Неизбранная дорога. Эпилог

[Poenari]

ЭПИЛОГ
Пока ты умирал.

Глаза смежив, я уронил на грудь
Твоих стихов раскрытый белый том:
Как голубь на кладбищенской плите,
Он трепетал распластанным крылом.

Я отыскать тебя хотел во сне,
Хотел договорить с тобою, брат;
Ты был из тех, кто, не боясь судьбы,
Жил как поэт и умер как солдат.

Мы думали, что тайн меж нами нет
И друг у друга нам не быть в долгу;
А получилось так, что я с тобой
Победой поделиться не могу.

Когда ты под Аррасом пал в бою
При вспышках орудийного огня,
Война окончилась лишь для тебя
В тот час; а ныне - только для меня.

А для тебя тот бой еще гремит;
И что мне жалкий фимиам побед,
Когда сказать тебе, что враг разбит, -
И этого мне утешенья нет.

Роберт Фрост

Сэм медленно открыл глаза. Белый потолок наводил на неприятные мысли о больнице.
Что-то не так.
Чтобы кто-то из Винчестеров оказался в больнице, небу нужно было взорваться – хрустально - голубой шрапнелью осколков.
Сэм глубоко вздохнул, и грудь пронзила острая, ослепительная вспышка боли. Он непроизвольно задержал дыхание и сморгнул выступившие слезы. Боль поутихла, просто затаилась, словно нечисть, в любой момент готовая вонзить в зазевавшуюся жертву двойной комплект зубов.
Все тело горело, и этот огонь вызывал в памяти тьму, смех и льдистое сияние ножа.
Что-то не так.
Ледяное пронзительное чувство тревоги, печали и прощания не отпускало, отдаваясь во рту металлическим привкусом.
- Сэм?
Он узнал этот голос. Это женщина из прошлого, странная, но на их стороне… экстрасенс.
- Миссури? – он не узнал свой голос, таким слабым и хриплым он был. – Что произошло?
Она подошла ближе так, чтобы он мог её видеть.
- Не помнишь?
Сэм сглотнул и прикрыл глаза в попытке вспомнить. Перед внутренним взором беспорядочно, словно кто-то в дикой спешке переключает каналы, мелькали несвязанные картинки.
… ночь, дорога, отец… маленький городок… лицо женщины, вампира… вспышка боли… еще одна… и еще… темнота… их старый дом… лицо отца… боль… Дин…
- Нет, - хрипло ответил Сэм и вопросительно уставился на Миссури.
- Вы победили, - мягко ответила она. – Демона больше нет.
Что-то не так в этом чертовом мире. Сэм никак не мог осознать услышанное.
- Но как?
- Заманили в ловушку в вашем старом доме. И твой отец застрелил его. Демона больше нет.
Что-то терзало, тревожило, наверное, это проклятое чувство прощания.
- А почему… - Сэм помолчал немного, набираясь сил. - Почему у меня такое чувство, что меня через мясорубку пропустили?
Миссури вздрогнула, перед глазами встали картины того дня, дня, которого она не забудет при всем желании.

Искаженное болью, яростью и гневом лицо Джона, стреляющего в собственного сына…
Желтые глаза, полные изумления и гаснущие в предсмертной агонии…
Жизнь – несправедливая штука. Даже для демонов.
Рухнувший на землю Сэм, захлебывающийся кровью…
Алая причудливая сетка, проступившая сквозь его одежду, быстро смазывалась в единое кровавое полотно.
Пронзительный крик Дина. Его ярость и неверие, ослепительным жгутом полоснувшее серое небо. И в ответ на его неистовый призыв о помощи небеса пролились светом. Лишь ему одному оказалось под силу достучаться до небес и вырвать чудо, как законный трофей.
Светлая, сияющая нежным золотом Мэри и Дин, серый от усталости, безысходной боли и одиночества, удерживающие на этой земле готовую вот-вот отлететь душу Сэма и не дающие навсегда остановиться его замершему от шока и боли сердцу.
И Джон, нежно баюкавший израненное тело сына, буквально умолявший его остаться. Не умирать.

- Эй… - слабый возглас Сэма вернул её из воспоминаний.
- Ты был одержим.
Шок в измученных карих глазах сменился пониманием.
- Вот черт.
- И не говори, - отозвалась она.
Минута за минутой медленно текли в необременительном и удобном молчании.
Победа. Они победили? Тревога не отпускала, в каждый вдох примешивая медный привкус крови.
- Где отец?
- Он уехал.
- Как? Опять? – тревога и улыбка равно смешались в голосе Сэма.
- Ненадолго. Он вернется.
Сэм нахмурился. По крайней мере, постарался, каждое движение выматывало похуже любой охоты.
- Это важно? – и пояснил, увидев вопросительный взгляд. – То, ради чего он уехал, это важно?

Ох, Сэм, умеешь же ты задавать вопросы, на которые так не хочется отвечать.
Джон, убедившийся, что Сэм жить будет, буквально прижал Миссури к стенке. В его глазах горели бешенство, боль и тоска.
- Почему ты не сказала мне?
- Не сказала что? – с трудом выдохнула она.
- Что Дин стал призраком! – он сам вряд ли когда-нибудь забудет взгляд сына, полный усталости и одиночества.
- А ты сам не понял? Он все это время был рядом, мирил вас, охранял, подсказывал, а ты и не почувствовал?
Джон отшатнулся, как от удара. Да, не понял. Да, не почувствовал. И это словно рана, в которой проворачивают нож.
- Это неправильно. Он не должен был… оставаться.
- Однако остался и теперь не может уйти. Заперт в ловушке этого мира.
Старший из Винчестеров на мгновение закрыл глаза, потом резко повернулся и пошел к выходу.
- Ты куда? – окликнула она, несколько опешив.
Тот обернулся, и, видимо, это тень так упала на его лицо, что глаза потемнели.
- Я знаю только один способ освободить духа, - произнес он негромко. – Побудь с Сэмом, когда он очнется.
Это было два дня назад. Скорее всего, он уже добрался до места.

- Да. Старый долг. Он вернется, Сэм, не переживай, - ответила она наконец и, успокаивающе улыбнувшись, вышла из палаты.
Тяжелая давящая боль мешала сосредоточиться. А может, это никак не отпускающее пронзительное чувство прощания? Что-то рвалось по живому, будто кто-то отчаянно не хотел уходить, но уже не мог остаться.
Каждый вдох разжигал внутри пламя, но эта боль и неровный звук дыхания в тишине и пустоте отдельной палаты были единственными доказательствами, что он еще жив. Сэм осторожно повернул голову к окну. Что-то чертовски не так в этом чокнутом мире.
Победа?
Закат был алым, как кровь.