. Территория была просто огромной.
Проще найти иголку в стоге сена.
Звонок Бобби застал его за разглядыванием карты окрестностей.
- Есть две новости, и обе они не особенно хороши, - Бобби предпочел сразу взять быка за рога. – Первая: владелец машины – мисс Люсиль Лармер. Машина досталась её от сестры Ленор, которая полгода назад была найдена мертвой в Рэд Лодже. И вторая: Эллен звонила, один из охотников напоролся на какую-то чокнутую вампиршу, которую до смерти интересовали те, кто расправился с вампирами в том же самом Рэд Лодже. Она порезала парня на ленточки и бросила умирать. К счастью, его вовремя нашли. Так что, если это действительно она, тебе стоит поторопиться.
Со спокойствием, которого он сам от себя не ожидал, Джон поблагодарил Бобби.
Значит, вампир. Показное убийство. Она сделала все, чтобы завлечь их сюда, в ловушку. В то место, которое она подготовила, чтобы мучить Сэма. Чтобы отомстить ему за смерть сестры.
Так почему, черт её возьми, она не начала с Гордона?!
Джон стиснул зубы, не позволяя гневу завладеть им, и с удвоенным вниманием склонился над картой.
Теперь он знал, что искать – пещеру, где вампир не только мог спрятаться от солнца, но и спрятать своего пленника.
К сожалению, таких мест в округе было предостаточно.
Чтобы отвлечься от огня, истязающего тело, разгорающегося с каждым вдохом, он заставлял себя думать. Решать сложные задачи. Все, что угодно, лишь бы не концентрироваться на боли.
Он считал, что одинок. Всегда, всю свою жизнь. Бунтовал против диктата отца, опеки брата, обстоятельств, охоты, переездов. Список был нескончаем. Он думал, что никто его не понимает. Даже от Джесс он был вынужден прятать часть самого себя. Часть здесь, часть там, то тьму, то страх, то правду. Никогда целиком. Но на самом деле это не было одиночеством. Всего лишь страхом. Страхом раскрыться перед кем-то.
Он никогда не был один – мама, отец, брат, Джесс, Бобби, Джим… Столько людей, всегда готовых помочь.
Он не один даже сейчас. Отец ищет его. Папа. Перед внутренним взором возникло его лицо и редкая, полная любви и тепла улыбка как тогда, когда в детстве он спросил, а сможет ли Санта пробраться сквозь их защиту?..
- Похоже, ты где-то витаешь, - услышал он голос Люсиль и задохнулся от внезапной боли в растревоженных ранах. Он хрипло вскрикнул, грубо вырванный из спасительного, медитативного круга своих мыслей. Ему показалось, что его окунули в кипяток, так полно его раны напомнили о себе. Боль, жажда, слабость.
- Оставайся со мной, - усмехнулась вампирша. – Сейчас не время мечтать… о семье.
Сэм удивленно и устало вскинул голову. Как догадалась?
- О, я много о вас наслышана, Винчестеры, - последовал ответ на незаданный вопрос. – Много хорошего и не очень.
Она мокрой тряпкой стирала высохшую кровь, безжалостно открывая раны и заставляя их кровоточить вновь. Сквозь пелену боли Сэм едва слышал её голос.
- Трое охотников. Прости, двое, - Люсиль взглянула в измученное, осунувшееся лицо Сэма, с запавшими, погасшими глазами и искусанными губами. – Хотя, наверное, все-таки один. Когда все закончится, и ты умрешь, я позвоню твоему отцу и оставлю эти координаты. Тогда мы будем в расчете.
- И как долго… ты надеешься прожить… после этого? – Сэм позволил себе улыбнуться.
- Не знаю. Не важно. Главное, чтобы он ощутил всю мою боль, - взгляд Люсиль стал почти безумным. – Ведь это я обратила сестру, чтобы во всем этом проклятом мире у меня была родная душа. А теперь я совсем одна! И он тоже будет один.
Она издала странный звук, не то смех, не то стон, полный торжества и муки, и отшвырнула тряпку в сторону.
- Еще немного. Тебе придется еще немного потерпеть, потому что твоя боль – это его боль. Так что просто потерпи.
Ее взгляд был почти добр. Сэм старался дышать ровно, чтобы как можно меньше тревожить раны, оставленные его ножом. Ножом Дина. Но глубоко дышать не получалось, мешали сломанные ребра, отзывающиеся на каждый глубокий вдох резким, кинжальным ударом боли, поэтому приходилось делать короткие, поверхностные вдохи.
Но куда больше физических ран его мучили слова Люсиль.
- Неужели ты все еще надеешься, что он спасет тебя? Ведь твоего брата он не спас. Так почему с тобой у него должно получиться лучше?
Здесь в пещере, где он остался один на один с болью, отчаянием и злом, эти слова обретали пугающее, какое-то иное значение.
- Не смог, может, потому, что не старался? Потому, что сдался? Или не хотел?
Слова проникали в затуманенное болью и жаждой сознание, отравляя его, превращаясь там в неопровержимые доводы.
Отец не спас Дина, не приложил достаточно усилий, сдался. Так, возможно, и его не спасет? И он умрет здесь, истекая кровью? Что-то внутри очень тихо и устало шепнуло ему, что да. Он умрет здесь. Это конец.
Осознав это, Сэм испытал ни с чем несравнимое облегчение. Не нужно больше беспокоиться о Демоне, о свете и тьме, о войне, безжалостно раскроившей их семью на никак не срастающиеся обломки.
Он просто закроет глаза и соскользнет в темноту, которая есть не что иное, как ночной лес, в чьей глубине разожжен костер. И у этого огня его ждет Дин.
При мысли о брате Сэм чуть улыбнулся.
Увидев эту слабую полуулыбку, такую неожиданную и неуместную на бледном заострившемся лице, улыбку, полную смирения, Дин вздрогнул.
- Нет! – он бросился к брату и едва не зарычал он невозможности встряхнуть его, растормошить, чтобы вновь увидеть его взгляд, пусть даже полный страдания. – Не смей сдаваться, Сэмми! Не смей умирать! Это не выход! Слышишь, это не выход! Сэм!
- Это не выход… - услышал Сэм легкий шепот, и голос был мужской. И тот же миг острое лезвие снова вспороло кожу. От неожиданной новой боли он вскрикнул.
Не выход?
Как наяву он увидел полутемный коридор, освещенный приглушенным, желтоватым светом, и лицо отца, готового отказаться от всех своих принципов, жизни и самой души, лишь бы вернуть Дина.
Не старался?
Не его вина, что не вышло. Но он не сдался тогда, не сдастся и теперь. Особенно сейчас, пока еще есть надежда.
Значит и он должен продержаться. Должен.
Сэм с усилием разлепил веки и взглянул в лицо Люсиль, готовый встретить новую боль и не склониться перед ней.
Дин выдохнул, и его затрясло от пережитого. У него получилось достучаться до брата, не дать ему умереть. Молодец, Сэмми, ты должен держаться. Должен.
Чертова сучка!
Он чувствовал практически каждую рану, нанесенную Сэму, и сходил с ума от ненависти и бессилия. Дин ощущал такую ярость, как никогда в жизни.
Темная, черно-багряная, с серой пеной безумия, она поднималась откуда-то изнутри и грозила затопить весь мир.
Воздух вокруг начал потрескивать, и серая ткань его существования стала расползаться, обнажая реальный мир.
- Знаешь, я передумала, - голос вампирши доносился откуда-то слева, - я не буду тебя убивать.
Теплое лезвие ножа скользнуло по боку, оставляя длинный, болезненный разрез. Еще один. Сэм глухо застонал, когда язык Люсиль прошелся внизу вверх по ране, собирая выступившую кровь. Это было больно, но боль ни в какое сравнение не шла с отвращением, которое затопило его, отзываясь тошнотой в горле.
- Я выпью всю твою кровь…
Еще один порез.
- А потом, когда ты будешь умирать, я обращу тебя.
Её лицо возникло перед его взором. Она улыбалась ласково, нежно, почти с любовью.
- Ты слышишь меня? – она прижала к его щеке нож, залитый его же кровью. – Ты станешь вампиром.
Её рука скользнула по его груди, острыми ногтями царапая кожу и углубляя раны, а улыбка перетекла в гримасу неутолимой ненависти.
- Здорово, правда?
Она облизала пальцы.
Сэм выдохнул. Её слова наконец-то пробились к его сознанию, и он изо всех сил пытался их осмыслить.
Он станет вампиром?
Вампиром?
Темной тварью, выходцем с другой стороны, и для него не будет пощады.
Он задрожал. Что такого плохого было в той смерти, что она запланировала для него изначально?
Сэм вдруг представил себе, что она оставит его здесь, обращенного, и сообщит координаты его отцу. Господь Всемогущий!
Пожалуйста, только не это!
За что Ты отворачиваешься так от нас? В чем таком мы провинились? Пожалуйста, не заставляй моего отца проходить через все это!
- Пожалуйста… - прохрипел он. – Просто убей меня…
По губам Люсиль скользнула улыбка.
- Оценил, да? – она восторженно закружилась по пещере. – И почему я раньше об этом не подумала?
Она кружилась и смеялась, а Сэма охватило чувство, что это танец на его могиле.
- Пожалуйста… - беззвучно шептал он. – Пожалуйста… Дин…
Ярость черной кровью клокотала в горле. Казалось, еще чуть-чуть, и он захлебнется ею. Но это был не предел. Лицо брата, молящего о смерти, не могущего скрыть охвативший его ужас и боль от предначертанных перспектив – вот, что стало последней каплей и переполнило чашу его ярости.
- Тварь! – выдохнул он сквозь сжатые зубы, и Люсиль замерла на месте, а Сэм вскинул голову в безумной надежде.
- Ты кто такой, черт возьми? – изумилась вампирша. А потом усмехнулась. Минутная растерянность прошла. Человеку, каким бы сильным он ни был, никогда не одолеть сытого вампира голыми руками.
- Дин, - улыбнулся Сэм. Наконец-то. Сейчас все его страдания закончатся. – Дин…
- Тише, Сэмми. Все будет хорошо, - и слабая улыбка брата, полная облегчения и надежды, лишь сильнее разожгла его гнев.
- Тварь! – Дин взглядом отшвырнул Люсиль к стене.
Волна расходящейся от него ненависти заставила задребезжать весь тот немаленький арсенал инструментов, которые похитительница опробовала на Сэме. Глухое рычание родилось в груди Дина, и сталь, покрытая темными пятнами крови, взмыла в воздух за его спиной.
То, что Дин не совсем человек, Люсиль поняла слишком поздно. Второй удар поднял её в воздух и вновь швырнул об стену. А потом она закричала от боли, когда все её ножи вонзились в неё, накрепко пригвоздив к камню. Крик перешел в вой и оборвался, когда она потеряла сознание. Сталь надежно держала её в полуметре от пола.
Ярость начала ослабевать, и Дин бросился к брату, чтобы освободить его, пока может. Пальцы скользили по туго завязанным узлам и не могли зацепиться.
- Дин, - окликнул его Сэм, и пришлось остановиться, чтобы посмотреть ему в лицо. В глаза, в которых, не смотря на перенесенные страдания, светилось нечто такое, что всегда предназначалось лишь ему.
- Потерпи немного, я освобожу тебя.
- Нет, - качнул головой Сэм, не сводя с него взгляда. – Не надо. Сообщи отцу, где я. Это важнее.
- Он не услышит меня, как и всегда, - Дин вновь потянулся к веревке, но пальцы прошли сквозь нее.
Боже…
Сэм на миг задумался, но на самом деле, план у него сложился в ту минуту, когда он увидел Дина. Просто отпустить его и остаться одному, по-настоящему одному, было невыносимо страшно.
- Миссури. Помнишь… тогда в Лоуренсе…
- Медиум, - проговорил Дин.
Да, это могло сработать. Отец бы прислушался к ней. Но оставить Сэма?
- Сэм…
- Я продержусь… Я обещаю…
Сэм еще успел увидеть, как Дин кивнул ему в ответ и растаял в воздухе.
- Дин…
Легчайшее прикосновение, едва ощутимое тепло коснулась его щеки и исчезло.
- Только поторопись…
Он закрыл глаза, сдаваясь милосердному забытью. Ему оставалось лишь ждать.
Дин закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он должен успокоиться.
Вдох, выдох.
Ярость была заперта где-то внутри. Сейчас не её время.
Вдох, выдох.
Спокойствие опускалось на него хлопьями снега. Все укрыто белой пеленой.
Вдох.
Он вспомнил. Невысокая, полная женщина, уверенная в себе, выбивающая из колеи.
Она сказала «Еще увидимся». Что ж… Это повод обновить знакомство.
Дин сделал долгий шаг и открыл глаза.
Лоуренс. Знакомый дом, знакомые места.
Миссури огляделась. Вечер поздней зимы давно укутал все сумерками, но сейчас у нее возникло чувство, что в вечерней темноте есть и другие тени.
Последний клиент ушел совсем недавно, и она должна была бы предвкушать долгожданный отдых, но неожиданная тревога накатывала волнами и никак не хотела рассеиваться. Миссури зажмурилась и прислушалась. Кто-то был. Она почти различила стук в дверь и чье-то присутствие там, на улице.
Кто-то нуждался в помощи.
Женщина вздохнула и пошла открывать. Порой это утомляло.
Но столкнувшись с напряженным взглядом таких знакомых зеленых глаз, она опешила.
- Дин…
- Вот и свиделись, - он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
Миссури проглотила вставший в горле комок. Она и представиться себе не могла, что их неизбежная встреча будет такой.
Первое, что она ощутила, была боль. Люсиль замедлила дыхание насколько возможно и осторожно открыла глаза. Увиденное заставило её застонать, потому как засмеяться она не могла. Они с Сэмом висели друг напротив друга, одинаково обессиленные, одинаково беспомощные.
Какая ирония.
Но у нее было преимущество. Люсиль склонила голову к правому плечу. Нож торчал под ключицей.
Она может освободиться.
Вампирша одарила предвкушающим взглядом бесчувственного Винчестера.
Я доберусь до тебя.
Дин мерил комнату шагами из угла в угол. Его беспокойство и тревога висели в воздухе тяжелым облаком. Джон находился вне зоны доступа сети, и это выводила Дина из себя.
- Да где же он, черт его возьми?! – рявкнул потерявшее последнее терпение Винчестер, от выплеска его эмоций в доме мелко задребезжали стекла.
- А ну-ка успокойтесь, молодой человек! – повысила голос Миссури. Ей совсем не нравились беспокойные духи. От них всегда столько хлопот.
- А то что – стукнете меня ложкой? – припомнил Дин её стародавнюю угрозу.
Её ответная реплика замерла на губах, когда зазвонил телефон. «Джон Винчестер» высветилось на дисплее, и она схватила трубку.
- Джон, - опередила она его вопросы, ощущая на себе обжигающий взгляд Дина, - ищи Сэма в пещерах самой высокой горы. В пещерах Орлиного Гнезда.
- Откуда ты знаешь? – слабое эхо голоса Джона раскатилось по комнате, и она успела заметить, как по лицу Дина проскользнула отчаянная тоска, которую тот почти мгновенно загнал внутрь.
- Я же ясновидящая, если ты помнишь, конечно, - язвительная ирония была единственным, что могло сейчас спрятать её жалость и сочувствие.
- Спасибо, - коротко ответил Джон, и она услышала тишину освободившейся линии.
- Почему ты не хочешь, чтобы он знал о тебе? – обернулась женщина к призраку.
- Он должен помочь Сэму, и ему незачем знать, что со мной тоже возникли проблемы, - кривая, вымученная улыбка коснулась его лица, и Дин исчез.
- Ох, мальчики, - покачала головой Миссури и глубоко вдохнула, пытаясь побороть охватившую её горечь.
Её тревожила уверенность, что эта встреча не была последней.
Звонок Миссури вдохнул новую жизнь в его угасающую надежду. Джон остановил машину и нашел на карте гору под названием Орлиное Гнездо. Она была совсем близко.
Импала развернулась, и её нещадно затрясло на ухабах полу заброшенной колеи. Через десять минут он увидел брошенный прямо на дороге красный, четырехдверный пикап, и это было знаком, говорящим, что он движется в правильном направлении.
Плохо было то, что дальше машина проехать не могла.
Тьма накрывала, накатывала мягкими волнами. Сэм чувствовал, что дошел до предела, исчерпал последние ресурсы, и уже не ощущал боли, только липкость собственной крови и раздирающую горло жажду. Из очередного забытья его вывел металлический звон. Он открыл глаза.
Люсиль, висевшая напротив, тоже пришла в себя, её лицо искажала боль и звериная злоба. Она мало напоминала ту почти интеллигентную, психологически подкованную женщину с изящным планом мести, которая мучила его все это время. Теперь её безумие и ярость вышли на первый план. Рыча и постанывая, она, немыслимо изогнувшись, зубами тащила нож из правого плеча.
Заметив, что Сэм очнулся, она невнятно зашипела.
- Я доберусь до тебя, - расшифровал он.
И в свете того, что у её ног на полу уже лежало два ножа, это была не пустая угроза.
Дин вдохнул и выдохнул, гася тревогу и панику. Он пытался успокоиться, но как бы он не сосредотачивался на брате, попасть к нему он не мог.
Что-то сбивало его с цели.
- Не стоило так мучить его, - от входа раздался новый голос, знакомый и чужой одновременно.
Сэм с трудом сфокусировал взгляд. Высокий мужчина неторопливо вошел в пещеру, с интересом оглядываясь.
Люсиль, яростно зарычав, с усилием выдернула из себя очередной нож. Она почти освободила руку.
- Ты кто такой? – с ненавистью спросила она.
- Вряд ли мое имя что-нибудь тебе скажет, - мужчина подошел к ней и задумчиво пнул лежавшее на полу оружие.
Звон отозвался в голове Сэма приступом боли. Он не поручился бы сейчас за то, что это действительно происходит, а не является его галлюцинацией.
- Но я могу сказать тебе точно, - мужчина положил ладонь на рукоять диновского ножа, который торчал из живота Люсиль, - ты влезла не в свое дело.
Он резко выдернул нож, и крик вампирши оборвался, когда лезвие, лязгнув по камню, снесло ей голову.
Глухой удар о землю и звук хлынувшей крови смешался со звуком шагов.
- Па… папа, - выдавил Сэм, мучительно вглядываясь в подходящего к нему человека.
- Не совсем, - усмехнулся тот. – Но почти.
Сэм наконец-то разглядел его отливающие желтым глаза и знакомую по кошмарам усмешку.
- Нет, - бессильно запротестовал он. – Нет!
Желтоглазый подошел вплотную и обрезал веревку, удерживающую Сэма в вертикальном положении, но не позволил тому упасть, с легкостью держа парня на весу.
- Нас ждет долгое путешествие, сынок, - ласково улыбнулся Демон.
И все поглотила тьма.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
Ключи от бездны.
читать дальше… и я увидел звезду, падшую с неба, и дан был ей ключ от кладезя бездны.
Откровение 9:1
(Джон – центрик)
Линкольн, штат Небраска
Порыв ветра качнул приоткрытую входную дверь. Гулкий удар раскатился по большому помещению, и его эхо смешалось с еле слышным, ритмичным, вязким звуком. Заметавшиеся от сквозняка отблески свечей выхватывали из тьмы картинку, одну за другой: темные капли, разраставшиеся до лаково блестящих лужиц, белое, забрызганное темным предплечье, открытые глаза, равнодушно устремленные во тьму.
Пламя свечей перестало колебаться, и свет отнял у темноты то, что ей не принадлежало – тело мужчины в разодранной сутане. Оно свисало с потолка головой вниз в кощунственной пародии на распятье, а жуткие раны на горле, руках и груди говорили, что убийцами были животные, возможно, собаки.
Снова хлопнула дверь, и порыв ветра устремился наружу, с легкостью обогнав худенькую девушку, которая неторопливо шла по темной улице, прочь от церкви.
На некотором расстоянии за ней молчаливо и покорно следовала собачья стая.
Сантервилл, штат Айова
Пожилой мужчина неторопливо вышел из припаркованной на стоянке супермаркета машины. Все так же, не торопясь, он обошел автомобиль и достал из багажника небольшую канистру. Его несколько меланхоличные движения не привлекли внимания многочисленных посетителей магазина даже тогда, когда он вылил содержимое канистры на себя. И только резкий запах бензина и скипидара заставил бывших рядом людей забеспокоиться.
С пугающим спокойствием самоубийца поднес зажигалку к своей левой руке. Пламя занялось мгновенно. К реву и треску огня, подпитываемого смесью бензина, масла и скипидара, примешивались крики окружающих, полные ужаса и паники, и вопли автомобильных сигнализаций.
Большая часть этой какофонии глушилась современными стеклопакетами, но даже отголоски творившегося на улице хаоса вызывали странную, довольную полуулыбку на лице молодого врача, стоявшего у окна в здании напротив. Слабые отблески пламени танцевали на его бейдже, на котором значилось «Доктор Кристофер Темпл. Психоаналитик», и придавали его глазам едва уловимый оттенок желтизны.
Фултон, штат Миссури
Семилетний мальчик заинтересованно остановился возле куста шиповника. Парк такой огромный и всегда полон чего-то любопытного, но такое маленький Энрих видел впервые. На его глазах у растения удлинялись веточки и пробивались новые шипы. За те минуты, что он пробыл рядом, зеленые листья дополнились небольшими бутонами, готовыми вот-вот расцвести.
Изрядно удивленный, Энрих все же сделал шаг назад, но гибкая веточка, которую он совершенно не заметил, захлестнулась на его шее и стала стремительно затягиваться. Малыш захрипел, кровь, брызнувшая из проколотой артерии, окрасила алым распустившиеся цветы. Через пару минут все было кончено, и шиповник прекратил расти. По ветру, кружась, полетели розовые лепестки.
Молодой парень, метрах в двухстах, выпустил из рук ветку росшего рядом с ним шиповника и, не торопясь, двинулся прочь.
Прежде
… «Кроатон» Джон Сэму:
- Я думаю, ты уже знаешь, что есть и другие одаренные? Другие дети, чьи матери погибли так же, как… твоя мама? Все они – армия, которую собирает демон. Я следил за некоторыми, кое-кто погиб, но есть и выжившие, которых демон прибирает к рукам. Тьма надвигается, скоро грянет буря. Очень скоро. И вы – её острие.
… «Кроатон»
- И если я… если я заразился, ты убьешь меня? – Сэм попытался улыбнуться, но губы не слушались, и он чувствовал, что вот-вот позорно расплачется.
- Нет, - тут же ответил Джон.
Сэм выдохнул и все-таки смог улыбнуться.
«Не спрашивай, - ударило сердце в ребра. – Больше не спрашивай».
- А если я вдруг, по какой-то немыслимой причине, окажусь по другую сторону баррикад? Тогда убьешь?
… «Кровь за кровь»
Сэм наконец-то разглядел отливающие желтым глаза и знакомую по кошмарам усмешку.
- Нет, - бессильно запротестовал он. – Нет!
Желтоглазый подошел вплотную и обрезал веревку, удерживающую Сэма в вертикальном положении, но не позволил тому упасть, с легкостью держа парня на весу.
- Нас ждет долгое путешествие, сынок, - ласково улыбнулся Демон.
Теперь
Гордон, штат Небраска
Гордон передвинул кружку и искоса взглянул в сторону барной стойки. Там сидел младший Винчестер и задумчиво вглядывался в рюмку перед собой.
Охотник посмотрел на часы. Сэм провел здесь уже немало времени и скоро должен был уйти.
Вот тогда-то он его и поймает.
Рядом раздался пьяный возмущенный возглас. Гордон повернул голову. Около него ссорилась пара. В конце концом девушка неуклюже выбралась из-за столика.
- Ну и пошел ты, мудак!
Девушку качнуло в сторону, и её взгляд зацепился за Гордона. Она расплылась в улыбке и плюхнулась рядом.
- Привет.
- Отвали, - прошипел он.
- Ты не очень-то дружелюбен. Ну и ладно.
Она попыталась встать, но потеряла равновесие и практически упала на него. От нее так несло спиртным, что Гордон поморщился.
Вот ведь пьянь. Истеричная, несдержанная пьянь. Краем глаза он увидел, что Сэм поднялся со своего места, и попытался освободиться от неожиданно вязких объятий. Где-то внутри шевельнулась тревога. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, ощутил на груди ледяное прикосновение, быстро переросшее в жгучую боль.
- Тебе привет от Сэма Винчестера, - прошептала девушка абсолютно трезвым голосом и удержала его на месте, когда он рванулся, пытаясь освободиться.
Боль и холод в груди становились невыносимыми, голова кружилась, а дыхание перехватывало. Сердце… Что-то с сердцем. Он пытался дышать, но не мог сделать ни единого вдоха.
Перед глазами все потемнело, и последнее, что Гордон увидел в своей жизни, были пронзительно желтые глаза Сэма Винчестера и морозно-белый отпечаток ладони, когда его убийца оперлась на стол, чтобы встать.
Штат Иллинойс.
На этот раз у него не было никакого плана. Все, чего Джон хотел – найти Сэма и изгнать из него Демона. И черт с ним, если тот вселиться в кого-нибудь другого. Одна пуля в Кольте все еще оставалась.
Даже если эта пуля для него самого. Его жизнь уже не имеет значения. Единственное, в чем он действительно нуждался – это безопасность и благополучие Сэма.
У проносившихся дней был вкус кофе. Черного, горького, крепкого до тошноты и сердечной боли.
Он искал. Перепробовал все, что могла предложить библиотека Бобби. Искал неутомимо, перечитывал книгу за книгой, пока голова не начинала разламываться, отказываясь воспринимать информацию.
Джон забыл, когда последний раз полноценно спал. Забыл, когда ел и ел ли вообще. Все утратило смысл, кроме медленно переливающегося внутри расплавленного металла тревоги, боли и вины.
О каком отдыхе могла идти речь, если стоило только на мгновение отвлечься, и перед мысленным взором возникали теплые, карие глаза сына, молившие о помощи? Он хорошо запомнил ту пещеру, где опоздал найти Сэма. И весь немаленький арсенал явно использованного оружия, и початую бутыль кислоты, и забрызганные кровью стены, где держали сына. И мертвую вампиршу, и вызывающе желтые кристаллики серы, словно рассыпанные щедрой рукой.
Он уже раз подвел его, подвел почти непростительно. И этот раз последний. Воображение уже не раз рисовало ему, как охотники, вопреки его предупреждению, убивают Сэма, или как тот умирает у него на руках, не в силах выжить без медицинской помощи или демонической поддержки.
И от всего этого во рту становилось горько, как от порции дрянного, крепкого кофе.
Паника.
Ледяное, отвратительное чувство, от которого все внутри смерзается в единый комок, и никак не вдохнуть.
Сэм в беде.
Все его мысли сводились только к этим трем гремящим словам.
Да, он оставил брата далеко не за праздничным столом, но эта вымораживающая, сводящая с ума паника никак не относилась к чокнутой вампирше.
Дин совершенно не помнил, как вернулся к Миссури, но это было чертовски правильным решением, потому как паниковать на людях он принципиально не умел.
Пришлось взять себя в руки. Ну, или приложить к этому максимум усилий.
Он разыщет брата. Или он не Дин Винчестер.
Бобби аккуратно вытащил книгу из-под головы уснувшего за столом Винчестера. Впрочем, он мог бы и не осторожничать – та доза снотворного, которую он добавил в кофе, свалила бы с ног и слона. И пусть Джон потом проснется злым и с головной болью, это все же лучше, чем не спать совсем.
Он с глубокой печалью, которую сейчас не нужно было скрывать, смотрел на своего давнего друга. Джон изменился. Постарел. За этот год больше, чем за много лет охот и тревог, а за этот месяц больше, чем за весь год. Седина пролегла по вискам, а глубокие тени под глазами. Но много больше пугала жесткая складка у губ и бездна, затаившаяся за зрачками.
Бобби всегда знал, что Джон любил своих мальчиков, как бы сурово с ними не обращался. И он считал, что гибель Дина помогла ему увидеть, насколько сильно это чувство. Теперь же в нем крепло и росло осознание своей ошибки.
Да, смерть Дина стала настоящей катастрофой для этой семьи, но все же, несмотря ни на что, они, Сэм и Джон, все еще оставались семьей.
Теперь же он не узнавал своего старого друга в том жестком, жестоком человеке, который позабыл о том, что в жизни еще есть свет. И новый Джон Винчестер послал к черту все, кроме спасения сына.
Эта замкнутость друг на друге, которой отличались все Винчестеры, и которая прежде так его восхищала, сейчас вызывала страх. Члены этой семьи не умеют жить в одиночестве, словно бы крови, текущей в их венах, нужно постоянно слышать родственный ей голос, иначе она способна превратиться в нечто разрушительное.
Бобби окинул взглядом нарисованную во весь потолок печать Соломона, и перед его мысленным взором возник так же тщательно вычерченный знак Азазеля посередине комнаты. Он, уехавший тогда всего на несколько часов, вернувшись, застал лишь погасшую чашу оставшегося без ответа ритуала и Джона, смотревшего на пустой знак демона так, что все ругательства, готовые уже сорваться с языка, замерли на губах.
Дин сидел, опираясь на стену, с закрытыми глазами и размеренно дышал. Он пытался успокоиться, раскрыть свое сознание, расширить восприятие.
Глубокий вдох.
Мир вокруг безграничен, как ночное небо, полное звезд. Тысячи, миллионы огоньков, пульсирующих, мерцающих в такт с биением сердец.
Все, что ему нужно – найти ту звездочку, чей ритм он знает лучше, чем свой.
Глубокий вдох.
Он бессильно парил среди темноты и не слышал ни единого зова. Ни шепота, ни притяжения. Ни малейшего намека на брата.
Резкий выдох.
Он открыл глаза и встретил вопросительный взгляд Миссури. Отрицательно покачал головой, с трудом сдерживая раздражение. Он отвык от компании, отвык от того, что его могут видеть, от необходимости носить маску, притворяться тем, кем он не является.
Но сейчас его чувства не имеют никакого значения, потому что ощущение, что Сэм попал в большую беду, которая куда страшнее, чем чуть не убившая его вампирша, а он ничего не может сделать, только усиливалось с каждым днем.
Джон отложил в сторону последнюю книгу и, закрыв глаза, с усилием растер лоб основанием ладони в безуспешной попытке избавиться от головной боли.
Все псу под хвост. Его надежда, что вызовом Демона он ослабит его контроль над Сэмом и тот сумеет подать хотя бы весточку о себе, окончательно угасла, когда Азазель не откликнулся даже на свой персональный призыв.
Оставшись без каких-либо идей, он вернулся к самому муторному и долгому способу – методичному прочесывание интернета в поисках необычного и странного. Конечно, примерно девяносто процентов всего найденного было мусором, плодом больного воображения, но кое-что имело реальное основание. Тем более, он знал, что искать.
Жестокое убийство в Линкольне. Священника местной церкви загрызли собаки, предварительно подвесив его к потолку. Явно не обошлось без человека. Оскверненный храм Божий.
В Фултоне растение задушило мальчика. Вот чему бы он никогда бы не поверил, если бы не фото. Невинный ребенок.
Не так давно звонила Эллен. Гордон погиб в Гордоне. Он не смог сдержать улыбки от такого совпадения. Впрочем, это не совпадение. Не мог здоровый, молодой мужчина скончаться от остановки сердца без малейших к тому предпосылок.
Старший Винчестер не мог отделаться от ощущения затягивающейся петли. Казалось, все вокруг замерло в ожидании бури, а она неспешно подкрадывается на мягких лапах незаметного еще ветра.
Как бы то ни было, но размеренная и нудная работа, хоть и сжимала сердце жестким обручем утекающего времени, но требовала всего его внимания и здравого смысла, не давая сосредотачиваться на совсем уж мрачных и безрадостных мыслях.
Рядом лежала карта страны, на которой он отмечал все то странное, что считал достоверным. Бобби уже некоторое время рассматривал её, пытаясь обнаружить характерные закономерности, и, в конце концов, поделился своей тревогой.
- Эллен не отвечает.
- Я разговаривал с ней только вчера, - Джон с некоторым усилием вернулся в реальность из гротескного, абсурдного мира желтой прессы.
- Я знаю, - нетерпеливо перебил его Сингер. – Я звоню ей уже полдня. Никто не отвечает.
Двое охотников молча смотрели друг на друга, и почему-то в этом молчании их беспокойство было особенно ощутимо.
Чтобы ни думал Джон по поводу бездарно потраченного времени, когда они оба, поддавшись тревоге, поехали все-таки к «Придорожному бару Харвелла», все эти мысли улетучились разом еще на подъезде к зданию.
Машины скорой помощи и пожарные, удушливое облако черного дыма говорили сами за себя.
Бобби и Джон переглянулись.
Пожар? Нет, не совсем так. Обычный пожар?
Внятного ответа они так и не получили. Пострадавших уже увезли в ближайшую больницу. Осталась лишь пара машин, на всякий случай. Пожарные все еще пытались справиться с огнем, но все шло к тому, что пожар скорее догорит сам, чем его потушат – таким жарким и устойчивым было пламя. А зевак, которые могли что-либо рассказать, просто не было.
Охотникам ничего не оставалось, как ехать в больницу, чтобы расспросить пострадавших.
- Вы, верно, шутите? – недоверчиво спросил Бобби у сестры в приемном покое.
Девушка лишь отрицательно покачала головой, в её глазах плескалось возмущенное недоумение – как можно шутить на подобные темы?
- Только одна выжившая? – севшим голосом уточнил Джон.
Услышанное просто не укладывалось в голове. Пожар унес полтора десятка жизней. Выжила только девушка. Блондинка. И то, лишь потому, что в момент возгорания она оказалась вне здания. Она-то и вызвала пожарных.
Джо Харвелл.
Единственная, кто спасся. Полтора десятка мужчин, охотников, которые сталкивались со смертью много чаще других, не смогли совладать с обыкновенным пожаром? Да, черт возьми, они его запросто потушить бы смогли самостоятельно. Однако погибли.
И Эллен.
Искреннее сожаление, горечь и гнев переплелись в единое чувство. Да, между ними давно не было былого взаимопонимания, но он продолжал считать её своим другом. И она, случись что, никогда не отказывала в помощи.
А теперь её не стало.
Однако с немалым удивлением Джон признался самому себе, что не так уж и жаждет докопаться до причин этой трагедии. Где-то внутри жило опасение, что небезызвестный ему Демон приложил здесь руки. А если так, у Сэма прибавится хлопот.
Бобби между тем в чем-то настойчиво убеждал какого-то врача. Пару минут спустя он обернулся и махнул рукой. Джон подошел ближе, и доктор, неодобрительно нахмурившись, все же разрешил охотникам войти в палату.
- Постарайтесь только не волновать её, - напутствовал он.
У него как-то не вызывали доверия эти посетители, но, похоже, пациентку они действительно знали и переживали за нее.
- О, мы давние друзья семьи, - успокоил его Бобби и первым вошел в комнату.
Впрочем, доктору еще предстояло убедиться, что у Харвелл среди друзей семьи полно таких вот немолодых мужчин с глазами убийц.
Девушка лежала на кровати спиной к входящим, и со стороны могло показаться, что она спит. Но от внимательного взгляда не укрылись ни слишком частое для спящего дыхание, ни чересчур напряженная поза.
- Джо, - негромко позвал Бобби.
По его голосу чувствовалось, что он действительно сожалеет о произошедшем и о необходимости тревожить её в её горе, но им необходимо было выяснить причины случившегося. Несколько минут Джо не шевелилась, а потом медленно повернулась. Свежие ожоги на лице и руках были аккуратно обработаны.
На мгновение её взгляд сфокусировался на Бобби, а потом она увидела старшего Винчестера. Можно было видеть, с каким трудом она осознавала то, что видела. Внезапно в её опустошенных глазах вспыхнуло пламя, и девушку словно подбросило на кровати.
- Ублюдок! Сволочь! Ненавижу! – по исказившемуся от ненависти лицу покатились слезы. – Все ты, твой сын! Ненавижу!
Она непослушными руками попыталась вырвать капельницу, но опомнившийся Бобби уже держал её за руки, стараясь не навредить. Джон ошеломленно попятился к двери. Джо начала задыхаться.
- Убью… Уничтожу… Сволочь, мразь, подонок! Будь он проклят, Сэм Винчестер! Будь ты проклят!
Джона оттеснил от входа вбежавший врач, бросившийся к ящику с успокоительным.
- Выметайтесь вон! Немедленно!
Они выбрались из больницы, стараясь не привлекать внимания, все еще потрясенные увиденным. В ушах Джона продолжали звенеть крики обезумевшей от горя девушки.
«Все ты… Твой сын…»
- Все-таки Сэм, - через силу, наконец, произнес он.
Его вина. Его чертова вина. Он не сумел защитить сына, а теперь из-за этого гибнут люди. Вот уж действительно, будь он проклят.
Они должны найти Сэма.
На больничной стоянке он заметил несколько знакомых машин.
И как можно скорее.
Новости в их среде распространяются на удивление быстро.
Старший из Винчестеров скользнул взглядом по испещренной разноцветными отметками карте. То здесь, то там мелькали элементы знакомых символов, заставляя его все пристальнее вчитываться в строки причудливых интернетных статей, напрягать память, собирать воедино его знания, опыт и интуицию.
Постепенно кусочки головоломки складывались, и чувство дежа вю становилось все сильнее.
Он помнил те дни, казавшиеся совсем недавними. Всего два года назад, даже меньше, его охоты, обширные и порой бессистемные, дали свои плоды. Он выяснил, что за тварь погубила Мэри. Он никогда не верил в демонов, считая их, всю эту «одержимость» лишь темной стороной человеческих душ. И ему хорошо было известно, какой непрочной бывает сдерживающая их узда. Но все же настоящие демоны существовали.
И один из них разрушил его семью.
И не только его. Подобные пожары обнаружились по всей стране. Размах деятельности этой твари пугал. Как и осознание того факта, что все случившееся не было капризом, бессмысленной жаждой разрушения, а являлось частью некого грандиозного замысла.
Ему нужно было время подумать в одиночестве. Вуду в Новом Орлеане было неплохим предлогом отослать Дина и закопаться в книгах, разбираясь в классификациях, признаках, знаках, обрядах и прочем.
Он до сих пор помнил то чувство уходящей из-под ног земли, когда все, что было непонятным, вдруг сложилось в недвусмысленное предупреждение – демон, тот самый, в Калифорнии.
Джон тогда с трудом переборол порыв бросить все и рвануть к Сэму. Его остановило лишь ясное понимание того, как сын отреагирует на его приезд. А главное – на причину этого приезда. Сочтет своего рода навязчивой идеей, желанием вернуть его в «семейные дела», вновь установить контроль. И возненавидит уже по-настоящему.
Он слишком хорошо знал себя и свою способность слепо, фанатично ненавидеть, чтобы не обманываться сейчас в том, сколько же Сэм унаследовал от него.
Так что поехать сам он не мог, но сделать хоть что-то должен был.
Решение, которое пришло ему в голову, было единственным, но не было единственно правильным.
К Сэму должен поехать Дин.
Но не с миссией защитить брата от демона. Ведь своего брата Сэм видел насквозь и вполне мог выставить его за дверь, едва догадавшись о сговоре старших членов семьи.
И потому он просто исчез. Не отвечал на звонки, не подавал вестей, ни мало не сомневаясь, что Дин, не получая от него никаких известий, бросится к брату. А уж объединенные, пусть даже его поисками, мальчики будут сильнее и в большей безопасности.
Все так и вышло, как он задумал.
Но год спустя все его непростые решения вернулись к нему в сокрушенном взгляде его старшего сына, терзаемого демоном и собственной уверенностью, что он не только не достоин отцовской любви, но и полностью её лишен.
Джон замер. Воспоминание тех дней, позабытое, похороненное в серых и черных грудах скорби и ненависти, внезапно развернулось перед его мысленным взором.
Был миг в его одержимости, когда он осилил Азазеля, мгновение его власти. И так же, как человек уязвим для демона, так и демон бессилен противостоять человеку, когда тот одерживает верх. И тот миг мысли и планы Азазеля были ему так же открыты, как были открыты демону его страхи и тайны.
Он видел войну, в которой у человечества не было защитников. Видел демонов и тварей, устанавливающих свой террор, и видел Сэма во главе этой армии. Но помимо всего остального мельком он видел карту, расцвеченную перевернутыми звездами.
Он повернулся к карте и воткнул еще две цветные булавки в центре страны. Ярко-желтый пластик четко и зримо обрисовал перевернутую пентаграмму, в середине которой был Лоуренс.
Место, в котором когда-то был его дом.
Дин глубоко вдохнул. Сухой, неподвижный, мертвый воздух остро пах пылью, и от него, как от перца, горело горло. Он мог бы и не дышать, в конце концов, он не был живым, но эта безотчетная привычка тела успокаивала, вносила некоторую стабильность в его неопределенное существование.
«Я кое-что могу, правда».
Дин зло рассмеялся. Что он мог? Двигать предметы во вспышке ярости? Предупреждать об опасности?
К чему все это теперь? Он никак не мог разыскать брата, и оттого так горько, яростно и безнадежно наказывал себя, полной грудью вдыхая сухой, раздирающий легкие, воздух.
А что если…
Он остановился, боясь спугнуть неожиданную мысль. Он не мог найти Сэма, но ведь это потому, что тот был одержим.
То яркое, чуждое чувство присутствия, которое он ощутил в той злосчастной пещере, не было человеческим. Оно клочьями черного тумана висело в воздухе, похожее на обрывки все еще опасной паутины.
Демон.
Вот кто забрал Сэма и убил вампиршу.
Он мог бы понять это и раньше, если бы освободился от своих эмоций. Но сейчас уже не это важно.
Дин сощурился. И, выдохнув, безоглядно шагнул сквозь сумрачную неподвижную пелену навстречу непроглядной темноте.
Почти беззвучно подошедший за спиной Бобби неровно вдохнул и, повернувшись к книжным грудам, не так давно перерытым, чертыхаясь сквозь зубы, принялся искать нужную книгу. Но даже в книгах он не нашел бы того, чего Джон уже не выяснил за эти дни.
Перевернутая пентаграмма. Не такой уж и давний символ. Но начерченная истинным демоном, она обретала силу и мощь. Внутри нее истончались границы между мирами. И поскольку единственным миром, в существовании которого Джон был уверен, был Ад, его энергия хлынет, как река, прорвавшая плотину. Он не знал, будет ли демоны, но обычная земная нечисть усилится и умножится. Для нее эта пентаграмма будет кормушкой и маяком.
И сладить со всей этой армией будет чертовски трудно.
- Как думаешь, - задумчиво спросил старший Винчестер, - остальные скоро догадаются?
Он легко коснулся пальцами вызывающе желтых булавок.
«Как сера», - мелькнула мимолетная мысль.
- Эш, скорее всего, уже знал бы, и Гордон… Остальные не так сообразительны. Сам знаешь, старых охотников почти не осталось.
Бобби быстро перелистывал одну из книг, ища необходимый символ. Оглянувшись в поисках стула, он бесцеремонно смахнул на пол стопку книг и сел.
- Подожди, - Сингер нахмурился, до него дошел скрытый смысл вопроса. – Ты что, не собираешься никому говорить?
В упрямом молчании Джона ответ даже не таился, а ласково и вкрадчиво улыбался белоснежным оскалом вампира.
Бобби подавился возмущенной тирадой. Что он мог возразить? Что стоит пентаграмму замкнуть, и целый штат погрузится в ад кромешный? Что они должны остановить это, пока могут и теми силами, какие только смогут привлечь? А идти в одиночку против лесного пожара глупо?
Да, он мог бы все это сказать. Но его слова ушли бы водой в песок.
- Это уже не только твое семейное дело. Но если мы действительно хотим помочь Сэму, то должны найти его в ближайшие дни.
А ответ на непонимающий взгляд друга, Бобби отчеркнул ногтем строку в сносках и протянул книгу Винчестеру.
Мелким шрифтом внизу страницы было напечатано, что подобные пентаграммы обретают наибольшую силу в ночь пустой луны, а она наступала через два дня.
Времени в обрез.
Азазель, скорее всего, постарается завершить пентаграмму, а значит будет в одном из двух городов, которые еще не были отмечены теми странными, нелогичными и бесчеловечными убийствами, случившимися в трех других.
Но в каком именно? Он не успеет сразу в два.
Салайна, штат Канзас.
Джонатан Рэй плавно шагнул вперед, отрезая своим жертвам все пути к отступлению. В его руках подрагивало тусклое широкое стальное лезвие.
Ужас, смятение и непонимание, с которыми его жена Жюстин закрывала собой их четырехлетнего сына, отражались, как в зеркале, в его искаженном агонией лице.
Он не хотел, не желал, отчаянно противился тому, что делал, но не был властен над собственным телом.
Когда-то давно, лет сто назад, его прадед держал в руках такое же лезвие, когда в ярости безумия убил свою жену и двух младших детей, и погиб от руки старшего сына, которому в его пятнадцать, достало силы и отчаяния найти в доме топор.
Уцелевшие члены семьи сменили тогда место жительства, фамилию, и время надежно похоронило эту трагедию. Но как избавиться от крови, текущей в венах? Голос того безумца и убийцы смешался с тысячей других голосов, и был неразличим за их шепотом.
Но от единого прикосновения незнакомца, в чьих глазах сверкнула чуждая людскому роду кошачья желтизна, этот голос заглушил все остальные, загремел с такой мощью и убийственной силой, что перед ним сдалось слабое тело.
Джонатан взмахнул ножом, не сводя глаз с жены, и по щекам его покатились слезы.
Дин аккуратно выдохнул, отступая чуть назад. Тьма клубилась в нескольких метрах от него, яростная, почти неподконтрольная, выпускающая в разные стороны темные, дымчатые ответвления.
Он отступил еще на пару шагов, но все же не смог избежать прикосновения, и вся тьма обратила на него свой взор, обретая облик его брата. Но под прозрачной темной завесой черты лица искажались, плыли, словно в глубокой воде, а глаза, вместо родного орехового цвета, сверкали чуждой желтизной.
- Кто это тут у нас? Дин?
Даже голос был иным, со сквозящими нотками сарказма и холодного любопытства.
То, что стояло перед ним, и было и не было его братом.
- А я-то все ждал, когда ты появишься, - насмешливо протянул демон. – Долго соображаешь, большой брат.
Не Сэм. Всего лишь тварь, захватившая его тело, как когда-то захватившая их отца.
Дин усмехнулся. Главное, не позволять ему себя задеть.
- Может представишься? А-то как невежливо, ты меня знаешь, я тебя нет.
- Ты, я вижу, осмелел, - в голосе демона прибавилось любопытства. – Думаешь, умер и взять тебя нечем?
- Хочешь проверить? – нахально предложил Дин.
Он шел сейчас по очень тонкому льду, и расчет действительно был, но не совсем тот, о котором говорил демон.
Вместо ответа стремительное щупальце темноты захлестнулось у него на горле. Ощущение не из приятных, словно бы шею обложили льдом, и воздух замерзал прямо в гортани.
Но дышать ему было не нужно.
Ослепительная ярость развернулась внутри раскаленной добела пружиной, разрывая темную хватку. И одновременно он ощутил такую же жаркую волну гнева и бешенства, идущую от брата.
Под двойным, изнутри и снаружи, напором тьма не выдержала, расходясь в стороны и открывая Сэма.
Глаза того радостно засветились, когда он увидел, по-настоящему увидел, пусть и демоническим зрением, брата.
- Дин, - звук его голоса согрел Дину сердце, - Лоуренс. Он будет там. Лоуренс, - повторил Сэм, торопясь.
- Да понял я, понял, - не было никакой возможности сдержать широкую, идиотскую улыбку.
Темнота схлопнулась над Сэмом совершенно внезапно, но все Дин успел, даже не услышать, а прочитать по губам последний совет, который брат сумел ему дать, и последовать ему.
«Беги».
Похоже, младший ни мало не сомневался в способностях демона уничтожать призраков.
Джон с силой сжал пальцы на руле, пытаясь взять под контроль свои чувства.
Он опоздал. В очередной раз. Перепуганные соседи, столпившиеся на обочине, охваченные любопытством и ужасом, даже не перешептывались, потрясенные жестокостью, с которой Джонатан Рэй, добропорядочный и уважаемый гражданин, убил свою жену и сына, а затем покончил с собой.
Азазеля здесь уже не было.
Бобби звонил четыре часа назад из Парсонса, где минувшей ночью совершили ритуальное убийство. Девушку нашли на заброшенном складе в круге серы и черных свечей.
Пентаграмма замкнулась.
Старший Винчестер чувствовал это в каждом движении ветра, обретшего злую, кинжальную силу. Она сообщала всему глухую, подспудную тревогу и чувство чужого, полного ненависти взгляда, упирающегося в спину.
Это не просто ощущение. Это сквозь привычный и безопасный мир проступали жесткие и неуступчивые черты ада, которые, чем дальше, тем глубже будут впечатываться в души здесь живущих.
Куда теперь пойдет Азазель, и что он будет делать?
А главное, что теперь делать ему?
Тяжелая, неподъемная усталость навалилась почти ожидаемо, и он позволил себе мгновение отчаяния. Помимо воли перед глазами разворачивались страницы книги, которую он похоронил как можно глубже в книжных завалах Бобби.
Пентаграмма замкнулась, но еще можно было все исправить. Нужно было лишь убить демона, который её начертил.
У него в запасе было еще полтора дня.
Джон опустил голову на скрещенные на руле руки и невесело хмыкнул.
Где же вы, ангелы? Демоны уже здесь.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
- Джон? – в трубке раздался женский голос. – Это Миссури, Джон.
- Да?
- Тебе нужно поспешить. Он идет в Лоуренс.
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Ключи от бездны.
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Откровение 20:1
(Джон - центрик)
Моя память пуста.
Сплю ли я? Или это не сон?
И мой крик, так похожий на стон,
Себе забрала тишина.
Война доконала меня в свой черед.
Я не знаю… Я уцелел?
Но каждое утро со мной только боль,
Что ж, я, похоже, не слишком-то цел.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
В лоно матери снова вернуться
И родиться – то было б верней,
Чем жизнь, как машина, что длится
По воле чужих мне людей.
Не хочу тех времен, когда буду я жить
Через трубку кормясь и дыша –
Новинкой военного дня!
Я устал от машин, говорящих мне быть.
От жизни избави меня.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
Весь мир исчез, и я совсем один,
Всевышний, помоги.
Я умереть хочу – мой вдох возьми,
Пожалуйста, о боже, помоги!
Тьма окружает меня, как тюрьма,
Я вижу лишь ужас и страх.
И жить – не судьба.
И смерть – не моя.
Я в собственном теле – в цепях.
Эта бомба в земле, эта мина взяла
Мое зренье,
И речь,
И слух.
Отняла мои руки,
И ноги,
И дух.
И взамен мне дала издевку – судьбу –
Жизнь, полную боли, в аду.
Metallica «One»
(Черновой перевод - EnjoyYourLife, литературный перевод – мой)
Теперь
Лоуренс, штат Канзас.
Когда Лоуренс показался впереди, сквозь тяжелую, опустошительную усталость и вызванное ею безразличие пробилось странное чувство.
Круг замкнулся.
Долгий, опасный, непредсказуемый путь привел его туда, откуда все началось.
Джон ощутил смутное удовлетворение от осознания этой мысли.
Здесь он прожил самые счастливые годы своей жизни и пережил самые черные дни. И было что-то глубоко правильное в том, что закончиться здесь. Так или иначе.
Он так же не сомневался в том, где именно все произойдет.
Его дом.
Пусть он не жил там уже два десятка лет и сейчас у дома другие владельцы, все равно это был его дом.
Место, где все началось.
И, вернувшись в Лоуренс, Азазель не мог выбрать ничего иного.
Джон остановил машину в предместьях окутанного сумерками города. Лоуренс не изменился. Лишь стало больше яркой, навязчивой рекламы, огни которой зажигались в густеющих тенях, да машин, сновавших туда-сюда в преддверии мирного рабочего вечера, но в целом ничего не изменилось. Городок предвкушал отдых в самом центре начинающегося апокалипсиса, даже не подозревая, что завтрашний день мог стать последним спокойным днем перед войной.
Всю дорогу после звонка Миссури он пытался найти выход из сложившейся ситуации. У него был Демон, которого нужно было убить, и одна пуля, которой это можно было сделать. И никаких идей, как сохранить Сэму жизнь.
Он выбрал достаточно тихое место и сейчас мог слышать легкий треск остывающего двигателя. Джон выключил печку и приоткрыл окна, но в салоне все еще нечем было дышать.
Или же его просто преследовало чувство, что он задыхается.
Интуиция подсказывала ему, что предстоящая ночь будет спокойной. Чем бы сейчас ни был занят Азазель, это всего лишь подготовка к завтрашней ночи.
Значит, у него еще есть время. Каждая минута ощущалась, как сужающийся круг, неумолимо теснящий к бездне.
Стук в стекло заставил его вздрогнуть.
Миссури.
Женщина сердито растирала озябшие руки. Ранняя весна по вечерам уступала место поздней зиме. Джон поспешил открыть медиуму дверь.
- Он здесь? – его обжег внезапный страх, что он опоздал.
- Пока нет, - Миссури села на заднее сидение. – Но не стоит терять время.
Заводя мотор, Джон в зеркало заднего вида увидел, что женщина наградила кого-то рядом с собой гневно-раздраженным взглядом, и подавил желание взяться за заряженный солью обрез.
У него своя работа. У нее – своя.
Светлая, просторная гостиная, в которой клиенты могли скоротать минуты перед приемом, навевала воспоминания о тех далеких днях, когда он отчаянно нуждался в подтверждении собственной вменяемости.
Старший Винчестер замер на пороге, он практически видел себя тогдашнего, убитого горем, сомневающегося в самом себе. И, оглядываясь назад, на все, что он сделал и не сделал, он не мог не признать – то, к чему он пришел, неизбежно. Если бы у него получилось спасти Дина, он бы умер. И, может быть, хуже ада для него было бы понимание, что его дети ломают свои жизни друг для друга.
Он шагнул вперед, отрешаясь от мыслей и воспоминаний. На низкий стол лег потрепанный сэмовский ноут и ворох порядком исчерканных распечаток.
Работа не ждет.
Когда через некоторое время на стол аккуратно опустилась чашка свежесваренного кофе, он лишь благодарно кивнул.
Кое-что начинало вырисовываться. Абсолютно бредовое, но могло сработать.
Дин с трудом держал себя в руках. Все его инстинкты кричали о том, что его отец что-то задумал. Что-то, сравнимое с той сделкой, которая так и не состоялась на перекрестке. Вид старшего Винчестера, склонившегося над планом их дома, это сосредоточенное, устремленное скорее вглубь, чем наружу, созерцание вызывали гнетущее чувство тревоги.
Он никогда не видел своего отца таким.
В наступившем утре синеватые предрассветные сумерки смешались с характерным запахом горящей бумаги. И еще долго этот запах будет ассоциироваться у Миссури с воспоминаниями о том холодном весеннем утре, когда в её уютной кухне Джон Винчестер в раковине сжигал ненужные уже ему распечатки и безжалостно расправлялся с некоторыми страницами своего дневника, который вернулся к нему после гибели сына. Его улыбка, лишенная веселья, выдавала бессонную ночь, проведенную за поисками и решениями.
Под её взглядом он открыл кран, и вода, чернея, смывала пепел и уносила его прочь.
На столе в гостиной был разложен лишь план дома.
- Мы должны приготовить ловушки. В доме и на заднем дворе. Здесь и здесь, - Джон обвел кругами нужные места.
Миссури мало что понимала в приемах охотников, но присутствовавший в комнате Дин прекрасно сошел за консультанта.
- На заднем дворе земля. Чем ты собираешься начертить ловушку, чтобы её не было видно?
- Святой водой, - без промедления ответил Джон. Он уже все это обдумал. – Вода впитается, не оставив следов. Можно еще добавить соли. Это должно создать приемлемый барьер.
- А что ты собираешься делать, когда демон попадет в ловушку? – этот вопрос не давал Дину покоя. Он никак не мог взять в толк, что именно его отец хотел сделать.
Поза Джона не изменилась, но он весь как-то закаменел, и стало ясно, что ответа они не дождутся.
- Ты должна узнать, - Дин беспокойно мерил комнату из угла в угол, и от его шагов мелко подрагивал бумажный лист. – Он не может просто изгнать этого демона потому, что тот вселиться в кого-нибудь другого и все равно активирует эту чертову пентаграмму.
- Нам нужно идти, - прервал Джон размышления сына и направился к выходу, оставив план дома на столе. Теперь он ему не был нужен.
Дину ничего не оставалось, как последовать за отцом.
- Ты должна узнать, - повторил он.
В его голосе эхом отразились тревога и беспокойство, витавшие в воздухе.
Миссури внимательно наблюдала за сосредоточенными, уверенными движениями старшего Винчестера. То, как четко, почти не сверяясь со схемой, чертил он ловушку, наводило на мысль, что подобное проделывалось не однажды.
Она несколько раз осторожно пыталась выведать его планы, но каждый раз натыкалась на глухую стену. Её способности так же не помогали – вихрящиеся вокруг Винчестеров эмоции вызывали головную боль, а будущее, зыбкое, неустойчивое, находящееся на точке перелома, просто ускользало от пристального взора. В конце концов, ей пришлось отступиться. Украдкой она бросила извиняющийся взгляд Дину, тот лишь пожал плечами. Это упрямство он знал слишком хорошо.
Рисовать прозрачной водой не очень удобно, но Джон справлялся. Дин видел постепенно растущий сияющий знак, очень большой, вплотную подходящий к входной двери. Чтобы попасть в дом, нужно было войти в ловушку.
Внутри дома они начертили знаки около каждой двери и тоже водой, так как у Дженни не нашлось ни единого ковра, которыми можно было накрыть меловые рисунки.
Все уже было готово, когда неожиданно позвонил Бобби. Джо сбежала из больницы. Конечно, маловероятно, что она окажется именно здесь и именно сейчас, но все же он отлично запомнил выражение её лица – ненависть, смешанная с жаждой мести. Это сочетание он знал более чем хорошо.
Теперь из союзников они стали врагами.
Но видит бог, он желал, чтобы Джо смирилась. Не ради его или Сэма безопасности – ради её собственной жизни. Ведь те, кто невольно причинили ей зло, были людьми, и она могла начать новую жизнь без опасений, что за ней вернутся. Но если она выбрала путь ненависти и мести, то это только её выбор, и во всем, что случиться с ней на этом пути, будет только её вина.
Их пути обязательно пересекутся, но лучше позже, чем раньше.
У него не выходила из памяти четырехлетняя девочка, радующаяся его приезду.
Харвелл перевернулся бы в гробу, увидев, что сталось с его «солнышком».
Джон выбросил из головы Джо с её проблемами и вернулся в дом, чтобы окончательно все проверить. На заднем дворе знак окончательно высох. Вопреки его опасениям, вода не взялась инеем или льдом на холодной земле. День выдался на удивление теплым.
Этот крошечный успех заронил в его сердце зерно надежды, что все получится.
Оставалось лишь ждать. Миссури с трудом уговорила его немного поспать. Он хотел было отказаться, но едва затылок коснулся спинки дивана, мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений, в котором так нуждался его разум.
День постепенно клонился к вечеру, и сумерки незаметно становились все темнее.
Дин, беспокойно вышагивавший по комнате, внезапно насторожился, и в ту же минуту Джон открыл глаза, в которых не осталось ни капли сна.
- Он идет, - в унисон сказали они, и у Миссури на мгновение закружилась голова от неожиданного совпадения миров.
- Ты знаешь, что делать, - напоследок напутствовал её Джон. – Ни в коем случае не высовывайся.
Он затаился около двери, в узкие придверные окошки ему прекрасно было видно, что происходило на улице.
Где-то недалеко остановилась машина, и после таких томительных, долгих минут ожидания высокий мужчина вошел в круг неяркого света уличного фонаря.
Это был Сэм.
Джон глубоко вдохнул. Сэмми…
Но то, как он двигался – бесшумно, почти неуловимо, хищно – вернуло Джона на землю.
Азазель. Не стоило забывать о нем.
Демон на удивление быстро пересек площадку заднего двора, но у самой ловушки замешкался.
- Ну же, - беззвучно шепнул Джон. – Иди же.
Азазель внимательно оглядел дом – в бывшей детской Сэма горел свет, в гостиной бросал на шторы синеватые отсветы работающий телевизор. Поколебавшись, он все же сделал шаг вперед, пересекая невидимую черту.
Винчестер выдохнул. Да! Попался.
А демон внезапно споткнулся, словно утратив контроль, и огляделся по сторонам с какой-то совершенно безумной надеждой.
- Папа? – полный мольбы голос Сэма разорвал тишину. – Папа, ты здесь?
- Стой! – бросился вперед Дин, напрочь забыв, что отец не может его слышать. – Не надо!
Ему отлично была видна глубокая тьма над братом.
Его предало сердце, глупое, безрассудное, не научившееся не верить очевидным фактам.
Он сделал один только шаг, пересекая порог, но этот шаг перечеркнул все его хитроумные планы.
Желтые глаза демона смотрели на него в упор, а правая рука неуловимым движением вынула пистолет и нацелила его на старшего из Винчестеров.
Или на последнего из них?
- Стой, где стоишь, - приказал Азазель, - или я выстрелю.
Джон застыл на месте, не сводя глаз с сына и пытаясь совладать с собой.
Как глупо! Какая неимоверная глупость с его стороны. Все внутри оборвалось, когда он осознал совершенную ошибку. Горькая ярость, охватившая его, таила в своей сердцевине глубокое, опустошающее отчаяние, и сейчас ему нужно было отодвинуть все это на задний план, чтобы сохранить трезвый ум.
В холодном воздухе наступающего вечера давно растаяли щедрые авансы приближающейся весны, и ветер, пока еще не порывистый и слабый, все же вызывал смутное желание вернуться домой, в тепло.
Двое мужчин пристально следили друг за другом в тусклом круге света, выжидая, к чему приведет их это неожиданное противостояние.
- Что ж, - неторопливо произнес Азазель, нарушив хрупкую тишину, - раз кавалерия не спешит к тебе на помощь, мы можем поговорить.
Беспощадно извлекая информацию из памяти Сэма, он знал, что в этом городе у его противника есть союзник, пусть и не такой опытный и знающий, как Сингер, но по-своему тоже опасный. И хотя после столкновения с Дином, он мог выбрать любой другой город поблизости, демон предпочел рискнуть. В конце концов, что за радость в работе, если она не приносит удовольствия?
И сейчас, в ловушке, один на один с охотником, который владел легендарным кольтом, он в полной мере, насколько это могут ощущать демоны, чувствовал себя живым.
- Матч – реванш, не правда ли? В нашу последнюю встречу ловушку тебе устраивал я, – непривычная сдержанность сквозила в интонациях демона. Тонок лед под его ногами или, в его случае, хрупка корка над все еще кипящей лавой. – Ты хорошо подготовился.
Джон ничего не ответил, но в памяти невольно возникли воспоминания того дня, когда он сам был одержим, а Сэм с кольтом в руках все никак не мог решиться и выстрелить. Он бы все отдал, чтобы туда вернуться. Если бы он знал тогда, чем все это закончиться, то выстрелил бы сам, заставил бы Сэма отдать ему кольт. Смерть – еще не самое страшное, что может случиться.
Демон истолковал его молчание по-своему.
- Подумай вот о чем, Джон, - он зорко наблюдал за малейшими движениями вокруг. – Это ведь твой сын, твой последний сын.
Винчестер сжал челюсти, отгоняя боль. На лице Сэма хищно, но без насмешки горели желтые кошачьи глаза. В левой руке Демон нежно, почти лениво держал нож. Тот самый, который Джон когда-то подарил Дину, и с которым Сэм не расставался даже во сне.
- Ты дашь мне уйти, - в его тоне не было приказа, только простая констатация факта. – Ты же знаешь, мы оба здесь в ловушке. Если Миссури начнем экзорцизм, - Демон безошибочно махнул рукой с пистолетом в сторону прячущейся в доме женщины, - я убью тебя.
- Попробуй, - предложил Джон.
Воспользовавшись моментом, он выхватил кольт, и теперь дуло старинного оружия смотрело прямо в сердце его младшего сына.
- Это твой последний сын, - чуть улыбнувшись, повторил Демон. Он внимательно разглядывал противника. – Да, мне нужен Сэмми, я постараюсь его не потерять, но… Он ведь не незаменим, найдутся и другие генералы для грядущей войны. Так что не совершай непоправимых ошибок, Джон Винчестер. Убив меня, ты, конечно, отомстишь, но жить будет незачем. Ни врага, ни сына. Подумай об этом. Ведь у тебя нет других вариантов.
- Ну почему же? – слова, слетавшие с губ, да и сам голос казались ему чужими. – Есть и другой выход. Возьми меня. Оставь его и возьми меня, ведь тебе все равно, чьими руками ты завершишь задуманное. Заключим сделку.
Демон с жалостью покачал головой.
- Не могу. Здесь, в ловушке, я не могу, - издевательская улыбка впервые мелькнула на его губах. – Кроме того, в тебе я уже был…
Демон замер на полуслове и, незнакомым жестом склонив голову к плечу, пристально всматривался в собеседника.
- Так вот что ты задумал, - произнес Азазель с легким смешком. – Умно придумано. Ловушки и все такое… По ту сторону черты ты бы мог заставить меня переселиться в тебя. И один выстрел, один-единственный, решил бы все проблемы, ведь так?
Дин приник к границе круга, жадно вслушиваясь в происходивший там разговор. Соль, проклятая соль не давала ему войти и вмешаться.
Слова демона повергли его в шок. План его отца был таким ясным, таким прозрачным, что, если бы он не тревожился так за Сэма, то понял бы его сразу.
Что же ты делаешь, папа? Ведь так нельзя.
Боль, словно дикая тварь, полоснула когтями по сердцу.
- Ты уже второй раз пытаешься предложить мне свою жизнь в обмен на жизнь своего сына. Только мальчики разные, - в голосе Азазеля мелькнули странные, почти неопределимые нотки невольного уважения. – Я не могу согласиться на твою сделку, но хочу предложить свою. Ты выпустишь меня, и Сэм вернется к тебе утром же. Я отпущу его насовсем. Никто не придет за ним, никто не потревожит, ни одна тварь, больше никогда.
Вдох оказался неимоверно трудным, словно бы воздух исчез, и в легкие хлынул вакуум, разрывая их изнутри. На одно мгновение Джон впустил в себя предложение демона. Всего-навсего нужно было сделать шаг назад, нарушить целостность круга, и Сэм вернется. Они будут оба вместе живы.
Его Сэм. Последний, единственный сын.
Помнится, он был готов рисковать всем миром ради него.
Вырвать из своего сердца эту идею, этого живучего, ядовитого паразита оказалось удивительно сложно. И больно.
Его Сэм. И тысячи невинных людей, чьи жизни он сломает сейчас своим решением, как когда-то сломал демон его собственную жизнь.
У него действительно не было другого выхода. Горечь, боль и вина затопили его, накрывая с головой и не давая вымолвить ни слова.
Молчание все длилось и длилось, и демон усмехнулся, приняв его за знак согласия.
Но был еще и Сэм. Стоял в том же круге, и его жизнь качалась на тех же весах, что и жизнь их отца.
Ведь отец не выпустит демона из ловушки.
Это знание, пришедшее ниоткуда, разрывало ему душу, будто обезумевшее животное, отчаявшееся найти выход.
Страшное искушение, которому демон подверг старшего Винчестера, для него обернулось не менее страшным выбором.
Отец или брат?
Помочь им обоим он не мог.
- Сэм!
Его зов, полный ярости, боли и вины, заставил Азазеля чуть повернуть голову, чтобы держать в поле зрения обоих Винчестеров. Он не забыл того, на что способны братья сообща. Не смертельно, но неприятно это внезапное чувство потери контроля.
- Сэм! Пожалуйста, услышь меня!
Младший Винчестер, измученный, израненный физически и душевно, все же не мог не отозваться. Ведь это был Дин, и их почти мистическая связь была для Сэма единственным маяком, выводящим его из тьмы, и никакие демоны не могли его удержать.
- Дин… - его отклик был скорее мыслью, соприкосновением душ, чем реальным диалогом.
- Сэм, - он испытал облегчение. Все же у него получилось. – Сэм, послушай… - он сделал свой выбор, но озвучить его было почти невозможно. – Позволь отцу выйти из круга. Удержи демона на пару минут. Слышишь?
Молчание, такое недолгое, показалось вечностью.
- Дин, - присутствие Сэма стал отчетливее, и кольнула боль от сквозивших в нем смирения и решительности. – Прости, Дин, но никто больше из-за меня не умрет. Прости.
- Сэм! Сэмми!
Но он знал, что мог звать брата сколько угодно, тот уже не откликнется. Сэм не хуже него умел принимать решения.
- Папа, пожалуйста, - Джон вновь смотрел в ореховые глаза сына и никогда не видел в них столько боли и ужаса.
Это был Сэм, настоящий, не подделка демона. Его сын, сумевший каким-то чудом перебороть контроль.
– Я натворил столько зла, у меня руки по локоть в крови! Пожалуйста…
Младший придвинулся на шаг, словно сокращение дистанции уменьшало возможность неправильного истолкования его слов.
- Ты сам говорил, что зло должно быть наказано, - умоляя, Сэм говорил все быстрее. – Я не знаю, сколько людей еще погибнет из-за того, что я уже сделал, а впереди будет сущий ад. Пожалуйста, убей меня, папа. Ты даже не представляешь, в какой он здесь ловушке, он умрет вместе со мной. Ты сам просил меня о подобном, и сейчас не в праве мне отказать. Прошу тебя…
Джон смотрел на сына.
- Прости меня, - беззвучно прошептал он и увидел, как в глазах Сэма отчаяние, безысходное, словно темнота заколоченного гроба, сменилось пронзительной желтизной.
Он и не знал, что это так тяжело – смотреть в лицо своему сыну и не видеть его там. Смотреть в желтые, насмешливые глаза и понимать, что где-то за ними заперт Сэм. И не просто заперт, а страдает, мучается, мечется от безжалостной боли бессилия и понимания того, что творит демон от его имени и лица.
Почему никто не сказал, как это больно? Огненная, выжигающая все лава неспешно катилась в нем от сердца вовне. И понимание, что он ничем не может помочь сыну, лишь добавляло огня.
На мгновение все поплыло перед глазами, смазываясь в пелену цвета крови.
«Отпусти его», - кричало сердце.
«Убей», - шепнул долг.
«Умри», - подсказал разум, бессильный выбрать между сердцем и долгом.
Рука, державшая кольт, не дрожала, но Джон медлил. Как выбрать? Что выбрать? Что?!
Он, не отрываясь, смотрел на сына. На демона. На одержимого демоном сына.
Его отчаянная жажда спасти Сэма и жажда мести держали друг друга за горло. Что бы он сейчас ни сделал – все будет поражением. Он проиграл еще два месяца назад, когда не успел помочь Сэму. Он понимал, что его поражение началось уже тогда, в залитой кровью пещере, но теперь оно выступило из суеты промелькнувших дней так ясно и зримо, что никак не хватало воздуха на вдох.
В чужих желтых глазах горела насмешка и такая убежденность в его, Джона, действиях, что шум крови в ушах и отчаянные стоны сердца сменились абсолютной пронзительной тишиной. Пустой, холодной, мертвой.
- Выпусти меня, - приказал Демон, но он его не услышал.
Джон на мгновение поднял взгляд к небу. Пронзительно-чистому, ясному и безмятежному.
Он умирал сейчас. Все, что оставалось в нем после смерти Мэри, после смерти Дина, корчилось в адовом пламени, выгорало, обращаясь в пепел.
Господи, смилуйся надо мной.
И нажал на курок.
Ключи от бездны.
читать дальше… и я увидел звезду, падшую с неба, и дан был ей ключ от кладезя бездны.
Откровение 9:1
(Джон – центрик)
Линкольн, штат Небраска
Порыв ветра качнул приоткрытую входную дверь. Гулкий удар раскатился по большому помещению, и его эхо смешалось с еле слышным, ритмичным, вязким звуком. Заметавшиеся от сквозняка отблески свечей выхватывали из тьмы картинку, одну за другой: темные капли, разраставшиеся до лаково блестящих лужиц, белое, забрызганное темным предплечье, открытые глаза, равнодушно устремленные во тьму.
Пламя свечей перестало колебаться, и свет отнял у темноты то, что ей не принадлежало – тело мужчины в разодранной сутане. Оно свисало с потолка головой вниз в кощунственной пародии на распятье, а жуткие раны на горле, руках и груди говорили, что убийцами были животные, возможно, собаки.
Снова хлопнула дверь, и порыв ветра устремился наружу, с легкостью обогнав худенькую девушку, которая неторопливо шла по темной улице, прочь от церкви.
На некотором расстоянии за ней молчаливо и покорно следовала собачья стая.
Сантервилл, штат Айова
Пожилой мужчина неторопливо вышел из припаркованной на стоянке супермаркета машины. Все так же, не торопясь, он обошел автомобиль и достал из багажника небольшую канистру. Его несколько меланхоличные движения не привлекли внимания многочисленных посетителей магазина даже тогда, когда он вылил содержимое канистры на себя. И только резкий запах бензина и скипидара заставил бывших рядом людей забеспокоиться.
С пугающим спокойствием самоубийца поднес зажигалку к своей левой руке. Пламя занялось мгновенно. К реву и треску огня, подпитываемого смесью бензина, масла и скипидара, примешивались крики окружающих, полные ужаса и паники, и вопли автомобильных сигнализаций.
Большая часть этой какофонии глушилась современными стеклопакетами, но даже отголоски творившегося на улице хаоса вызывали странную, довольную полуулыбку на лице молодого врача, стоявшего у окна в здании напротив. Слабые отблески пламени танцевали на его бейдже, на котором значилось «Доктор Кристофер Темпл. Психоаналитик», и придавали его глазам едва уловимый оттенок желтизны.
Фултон, штат Миссури
Семилетний мальчик заинтересованно остановился возле куста шиповника. Парк такой огромный и всегда полон чего-то любопытного, но такое маленький Энрих видел впервые. На его глазах у растения удлинялись веточки и пробивались новые шипы. За те минуты, что он пробыл рядом, зеленые листья дополнились небольшими бутонами, готовыми вот-вот расцвести.
Изрядно удивленный, Энрих все же сделал шаг назад, но гибкая веточка, которую он совершенно не заметил, захлестнулась на его шее и стала стремительно затягиваться. Малыш захрипел, кровь, брызнувшая из проколотой артерии, окрасила алым распустившиеся цветы. Через пару минут все было кончено, и шиповник прекратил расти. По ветру, кружась, полетели розовые лепестки.
Молодой парень, метрах в двухстах, выпустил из рук ветку росшего рядом с ним шиповника и, не торопясь, двинулся прочь.
Прежде
… «Кроатон» Джон Сэму:
- Я думаю, ты уже знаешь, что есть и другие одаренные? Другие дети, чьи матери погибли так же, как… твоя мама? Все они – армия, которую собирает демон. Я следил за некоторыми, кое-кто погиб, но есть и выжившие, которых демон прибирает к рукам. Тьма надвигается, скоро грянет буря. Очень скоро. И вы – её острие.
… «Кроатон»
- И если я… если я заразился, ты убьешь меня? – Сэм попытался улыбнуться, но губы не слушались, и он чувствовал, что вот-вот позорно расплачется.
- Нет, - тут же ответил Джон.
Сэм выдохнул и все-таки смог улыбнуться.
«Не спрашивай, - ударило сердце в ребра. – Больше не спрашивай».
- А если я вдруг, по какой-то немыслимой причине, окажусь по другую сторону баррикад? Тогда убьешь?
… «Кровь за кровь»
Сэм наконец-то разглядел отливающие желтым глаза и знакомую по кошмарам усмешку.
- Нет, - бессильно запротестовал он. – Нет!
Желтоглазый подошел вплотную и обрезал веревку, удерживающую Сэма в вертикальном положении, но не позволил тому упасть, с легкостью держа парня на весу.
- Нас ждет долгое путешествие, сынок, - ласково улыбнулся Демон.
Теперь
Гордон, штат Небраска
Гордон передвинул кружку и искоса взглянул в сторону барной стойки. Там сидел младший Винчестер и задумчиво вглядывался в рюмку перед собой.
Охотник посмотрел на часы. Сэм провел здесь уже немало времени и скоро должен был уйти.
Вот тогда-то он его и поймает.
Рядом раздался пьяный возмущенный возглас. Гордон повернул голову. Около него ссорилась пара. В конце концом девушка неуклюже выбралась из-за столика.
- Ну и пошел ты, мудак!
Девушку качнуло в сторону, и её взгляд зацепился за Гордона. Она расплылась в улыбке и плюхнулась рядом.
- Привет.
- Отвали, - прошипел он.
- Ты не очень-то дружелюбен. Ну и ладно.
Она попыталась встать, но потеряла равновесие и практически упала на него. От нее так несло спиртным, что Гордон поморщился.
Вот ведь пьянь. Истеричная, несдержанная пьянь. Краем глаза он увидел, что Сэм поднялся со своего места, и попытался освободиться от неожиданно вязких объятий. Где-то внутри шевельнулась тревога. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, ощутил на груди ледяное прикосновение, быстро переросшее в жгучую боль.
- Тебе привет от Сэма Винчестера, - прошептала девушка абсолютно трезвым голосом и удержала его на месте, когда он рванулся, пытаясь освободиться.
Боль и холод в груди становились невыносимыми, голова кружилась, а дыхание перехватывало. Сердце… Что-то с сердцем. Он пытался дышать, но не мог сделать ни единого вдоха.
Перед глазами все потемнело, и последнее, что Гордон увидел в своей жизни, были пронзительно желтые глаза Сэма Винчестера и морозно-белый отпечаток ладони, когда его убийца оперлась на стол, чтобы встать.
Штат Иллинойс.
На этот раз у него не было никакого плана. Все, чего Джон хотел – найти Сэма и изгнать из него Демона. И черт с ним, если тот вселиться в кого-нибудь другого. Одна пуля в Кольте все еще оставалась.
Даже если эта пуля для него самого. Его жизнь уже не имеет значения. Единственное, в чем он действительно нуждался – это безопасность и благополучие Сэма.
У проносившихся дней был вкус кофе. Черного, горького, крепкого до тошноты и сердечной боли.
Он искал. Перепробовал все, что могла предложить библиотека Бобби. Искал неутомимо, перечитывал книгу за книгой, пока голова не начинала разламываться, отказываясь воспринимать информацию.
Джон забыл, когда последний раз полноценно спал. Забыл, когда ел и ел ли вообще. Все утратило смысл, кроме медленно переливающегося внутри расплавленного металла тревоги, боли и вины.
О каком отдыхе могла идти речь, если стоило только на мгновение отвлечься, и перед мысленным взором возникали теплые, карие глаза сына, молившие о помощи? Он хорошо запомнил ту пещеру, где опоздал найти Сэма. И весь немаленький арсенал явно использованного оружия, и початую бутыль кислоты, и забрызганные кровью стены, где держали сына. И мертвую вампиршу, и вызывающе желтые кристаллики серы, словно рассыпанные щедрой рукой.
Он уже раз подвел его, подвел почти непростительно. И этот раз последний. Воображение уже не раз рисовало ему, как охотники, вопреки его предупреждению, убивают Сэма, или как тот умирает у него на руках, не в силах выжить без медицинской помощи или демонической поддержки.
И от всего этого во рту становилось горько, как от порции дрянного, крепкого кофе.
Паника.
Ледяное, отвратительное чувство, от которого все внутри смерзается в единый комок, и никак не вдохнуть.
Сэм в беде.
Все его мысли сводились только к этим трем гремящим словам.
Да, он оставил брата далеко не за праздничным столом, но эта вымораживающая, сводящая с ума паника никак не относилась к чокнутой вампирше.
Дин совершенно не помнил, как вернулся к Миссури, но это было чертовски правильным решением, потому как паниковать на людях он принципиально не умел.
Пришлось взять себя в руки. Ну, или приложить к этому максимум усилий.
Он разыщет брата. Или он не Дин Винчестер.
Бобби аккуратно вытащил книгу из-под головы уснувшего за столом Винчестера. Впрочем, он мог бы и не осторожничать – та доза снотворного, которую он добавил в кофе, свалила бы с ног и слона. И пусть Джон потом проснется злым и с головной болью, это все же лучше, чем не спать совсем.
Он с глубокой печалью, которую сейчас не нужно было скрывать, смотрел на своего давнего друга. Джон изменился. Постарел. За этот год больше, чем за много лет охот и тревог, а за этот месяц больше, чем за весь год. Седина пролегла по вискам, а глубокие тени под глазами. Но много больше пугала жесткая складка у губ и бездна, затаившаяся за зрачками.
Бобби всегда знал, что Джон любил своих мальчиков, как бы сурово с ними не обращался. И он считал, что гибель Дина помогла ему увидеть, насколько сильно это чувство. Теперь же в нем крепло и росло осознание своей ошибки.
Да, смерть Дина стала настоящей катастрофой для этой семьи, но все же, несмотря ни на что, они, Сэм и Джон, все еще оставались семьей.
Теперь же он не узнавал своего старого друга в том жестком, жестоком человеке, который позабыл о том, что в жизни еще есть свет. И новый Джон Винчестер послал к черту все, кроме спасения сына.
Эта замкнутость друг на друге, которой отличались все Винчестеры, и которая прежде так его восхищала, сейчас вызывала страх. Члены этой семьи не умеют жить в одиночестве, словно бы крови, текущей в их венах, нужно постоянно слышать родственный ей голос, иначе она способна превратиться в нечто разрушительное.
Бобби окинул взглядом нарисованную во весь потолок печать Соломона, и перед его мысленным взором возник так же тщательно вычерченный знак Азазеля посередине комнаты. Он, уехавший тогда всего на несколько часов, вернувшись, застал лишь погасшую чашу оставшегося без ответа ритуала и Джона, смотревшего на пустой знак демона так, что все ругательства, готовые уже сорваться с языка, замерли на губах.
Дин сидел, опираясь на стену, с закрытыми глазами и размеренно дышал. Он пытался успокоиться, раскрыть свое сознание, расширить восприятие.
Глубокий вдох.
Мир вокруг безграничен, как ночное небо, полное звезд. Тысячи, миллионы огоньков, пульсирующих, мерцающих в такт с биением сердец.
Все, что ему нужно – найти ту звездочку, чей ритм он знает лучше, чем свой.
Глубокий вдох.
Он бессильно парил среди темноты и не слышал ни единого зова. Ни шепота, ни притяжения. Ни малейшего намека на брата.
Резкий выдох.
Он открыл глаза и встретил вопросительный взгляд Миссури. Отрицательно покачал головой, с трудом сдерживая раздражение. Он отвык от компании, отвык от того, что его могут видеть, от необходимости носить маску, притворяться тем, кем он не является.
Но сейчас его чувства не имеют никакого значения, потому что ощущение, что Сэм попал в большую беду, которая куда страшнее, чем чуть не убившая его вампирша, а он ничего не может сделать, только усиливалось с каждым днем.
Джон отложил в сторону последнюю книгу и, закрыв глаза, с усилием растер лоб основанием ладони в безуспешной попытке избавиться от головной боли.
Все псу под хвост. Его надежда, что вызовом Демона он ослабит его контроль над Сэмом и тот сумеет подать хотя бы весточку о себе, окончательно угасла, когда Азазель не откликнулся даже на свой персональный призыв.
Оставшись без каких-либо идей, он вернулся к самому муторному и долгому способу – методичному прочесывание интернета в поисках необычного и странного. Конечно, примерно девяносто процентов всего найденного было мусором, плодом больного воображения, но кое-что имело реальное основание. Тем более, он знал, что искать.
Жестокое убийство в Линкольне. Священника местной церкви загрызли собаки, предварительно подвесив его к потолку. Явно не обошлось без человека. Оскверненный храм Божий.
В Фултоне растение задушило мальчика. Вот чему бы он никогда бы не поверил, если бы не фото. Невинный ребенок.
Не так давно звонила Эллен. Гордон погиб в Гордоне. Он не смог сдержать улыбки от такого совпадения. Впрочем, это не совпадение. Не мог здоровый, молодой мужчина скончаться от остановки сердца без малейших к тому предпосылок.
Старший Винчестер не мог отделаться от ощущения затягивающейся петли. Казалось, все вокруг замерло в ожидании бури, а она неспешно подкрадывается на мягких лапах незаметного еще ветра.
Как бы то ни было, но размеренная и нудная работа, хоть и сжимала сердце жестким обручем утекающего времени, но требовала всего его внимания и здравого смысла, не давая сосредотачиваться на совсем уж мрачных и безрадостных мыслях.
Рядом лежала карта страны, на которой он отмечал все то странное, что считал достоверным. Бобби уже некоторое время рассматривал её, пытаясь обнаружить характерные закономерности, и, в конце концов, поделился своей тревогой.
- Эллен не отвечает.
- Я разговаривал с ней только вчера, - Джон с некоторым усилием вернулся в реальность из гротескного, абсурдного мира желтой прессы.
- Я знаю, - нетерпеливо перебил его Сингер. – Я звоню ей уже полдня. Никто не отвечает.
Двое охотников молча смотрели друг на друга, и почему-то в этом молчании их беспокойство было особенно ощутимо.
Чтобы ни думал Джон по поводу бездарно потраченного времени, когда они оба, поддавшись тревоге, поехали все-таки к «Придорожному бару Харвелла», все эти мысли улетучились разом еще на подъезде к зданию.
Машины скорой помощи и пожарные, удушливое облако черного дыма говорили сами за себя.
Бобби и Джон переглянулись.
Пожар? Нет, не совсем так. Обычный пожар?
Внятного ответа они так и не получили. Пострадавших уже увезли в ближайшую больницу. Осталась лишь пара машин, на всякий случай. Пожарные все еще пытались справиться с огнем, но все шло к тому, что пожар скорее догорит сам, чем его потушат – таким жарким и устойчивым было пламя. А зевак, которые могли что-либо рассказать, просто не было.
Охотникам ничего не оставалось, как ехать в больницу, чтобы расспросить пострадавших.
- Вы, верно, шутите? – недоверчиво спросил Бобби у сестры в приемном покое.
Девушка лишь отрицательно покачала головой, в её глазах плескалось возмущенное недоумение – как можно шутить на подобные темы?
- Только одна выжившая? – севшим голосом уточнил Джон.
Услышанное просто не укладывалось в голове. Пожар унес полтора десятка жизней. Выжила только девушка. Блондинка. И то, лишь потому, что в момент возгорания она оказалась вне здания. Она-то и вызвала пожарных.
Джо Харвелл.
Единственная, кто спасся. Полтора десятка мужчин, охотников, которые сталкивались со смертью много чаще других, не смогли совладать с обыкновенным пожаром? Да, черт возьми, они его запросто потушить бы смогли самостоятельно. Однако погибли.
И Эллен.
Искреннее сожаление, горечь и гнев переплелись в единое чувство. Да, между ними давно не было былого взаимопонимания, но он продолжал считать её своим другом. И она, случись что, никогда не отказывала в помощи.
А теперь её не стало.
Однако с немалым удивлением Джон признался самому себе, что не так уж и жаждет докопаться до причин этой трагедии. Где-то внутри жило опасение, что небезызвестный ему Демон приложил здесь руки. А если так, у Сэма прибавится хлопот.
Бобби между тем в чем-то настойчиво убеждал какого-то врача. Пару минут спустя он обернулся и махнул рукой. Джон подошел ближе, и доктор, неодобрительно нахмурившись, все же разрешил охотникам войти в палату.
- Постарайтесь только не волновать её, - напутствовал он.
У него как-то не вызывали доверия эти посетители, но, похоже, пациентку они действительно знали и переживали за нее.
- О, мы давние друзья семьи, - успокоил его Бобби и первым вошел в комнату.
Впрочем, доктору еще предстояло убедиться, что у Харвелл среди друзей семьи полно таких вот немолодых мужчин с глазами убийц.
Девушка лежала на кровати спиной к входящим, и со стороны могло показаться, что она спит. Но от внимательного взгляда не укрылись ни слишком частое для спящего дыхание, ни чересчур напряженная поза.
- Джо, - негромко позвал Бобби.
По его голосу чувствовалось, что он действительно сожалеет о произошедшем и о необходимости тревожить её в её горе, но им необходимо было выяснить причины случившегося. Несколько минут Джо не шевелилась, а потом медленно повернулась. Свежие ожоги на лице и руках были аккуратно обработаны.
На мгновение её взгляд сфокусировался на Бобби, а потом она увидела старшего Винчестера. Можно было видеть, с каким трудом она осознавала то, что видела. Внезапно в её опустошенных глазах вспыхнуло пламя, и девушку словно подбросило на кровати.
- Ублюдок! Сволочь! Ненавижу! – по исказившемуся от ненависти лицу покатились слезы. – Все ты, твой сын! Ненавижу!
Она непослушными руками попыталась вырвать капельницу, но опомнившийся Бобби уже держал её за руки, стараясь не навредить. Джон ошеломленно попятился к двери. Джо начала задыхаться.
- Убью… Уничтожу… Сволочь, мразь, подонок! Будь он проклят, Сэм Винчестер! Будь ты проклят!
Джона оттеснил от входа вбежавший врач, бросившийся к ящику с успокоительным.
- Выметайтесь вон! Немедленно!
Они выбрались из больницы, стараясь не привлекать внимания, все еще потрясенные увиденным. В ушах Джона продолжали звенеть крики обезумевшей от горя девушки.
«Все ты… Твой сын…»
- Все-таки Сэм, - через силу, наконец, произнес он.
Его вина. Его чертова вина. Он не сумел защитить сына, а теперь из-за этого гибнут люди. Вот уж действительно, будь он проклят.
Они должны найти Сэма.
На больничной стоянке он заметил несколько знакомых машин.
И как можно скорее.
Новости в их среде распространяются на удивление быстро.
Старший из Винчестеров скользнул взглядом по испещренной разноцветными отметками карте. То здесь, то там мелькали элементы знакомых символов, заставляя его все пристальнее вчитываться в строки причудливых интернетных статей, напрягать память, собирать воедино его знания, опыт и интуицию.
Постепенно кусочки головоломки складывались, и чувство дежа вю становилось все сильнее.
Он помнил те дни, казавшиеся совсем недавними. Всего два года назад, даже меньше, его охоты, обширные и порой бессистемные, дали свои плоды. Он выяснил, что за тварь погубила Мэри. Он никогда не верил в демонов, считая их, всю эту «одержимость» лишь темной стороной человеческих душ. И ему хорошо было известно, какой непрочной бывает сдерживающая их узда. Но все же настоящие демоны существовали.
И один из них разрушил его семью.
И не только его. Подобные пожары обнаружились по всей стране. Размах деятельности этой твари пугал. Как и осознание того факта, что все случившееся не было капризом, бессмысленной жаждой разрушения, а являлось частью некого грандиозного замысла.
Ему нужно было время подумать в одиночестве. Вуду в Новом Орлеане было неплохим предлогом отослать Дина и закопаться в книгах, разбираясь в классификациях, признаках, знаках, обрядах и прочем.
Он до сих пор помнил то чувство уходящей из-под ног земли, когда все, что было непонятным, вдруг сложилось в недвусмысленное предупреждение – демон, тот самый, в Калифорнии.
Джон тогда с трудом переборол порыв бросить все и рвануть к Сэму. Его остановило лишь ясное понимание того, как сын отреагирует на его приезд. А главное – на причину этого приезда. Сочтет своего рода навязчивой идеей, желанием вернуть его в «семейные дела», вновь установить контроль. И возненавидит уже по-настоящему.
Он слишком хорошо знал себя и свою способность слепо, фанатично ненавидеть, чтобы не обманываться сейчас в том, сколько же Сэм унаследовал от него.
Так что поехать сам он не мог, но сделать хоть что-то должен был.
Решение, которое пришло ему в голову, было единственным, но не было единственно правильным.
К Сэму должен поехать Дин.
Но не с миссией защитить брата от демона. Ведь своего брата Сэм видел насквозь и вполне мог выставить его за дверь, едва догадавшись о сговоре старших членов семьи.
И потому он просто исчез. Не отвечал на звонки, не подавал вестей, ни мало не сомневаясь, что Дин, не получая от него никаких известий, бросится к брату. А уж объединенные, пусть даже его поисками, мальчики будут сильнее и в большей безопасности.
Все так и вышло, как он задумал.
Но год спустя все его непростые решения вернулись к нему в сокрушенном взгляде его старшего сына, терзаемого демоном и собственной уверенностью, что он не только не достоин отцовской любви, но и полностью её лишен.
Джон замер. Воспоминание тех дней, позабытое, похороненное в серых и черных грудах скорби и ненависти, внезапно развернулось перед его мысленным взором.
Был миг в его одержимости, когда он осилил Азазеля, мгновение его власти. И так же, как человек уязвим для демона, так и демон бессилен противостоять человеку, когда тот одерживает верх. И тот миг мысли и планы Азазеля были ему так же открыты, как были открыты демону его страхи и тайны.
Он видел войну, в которой у человечества не было защитников. Видел демонов и тварей, устанавливающих свой террор, и видел Сэма во главе этой армии. Но помимо всего остального мельком он видел карту, расцвеченную перевернутыми звездами.
Он повернулся к карте и воткнул еще две цветные булавки в центре страны. Ярко-желтый пластик четко и зримо обрисовал перевернутую пентаграмму, в середине которой был Лоуренс.
Место, в котором когда-то был его дом.
Дин глубоко вдохнул. Сухой, неподвижный, мертвый воздух остро пах пылью, и от него, как от перца, горело горло. Он мог бы и не дышать, в конце концов, он не был живым, но эта безотчетная привычка тела успокаивала, вносила некоторую стабильность в его неопределенное существование.
«Я кое-что могу, правда».
Дин зло рассмеялся. Что он мог? Двигать предметы во вспышке ярости? Предупреждать об опасности?
К чему все это теперь? Он никак не мог разыскать брата, и оттого так горько, яростно и безнадежно наказывал себя, полной грудью вдыхая сухой, раздирающий легкие, воздух.
А что если…
Он остановился, боясь спугнуть неожиданную мысль. Он не мог найти Сэма, но ведь это потому, что тот был одержим.
То яркое, чуждое чувство присутствия, которое он ощутил в той злосчастной пещере, не было человеческим. Оно клочьями черного тумана висело в воздухе, похожее на обрывки все еще опасной паутины.
Демон.
Вот кто забрал Сэма и убил вампиршу.
Он мог бы понять это и раньше, если бы освободился от своих эмоций. Но сейчас уже не это важно.
Дин сощурился. И, выдохнув, безоглядно шагнул сквозь сумрачную неподвижную пелену навстречу непроглядной темноте.
Почти беззвучно подошедший за спиной Бобби неровно вдохнул и, повернувшись к книжным грудам, не так давно перерытым, чертыхаясь сквозь зубы, принялся искать нужную книгу. Но даже в книгах он не нашел бы того, чего Джон уже не выяснил за эти дни.
Перевернутая пентаграмма. Не такой уж и давний символ. Но начерченная истинным демоном, она обретала силу и мощь. Внутри нее истончались границы между мирами. И поскольку единственным миром, в существовании которого Джон был уверен, был Ад, его энергия хлынет, как река, прорвавшая плотину. Он не знал, будет ли демоны, но обычная земная нечисть усилится и умножится. Для нее эта пентаграмма будет кормушкой и маяком.
И сладить со всей этой армией будет чертовски трудно.
- Как думаешь, - задумчиво спросил старший Винчестер, - остальные скоро догадаются?
Он легко коснулся пальцами вызывающе желтых булавок.
«Как сера», - мелькнула мимолетная мысль.
- Эш, скорее всего, уже знал бы, и Гордон… Остальные не так сообразительны. Сам знаешь, старых охотников почти не осталось.
Бобби быстро перелистывал одну из книг, ища необходимый символ. Оглянувшись в поисках стула, он бесцеремонно смахнул на пол стопку книг и сел.
- Подожди, - Сингер нахмурился, до него дошел скрытый смысл вопроса. – Ты что, не собираешься никому говорить?
В упрямом молчании Джона ответ даже не таился, а ласково и вкрадчиво улыбался белоснежным оскалом вампира.
Бобби подавился возмущенной тирадой. Что он мог возразить? Что стоит пентаграмму замкнуть, и целый штат погрузится в ад кромешный? Что они должны остановить это, пока могут и теми силами, какие только смогут привлечь? А идти в одиночку против лесного пожара глупо?
Да, он мог бы все это сказать. Но его слова ушли бы водой в песок.
- Это уже не только твое семейное дело. Но если мы действительно хотим помочь Сэму, то должны найти его в ближайшие дни.
А ответ на непонимающий взгляд друга, Бобби отчеркнул ногтем строку в сносках и протянул книгу Винчестеру.
Мелким шрифтом внизу страницы было напечатано, что подобные пентаграммы обретают наибольшую силу в ночь пустой луны, а она наступала через два дня.
Времени в обрез.
Азазель, скорее всего, постарается завершить пентаграмму, а значит будет в одном из двух городов, которые еще не были отмечены теми странными, нелогичными и бесчеловечными убийствами, случившимися в трех других.
Но в каком именно? Он не успеет сразу в два.
Салайна, штат Канзас.
Джонатан Рэй плавно шагнул вперед, отрезая своим жертвам все пути к отступлению. В его руках подрагивало тусклое широкое стальное лезвие.
Ужас, смятение и непонимание, с которыми его жена Жюстин закрывала собой их четырехлетнего сына, отражались, как в зеркале, в его искаженном агонией лице.
Он не хотел, не желал, отчаянно противился тому, что делал, но не был властен над собственным телом.
Когда-то давно, лет сто назад, его прадед держал в руках такое же лезвие, когда в ярости безумия убил свою жену и двух младших детей, и погиб от руки старшего сына, которому в его пятнадцать, достало силы и отчаяния найти в доме топор.
Уцелевшие члены семьи сменили тогда место жительства, фамилию, и время надежно похоронило эту трагедию. Но как избавиться от крови, текущей в венах? Голос того безумца и убийцы смешался с тысячей других голосов, и был неразличим за их шепотом.
Но от единого прикосновения незнакомца, в чьих глазах сверкнула чуждая людскому роду кошачья желтизна, этот голос заглушил все остальные, загремел с такой мощью и убийственной силой, что перед ним сдалось слабое тело.
Джонатан взмахнул ножом, не сводя глаз с жены, и по щекам его покатились слезы.
Дин аккуратно выдохнул, отступая чуть назад. Тьма клубилась в нескольких метрах от него, яростная, почти неподконтрольная, выпускающая в разные стороны темные, дымчатые ответвления.
Он отступил еще на пару шагов, но все же не смог избежать прикосновения, и вся тьма обратила на него свой взор, обретая облик его брата. Но под прозрачной темной завесой черты лица искажались, плыли, словно в глубокой воде, а глаза, вместо родного орехового цвета, сверкали чуждой желтизной.
- Кто это тут у нас? Дин?
Даже голос был иным, со сквозящими нотками сарказма и холодного любопытства.
То, что стояло перед ним, и было и не было его братом.
- А я-то все ждал, когда ты появишься, - насмешливо протянул демон. – Долго соображаешь, большой брат.
Не Сэм. Всего лишь тварь, захватившая его тело, как когда-то захватившая их отца.
Дин усмехнулся. Главное, не позволять ему себя задеть.
- Может представишься? А-то как невежливо, ты меня знаешь, я тебя нет.
- Ты, я вижу, осмелел, - в голосе демона прибавилось любопытства. – Думаешь, умер и взять тебя нечем?
- Хочешь проверить? – нахально предложил Дин.
Он шел сейчас по очень тонкому льду, и расчет действительно был, но не совсем тот, о котором говорил демон.
Вместо ответа стремительное щупальце темноты захлестнулось у него на горле. Ощущение не из приятных, словно бы шею обложили льдом, и воздух замерзал прямо в гортани.
Но дышать ему было не нужно.
Ослепительная ярость развернулась внутри раскаленной добела пружиной, разрывая темную хватку. И одновременно он ощутил такую же жаркую волну гнева и бешенства, идущую от брата.
Под двойным, изнутри и снаружи, напором тьма не выдержала, расходясь в стороны и открывая Сэма.
Глаза того радостно засветились, когда он увидел, по-настоящему увидел, пусть и демоническим зрением, брата.
- Дин, - звук его голоса согрел Дину сердце, - Лоуренс. Он будет там. Лоуренс, - повторил Сэм, торопясь.
- Да понял я, понял, - не было никакой возможности сдержать широкую, идиотскую улыбку.
Темнота схлопнулась над Сэмом совершенно внезапно, но все Дин успел, даже не услышать, а прочитать по губам последний совет, который брат сумел ему дать, и последовать ему.
«Беги».
Похоже, младший ни мало не сомневался в способностях демона уничтожать призраков.
Джон с силой сжал пальцы на руле, пытаясь взять под контроль свои чувства.
Он опоздал. В очередной раз. Перепуганные соседи, столпившиеся на обочине, охваченные любопытством и ужасом, даже не перешептывались, потрясенные жестокостью, с которой Джонатан Рэй, добропорядочный и уважаемый гражданин, убил свою жену и сына, а затем покончил с собой.
Азазеля здесь уже не было.
Бобби звонил четыре часа назад из Парсонса, где минувшей ночью совершили ритуальное убийство. Девушку нашли на заброшенном складе в круге серы и черных свечей.
Пентаграмма замкнулась.
Старший Винчестер чувствовал это в каждом движении ветра, обретшего злую, кинжальную силу. Она сообщала всему глухую, подспудную тревогу и чувство чужого, полного ненависти взгляда, упирающегося в спину.
Это не просто ощущение. Это сквозь привычный и безопасный мир проступали жесткие и неуступчивые черты ада, которые, чем дальше, тем глубже будут впечатываться в души здесь живущих.
Куда теперь пойдет Азазель, и что он будет делать?
А главное, что теперь делать ему?
Тяжелая, неподъемная усталость навалилась почти ожидаемо, и он позволил себе мгновение отчаяния. Помимо воли перед глазами разворачивались страницы книги, которую он похоронил как можно глубже в книжных завалах Бобби.
Пентаграмма замкнулась, но еще можно было все исправить. Нужно было лишь убить демона, который её начертил.
У него в запасе было еще полтора дня.
Джон опустил голову на скрещенные на руле руки и невесело хмыкнул.
Где же вы, ангелы? Демоны уже здесь.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
- Джон? – в трубке раздался женский голос. – Это Миссури, Джон.
- Да?
- Тебе нужно поспешить. Он идет в Лоуренс.
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Ключи от бездны.
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Откровение 20:1
(Джон - центрик)
Моя память пуста.
Сплю ли я? Или это не сон?
И мой крик, так похожий на стон,
Себе забрала тишина.
Война доконала меня в свой черед.
Я не знаю… Я уцелел?
Но каждое утро со мной только боль,
Что ж, я, похоже, не слишком-то цел.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
В лоно матери снова вернуться
И родиться – то было б верней,
Чем жизнь, как машина, что длится
По воле чужих мне людей.
Не хочу тех времен, когда буду я жить
Через трубку кормясь и дыша –
Новинкой военного дня!
Я устал от машин, говорящих мне быть.
От жизни избави меня.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
Весь мир исчез, и я совсем один,
Всевышний, помоги.
Я умереть хочу – мой вдох возьми,
Пожалуйста, о боже, помоги!
Тьма окружает меня, как тюрьма,
Я вижу лишь ужас и страх.
И жить – не судьба.
И смерть – не моя.
Я в собственном теле – в цепях.
Эта бомба в земле, эта мина взяла
Мое зренье,
И речь,
И слух.
Отняла мои руки,
И ноги,
И дух.
И взамен мне дала издевку – судьбу –
Жизнь, полную боли, в аду.
Metallica «One»
(Черновой перевод - EnjoyYourLife, литературный перевод – мой)
Теперь
Лоуренс, штат Канзас.
Когда Лоуренс показался впереди, сквозь тяжелую, опустошительную усталость и вызванное ею безразличие пробилось странное чувство.
Круг замкнулся.
Долгий, опасный, непредсказуемый путь привел его туда, откуда все началось.
Джон ощутил смутное удовлетворение от осознания этой мысли.
Здесь он прожил самые счастливые годы своей жизни и пережил самые черные дни. И было что-то глубоко правильное в том, что закончиться здесь. Так или иначе.
Он так же не сомневался в том, где именно все произойдет.
Его дом.
Пусть он не жил там уже два десятка лет и сейчас у дома другие владельцы, все равно это был его дом.
Место, где все началось.
И, вернувшись в Лоуренс, Азазель не мог выбрать ничего иного.
Джон остановил машину в предместьях окутанного сумерками города. Лоуренс не изменился. Лишь стало больше яркой, навязчивой рекламы, огни которой зажигались в густеющих тенях, да машин, сновавших туда-сюда в преддверии мирного рабочего вечера, но в целом ничего не изменилось. Городок предвкушал отдых в самом центре начинающегося апокалипсиса, даже не подозревая, что завтрашний день мог стать последним спокойным днем перед войной.
Всю дорогу после звонка Миссури он пытался найти выход из сложившейся ситуации. У него был Демон, которого нужно было убить, и одна пуля, которой это можно было сделать. И никаких идей, как сохранить Сэму жизнь.
Он выбрал достаточно тихое место и сейчас мог слышать легкий треск остывающего двигателя. Джон выключил печку и приоткрыл окна, но в салоне все еще нечем было дышать.
Или же его просто преследовало чувство, что он задыхается.
Интуиция подсказывала ему, что предстоящая ночь будет спокойной. Чем бы сейчас ни был занят Азазель, это всего лишь подготовка к завтрашней ночи.
Значит, у него еще есть время. Каждая минута ощущалась, как сужающийся круг, неумолимо теснящий к бездне.
Стук в стекло заставил его вздрогнуть.
Миссури.
Женщина сердито растирала озябшие руки. Ранняя весна по вечерам уступала место поздней зиме. Джон поспешил открыть медиуму дверь.
- Он здесь? – его обжег внезапный страх, что он опоздал.
- Пока нет, - Миссури села на заднее сидение. – Но не стоит терять время.
Заводя мотор, Джон в зеркало заднего вида увидел, что женщина наградила кого-то рядом с собой гневно-раздраженным взглядом, и подавил желание взяться за заряженный солью обрез.
У него своя работа. У нее – своя.
Светлая, просторная гостиная, в которой клиенты могли скоротать минуты перед приемом, навевала воспоминания о тех далеких днях, когда он отчаянно нуждался в подтверждении собственной вменяемости.
Старший Винчестер замер на пороге, он практически видел себя тогдашнего, убитого горем, сомневающегося в самом себе. И, оглядываясь назад, на все, что он сделал и не сделал, он не мог не признать – то, к чему он пришел, неизбежно. Если бы у него получилось спасти Дина, он бы умер. И, может быть, хуже ада для него было бы понимание, что его дети ломают свои жизни друг для друга.
Он шагнул вперед, отрешаясь от мыслей и воспоминаний. На низкий стол лег потрепанный сэмовский ноут и ворох порядком исчерканных распечаток.
Работа не ждет.
Когда через некоторое время на стол аккуратно опустилась чашка свежесваренного кофе, он лишь благодарно кивнул.
Кое-что начинало вырисовываться. Абсолютно бредовое, но могло сработать.
Дин с трудом держал себя в руках. Все его инстинкты кричали о том, что его отец что-то задумал. Что-то, сравнимое с той сделкой, которая так и не состоялась на перекрестке. Вид старшего Винчестера, склонившегося над планом их дома, это сосредоточенное, устремленное скорее вглубь, чем наружу, созерцание вызывали гнетущее чувство тревоги.
Он никогда не видел своего отца таким.
В наступившем утре синеватые предрассветные сумерки смешались с характерным запахом горящей бумаги. И еще долго этот запах будет ассоциироваться у Миссури с воспоминаниями о том холодном весеннем утре, когда в её уютной кухне Джон Винчестер в раковине сжигал ненужные уже ему распечатки и безжалостно расправлялся с некоторыми страницами своего дневника, который вернулся к нему после гибели сына. Его улыбка, лишенная веселья, выдавала бессонную ночь, проведенную за поисками и решениями.
Под её взглядом он открыл кран, и вода, чернея, смывала пепел и уносила его прочь.
На столе в гостиной был разложен лишь план дома.
- Мы должны приготовить ловушки. В доме и на заднем дворе. Здесь и здесь, - Джон обвел кругами нужные места.
Миссури мало что понимала в приемах охотников, но присутствовавший в комнате Дин прекрасно сошел за консультанта.
- На заднем дворе земля. Чем ты собираешься начертить ловушку, чтобы её не было видно?
- Святой водой, - без промедления ответил Джон. Он уже все это обдумал. – Вода впитается, не оставив следов. Можно еще добавить соли. Это должно создать приемлемый барьер.
- А что ты собираешься делать, когда демон попадет в ловушку? – этот вопрос не давал Дину покоя. Он никак не мог взять в толк, что именно его отец хотел сделать.
Поза Джона не изменилась, но он весь как-то закаменел, и стало ясно, что ответа они не дождутся.
- Ты должна узнать, - Дин беспокойно мерил комнату из угла в угол, и от его шагов мелко подрагивал бумажный лист. – Он не может просто изгнать этого демона потому, что тот вселиться в кого-нибудь другого и все равно активирует эту чертову пентаграмму.
- Нам нужно идти, - прервал Джон размышления сына и направился к выходу, оставив план дома на столе. Теперь он ему не был нужен.
Дину ничего не оставалось, как последовать за отцом.
- Ты должна узнать, - повторил он.
В его голосе эхом отразились тревога и беспокойство, витавшие в воздухе.
Миссури внимательно наблюдала за сосредоточенными, уверенными движениями старшего Винчестера. То, как четко, почти не сверяясь со схемой, чертил он ловушку, наводило на мысль, что подобное проделывалось не однажды.
Она несколько раз осторожно пыталась выведать его планы, но каждый раз натыкалась на глухую стену. Её способности так же не помогали – вихрящиеся вокруг Винчестеров эмоции вызывали головную боль, а будущее, зыбкое, неустойчивое, находящееся на точке перелома, просто ускользало от пристального взора. В конце концов, ей пришлось отступиться. Украдкой она бросила извиняющийся взгляд Дину, тот лишь пожал плечами. Это упрямство он знал слишком хорошо.
Рисовать прозрачной водой не очень удобно, но Джон справлялся. Дин видел постепенно растущий сияющий знак, очень большой, вплотную подходящий к входной двери. Чтобы попасть в дом, нужно было войти в ловушку.
Внутри дома они начертили знаки около каждой двери и тоже водой, так как у Дженни не нашлось ни единого ковра, которыми можно было накрыть меловые рисунки.
Все уже было готово, когда неожиданно позвонил Бобби. Джо сбежала из больницы. Конечно, маловероятно, что она окажется именно здесь и именно сейчас, но все же он отлично запомнил выражение её лица – ненависть, смешанная с жаждой мести. Это сочетание он знал более чем хорошо.
Теперь из союзников они стали врагами.
Но видит бог, он желал, чтобы Джо смирилась. Не ради его или Сэма безопасности – ради её собственной жизни. Ведь те, кто невольно причинили ей зло, были людьми, и она могла начать новую жизнь без опасений, что за ней вернутся. Но если она выбрала путь ненависти и мести, то это только её выбор, и во всем, что случиться с ней на этом пути, будет только её вина.
Их пути обязательно пересекутся, но лучше позже, чем раньше.
У него не выходила из памяти четырехлетняя девочка, радующаяся его приезду.
Харвелл перевернулся бы в гробу, увидев, что сталось с его «солнышком».
Джон выбросил из головы Джо с её проблемами и вернулся в дом, чтобы окончательно все проверить. На заднем дворе знак окончательно высох. Вопреки его опасениям, вода не взялась инеем или льдом на холодной земле. День выдался на удивление теплым.
Этот крошечный успех заронил в его сердце зерно надежды, что все получится.
Оставалось лишь ждать. Миссури с трудом уговорила его немного поспать. Он хотел было отказаться, но едва затылок коснулся спинки дивана, мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений, в котором так нуждался его разум.
День постепенно клонился к вечеру, и сумерки незаметно становились все темнее.
Дин, беспокойно вышагивавший по комнате, внезапно насторожился, и в ту же минуту Джон открыл глаза, в которых не осталось ни капли сна.
- Он идет, - в унисон сказали они, и у Миссури на мгновение закружилась голова от неожиданного совпадения миров.
- Ты знаешь, что делать, - напоследок напутствовал её Джон. – Ни в коем случае не высовывайся.
Он затаился около двери, в узкие придверные окошки ему прекрасно было видно, что происходило на улице.
Где-то недалеко остановилась машина, и после таких томительных, долгих минут ожидания высокий мужчина вошел в круг неяркого света уличного фонаря.
Это был Сэм.
Джон глубоко вдохнул. Сэмми…
Но то, как он двигался – бесшумно, почти неуловимо, хищно – вернуло Джона на землю.
Азазель. Не стоило забывать о нем.
Демон на удивление быстро пересек площадку заднего двора, но у самой ловушки замешкался.
- Ну же, - беззвучно шепнул Джон. – Иди же.
Азазель внимательно оглядел дом – в бывшей детской Сэма горел свет, в гостиной бросал на шторы синеватые отсветы работающий телевизор. Поколебавшись, он все же сделал шаг вперед, пересекая невидимую черту.
Винчестер выдохнул. Да! Попался.
А демон внезапно споткнулся, словно утратив контроль, и огляделся по сторонам с какой-то совершенно безумной надеждой.
- Папа? – полный мольбы голос Сэма разорвал тишину. – Папа, ты здесь?
- Стой! – бросился вперед Дин, напрочь забыв, что отец не может его слышать. – Не надо!
Ему отлично была видна глубокая тьма над братом.
Его предало сердце, глупое, безрассудное, не научившееся не верить очевидным фактам.
Он сделал один только шаг, пересекая порог, но этот шаг перечеркнул все его хитроумные планы.
Желтые глаза демона смотрели на него в упор, а правая рука неуловимым движением вынула пистолет и нацелила его на старшего из Винчестеров.
Или на последнего из них?
- Стой, где стоишь, - приказал Азазель, - или я выстрелю.
Джон застыл на месте, не сводя глаз с сына и пытаясь совладать с собой.
Как глупо! Какая неимоверная глупость с его стороны. Все внутри оборвалось, когда он осознал совершенную ошибку. Горькая ярость, охватившая его, таила в своей сердцевине глубокое, опустошающее отчаяние, и сейчас ему нужно было отодвинуть все это на задний план, чтобы сохранить трезвый ум.
В холодном воздухе наступающего вечера давно растаяли щедрые авансы приближающейся весны, и ветер, пока еще не порывистый и слабый, все же вызывал смутное желание вернуться домой, в тепло.
Двое мужчин пристально следили друг за другом в тусклом круге света, выжидая, к чему приведет их это неожиданное противостояние.
- Что ж, - неторопливо произнес Азазель, нарушив хрупкую тишину, - раз кавалерия не спешит к тебе на помощь, мы можем поговорить.
Беспощадно извлекая информацию из памяти Сэма, он знал, что в этом городе у его противника есть союзник, пусть и не такой опытный и знающий, как Сингер, но по-своему тоже опасный. И хотя после столкновения с Дином, он мог выбрать любой другой город поблизости, демон предпочел рискнуть. В конце концов, что за радость в работе, если она не приносит удовольствия?
И сейчас, в ловушке, один на один с охотником, который владел легендарным кольтом, он в полной мере, насколько это могут ощущать демоны, чувствовал себя живым.
- Матч – реванш, не правда ли? В нашу последнюю встречу ловушку тебе устраивал я, – непривычная сдержанность сквозила в интонациях демона. Тонок лед под его ногами или, в его случае, хрупка корка над все еще кипящей лавой. – Ты хорошо подготовился.
Джон ничего не ответил, но в памяти невольно возникли воспоминания того дня, когда он сам был одержим, а Сэм с кольтом в руках все никак не мог решиться и выстрелить. Он бы все отдал, чтобы туда вернуться. Если бы он знал тогда, чем все это закончиться, то выстрелил бы сам, заставил бы Сэма отдать ему кольт. Смерть – еще не самое страшное, что может случиться.
Демон истолковал его молчание по-своему.
- Подумай вот о чем, Джон, - он зорко наблюдал за малейшими движениями вокруг. – Это ведь твой сын, твой последний сын.
Винчестер сжал челюсти, отгоняя боль. На лице Сэма хищно, но без насмешки горели желтые кошачьи глаза. В левой руке Демон нежно, почти лениво держал нож. Тот самый, который Джон когда-то подарил Дину, и с которым Сэм не расставался даже во сне.
- Ты дашь мне уйти, - в его тоне не было приказа, только простая констатация факта. – Ты же знаешь, мы оба здесь в ловушке. Если Миссури начнем экзорцизм, - Демон безошибочно махнул рукой с пистолетом в сторону прячущейся в доме женщины, - я убью тебя.
- Попробуй, - предложил Джон.
Воспользовавшись моментом, он выхватил кольт, и теперь дуло старинного оружия смотрело прямо в сердце его младшего сына.
- Это твой последний сын, - чуть улыбнувшись, повторил Демон. Он внимательно разглядывал противника. – Да, мне нужен Сэмми, я постараюсь его не потерять, но… Он ведь не незаменим, найдутся и другие генералы для грядущей войны. Так что не совершай непоправимых ошибок, Джон Винчестер. Убив меня, ты, конечно, отомстишь, но жить будет незачем. Ни врага, ни сына. Подумай об этом. Ведь у тебя нет других вариантов.
- Ну почему же? – слова, слетавшие с губ, да и сам голос казались ему чужими. – Есть и другой выход. Возьми меня. Оставь его и возьми меня, ведь тебе все равно, чьими руками ты завершишь задуманное. Заключим сделку.
Демон с жалостью покачал головой.
- Не могу. Здесь, в ловушке, я не могу, - издевательская улыбка впервые мелькнула на его губах. – Кроме того, в тебе я уже был…
Демон замер на полуслове и, незнакомым жестом склонив голову к плечу, пристально всматривался в собеседника.
- Так вот что ты задумал, - произнес Азазель с легким смешком. – Умно придумано. Ловушки и все такое… По ту сторону черты ты бы мог заставить меня переселиться в тебя. И один выстрел, один-единственный, решил бы все проблемы, ведь так?
Дин приник к границе круга, жадно вслушиваясь в происходивший там разговор. Соль, проклятая соль не давала ему войти и вмешаться.
Слова демона повергли его в шок. План его отца был таким ясным, таким прозрачным, что, если бы он не тревожился так за Сэма, то понял бы его сразу.
Что же ты делаешь, папа? Ведь так нельзя.
Боль, словно дикая тварь, полоснула когтями по сердцу.
- Ты уже второй раз пытаешься предложить мне свою жизнь в обмен на жизнь своего сына. Только мальчики разные, - в голосе Азазеля мелькнули странные, почти неопределимые нотки невольного уважения. – Я не могу согласиться на твою сделку, но хочу предложить свою. Ты выпустишь меня, и Сэм вернется к тебе утром же. Я отпущу его насовсем. Никто не придет за ним, никто не потревожит, ни одна тварь, больше никогда.
Вдох оказался неимоверно трудным, словно бы воздух исчез, и в легкие хлынул вакуум, разрывая их изнутри. На одно мгновение Джон впустил в себя предложение демона. Всего-навсего нужно было сделать шаг назад, нарушить целостность круга, и Сэм вернется. Они будут оба вместе живы.
Его Сэм. Последний, единственный сын.
Помнится, он был готов рисковать всем миром ради него.
Вырвать из своего сердца эту идею, этого живучего, ядовитого паразита оказалось удивительно сложно. И больно.
Его Сэм. И тысячи невинных людей, чьи жизни он сломает сейчас своим решением, как когда-то сломал демон его собственную жизнь.
У него действительно не было другого выхода. Горечь, боль и вина затопили его, накрывая с головой и не давая вымолвить ни слова.
Молчание все длилось и длилось, и демон усмехнулся, приняв его за знак согласия.
Но был еще и Сэм. Стоял в том же круге, и его жизнь качалась на тех же весах, что и жизнь их отца.
Ведь отец не выпустит демона из ловушки.
Это знание, пришедшее ниоткуда, разрывало ему душу, будто обезумевшее животное, отчаявшееся найти выход.
Страшное искушение, которому демон подверг старшего Винчестера, для него обернулось не менее страшным выбором.
Отец или брат?
Помочь им обоим он не мог.
- Сэм!
Его зов, полный ярости, боли и вины, заставил Азазеля чуть повернуть голову, чтобы держать в поле зрения обоих Винчестеров. Он не забыл того, на что способны братья сообща. Не смертельно, но неприятно это внезапное чувство потери контроля.
- Сэм! Пожалуйста, услышь меня!
Младший Винчестер, измученный, израненный физически и душевно, все же не мог не отозваться. Ведь это был Дин, и их почти мистическая связь была для Сэма единственным маяком, выводящим его из тьмы, и никакие демоны не могли его удержать.
- Дин… - его отклик был скорее мыслью, соприкосновением душ, чем реальным диалогом.
- Сэм, - он испытал облегчение. Все же у него получилось. – Сэм, послушай… - он сделал свой выбор, но озвучить его было почти невозможно. – Позволь отцу выйти из круга. Удержи демона на пару минут. Слышишь?
Молчание, такое недолгое, показалось вечностью.
- Дин, - присутствие Сэма стал отчетливее, и кольнула боль от сквозивших в нем смирения и решительности. – Прости, Дин, но никто больше из-за меня не умрет. Прости.
- Сэм! Сэмми!
Но он знал, что мог звать брата сколько угодно, тот уже не откликнется. Сэм не хуже него умел принимать решения.
- Папа, пожалуйста, - Джон вновь смотрел в ореховые глаза сына и никогда не видел в них столько боли и ужаса.
Это был Сэм, настоящий, не подделка демона. Его сын, сумевший каким-то чудом перебороть контроль.
– Я натворил столько зла, у меня руки по локоть в крови! Пожалуйста…
Младший придвинулся на шаг, словно сокращение дистанции уменьшало возможность неправильного истолкования его слов.
- Ты сам говорил, что зло должно быть наказано, - умоляя, Сэм говорил все быстрее. – Я не знаю, сколько людей еще погибнет из-за того, что я уже сделал, а впереди будет сущий ад. Пожалуйста, убей меня, папа. Ты даже не представляешь, в какой он здесь ловушке, он умрет вместе со мной. Ты сам просил меня о подобном, и сейчас не в праве мне отказать. Прошу тебя…
Джон смотрел на сына.
- Прости меня, - беззвучно прошептал он и увидел, как в глазах Сэма отчаяние, безысходное, словно темнота заколоченного гроба, сменилось пронзительной желтизной.
Он и не знал, что это так тяжело – смотреть в лицо своему сыну и не видеть его там. Смотреть в желтые, насмешливые глаза и понимать, что где-то за ними заперт Сэм. И не просто заперт, а страдает, мучается, мечется от безжалостной боли бессилия и понимания того, что творит демон от его имени и лица.
Почему никто не сказал, как это больно? Огненная, выжигающая все лава неспешно катилась в нем от сердца вовне. И понимание, что он ничем не может помочь сыну, лишь добавляло огня.
На мгновение все поплыло перед глазами, смазываясь в пелену цвета крови.
«Отпусти его», - кричало сердце.
«Убей», - шепнул долг.
«Умри», - подсказал разум, бессильный выбрать между сердцем и долгом.
Рука, державшая кольт, не дрожала, но Джон медлил. Как выбрать? Что выбрать? Что?!
Он, не отрываясь, смотрел на сына. На демона. На одержимого демоном сына.
Его отчаянная жажда спасти Сэма и жажда мести держали друг друга за горло. Что бы он сейчас ни сделал – все будет поражением. Он проиграл еще два месяца назад, когда не успел помочь Сэму. Он понимал, что его поражение началось уже тогда, в залитой кровью пещере, но теперь оно выступило из суеты промелькнувших дней так ясно и зримо, что никак не хватало воздуха на вдох.
В чужих желтых глазах горела насмешка и такая убежденность в его, Джона, действиях, что шум крови в ушах и отчаянные стоны сердца сменились абсолютной пронзительной тишиной. Пустой, холодной, мертвой.
- Выпусти меня, - приказал Демон, но он его не услышал.
Джон на мгновение поднял взгляд к небу. Пронзительно-чистому, ясному и безмятежному.
Он умирал сейчас. Все, что оставалось в нем после смерти Мэри, после смерти Дина, корчилось в адовом пламени, выгорало, обращаясь в пепел.
Господи, смилуйся надо мной.
И нажал на курок.
@темы: сверхъестественное, фанфики
Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЭПИЛОГ
Пока ты умирал.
Глаза смежив, я уронил на грудь
Твоих стихов раскрытый белый том:
Как голубь на кладбищенской плите,
Он трепетал распластанным крылом.
Я отыскать тебя хотел во сне,
Хотел договорить с тобою, брат;
Ты был из тех, кто, не боясь судьбы,
Жил как поэт и умер как солдат.
Мы думали, что тайн меж нами нет
И друг у друга нам не быть в долгу;
А получилось так, что я с тобой
Победой поделиться не могу.
Когда ты под Аррасом пал в бою
При вспышках орудийного огня,
Война окончилась лишь для тебя
В тот час; а ныне - только для меня.
А для тебя тот бой еще гремит;
И что мне жалкий фимиам побед,
Когда сказать тебе, что враг разбит, -
И этого мне утешенья нет.
Роберт Фрост
читать дальшеСэм медленно открыл глаза. Белый потолок наводил на неприятные мысли о больнице.
Что-то не так.
Чтобы кто-то из Винчестеров оказался в больнице, небу нужно было взорваться – хрустально - голубой шрапнелью осколков.
Сэм глубоко вздохнул, и грудь пронзила острая, ослепительная вспышка боли. Он непроизвольно задержал дыхание и сморгнул выступившие слезы. Боль поутихла, просто затаилась, словно нечисть, в любой момент готовая вонзить в зазевавшуюся жертву двойной комплект зубов.
Все тело горело, и этот огонь вызывал в памяти тьму, смех и льдистое сияние ножа.
Что-то не так.
Ледяное пронзительное чувство тревоги, печали и прощания не отпускало, отдаваясь во рту металлическим привкусом.
- Сэм?
Он узнал этот голос. Это женщина из прошлого, странная, но на их стороне… экстрасенс.
- Миссури? – он не узнал свой голос, таким слабым и хриплым он был. – Что произошло?
Она подошла ближе так, чтобы он мог её видеть.
- Не помнишь?
Сэм сглотнул и прикрыл глаза в попытке вспомнить. Перед внутренним взором беспорядочно, словно кто-то в дикой спешке переключает каналы, мелькали несвязанные картинки.
… ночь, дорога, отец… маленький городок… лицо женщины, вампира… вспышка боли… еще одна… и еще… темнота… их старый дом… лицо отца… боль… Дин…
- Нет, - хрипло ответил Сэм и вопросительно уставился на Миссури.
- Вы победили, - мягко ответила она. – Демона больше нет.
Что-то не так в этом чертовом мире. Сэм никак не мог осознать услышанное.
- Но как?
- Заманили в ловушку в вашем старом доме. И твой отец застрелил его. Демона больше нет.
Что-то терзало, тревожило, наверное, это проклятое чувство прощания.
- А почему… - Сэм помолчал немного, набираясь сил. - Почему у меня такое чувство, что меня через мясорубку пропустили?
Миссури вздрогнула, перед глазами встали картины того дня, дня, которого она не забудет при всем желании.
Искаженное болью, яростью и гневом лицо Джона, стреляющего в собственного сына…
Желтые глаза, полные изумления и гаснущие в предсмертной агонии…
Жизнь – несправедливая штука. Даже для демонов.
Рухнувший на землю Сэм, захлебывающийся кровью…
Алая причудливая сетка, проступившая сквозь его одежду, быстро смазывалась в единое кровавое полотно.
Пронзительный крик Дина. Его ярость и неверие, ослепительным жгутом полоснувшее серое небо. И в ответ на его неистовый призыв о помощи небеса пролились светом. Лишь ему одному оказалось под силу достучаться до небес и вырвать чудо, как законный трофей.
Светлая, сияющая нежным золотом Мэри и Дин, серый от усталости, безысходной боли и одиночества, удерживающие на этой земле готовую вот-вот отлететь душу Сэма и не дающие навсегда остановиться его замершему от шока и боли сердцу.
И Джон, нежно баюкавший израненное тело сына, буквально умолявший его остаться. Не умирать.
- Эй… - слабый возглас Сэма вернул её из воспоминаний.
- Ты был одержим.
Шок в измученных карих глазах сменился пониманием.
- Вот черт.
- И не говори, - отозвалась она.
Минута за минутой медленно текли в необременительном и удобном молчании.
Победа. Они победили? Тревога не отпускала, в каждый вдох примешивая медный привкус крови.
- Где отец?
- Он уехал.
- Как? Опять? – тревога и улыбка равно смешались в голосе Сэма.
- Ненадолго. Он вернется.
Сэм нахмурился. По крайней мере, постарался, каждое движение выматывало похуже любой охоты.
- Это важно? – и пояснил, увидев вопросительный взгляд. – То, ради чего он уехал, это важно?
Ох, Сэм, умеешь же ты задавать вопросы, на которые так не хочется отвечать.
Джон, убедившийся, что Сэм жить будет, буквально прижал Миссури к стенке. В его глазах горели бешенство, боль и тоска.
- Почему ты не сказала мне?
- Не сказала что? – с трудом выдохнула она.
- Что Дин стал призраком! – он сам вряд ли когда-нибудь забудет взгляд сына, полный усталости и одиночества.
- А ты сам не понял? Он все это время был рядом, мирил вас, охранял, подсказывал, а ты и не почувствовал?
Джон отшатнулся, как от удара. Да, не понял. Да, не почувствовал. И это словно рана, в которой проворачивают нож.
- Это неправильно. Он не должен был… оставаться.
- Однако остался и теперь не может уйти. Заперт в ловушке этого мира.
Старший из Винчестеров на мгновение закрыл глаза, потом резко повернулся и пошел к выходу.
- Ты куда? – окликнула она, несколько опешив.
Тот обернулся, и, видимо, это тень так упала на его лицо, что глаза потемнели.
- Я знаю только один способ освободить духа, - произнес он негромко. – Побудь с Сэмом, когда он очнется.
Это было два дня назад. Скорее всего, он уже добрался до места.
- Да. Старый долг. Он вернется, Сэм, не переживай, - ответила она наконец и, успокаивающе улыбнувшись, вышла из палаты.
Тяжелая давящая боль мешала сосредоточиться. А может, это никак не отпускающее пронзительное чувство прощания? Что-то рвалось по живому, будто кто-то отчаянно не хотел уходить, но уже не мог остаться.
Каждый вдох разжигал внутри пламя, но эта боль и неровный звук дыхания в тишине и пустоте отдельной палаты были единственными доказательствами, что он еще жив. Сэм осторожно повернул голову к окну. Что-то чертовски не так в этом чокнутом мире.
Победа?
Закат был алым, как кровь.
Пока ты умирал.
Глаза смежив, я уронил на грудь
Твоих стихов раскрытый белый том:
Как голубь на кладбищенской плите,
Он трепетал распластанным крылом.
Я отыскать тебя хотел во сне,
Хотел договорить с тобою, брат;
Ты был из тех, кто, не боясь судьбы,
Жил как поэт и умер как солдат.
Мы думали, что тайн меж нами нет
И друг у друга нам не быть в долгу;
А получилось так, что я с тобой
Победой поделиться не могу.
Когда ты под Аррасом пал в бою
При вспышках орудийного огня,
Война окончилась лишь для тебя
В тот час; а ныне - только для меня.
А для тебя тот бой еще гремит;
И что мне жалкий фимиам побед,
Когда сказать тебе, что враг разбит, -
И этого мне утешенья нет.
Роберт Фрост
читать дальшеСэм медленно открыл глаза. Белый потолок наводил на неприятные мысли о больнице.
Что-то не так.
Чтобы кто-то из Винчестеров оказался в больнице, небу нужно было взорваться – хрустально - голубой шрапнелью осколков.
Сэм глубоко вздохнул, и грудь пронзила острая, ослепительная вспышка боли. Он непроизвольно задержал дыхание и сморгнул выступившие слезы. Боль поутихла, просто затаилась, словно нечисть, в любой момент готовая вонзить в зазевавшуюся жертву двойной комплект зубов.
Все тело горело, и этот огонь вызывал в памяти тьму, смех и льдистое сияние ножа.
Что-то не так.
Ледяное пронзительное чувство тревоги, печали и прощания не отпускало, отдаваясь во рту металлическим привкусом.
- Сэм?
Он узнал этот голос. Это женщина из прошлого, странная, но на их стороне… экстрасенс.
- Миссури? – он не узнал свой голос, таким слабым и хриплым он был. – Что произошло?
Она подошла ближе так, чтобы он мог её видеть.
- Не помнишь?
Сэм сглотнул и прикрыл глаза в попытке вспомнить. Перед внутренним взором беспорядочно, словно кто-то в дикой спешке переключает каналы, мелькали несвязанные картинки.
… ночь, дорога, отец… маленький городок… лицо женщины, вампира… вспышка боли… еще одна… и еще… темнота… их старый дом… лицо отца… боль… Дин…
- Нет, - хрипло ответил Сэм и вопросительно уставился на Миссури.
- Вы победили, - мягко ответила она. – Демона больше нет.
Что-то не так в этом чертовом мире. Сэм никак не мог осознать услышанное.
- Но как?
- Заманили в ловушку в вашем старом доме. И твой отец застрелил его. Демона больше нет.
Что-то терзало, тревожило, наверное, это проклятое чувство прощания.
- А почему… - Сэм помолчал немного, набираясь сил. - Почему у меня такое чувство, что меня через мясорубку пропустили?
Миссури вздрогнула, перед глазами встали картины того дня, дня, которого она не забудет при всем желании.
Искаженное болью, яростью и гневом лицо Джона, стреляющего в собственного сына…
Желтые глаза, полные изумления и гаснущие в предсмертной агонии…
Жизнь – несправедливая штука. Даже для демонов.
Рухнувший на землю Сэм, захлебывающийся кровью…
Алая причудливая сетка, проступившая сквозь его одежду, быстро смазывалась в единое кровавое полотно.
Пронзительный крик Дина. Его ярость и неверие, ослепительным жгутом полоснувшее серое небо. И в ответ на его неистовый призыв о помощи небеса пролились светом. Лишь ему одному оказалось под силу достучаться до небес и вырвать чудо, как законный трофей.
Светлая, сияющая нежным золотом Мэри и Дин, серый от усталости, безысходной боли и одиночества, удерживающие на этой земле готовую вот-вот отлететь душу Сэма и не дающие навсегда остановиться его замершему от шока и боли сердцу.
И Джон, нежно баюкавший израненное тело сына, буквально умолявший его остаться. Не умирать.
- Эй… - слабый возглас Сэма вернул её из воспоминаний.
- Ты был одержим.
Шок в измученных карих глазах сменился пониманием.
- Вот черт.
- И не говори, - отозвалась она.
Минута за минутой медленно текли в необременительном и удобном молчании.
Победа. Они победили? Тревога не отпускала, в каждый вдох примешивая медный привкус крови.
- Где отец?
- Он уехал.
- Как? Опять? – тревога и улыбка равно смешались в голосе Сэма.
- Ненадолго. Он вернется.
Сэм нахмурился. По крайней мере, постарался, каждое движение выматывало похуже любой охоты.
- Это важно? – и пояснил, увидев вопросительный взгляд. – То, ради чего он уехал, это важно?
Ох, Сэм, умеешь же ты задавать вопросы, на которые так не хочется отвечать.
Джон, убедившийся, что Сэм жить будет, буквально прижал Миссури к стенке. В его глазах горели бешенство, боль и тоска.
- Почему ты не сказала мне?
- Не сказала что? – с трудом выдохнула она.
- Что Дин стал призраком! – он сам вряд ли когда-нибудь забудет взгляд сына, полный усталости и одиночества.
- А ты сам не понял? Он все это время был рядом, мирил вас, охранял, подсказывал, а ты и не почувствовал?
Джон отшатнулся, как от удара. Да, не понял. Да, не почувствовал. И это словно рана, в которой проворачивают нож.
- Это неправильно. Он не должен был… оставаться.
- Однако остался и теперь не может уйти. Заперт в ловушке этого мира.
Старший из Винчестеров на мгновение закрыл глаза, потом резко повернулся и пошел к выходу.
- Ты куда? – окликнула она, несколько опешив.
Тот обернулся, и, видимо, это тень так упала на его лицо, что глаза потемнели.
- Я знаю только один способ освободить духа, - произнес он негромко. – Побудь с Сэмом, когда он очнется.
Это было два дня назад. Скорее всего, он уже добрался до места.
- Да. Старый долг. Он вернется, Сэм, не переживай, - ответила она наконец и, успокаивающе улыбнувшись, вышла из палаты.
Тяжелая давящая боль мешала сосредоточиться. А может, это никак не отпускающее пронзительное чувство прощания? Что-то рвалось по живому, будто кто-то отчаянно не хотел уходить, но уже не мог остаться.
Каждый вдох разжигал внутри пламя, но эта боль и неровный звук дыхания в тишине и пустоте отдельной палаты были единственными доказательствами, что он еще жив. Сэм осторожно повернул голову к окну. Что-то чертовски не так в этом чокнутом мире.
Победа?
Закат был алым, как кровь.
@темы: сверхъестественное, фанфики
вторник, 30 ноября 2010
Поживем - увидим, выживем - учтем.
БОНУС
Пейринг: разнообразный
Жанр: серия рассказов, происходящих в реальности «Неизбранной дороги».
читать дальше
Может быть
Время действия: «Все любят клоунов»
Джо все свои дни проводит в баре матери.
И с любопытством слушает, что говорят охотники.
А говорят они много, особенно после лишней кружки пива или виски. Говорят про охоту, про нечисть, про оружие и других охотников.
Иногда они говорят о Винчестерах.
Джо замечает, как легкая тень ложится на лицо матери при упоминании этой фамилии, и слушает с еще большим интересом, стараясь узнать как можно больше об этих загадочных людях.
Сначала говорили о Джоне. Старшем. Отце.
Потом о Джоне и Дине. Отец и сын. Семейный бизнес.
Еще чуть позже о Дине и Сэме. Охота не выпускает из своих рук тех, кого однажды ухватила.
Сейчас не говорят ничего. Разговор смолкает на доли секунды, когда упоминают Винчестеров. Понимающее, сочувствующее молчание.
Джо знает лишь то, что им сильно досталось.
Но ни одни разговоры не могли подготовить к внезапной встрече.
Ни в одних разговорах не говорилось, что Джон настолько измучен и что у него такие страшные глаза. Темные, больные, отчаявшиеся. Как у волка, загнанного в угол, потерявшего волчицу и волчонка.
Джо отступает перед ним. Она словно легкомысленно распахнула наглухо запертую дверь и увидела алчное пламя ада. Страшно.
Второй - Сэм или Дин? - оглядевшись, остановился у двери. Мертвые, убитые горем глаза, отчаяние, почти ощутимое, об него можно обжечься. И нож на поясе, к которому рука все время тянется и, касаясь рукояти, постоянно отдергивается, словно обжигается.
Джо неосознанно прикасается к своему ножу и понимает - третьего не будет. Больше никто не войдет. Их осталось лишь двое.
- Сэм! - окликает Джон, и парень подходит ближе.
Значит, это Сэм. Она со скрытым любопытством рассматривает его. Красивый, только... избитый и раненный в самое сердце.
Джо успевает заметить, что Джон обменялся долгим взглядом с её матерью, и та молча кивнула. Она чует тайну, такую же страшную, как и сам Винчестер, и не хочет думать об этом.
Эти двое говорят что-то Эшу о демонах, о предвестиях. Она пытается вслушаться, но думает о другом. О том третьем, на которого постоянно оглядываются Винчестеры, и которого с ними нет.
О Дине.
Может быть, он выше Сэма. Ведь старшие должны быть выше. Всего на несколько сантиметров, но выше.
Может быть, у него такие же, как у брата, теплые орехово-зеленые глаза. И такая же смешная челка.
Быть может, у него такая же, как у Джона, жесткая, злая улыбка.
Эш уходит, а между Винчестерами, кажется, не все ладно. Они заводятся с пол-оборота и вот уже вовсю орут друг на друга так, что воздух искрит и потрескивает.
Ошеломленная Джо может лишь наблюдать, как они ранят друг друга, пытаясь справится со своей болью.
Быть может, он был хорошим человеком, раз по нему так убивается младший брат.
И, быть может, у него были надежные ласковые руки, умеющие все на свете - и крошить нечисть, и готовить праздничный пирог.
Быть может, у него была кожаная куртка, старая, изношенная, пахнущая дорогой, машиной и кровью. И от которой почему-то веет домом.
Может быть, он полюбил бы её. И они вместе бы охотились, рассекая ночь на... она на мгновение замирает... на черной Шеви Импале.
Она, недоумевая, пожимает плечами. Ей никогда не нравились Шевроле.
Или он бы охотился, а она ждала его домой. Всегда.
Джо все свои дни проводит в баре своей матери, слушая бесконечные россказни охотников.
Джо никогда не встречала Дина Винчестера.
И, может быть, ей повезло.
Приходящие с северным ветром
Время действия: что-то неопределенное. Где-то после «Танцы с дьяволом в лунном свете».
Сэм, отфыркиваясь от воды, вышел из душа. Влажные волосы липли ко лбу и холодили голову – на улице дул холодный, противный ветер, а отопление в номере было не из лучших.
Джон устало разбирал выложенный на кровати арсенал. Они выслеживали злобного призрака почти всю ночь, и теперь он чувствовал себя совершенно без сил.
Сэм зевнул и почти рухнул на кровать.
- Спокойной ночи, - проговорил он, заворачиваясь в одеяло и сунув руку под подушку, где уже лежал динов нож.
- Спокойной ночи, - отозвался Джон, но Сэм уже спал.
Он шел по улице, знакомой и незнакомой одновременно, словно он уже бывал здесь, но так давно, что теперь стало невозможно провести грань между воспоминанием и сном.
Аккуратные дома, ухоженные подстриженные газоны, машины на асфальтовых дорожках – от всего этого веяло миром и покоем. Он шел все медленнее, наслаждаясь каждым шагом, каждой минутой. Белое, низкое небо неохотно отпустило мягкие, тяжелые снежинки, и они, кружась, неспешно спускались на землю. Одна из них обожгла мгновенным холодом щеку, другая повисла на ресницах. Сэм смахнул снег и огляделся. Снежинки, крупные, пушистые, летели с неба, густея с каждой минутой и покрывая землю белым ковром. Звуки незаметно стали глуше, и какая-то первозданная тишина начала прокрадываться в мир, успокаивая страхи и волнения, исцеляя душу и сердце.
Ноги сами несли Сэма все вперед и вперед, а куда, он и сам не знал. Но когда шаги замедлились совсем, а впереди показался дом, похожий на давнишний сон, Сэм понял, что пришел. Пришел домой. Сквозь снежную пелену мерцали огни гирлянд, и веяло Рождеством.
С замирающим сердцем он вошел внутрь, и дверь за ним даже не скрипнула, не выдав его присутствия. Сладко пахло выпечкой, хвоей, фруктами и вкусной, домашней едой. Сердце сжалось от светлой, пронзительной тоски. Дом, которого у него никогда не было.
Послышались голоса, заставившие Сэма замереть и затаить дыхание.
- Они приедут? – такой знакомый голос, такой родной, но без усталости и затаенных боли и тоски. Вниз по лестнице, улыбаясь и по-мальчишьи перепрыгивая через ступеньки, спускался Дин.
Кусая губы, Сэм широко открытыми глазами смотрел на удивительно молодого и открытого брата. Охота, прошедшая стороной, – откуда-то Сэм знал, что охоты здесь просто нет – унесла с собой и неизбывную усталость, и страхи, и страшные сомнения, и обреченность охотников.
Дин широким шагом прошел мимо Сэма, как мимо призрака, на кухню, где негромко гремела посуда, и воздух, качнувшийся от его стремительного движения, прохладой отозвался на мокрых от слез щеках.
- Да, - донесся из кухни другой голос, женский, который он слышал лишь однажды в жизни. Мама. Это он понял сразу.
Он прошел на кухню следом за братом. И долго смотрел, как мама ловко управляется с песочным тестом. А когда по кухне поплыл теплый, сладкий аромат свежевыпеченного печенья, он был готов продать душу всем демонам ада, лишь бы это было правдой. Лишь бы это было.
- Эй! – Мэри легко ударила Дина по руке, когда тот попытался стащить печенье. – Оставь до ужина.
Дин широко улыбнулся - «Я? Да ты плохо обо мне думаешь!» и через минуту, зашипев, начал перекидывать печенье из руки в руку.
- Горячее! – искренне возмутился он, а она засмеялась.
И в этот момент в дверь позвонили. Дин, закинув печенье в рот, отправился открывать. На пороге, отфыркиваясь от снега, стояла улыбающаяся Джессика. Но прежде чем она успела отряхнуть снег с волос и войти, в дом влетело нечто и, как маленькая обезьянка, повисло на Дине.
- Дядя Дин!
- Чарли!
Дин ласково взъерошил волнистые волосы четырехлетнего малыша.
- Там снег!
Чарли, восторженно сверкая ореховыми глазами, потянул Дина на улицу.
- Снежки! Сегодня же Рождество!
Сэм не знал, на что смотреть: на играющих в снегу брата и… сына – он едва мог дышать от боли, печали и нахлынувших слез; на Джессику, накрывающую стол в столовой, или на маму, закончившую хлопотать на кухне.
- Дин! Чарли! Идите ужинать! – позвала Мэри мальчиков и закрыла окно.
Промокшие и уставшие Дин и Чарли ввалились в дом, хохочущие, безуспешно пытающиеся отряхнуться от снега.
Из столовой соблазнительно пахло едой, и от вида собравшейся за одним столом семьи защемило сердце. А когда Чарли негромко произнес рождественскую молитву, Сэм глубоко вздохнул, чувствуя ком в горле и светлую, глубокую печаль.
Яркий свет слепяще отразился в семейном серебре, и Сэм зажмурился. А когда открыл глаза, все вокруг заливал белый, призрачный свет утра в холодной, дешевом мотеле.
Горло сжалось от разочарования, и он снова закрыл глаза, воскрешая в памяти улыбающуюся Джесс, спокойного брата, смеющуюся маму и хохочущего Чарли. Обида мягко отступила, и на её место пришла спокойная уверенность, что все это не было простым сном.
Из окна лился белый свет выпавшего снега, и Сэм внезапно вспомнил, что наступило Рождество. И, слабо улыбнувшись, он задремал снова, памятуя о том, что некоторые сны все же сбываются. Пусть и не в этой жизни.
Быть может
Время действия: «Ключи от бездны» и дальше.
Джо Харвелл ненавидела бары – их почти мотельную однотипность, их атмосферу и то чувство опустошающего сиротства, которую они вызывали – для нее они были чужим домом.
Она делала все, чтобы ни под каким предлогом не входить в их вечный, прокуренный сумрак: назначала встречи где угодно – в кафе, пиццериях, на вокзалах и в парках, в которых быстрый дождь оставлял на губах восхитительный и тревожный привкус желтеющей листвы.
Зимой она предпочитала всем барам холод никак не могущей прогреться машины.
Парни крутили у виска, когда в ответ на их предложение посидеть с ними вечерком в баре, она посылала их к дьяволу.
Нет. Сердце сжалось, словно собираемые в кулак пальцы. Не к дьяволу. Потому что иначе перед внутренним взором вспыхивали невыносимо желтые глаза Сэма, мать его, Винчестера, а потом все вокруг оказывалось охвачено пламенем, жар которого она все еще ощущала.
Так что не к дьяволу. Но так же далеко.
С точностью до минуты она могла определить час, когда её жизнь рухнула, взрываясь каплями расплавленного стекла и спекшейся пылью. Час, когда незнакомец вошел в Дом-у-Дороги и с улыбкой передал привет от Сэма Винчестера. А потом от его рук рванулась тугая, бело-желтая струя пламени, сжигающего даже камень. Она успела выскочить за миг до того, как за её спиной сомкнулись стены огня.
Джо Харвелл оказалась единственной выжившей, но и она не уцелела – в том адском пожаре сгорела её душа.
Джон Винчестер отнял у её отца. Сэм Винчестер – мать и дом.
У нее все внутри перекручивалось от ненависти, когда она слышала эту фамилию.
Она отомстит. Она обещала себе это вновь и вновь, пока ненависть, боль и жажда мести не сплавились вокруг нее в непроницаемую корку, подобно тому, как песок на пепелище превратился в мутное, темное, перемешанное с золой и камнями стекло.
Она отомстит.
Но иногда, когда сердце переполнялось одиночеством и тьмой, она все же находила в себе силы переступить порог бара, как одичалая, оголодавшая кошка прокрадывается на оставленную без присмотра кухню, чтобы стащить хоть какой-нибудь еды.
Она всегда садилась одна, со стаканом виски, сжавшись в отчаянный, ожесточенный клубок нервов, воспоминаний и молчания. И любого, кто пытался подкатить, гнала прочь единственным взглядом. Сидела, пока не занимался рассвет, и только тогда уходила, вдоволь наговорившись с призраками и оставляя нетронутой свою выпивку.
Джо Харвелл ненавидела бары, но, быть может, они были единственным местом, где она чувствовала себя живой.
Закрой за мной дверь, я ухожу
Время действия: эпилог.
Вдох. Жадный, глубокий, до головокружения.
Так дышат вырвавшиеся из рук смерти. Но я не жив.
Вдох. Воздух полон земли.
Сухая, тонкая, промороженная пыль висит в воздухе и никак не хочет рассеиваться. Она оседает на коже и волосах, забивает горло при каждом вдохе, словно я все еще в вязких, тяжелых объятьях могилы.
Вдох. Полной грудью, словно он последний. Не словно, один из.
Я помню это место. Это пронзительное небо и это безграничное одиночество. А еще это невысокое каменное надгробие с моим именем.
Дыхание перехватывает, воздух больно царапает горло.
Все, что я могу сейчас – смотреть, как мой отец раскапывает мою могилу. И я прекрасно знаю, зачем.
Прости меня, Сэмми. Я так хотел уберечь тебя от всей той тьмы, через которую тебе все же пришлось пройти.
Вдох. Едкий привкус дыма щекочет нёбо. Но все же я делаю еще один вдох, теперь уже точно последний.
Жаркое, живое, такое яркое пламя разгоняет серую хмарь моего недобытия. Золотые змейки бегут по мне, оставляя взамен тонкую, сухую золу. И мне не больно, только страшно.
Прости. Я так хочу остаться, но уже не могу.
Закрой за мной дверь, братишка, я ухожу.
Пепелище
Время действия: несколько лет спустя.
Мистер Арчер Смит неторопливо вытер руки от машинного масла и поднялся навстречу клиенту.
Это давно стало привычкой – жить, не опасаясь встретить старых знакомых. Тех, кого видеть совсем не хочешь. Не хвататься при малейшем шорохе за оружие, которое, заботливо смазанное, лежит в запертом ящике на запертом чердаке.
Это вновь стало привычным, и простые, незамысловатые радости снова вернулись в его жизнь. Небольшой дом, из которого не надо уезжать. Там, может быть, не слишком уютно, но ему с сыном вполне хватает. Нормальные соседи, с которыми он здоровается каждое утро и которые, не смотря на все его усилия, продолжают шептаться у него за спиной. Это нормально. Простая работа в собственной мастерской, начавшая со временем даже приносить радость, удовлетворение и уважение со стороны все тех же соседей. Он испытывает чувство гордости, когда в конце непростого дня убитый в хлам автомобиль оживает его усилиями.
И сын, сумевший найти себя в адвокатуре. Тонкие, параллельные шрамы на его левой щеке, так похожие на отметины чьих-то когтей, – а он-то знал, что их оставило одно-единственное лезвие, - не помешали Ричарду сделать карьеру. Пусть и не в крупном городе. Здесь он был лучшим и не оставался без работы.
Когда они только переехали сюда, - а, точнее сказать, приехали, - жизнь напоминала пепелище. Черная, выжженная, опустошенная земля его надежд. И сын, пустым взглядом смотревший перед собой, замкнувшийся, отчаявшийся, почти уничтоженный.
День за днем он заново терпеливо возводил все то, что было отняло у него и разрушено. Несколько лет назад он утратил последнюю связь с нежеланным прошлым, когда от сердечного приступа скончался некто по имени Роберт Сингер.
Мистер Арчер Смит – обычный механик в автомастерской, хотя его клиенты утверждают, что у него золотые руки. И он не ищет неприятностей, что подтвердит любой, кто его знает.
Однако тщательно запертый ящик на чердаке надежно похоронен под необъятными грудами старых книг, в которых мертвые языки соседствуют с замысловатыми и непонятными рисунками и схемами.
Как правило, рано или поздно сквозь пепел пробивается новая поросль.
Альтернативный эпилог.
День начинался, как обычно. В полутемной комнате он тщетно пытался отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце.
Один и тот же сон преследовал его уже около полугода, неизменно вызывая сокрушительное чувство потери, гнева и вины. В этом сне Сэм умирал у него на руках, и потому он каждое утро убеждался, что сын рядом, живой и невредимый.
Те несколько раз, когда Сэм уходил куда-то до его пробуждения, едва не довели старшего Винчестера до сердечного приступа. Неконтролируемые минуты, когда паника, разрастаясь, поглощает все вокруг, ледяной петлей затягиваясь на горле, а где-то внутри зарождается боль, он при всем желании не сможет забыть.
Он пытался скрывать все это, но Сэм, едва оклемавшись от собственных ранений, быстро понял, что с отцом твориться что-то неладное. И ему не составило особого труда разобраться, в чем именно дело, стоило лишь пару раз поймать на себе взгляд отца, полный неприкрытого смятения и страха и сменявшего их облегчения.
Так что еще неизвестно, кто кого вытягивал из пропасти отчаяния и депрессии.
И, может быть, именно потому Сэм достаточно быстро, учитывая характер его повреждений, пришел в относительную норму. Правда, они не охотились до сих пор, и, скорее всего, так и не начнут никогда вновь, справедливо рассудив, что риска, боли и смерти с избытком хватило на каждого из них.
Тихий, мирный городок в богом забытой глуши – лучшее место, чтобы воевать с внутренними демонами. И эта борьба начиналась каждый раз, когда вечером в их доме гас свет.
- Спокойной ночи, - произносил Джон, а в его голосе звучал один и тот же вопрос.
«Сэм?»
- Спокойной ночи, - отвечал тот.
«Я буду рядом, когда ты проснешься».
Это невысказанное обещание было единственным, что заставляло Джона закрывать глаза и засыпать.
Некоторое время он просто смотрел вверх. Серый, когда-то беленый потолок казался смутно знакомым. Неприятный, въевшийся в самые стены запах пока был лишь фактом, не требовавшим осознания. Ровный, неживой свет люминесцентных ламп царапнул где-то внутри, пробуждая тревогу. В коридоре раздались шаги, и чей-то незнакомый голос произнес его имя.
Против воли Джон прислушался.
Поначалу слова казались бессмысленными: полгода… никакой реакции…
Потом разум начал осмысливать предложения.
- … застрелил своего сына на пороге их бывшего дома…
Нелепица. Сэм ведь жив. Он видел его еще вчера.
- … утверждал, что тот одержим демоном, от рук которого в свое время погибли его жена и старший сын…
Мэри. Дин. Их образы, яркие, живые, разрушили плотину забвения. Реальность обрушилась на него горной лавиной.
Сэм. Сэмми. Его мальчик.
Воспоминания вспыхивали перед глазами ослепительно – острыми звездами.
Выстрел. Слабая улыбка в измученных, таких родных карих глазах. И еле слышное «Спасибо», отлетевшее вместе с последним вздохом.
Из пересохшего горла вместо крика вырвался мучительный стон. Он бы плакал, если б мог.
Это не может быть правдой! Он не мог потерять и его! Сэм! Сэмми…
Открылась дверь, и вбежавший санитар вколол успокоительное. Засыпающее сознание уловило последние слова, сказанные все тем же незнакомым голосом.
- К сожалению, пациент отказывается воспринимать реальность. Прогноз на данное время неутешителен…
Он говорил что-то еще, но веки сомкнулись под тяжестью сна.
День начинался, как обычно…
Пейринг: разнообразный
Жанр: серия рассказов, происходящих в реальности «Неизбранной дороги».
читать дальше
Может быть
Время действия: «Все любят клоунов»
Джо все свои дни проводит в баре матери.
И с любопытством слушает, что говорят охотники.
А говорят они много, особенно после лишней кружки пива или виски. Говорят про охоту, про нечисть, про оружие и других охотников.
Иногда они говорят о Винчестерах.
Джо замечает, как легкая тень ложится на лицо матери при упоминании этой фамилии, и слушает с еще большим интересом, стараясь узнать как можно больше об этих загадочных людях.
Сначала говорили о Джоне. Старшем. Отце.
Потом о Джоне и Дине. Отец и сын. Семейный бизнес.
Еще чуть позже о Дине и Сэме. Охота не выпускает из своих рук тех, кого однажды ухватила.
Сейчас не говорят ничего. Разговор смолкает на доли секунды, когда упоминают Винчестеров. Понимающее, сочувствующее молчание.
Джо знает лишь то, что им сильно досталось.
Но ни одни разговоры не могли подготовить к внезапной встрече.
Ни в одних разговорах не говорилось, что Джон настолько измучен и что у него такие страшные глаза. Темные, больные, отчаявшиеся. Как у волка, загнанного в угол, потерявшего волчицу и волчонка.
Джо отступает перед ним. Она словно легкомысленно распахнула наглухо запертую дверь и увидела алчное пламя ада. Страшно.
Второй - Сэм или Дин? - оглядевшись, остановился у двери. Мертвые, убитые горем глаза, отчаяние, почти ощутимое, об него можно обжечься. И нож на поясе, к которому рука все время тянется и, касаясь рукояти, постоянно отдергивается, словно обжигается.
Джо неосознанно прикасается к своему ножу и понимает - третьего не будет. Больше никто не войдет. Их осталось лишь двое.
- Сэм! - окликает Джон, и парень подходит ближе.
Значит, это Сэм. Она со скрытым любопытством рассматривает его. Красивый, только... избитый и раненный в самое сердце.
Джо успевает заметить, что Джон обменялся долгим взглядом с её матерью, и та молча кивнула. Она чует тайну, такую же страшную, как и сам Винчестер, и не хочет думать об этом.
Эти двое говорят что-то Эшу о демонах, о предвестиях. Она пытается вслушаться, но думает о другом. О том третьем, на которого постоянно оглядываются Винчестеры, и которого с ними нет.
О Дине.
Может быть, он выше Сэма. Ведь старшие должны быть выше. Всего на несколько сантиметров, но выше.
Может быть, у него такие же, как у брата, теплые орехово-зеленые глаза. И такая же смешная челка.
Быть может, у него такая же, как у Джона, жесткая, злая улыбка.
Эш уходит, а между Винчестерами, кажется, не все ладно. Они заводятся с пол-оборота и вот уже вовсю орут друг на друга так, что воздух искрит и потрескивает.
Ошеломленная Джо может лишь наблюдать, как они ранят друг друга, пытаясь справится со своей болью.
Быть может, он был хорошим человеком, раз по нему так убивается младший брат.
И, быть может, у него были надежные ласковые руки, умеющие все на свете - и крошить нечисть, и готовить праздничный пирог.
Быть может, у него была кожаная куртка, старая, изношенная, пахнущая дорогой, машиной и кровью. И от которой почему-то веет домом.
Может быть, он полюбил бы её. И они вместе бы охотились, рассекая ночь на... она на мгновение замирает... на черной Шеви Импале.
Она, недоумевая, пожимает плечами. Ей никогда не нравились Шевроле.
Или он бы охотился, а она ждала его домой. Всегда.
Джо все свои дни проводит в баре своей матери, слушая бесконечные россказни охотников.
Джо никогда не встречала Дина Винчестера.
И, может быть, ей повезло.
Приходящие с северным ветром
Время действия: что-то неопределенное. Где-то после «Танцы с дьяволом в лунном свете».
Сэм, отфыркиваясь от воды, вышел из душа. Влажные волосы липли ко лбу и холодили голову – на улице дул холодный, противный ветер, а отопление в номере было не из лучших.
Джон устало разбирал выложенный на кровати арсенал. Они выслеживали злобного призрака почти всю ночь, и теперь он чувствовал себя совершенно без сил.
Сэм зевнул и почти рухнул на кровать.
- Спокойной ночи, - проговорил он, заворачиваясь в одеяло и сунув руку под подушку, где уже лежал динов нож.
- Спокойной ночи, - отозвался Джон, но Сэм уже спал.
Он шел по улице, знакомой и незнакомой одновременно, словно он уже бывал здесь, но так давно, что теперь стало невозможно провести грань между воспоминанием и сном.
Аккуратные дома, ухоженные подстриженные газоны, машины на асфальтовых дорожках – от всего этого веяло миром и покоем. Он шел все медленнее, наслаждаясь каждым шагом, каждой минутой. Белое, низкое небо неохотно отпустило мягкие, тяжелые снежинки, и они, кружась, неспешно спускались на землю. Одна из них обожгла мгновенным холодом щеку, другая повисла на ресницах. Сэм смахнул снег и огляделся. Снежинки, крупные, пушистые, летели с неба, густея с каждой минутой и покрывая землю белым ковром. Звуки незаметно стали глуше, и какая-то первозданная тишина начала прокрадываться в мир, успокаивая страхи и волнения, исцеляя душу и сердце.
Ноги сами несли Сэма все вперед и вперед, а куда, он и сам не знал. Но когда шаги замедлились совсем, а впереди показался дом, похожий на давнишний сон, Сэм понял, что пришел. Пришел домой. Сквозь снежную пелену мерцали огни гирлянд, и веяло Рождеством.
С замирающим сердцем он вошел внутрь, и дверь за ним даже не скрипнула, не выдав его присутствия. Сладко пахло выпечкой, хвоей, фруктами и вкусной, домашней едой. Сердце сжалось от светлой, пронзительной тоски. Дом, которого у него никогда не было.
Послышались голоса, заставившие Сэма замереть и затаить дыхание.
- Они приедут? – такой знакомый голос, такой родной, но без усталости и затаенных боли и тоски. Вниз по лестнице, улыбаясь и по-мальчишьи перепрыгивая через ступеньки, спускался Дин.
Кусая губы, Сэм широко открытыми глазами смотрел на удивительно молодого и открытого брата. Охота, прошедшая стороной, – откуда-то Сэм знал, что охоты здесь просто нет – унесла с собой и неизбывную усталость, и страхи, и страшные сомнения, и обреченность охотников.
Дин широким шагом прошел мимо Сэма, как мимо призрака, на кухню, где негромко гремела посуда, и воздух, качнувшийся от его стремительного движения, прохладой отозвался на мокрых от слез щеках.
- Да, - донесся из кухни другой голос, женский, который он слышал лишь однажды в жизни. Мама. Это он понял сразу.
Он прошел на кухню следом за братом. И долго смотрел, как мама ловко управляется с песочным тестом. А когда по кухне поплыл теплый, сладкий аромат свежевыпеченного печенья, он был готов продать душу всем демонам ада, лишь бы это было правдой. Лишь бы это было.
- Эй! – Мэри легко ударила Дина по руке, когда тот попытался стащить печенье. – Оставь до ужина.
Дин широко улыбнулся - «Я? Да ты плохо обо мне думаешь!» и через минуту, зашипев, начал перекидывать печенье из руки в руку.
- Горячее! – искренне возмутился он, а она засмеялась.
И в этот момент в дверь позвонили. Дин, закинув печенье в рот, отправился открывать. На пороге, отфыркиваясь от снега, стояла улыбающаяся Джессика. Но прежде чем она успела отряхнуть снег с волос и войти, в дом влетело нечто и, как маленькая обезьянка, повисло на Дине.
- Дядя Дин!
- Чарли!
Дин ласково взъерошил волнистые волосы четырехлетнего малыша.
- Там снег!
Чарли, восторженно сверкая ореховыми глазами, потянул Дина на улицу.
- Снежки! Сегодня же Рождество!
Сэм не знал, на что смотреть: на играющих в снегу брата и… сына – он едва мог дышать от боли, печали и нахлынувших слез; на Джессику, накрывающую стол в столовой, или на маму, закончившую хлопотать на кухне.
- Дин! Чарли! Идите ужинать! – позвала Мэри мальчиков и закрыла окно.
Промокшие и уставшие Дин и Чарли ввалились в дом, хохочущие, безуспешно пытающиеся отряхнуться от снега.
Из столовой соблазнительно пахло едой, и от вида собравшейся за одним столом семьи защемило сердце. А когда Чарли негромко произнес рождественскую молитву, Сэм глубоко вздохнул, чувствуя ком в горле и светлую, глубокую печаль.
Яркий свет слепяще отразился в семейном серебре, и Сэм зажмурился. А когда открыл глаза, все вокруг заливал белый, призрачный свет утра в холодной, дешевом мотеле.
Горло сжалось от разочарования, и он снова закрыл глаза, воскрешая в памяти улыбающуюся Джесс, спокойного брата, смеющуюся маму и хохочущего Чарли. Обида мягко отступила, и на её место пришла спокойная уверенность, что все это не было простым сном.
Из окна лился белый свет выпавшего снега, и Сэм внезапно вспомнил, что наступило Рождество. И, слабо улыбнувшись, он задремал снова, памятуя о том, что некоторые сны все же сбываются. Пусть и не в этой жизни.
Быть может
Время действия: «Ключи от бездны» и дальше.
Джо Харвелл ненавидела бары – их почти мотельную однотипность, их атмосферу и то чувство опустошающего сиротства, которую они вызывали – для нее они были чужим домом.
Она делала все, чтобы ни под каким предлогом не входить в их вечный, прокуренный сумрак: назначала встречи где угодно – в кафе, пиццериях, на вокзалах и в парках, в которых быстрый дождь оставлял на губах восхитительный и тревожный привкус желтеющей листвы.
Зимой она предпочитала всем барам холод никак не могущей прогреться машины.
Парни крутили у виска, когда в ответ на их предложение посидеть с ними вечерком в баре, она посылала их к дьяволу.
Нет. Сердце сжалось, словно собираемые в кулак пальцы. Не к дьяволу. Потому что иначе перед внутренним взором вспыхивали невыносимо желтые глаза Сэма, мать его, Винчестера, а потом все вокруг оказывалось охвачено пламенем, жар которого она все еще ощущала.
Так что не к дьяволу. Но так же далеко.
С точностью до минуты она могла определить час, когда её жизнь рухнула, взрываясь каплями расплавленного стекла и спекшейся пылью. Час, когда незнакомец вошел в Дом-у-Дороги и с улыбкой передал привет от Сэма Винчестера. А потом от его рук рванулась тугая, бело-желтая струя пламени, сжигающего даже камень. Она успела выскочить за миг до того, как за её спиной сомкнулись стены огня.
Джо Харвелл оказалась единственной выжившей, но и она не уцелела – в том адском пожаре сгорела её душа.
Джон Винчестер отнял у её отца. Сэм Винчестер – мать и дом.
У нее все внутри перекручивалось от ненависти, когда она слышала эту фамилию.
Она отомстит. Она обещала себе это вновь и вновь, пока ненависть, боль и жажда мести не сплавились вокруг нее в непроницаемую корку, подобно тому, как песок на пепелище превратился в мутное, темное, перемешанное с золой и камнями стекло.
Она отомстит.
Но иногда, когда сердце переполнялось одиночеством и тьмой, она все же находила в себе силы переступить порог бара, как одичалая, оголодавшая кошка прокрадывается на оставленную без присмотра кухню, чтобы стащить хоть какой-нибудь еды.
Она всегда садилась одна, со стаканом виски, сжавшись в отчаянный, ожесточенный клубок нервов, воспоминаний и молчания. И любого, кто пытался подкатить, гнала прочь единственным взглядом. Сидела, пока не занимался рассвет, и только тогда уходила, вдоволь наговорившись с призраками и оставляя нетронутой свою выпивку.
Джо Харвелл ненавидела бары, но, быть может, они были единственным местом, где она чувствовала себя живой.
Закрой за мной дверь, я ухожу
Время действия: эпилог.
Вдох. Жадный, глубокий, до головокружения.
Так дышат вырвавшиеся из рук смерти. Но я не жив.
Вдох. Воздух полон земли.
Сухая, тонкая, промороженная пыль висит в воздухе и никак не хочет рассеиваться. Она оседает на коже и волосах, забивает горло при каждом вдохе, словно я все еще в вязких, тяжелых объятьях могилы.
Вдох. Полной грудью, словно он последний. Не словно, один из.
Я помню это место. Это пронзительное небо и это безграничное одиночество. А еще это невысокое каменное надгробие с моим именем.
Дыхание перехватывает, воздух больно царапает горло.
Все, что я могу сейчас – смотреть, как мой отец раскапывает мою могилу. И я прекрасно знаю, зачем.
Прости меня, Сэмми. Я так хотел уберечь тебя от всей той тьмы, через которую тебе все же пришлось пройти.
Вдох. Едкий привкус дыма щекочет нёбо. Но все же я делаю еще один вдох, теперь уже точно последний.
Жаркое, живое, такое яркое пламя разгоняет серую хмарь моего недобытия. Золотые змейки бегут по мне, оставляя взамен тонкую, сухую золу. И мне не больно, только страшно.
Прости. Я так хочу остаться, но уже не могу.
Закрой за мной дверь, братишка, я ухожу.
Пепелище
Время действия: несколько лет спустя.
Мистер Арчер Смит неторопливо вытер руки от машинного масла и поднялся навстречу клиенту.
Это давно стало привычкой – жить, не опасаясь встретить старых знакомых. Тех, кого видеть совсем не хочешь. Не хвататься при малейшем шорохе за оружие, которое, заботливо смазанное, лежит в запертом ящике на запертом чердаке.
Это вновь стало привычным, и простые, незамысловатые радости снова вернулись в его жизнь. Небольшой дом, из которого не надо уезжать. Там, может быть, не слишком уютно, но ему с сыном вполне хватает. Нормальные соседи, с которыми он здоровается каждое утро и которые, не смотря на все его усилия, продолжают шептаться у него за спиной. Это нормально. Простая работа в собственной мастерской, начавшая со временем даже приносить радость, удовлетворение и уважение со стороны все тех же соседей. Он испытывает чувство гордости, когда в конце непростого дня убитый в хлам автомобиль оживает его усилиями.
И сын, сумевший найти себя в адвокатуре. Тонкие, параллельные шрамы на его левой щеке, так похожие на отметины чьих-то когтей, – а он-то знал, что их оставило одно-единственное лезвие, - не помешали Ричарду сделать карьеру. Пусть и не в крупном городе. Здесь он был лучшим и не оставался без работы.
Когда они только переехали сюда, - а, точнее сказать, приехали, - жизнь напоминала пепелище. Черная, выжженная, опустошенная земля его надежд. И сын, пустым взглядом смотревший перед собой, замкнувшийся, отчаявшийся, почти уничтоженный.
День за днем он заново терпеливо возводил все то, что было отняло у него и разрушено. Несколько лет назад он утратил последнюю связь с нежеланным прошлым, когда от сердечного приступа скончался некто по имени Роберт Сингер.
Мистер Арчер Смит – обычный механик в автомастерской, хотя его клиенты утверждают, что у него золотые руки. И он не ищет неприятностей, что подтвердит любой, кто его знает.
Однако тщательно запертый ящик на чердаке надежно похоронен под необъятными грудами старых книг, в которых мертвые языки соседствуют с замысловатыми и непонятными рисунками и схемами.
Как правило, рано или поздно сквозь пепел пробивается новая поросль.
Альтернативный эпилог.
День начинался, как обычно. В полутемной комнате он тщетно пытался отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце.
Один и тот же сон преследовал его уже около полугода, неизменно вызывая сокрушительное чувство потери, гнева и вины. В этом сне Сэм умирал у него на руках, и потому он каждое утро убеждался, что сын рядом, живой и невредимый.
Те несколько раз, когда Сэм уходил куда-то до его пробуждения, едва не довели старшего Винчестера до сердечного приступа. Неконтролируемые минуты, когда паника, разрастаясь, поглощает все вокруг, ледяной петлей затягиваясь на горле, а где-то внутри зарождается боль, он при всем желании не сможет забыть.
Он пытался скрывать все это, но Сэм, едва оклемавшись от собственных ранений, быстро понял, что с отцом твориться что-то неладное. И ему не составило особого труда разобраться, в чем именно дело, стоило лишь пару раз поймать на себе взгляд отца, полный неприкрытого смятения и страха и сменявшего их облегчения.
Так что еще неизвестно, кто кого вытягивал из пропасти отчаяния и депрессии.
И, может быть, именно потому Сэм достаточно быстро, учитывая характер его повреждений, пришел в относительную норму. Правда, они не охотились до сих пор, и, скорее всего, так и не начнут никогда вновь, справедливо рассудив, что риска, боли и смерти с избытком хватило на каждого из них.
Тихий, мирный городок в богом забытой глуши – лучшее место, чтобы воевать с внутренними демонами. И эта борьба начиналась каждый раз, когда вечером в их доме гас свет.
- Спокойной ночи, - произносил Джон, а в его голосе звучал один и тот же вопрос.
«Сэм?»
- Спокойной ночи, - отвечал тот.
«Я буду рядом, когда ты проснешься».
Это невысказанное обещание было единственным, что заставляло Джона закрывать глаза и засыпать.
Некоторое время он просто смотрел вверх. Серый, когда-то беленый потолок казался смутно знакомым. Неприятный, въевшийся в самые стены запах пока был лишь фактом, не требовавшим осознания. Ровный, неживой свет люминесцентных ламп царапнул где-то внутри, пробуждая тревогу. В коридоре раздались шаги, и чей-то незнакомый голос произнес его имя.
Против воли Джон прислушался.
Поначалу слова казались бессмысленными: полгода… никакой реакции…
Потом разум начал осмысливать предложения.
- … застрелил своего сына на пороге их бывшего дома…
Нелепица. Сэм ведь жив. Он видел его еще вчера.
- … утверждал, что тот одержим демоном, от рук которого в свое время погибли его жена и старший сын…
Мэри. Дин. Их образы, яркие, живые, разрушили плотину забвения. Реальность обрушилась на него горной лавиной.
Сэм. Сэмми. Его мальчик.
Воспоминания вспыхивали перед глазами ослепительно – острыми звездами.
Выстрел. Слабая улыбка в измученных, таких родных карих глазах. И еле слышное «Спасибо», отлетевшее вместе с последним вздохом.
Из пересохшего горла вместо крика вырвался мучительный стон. Он бы плакал, если б мог.
Это не может быть правдой! Он не мог потерять и его! Сэм! Сэмми…
Открылась дверь, и вбежавший санитар вколол успокоительное. Засыпающее сознание уловило последние слова, сказанные все тем же незнакомым голосом.
- К сожалению, пациент отказывается воспринимать реальность. Прогноз на данное время неутешителен…
Он говорил что-то еще, но веки сомкнулись под тяжестью сна.
День начинался, как обычно…
@темы: сверхъестественное, фанфики
Орлиное гнездо
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
60 впечатления
-
49 сериал
-
21 фанфики
-
19 синематограф
-
11 Marvel
-
11 Doctor Who
-
10 книги
- Список заголовков
Главное меню