Поживем - увидим, выживем - учтем.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
Ключи от бездны.
читать дальше… и я увидел звезду, падшую с неба, и дан был ей ключ от кладезя бездны.
Откровение 9:1
(Джон – центрик)
Линкольн, штат Небраска
Порыв ветра качнул приоткрытую входную дверь. Гулкий удар раскатился по большому помещению, и его эхо смешалось с еле слышным, ритмичным, вязким звуком. Заметавшиеся от сквозняка отблески свечей выхватывали из тьмы картинку, одну за другой: темные капли, разраставшиеся до лаково блестящих лужиц, белое, забрызганное темным предплечье, открытые глаза, равнодушно устремленные во тьму.
Пламя свечей перестало колебаться, и свет отнял у темноты то, что ей не принадлежало – тело мужчины в разодранной сутане. Оно свисало с потолка головой вниз в кощунственной пародии на распятье, а жуткие раны на горле, руках и груди говорили, что убийцами были животные, возможно, собаки.
Снова хлопнула дверь, и порыв ветра устремился наружу, с легкостью обогнав худенькую девушку, которая неторопливо шла по темной улице, прочь от церкви.
На некотором расстоянии за ней молчаливо и покорно следовала собачья стая.
Сантервилл, штат Айова
Пожилой мужчина неторопливо вышел из припаркованной на стоянке супермаркета машины. Все так же, не торопясь, он обошел автомобиль и достал из багажника небольшую канистру. Его несколько меланхоличные движения не привлекли внимания многочисленных посетителей магазина даже тогда, когда он вылил содержимое канистры на себя. И только резкий запах бензина и скипидара заставил бывших рядом людей забеспокоиться.
С пугающим спокойствием самоубийца поднес зажигалку к своей левой руке. Пламя занялось мгновенно. К реву и треску огня, подпитываемого смесью бензина, масла и скипидара, примешивались крики окружающих, полные ужаса и паники, и вопли автомобильных сигнализаций.
Большая часть этой какофонии глушилась современными стеклопакетами, но даже отголоски творившегося на улице хаоса вызывали странную, довольную полуулыбку на лице молодого врача, стоявшего у окна в здании напротив. Слабые отблески пламени танцевали на его бейдже, на котором значилось «Доктор Кристофер Темпл. Психоаналитик», и придавали его глазам едва уловимый оттенок желтизны.
Фултон, штат Миссури
Семилетний мальчик заинтересованно остановился возле куста шиповника. Парк такой огромный и всегда полон чего-то любопытного, но такое маленький Энрих видел впервые. На его глазах у растения удлинялись веточки и пробивались новые шипы. За те минуты, что он пробыл рядом, зеленые листья дополнились небольшими бутонами, готовыми вот-вот расцвести.
Изрядно удивленный, Энрих все же сделал шаг назад, но гибкая веточка, которую он совершенно не заметил, захлестнулась на его шее и стала стремительно затягиваться. Малыш захрипел, кровь, брызнувшая из проколотой артерии, окрасила алым распустившиеся цветы. Через пару минут все было кончено, и шиповник прекратил расти. По ветру, кружась, полетели розовые лепестки.
Молодой парень, метрах в двухстах, выпустил из рук ветку росшего рядом с ним шиповника и, не торопясь, двинулся прочь.
Прежде
… «Кроатон» Джон Сэму:
- Я думаю, ты уже знаешь, что есть и другие одаренные? Другие дети, чьи матери погибли так же, как… твоя мама? Все они – армия, которую собирает демон. Я следил за некоторыми, кое-кто погиб, но есть и выжившие, которых демон прибирает к рукам. Тьма надвигается, скоро грянет буря. Очень скоро. И вы – её острие.
… «Кроатон»
- И если я… если я заразился, ты убьешь меня? – Сэм попытался улыбнуться, но губы не слушались, и он чувствовал, что вот-вот позорно расплачется.
- Нет, - тут же ответил Джон.
Сэм выдохнул и все-таки смог улыбнуться.
«Не спрашивай, - ударило сердце в ребра. – Больше не спрашивай».
- А если я вдруг, по какой-то немыслимой причине, окажусь по другую сторону баррикад? Тогда убьешь?
… «Кровь за кровь»
Сэм наконец-то разглядел отливающие желтым глаза и знакомую по кошмарам усмешку.
- Нет, - бессильно запротестовал он. – Нет!
Желтоглазый подошел вплотную и обрезал веревку, удерживающую Сэма в вертикальном положении, но не позволил тому упасть, с легкостью держа парня на весу.
- Нас ждет долгое путешествие, сынок, - ласково улыбнулся Демон.
Теперь
Гордон, штат Небраска
Гордон передвинул кружку и искоса взглянул в сторону барной стойки. Там сидел младший Винчестер и задумчиво вглядывался в рюмку перед собой.
Охотник посмотрел на часы. Сэм провел здесь уже немало времени и скоро должен был уйти.
Вот тогда-то он его и поймает.
Рядом раздался пьяный возмущенный возглас. Гордон повернул голову. Около него ссорилась пара. В конце концом девушка неуклюже выбралась из-за столика.
- Ну и пошел ты, мудак!
Девушку качнуло в сторону, и её взгляд зацепился за Гордона. Она расплылась в улыбке и плюхнулась рядом.
- Привет.
- Отвали, - прошипел он.
- Ты не очень-то дружелюбен. Ну и ладно.
Она попыталась встать, но потеряла равновесие и практически упала на него. От нее так несло спиртным, что Гордон поморщился.
Вот ведь пьянь. Истеричная, несдержанная пьянь. Краем глаза он увидел, что Сэм поднялся со своего места, и попытался освободиться от неожиданно вязких объятий. Где-то внутри шевельнулась тревога. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, ощутил на груди ледяное прикосновение, быстро переросшее в жгучую боль.
- Тебе привет от Сэма Винчестера, - прошептала девушка абсолютно трезвым голосом и удержала его на месте, когда он рванулся, пытаясь освободиться.
Боль и холод в груди становились невыносимыми, голова кружилась, а дыхание перехватывало. Сердце… Что-то с сердцем. Он пытался дышать, но не мог сделать ни единого вдоха.
Перед глазами все потемнело, и последнее, что Гордон увидел в своей жизни, были пронзительно желтые глаза Сэма Винчестера и морозно-белый отпечаток ладони, когда его убийца оперлась на стол, чтобы встать.
Штат Иллинойс.
На этот раз у него не было никакого плана. Все, чего Джон хотел – найти Сэма и изгнать из него Демона. И черт с ним, если тот вселиться в кого-нибудь другого. Одна пуля в Кольте все еще оставалась.
Даже если эта пуля для него самого. Его жизнь уже не имеет значения. Единственное, в чем он действительно нуждался – это безопасность и благополучие Сэма.
У проносившихся дней был вкус кофе. Черного, горького, крепкого до тошноты и сердечной боли.
Он искал. Перепробовал все, что могла предложить библиотека Бобби. Искал неутомимо, перечитывал книгу за книгой, пока голова не начинала разламываться, отказываясь воспринимать информацию.
Джон забыл, когда последний раз полноценно спал. Забыл, когда ел и ел ли вообще. Все утратило смысл, кроме медленно переливающегося внутри расплавленного металла тревоги, боли и вины.
О каком отдыхе могла идти речь, если стоило только на мгновение отвлечься, и перед мысленным взором возникали теплые, карие глаза сына, молившие о помощи? Он хорошо запомнил ту пещеру, где опоздал найти Сэма. И весь немаленький арсенал явно использованного оружия, и початую бутыль кислоты, и забрызганные кровью стены, где держали сына. И мертвую вампиршу, и вызывающе желтые кристаллики серы, словно рассыпанные щедрой рукой.
Он уже раз подвел его, подвел почти непростительно. И этот раз последний. Воображение уже не раз рисовало ему, как охотники, вопреки его предупреждению, убивают Сэма, или как тот умирает у него на руках, не в силах выжить без медицинской помощи или демонической поддержки.
И от всего этого во рту становилось горько, как от порции дрянного, крепкого кофе.
Паника.
Ледяное, отвратительное чувство, от которого все внутри смерзается в единый комок, и никак не вдохнуть.
Сэм в беде.
Все его мысли сводились только к этим трем гремящим словам.
Да, он оставил брата далеко не за праздничным столом, но эта вымораживающая, сводящая с ума паника никак не относилась к чокнутой вампирше.
Дин совершенно не помнил, как вернулся к Миссури, но это было чертовски правильным решением, потому как паниковать на людях он принципиально не умел.
Пришлось взять себя в руки. Ну, или приложить к этому максимум усилий.
Он разыщет брата. Или он не Дин Винчестер.
Бобби аккуратно вытащил книгу из-под головы уснувшего за столом Винчестера. Впрочем, он мог бы и не осторожничать – та доза снотворного, которую он добавил в кофе, свалила бы с ног и слона. И пусть Джон потом проснется злым и с головной болью, это все же лучше, чем не спать совсем.
Он с глубокой печалью, которую сейчас не нужно было скрывать, смотрел на своего давнего друга. Джон изменился. Постарел. За этот год больше, чем за много лет охот и тревог, а за этот месяц больше, чем за весь год. Седина пролегла по вискам, а глубокие тени под глазами. Но много больше пугала жесткая складка у губ и бездна, затаившаяся за зрачками.
Бобби всегда знал, что Джон любил своих мальчиков, как бы сурово с ними не обращался. И он считал, что гибель Дина помогла ему увидеть, насколько сильно это чувство. Теперь же в нем крепло и росло осознание своей ошибки.
Да, смерть Дина стала настоящей катастрофой для этой семьи, но все же, несмотря ни на что, они, Сэм и Джон, все еще оставались семьей.
Теперь же он не узнавал своего старого друга в том жестком, жестоком человеке, который позабыл о том, что в жизни еще есть свет. И новый Джон Винчестер послал к черту все, кроме спасения сына.
Эта замкнутость друг на друге, которой отличались все Винчестеры, и которая прежде так его восхищала, сейчас вызывала страх. Члены этой семьи не умеют жить в одиночестве, словно бы крови, текущей в их венах, нужно постоянно слышать родственный ей голос, иначе она способна превратиться в нечто разрушительное.
Бобби окинул взглядом нарисованную во весь потолок печать Соломона, и перед его мысленным взором возник так же тщательно вычерченный знак Азазеля посередине комнаты. Он, уехавший тогда всего на несколько часов, вернувшись, застал лишь погасшую чашу оставшегося без ответа ритуала и Джона, смотревшего на пустой знак демона так, что все ругательства, готовые уже сорваться с языка, замерли на губах.
Дин сидел, опираясь на стену, с закрытыми глазами и размеренно дышал. Он пытался успокоиться, раскрыть свое сознание, расширить восприятие.
Глубокий вдох.
Мир вокруг безграничен, как ночное небо, полное звезд. Тысячи, миллионы огоньков, пульсирующих, мерцающих в такт с биением сердец.
Все, что ему нужно – найти ту звездочку, чей ритм он знает лучше, чем свой.
Глубокий вдох.
Он бессильно парил среди темноты и не слышал ни единого зова. Ни шепота, ни притяжения. Ни малейшего намека на брата.
Резкий выдох.
Он открыл глаза и встретил вопросительный взгляд Миссури. Отрицательно покачал головой, с трудом сдерживая раздражение. Он отвык от компании, отвык от того, что его могут видеть, от необходимости носить маску, притворяться тем, кем он не является.
Но сейчас его чувства не имеют никакого значения, потому что ощущение, что Сэм попал в большую беду, которая куда страшнее, чем чуть не убившая его вампирша, а он ничего не может сделать, только усиливалось с каждым днем.
Джон отложил в сторону последнюю книгу и, закрыв глаза, с усилием растер лоб основанием ладони в безуспешной попытке избавиться от головной боли.
Все псу под хвост. Его надежда, что вызовом Демона он ослабит его контроль над Сэмом и тот сумеет подать хотя бы весточку о себе, окончательно угасла, когда Азазель не откликнулся даже на свой персональный призыв.
Оставшись без каких-либо идей, он вернулся к самому муторному и долгому способу – методичному прочесывание интернета в поисках необычного и странного. Конечно, примерно девяносто процентов всего найденного было мусором, плодом больного воображения, но кое-что имело реальное основание. Тем более, он знал, что искать.
Жестокое убийство в Линкольне. Священника местной церкви загрызли собаки, предварительно подвесив его к потолку. Явно не обошлось без человека. Оскверненный храм Божий.
В Фултоне растение задушило мальчика. Вот чему бы он никогда бы не поверил, если бы не фото. Невинный ребенок.
Не так давно звонила Эллен. Гордон погиб в Гордоне. Он не смог сдержать улыбки от такого совпадения. Впрочем, это не совпадение. Не мог здоровый, молодой мужчина скончаться от остановки сердца без малейших к тому предпосылок.
Старший Винчестер не мог отделаться от ощущения затягивающейся петли. Казалось, все вокруг замерло в ожидании бури, а она неспешно подкрадывается на мягких лапах незаметного еще ветра.
Как бы то ни было, но размеренная и нудная работа, хоть и сжимала сердце жестким обручем утекающего времени, но требовала всего его внимания и здравого смысла, не давая сосредотачиваться на совсем уж мрачных и безрадостных мыслях.
Рядом лежала карта страны, на которой он отмечал все то странное, что считал достоверным. Бобби уже некоторое время рассматривал её, пытаясь обнаружить характерные закономерности, и, в конце концов, поделился своей тревогой.
- Эллен не отвечает.
- Я разговаривал с ней только вчера, - Джон с некоторым усилием вернулся в реальность из гротескного, абсурдного мира желтой прессы.
- Я знаю, - нетерпеливо перебил его Сингер. – Я звоню ей уже полдня. Никто не отвечает.
Двое охотников молча смотрели друг на друга, и почему-то в этом молчании их беспокойство было особенно ощутимо.
Чтобы ни думал Джон по поводу бездарно потраченного времени, когда они оба, поддавшись тревоге, поехали все-таки к «Придорожному бару Харвелла», все эти мысли улетучились разом еще на подъезде к зданию.
Машины скорой помощи и пожарные, удушливое облако черного дыма говорили сами за себя.
Бобби и Джон переглянулись.
Пожар? Нет, не совсем так. Обычный пожар?
Внятного ответа они так и не получили. Пострадавших уже увезли в ближайшую больницу. Осталась лишь пара машин, на всякий случай. Пожарные все еще пытались справиться с огнем, но все шло к тому, что пожар скорее догорит сам, чем его потушат – таким жарким и устойчивым было пламя. А зевак, которые могли что-либо рассказать, просто не было.
Охотникам ничего не оставалось, как ехать в больницу, чтобы расспросить пострадавших.
- Вы, верно, шутите? – недоверчиво спросил Бобби у сестры в приемном покое.
Девушка лишь отрицательно покачала головой, в её глазах плескалось возмущенное недоумение – как можно шутить на подобные темы?
- Только одна выжившая? – севшим голосом уточнил Джон.
Услышанное просто не укладывалось в голове. Пожар унес полтора десятка жизней. Выжила только девушка. Блондинка. И то, лишь потому, что в момент возгорания она оказалась вне здания. Она-то и вызвала пожарных.
Джо Харвелл.
Единственная, кто спасся. Полтора десятка мужчин, охотников, которые сталкивались со смертью много чаще других, не смогли совладать с обыкновенным пожаром? Да, черт возьми, они его запросто потушить бы смогли самостоятельно. Однако погибли.
И Эллен.
Искреннее сожаление, горечь и гнев переплелись в единое чувство. Да, между ними давно не было былого взаимопонимания, но он продолжал считать её своим другом. И она, случись что, никогда не отказывала в помощи.
А теперь её не стало.
Однако с немалым удивлением Джон признался самому себе, что не так уж и жаждет докопаться до причин этой трагедии. Где-то внутри жило опасение, что небезызвестный ему Демон приложил здесь руки. А если так, у Сэма прибавится хлопот.
Бобби между тем в чем-то настойчиво убеждал какого-то врача. Пару минут спустя он обернулся и махнул рукой. Джон подошел ближе, и доктор, неодобрительно нахмурившись, все же разрешил охотникам войти в палату.
- Постарайтесь только не волновать её, - напутствовал он.
У него как-то не вызывали доверия эти посетители, но, похоже, пациентку они действительно знали и переживали за нее.
- О, мы давние друзья семьи, - успокоил его Бобби и первым вошел в комнату.
Впрочем, доктору еще предстояло убедиться, что у Харвелл среди друзей семьи полно таких вот немолодых мужчин с глазами убийц.
Девушка лежала на кровати спиной к входящим, и со стороны могло показаться, что она спит. Но от внимательного взгляда не укрылись ни слишком частое для спящего дыхание, ни чересчур напряженная поза.
- Джо, - негромко позвал Бобби.
По его голосу чувствовалось, что он действительно сожалеет о произошедшем и о необходимости тревожить её в её горе, но им необходимо было выяснить причины случившегося. Несколько минут Джо не шевелилась, а потом медленно повернулась. Свежие ожоги на лице и руках были аккуратно обработаны.
На мгновение её взгляд сфокусировался на Бобби, а потом она увидела старшего Винчестера. Можно было видеть, с каким трудом она осознавала то, что видела. Внезапно в её опустошенных глазах вспыхнуло пламя, и девушку словно подбросило на кровати.
- Ублюдок! Сволочь! Ненавижу! – по исказившемуся от ненависти лицу покатились слезы. – Все ты, твой сын! Ненавижу!
Она непослушными руками попыталась вырвать капельницу, но опомнившийся Бобби уже держал её за руки, стараясь не навредить. Джон ошеломленно попятился к двери. Джо начала задыхаться.
- Убью… Уничтожу… Сволочь, мразь, подонок! Будь он проклят, Сэм Винчестер! Будь ты проклят!
Джона оттеснил от входа вбежавший врач, бросившийся к ящику с успокоительным.
- Выметайтесь вон! Немедленно!
Они выбрались из больницы, стараясь не привлекать внимания, все еще потрясенные увиденным. В ушах Джона продолжали звенеть крики обезумевшей от горя девушки.
«Все ты… Твой сын…»
- Все-таки Сэм, - через силу, наконец, произнес он.
Его вина. Его чертова вина. Он не сумел защитить сына, а теперь из-за этого гибнут люди. Вот уж действительно, будь он проклят.
Они должны найти Сэма.
На больничной стоянке он заметил несколько знакомых машин.
И как можно скорее.
Новости в их среде распространяются на удивление быстро.
Старший из Винчестеров скользнул взглядом по испещренной разноцветными отметками карте. То здесь, то там мелькали элементы знакомых символов, заставляя его все пристальнее вчитываться в строки причудливых интернетных статей, напрягать память, собирать воедино его знания, опыт и интуицию.
Постепенно кусочки головоломки складывались, и чувство дежа вю становилось все сильнее.
Он помнил те дни, казавшиеся совсем недавними. Всего два года назад, даже меньше, его охоты, обширные и порой бессистемные, дали свои плоды. Он выяснил, что за тварь погубила Мэри. Он никогда не верил в демонов, считая их, всю эту «одержимость» лишь темной стороной человеческих душ. И ему хорошо было известно, какой непрочной бывает сдерживающая их узда. Но все же настоящие демоны существовали.
И один из них разрушил его семью.
И не только его. Подобные пожары обнаружились по всей стране. Размах деятельности этой твари пугал. Как и осознание того факта, что все случившееся не было капризом, бессмысленной жаждой разрушения, а являлось частью некого грандиозного замысла.
Ему нужно было время подумать в одиночестве. Вуду в Новом Орлеане было неплохим предлогом отослать Дина и закопаться в книгах, разбираясь в классификациях, признаках, знаках, обрядах и прочем.
Он до сих пор помнил то чувство уходящей из-под ног земли, когда все, что было непонятным, вдруг сложилось в недвусмысленное предупреждение – демон, тот самый, в Калифорнии.
Джон тогда с трудом переборол порыв бросить все и рвануть к Сэму. Его остановило лишь ясное понимание того, как сын отреагирует на его приезд. А главное – на причину этого приезда. Сочтет своего рода навязчивой идеей, желанием вернуть его в «семейные дела», вновь установить контроль. И возненавидит уже по-настоящему.
Он слишком хорошо знал себя и свою способность слепо, фанатично ненавидеть, чтобы не обманываться сейчас в том, сколько же Сэм унаследовал от него.
Так что поехать сам он не мог, но сделать хоть что-то должен был.
Решение, которое пришло ему в голову, было единственным, но не было единственно правильным.
К Сэму должен поехать Дин.
Но не с миссией защитить брата от демона. Ведь своего брата Сэм видел насквозь и вполне мог выставить его за дверь, едва догадавшись о сговоре старших членов семьи.
И потому он просто исчез. Не отвечал на звонки, не подавал вестей, ни мало не сомневаясь, что Дин, не получая от него никаких известий, бросится к брату. А уж объединенные, пусть даже его поисками, мальчики будут сильнее и в большей безопасности.
Все так и вышло, как он задумал.
Но год спустя все его непростые решения вернулись к нему в сокрушенном взгляде его старшего сына, терзаемого демоном и собственной уверенностью, что он не только не достоин отцовской любви, но и полностью её лишен.
Джон замер. Воспоминание тех дней, позабытое, похороненное в серых и черных грудах скорби и ненависти, внезапно развернулось перед его мысленным взором.
Был миг в его одержимости, когда он осилил Азазеля, мгновение его власти. И так же, как человек уязвим для демона, так и демон бессилен противостоять человеку, когда тот одерживает верх. И тот миг мысли и планы Азазеля были ему так же открыты, как были открыты демону его страхи и тайны.
Он видел войну, в которой у человечества не было защитников. Видел демонов и тварей, устанавливающих свой террор, и видел Сэма во главе этой армии. Но помимо всего остального мельком он видел карту, расцвеченную перевернутыми звездами.
Он повернулся к карте и воткнул еще две цветные булавки в центре страны. Ярко-желтый пластик четко и зримо обрисовал перевернутую пентаграмму, в середине которой был Лоуренс.
Место, в котором когда-то был его дом.
Дин глубоко вдохнул. Сухой, неподвижный, мертвый воздух остро пах пылью, и от него, как от перца, горело горло. Он мог бы и не дышать, в конце концов, он не был живым, но эта безотчетная привычка тела успокаивала, вносила некоторую стабильность в его неопределенное существование.
«Я кое-что могу, правда».
Дин зло рассмеялся. Что он мог? Двигать предметы во вспышке ярости? Предупреждать об опасности?
К чему все это теперь? Он никак не мог разыскать брата, и оттого так горько, яростно и безнадежно наказывал себя, полной грудью вдыхая сухой, раздирающий легкие, воздух.
А что если…
Он остановился, боясь спугнуть неожиданную мысль. Он не мог найти Сэма, но ведь это потому, что тот был одержим.
То яркое, чуждое чувство присутствия, которое он ощутил в той злосчастной пещере, не было человеческим. Оно клочьями черного тумана висело в воздухе, похожее на обрывки все еще опасной паутины.
Демон.
Вот кто забрал Сэма и убил вампиршу.
Он мог бы понять это и раньше, если бы освободился от своих эмоций. Но сейчас уже не это важно.
Дин сощурился. И, выдохнув, безоглядно шагнул сквозь сумрачную неподвижную пелену навстречу непроглядной темноте.
Почти беззвучно подошедший за спиной Бобби неровно вдохнул и, повернувшись к книжным грудам, не так давно перерытым, чертыхаясь сквозь зубы, принялся искать нужную книгу. Но даже в книгах он не нашел бы того, чего Джон уже не выяснил за эти дни.
Перевернутая пентаграмма. Не такой уж и давний символ. Но начерченная истинным демоном, она обретала силу и мощь. Внутри нее истончались границы между мирами. И поскольку единственным миром, в существовании которого Джон был уверен, был Ад, его энергия хлынет, как река, прорвавшая плотину. Он не знал, будет ли демоны, но обычная земная нечисть усилится и умножится. Для нее эта пентаграмма будет кормушкой и маяком.
И сладить со всей этой армией будет чертовски трудно.
- Как думаешь, - задумчиво спросил старший Винчестер, - остальные скоро догадаются?
Он легко коснулся пальцами вызывающе желтых булавок.
«Как сера», - мелькнула мимолетная мысль.
- Эш, скорее всего, уже знал бы, и Гордон… Остальные не так сообразительны. Сам знаешь, старых охотников почти не осталось.
Бобби быстро перелистывал одну из книг, ища необходимый символ. Оглянувшись в поисках стула, он бесцеремонно смахнул на пол стопку книг и сел.
- Подожди, - Сингер нахмурился, до него дошел скрытый смысл вопроса. – Ты что, не собираешься никому говорить?
В упрямом молчании Джона ответ даже не таился, а ласково и вкрадчиво улыбался белоснежным оскалом вампира.
Бобби подавился возмущенной тирадой. Что он мог возразить? Что стоит пентаграмму замкнуть, и целый штат погрузится в ад кромешный? Что они должны остановить это, пока могут и теми силами, какие только смогут привлечь? А идти в одиночку против лесного пожара глупо?
Да, он мог бы все это сказать. Но его слова ушли бы водой в песок.
- Это уже не только твое семейное дело. Но если мы действительно хотим помочь Сэму, то должны найти его в ближайшие дни.
А ответ на непонимающий взгляд друга, Бобби отчеркнул ногтем строку в сносках и протянул книгу Винчестеру.
Мелким шрифтом внизу страницы было напечатано, что подобные пентаграммы обретают наибольшую силу в ночь пустой луны, а она наступала через два дня.
Времени в обрез.
Азазель, скорее всего, постарается завершить пентаграмму, а значит будет в одном из двух городов, которые еще не были отмечены теми странными, нелогичными и бесчеловечными убийствами, случившимися в трех других.
Но в каком именно? Он не успеет сразу в два.
Салайна, штат Канзас.
Джонатан Рэй плавно шагнул вперед, отрезая своим жертвам все пути к отступлению. В его руках подрагивало тусклое широкое стальное лезвие.
Ужас, смятение и непонимание, с которыми его жена Жюстин закрывала собой их четырехлетнего сына, отражались, как в зеркале, в его искаженном агонией лице.
Он не хотел, не желал, отчаянно противился тому, что делал, но не был властен над собственным телом.
Когда-то давно, лет сто назад, его прадед держал в руках такое же лезвие, когда в ярости безумия убил свою жену и двух младших детей, и погиб от руки старшего сына, которому в его пятнадцать, достало силы и отчаяния найти в доме топор.
Уцелевшие члены семьи сменили тогда место жительства, фамилию, и время надежно похоронило эту трагедию. Но как избавиться от крови, текущей в венах? Голос того безумца и убийцы смешался с тысячей других голосов, и был неразличим за их шепотом.
Но от единого прикосновения незнакомца, в чьих глазах сверкнула чуждая людскому роду кошачья желтизна, этот голос заглушил все остальные, загремел с такой мощью и убийственной силой, что перед ним сдалось слабое тело.
Джонатан взмахнул ножом, не сводя глаз с жены, и по щекам его покатились слезы.
Дин аккуратно выдохнул, отступая чуть назад. Тьма клубилась в нескольких метрах от него, яростная, почти неподконтрольная, выпускающая в разные стороны темные, дымчатые ответвления.
Он отступил еще на пару шагов, но все же не смог избежать прикосновения, и вся тьма обратила на него свой взор, обретая облик его брата. Но под прозрачной темной завесой черты лица искажались, плыли, словно в глубокой воде, а глаза, вместо родного орехового цвета, сверкали чуждой желтизной.
- Кто это тут у нас? Дин?
Даже голос был иным, со сквозящими нотками сарказма и холодного любопытства.
То, что стояло перед ним, и было и не было его братом.
- А я-то все ждал, когда ты появишься, - насмешливо протянул демон. – Долго соображаешь, большой брат.
Не Сэм. Всего лишь тварь, захватившая его тело, как когда-то захватившая их отца.
Дин усмехнулся. Главное, не позволять ему себя задеть.
- Может представишься? А-то как невежливо, ты меня знаешь, я тебя нет.
- Ты, я вижу, осмелел, - в голосе демона прибавилось любопытства. – Думаешь, умер и взять тебя нечем?
- Хочешь проверить? – нахально предложил Дин.
Он шел сейчас по очень тонкому льду, и расчет действительно был, но не совсем тот, о котором говорил демон.
Вместо ответа стремительное щупальце темноты захлестнулось у него на горле. Ощущение не из приятных, словно бы шею обложили льдом, и воздух замерзал прямо в гортани.
Но дышать ему было не нужно.
Ослепительная ярость развернулась внутри раскаленной добела пружиной, разрывая темную хватку. И одновременно он ощутил такую же жаркую волну гнева и бешенства, идущую от брата.
Под двойным, изнутри и снаружи, напором тьма не выдержала, расходясь в стороны и открывая Сэма.
Глаза того радостно засветились, когда он увидел, по-настоящему увидел, пусть и демоническим зрением, брата.
- Дин, - звук его голоса согрел Дину сердце, - Лоуренс. Он будет там. Лоуренс, - повторил Сэм, торопясь.
- Да понял я, понял, - не было никакой возможности сдержать широкую, идиотскую улыбку.
Темнота схлопнулась над Сэмом совершенно внезапно, но все Дин успел, даже не услышать, а прочитать по губам последний совет, который брат сумел ему дать, и последовать ему.
«Беги».
Похоже, младший ни мало не сомневался в способностях демона уничтожать призраков.
Джон с силой сжал пальцы на руле, пытаясь взять под контроль свои чувства.
Он опоздал. В очередной раз. Перепуганные соседи, столпившиеся на обочине, охваченные любопытством и ужасом, даже не перешептывались, потрясенные жестокостью, с которой Джонатан Рэй, добропорядочный и уважаемый гражданин, убил свою жену и сына, а затем покончил с собой.
Азазеля здесь уже не было.
Бобби звонил четыре часа назад из Парсонса, где минувшей ночью совершили ритуальное убийство. Девушку нашли на заброшенном складе в круге серы и черных свечей.
Пентаграмма замкнулась.
Старший Винчестер чувствовал это в каждом движении ветра, обретшего злую, кинжальную силу. Она сообщала всему глухую, подспудную тревогу и чувство чужого, полного ненависти взгляда, упирающегося в спину.
Это не просто ощущение. Это сквозь привычный и безопасный мир проступали жесткие и неуступчивые черты ада, которые, чем дальше, тем глубже будут впечатываться в души здесь живущих.
Куда теперь пойдет Азазель, и что он будет делать?
А главное, что теперь делать ему?
Тяжелая, неподъемная усталость навалилась почти ожидаемо, и он позволил себе мгновение отчаяния. Помимо воли перед глазами разворачивались страницы книги, которую он похоронил как можно глубже в книжных завалах Бобби.
Пентаграмма замкнулась, но еще можно было все исправить. Нужно было лишь убить демона, который её начертил.
У него в запасе было еще полтора дня.
Джон опустил голову на скрещенные на руле руки и невесело хмыкнул.
Где же вы, ангелы? Демоны уже здесь.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
- Джон? – в трубке раздался женский голос. – Это Миссури, Джон.
- Да?
- Тебе нужно поспешить. Он идет в Лоуренс.
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Ключи от бездны.
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Откровение 20:1
(Джон - центрик)
Моя память пуста.
Сплю ли я? Или это не сон?
И мой крик, так похожий на стон,
Себе забрала тишина.
Война доконала меня в свой черед.
Я не знаю… Я уцелел?
Но каждое утро со мной только боль,
Что ж, я, похоже, не слишком-то цел.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
В лоно матери снова вернуться
И родиться – то было б верней,
Чем жизнь, как машина, что длится
По воле чужих мне людей.
Не хочу тех времен, когда буду я жить
Через трубку кормясь и дыша –
Новинкой военного дня!
Я устал от машин, говорящих мне быть.
От жизни избави меня.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
Весь мир исчез, и я совсем один,
Всевышний, помоги.
Я умереть хочу – мой вдох возьми,
Пожалуйста, о боже, помоги!
Тьма окружает меня, как тюрьма,
Я вижу лишь ужас и страх.
И жить – не судьба.
И смерть – не моя.
Я в собственном теле – в цепях.
Эта бомба в земле, эта мина взяла
Мое зренье,
И речь,
И слух.
Отняла мои руки,
И ноги,
И дух.
И взамен мне дала издевку – судьбу –
Жизнь, полную боли, в аду.
Metallica «One»
(Черновой перевод - EnjoyYourLife, литературный перевод – мой)
Теперь
Лоуренс, штат Канзас.
Когда Лоуренс показался впереди, сквозь тяжелую, опустошительную усталость и вызванное ею безразличие пробилось странное чувство.
Круг замкнулся.
Долгий, опасный, непредсказуемый путь привел его туда, откуда все началось.
Джон ощутил смутное удовлетворение от осознания этой мысли.
Здесь он прожил самые счастливые годы своей жизни и пережил самые черные дни. И было что-то глубоко правильное в том, что закончиться здесь. Так или иначе.
Он так же не сомневался в том, где именно все произойдет.
Его дом.
Пусть он не жил там уже два десятка лет и сейчас у дома другие владельцы, все равно это был его дом.
Место, где все началось.
И, вернувшись в Лоуренс, Азазель не мог выбрать ничего иного.
Джон остановил машину в предместьях окутанного сумерками города. Лоуренс не изменился. Лишь стало больше яркой, навязчивой рекламы, огни которой зажигались в густеющих тенях, да машин, сновавших туда-сюда в преддверии мирного рабочего вечера, но в целом ничего не изменилось. Городок предвкушал отдых в самом центре начинающегося апокалипсиса, даже не подозревая, что завтрашний день мог стать последним спокойным днем перед войной.
Всю дорогу после звонка Миссури он пытался найти выход из сложившейся ситуации. У него был Демон, которого нужно было убить, и одна пуля, которой это можно было сделать. И никаких идей, как сохранить Сэму жизнь.
Он выбрал достаточно тихое место и сейчас мог слышать легкий треск остывающего двигателя. Джон выключил печку и приоткрыл окна, но в салоне все еще нечем было дышать.
Или же его просто преследовало чувство, что он задыхается.
Интуиция подсказывала ему, что предстоящая ночь будет спокойной. Чем бы сейчас ни был занят Азазель, это всего лишь подготовка к завтрашней ночи.
Значит, у него еще есть время. Каждая минута ощущалась, как сужающийся круг, неумолимо теснящий к бездне.
Стук в стекло заставил его вздрогнуть.
Миссури.
Женщина сердито растирала озябшие руки. Ранняя весна по вечерам уступала место поздней зиме. Джон поспешил открыть медиуму дверь.
- Он здесь? – его обжег внезапный страх, что он опоздал.
- Пока нет, - Миссури села на заднее сидение. – Но не стоит терять время.
Заводя мотор, Джон в зеркало заднего вида увидел, что женщина наградила кого-то рядом с собой гневно-раздраженным взглядом, и подавил желание взяться за заряженный солью обрез.
У него своя работа. У нее – своя.
Светлая, просторная гостиная, в которой клиенты могли скоротать минуты перед приемом, навевала воспоминания о тех далеких днях, когда он отчаянно нуждался в подтверждении собственной вменяемости.
Старший Винчестер замер на пороге, он практически видел себя тогдашнего, убитого горем, сомневающегося в самом себе. И, оглядываясь назад, на все, что он сделал и не сделал, он не мог не признать – то, к чему он пришел, неизбежно. Если бы у него получилось спасти Дина, он бы умер. И, может быть, хуже ада для него было бы понимание, что его дети ломают свои жизни друг для друга.
Он шагнул вперед, отрешаясь от мыслей и воспоминаний. На низкий стол лег потрепанный сэмовский ноут и ворох порядком исчерканных распечаток.
Работа не ждет.
Когда через некоторое время на стол аккуратно опустилась чашка свежесваренного кофе, он лишь благодарно кивнул.
Кое-что начинало вырисовываться. Абсолютно бредовое, но могло сработать.
Дин с трудом держал себя в руках. Все его инстинкты кричали о том, что его отец что-то задумал. Что-то, сравнимое с той сделкой, которая так и не состоялась на перекрестке. Вид старшего Винчестера, склонившегося над планом их дома, это сосредоточенное, устремленное скорее вглубь, чем наружу, созерцание вызывали гнетущее чувство тревоги.
Он никогда не видел своего отца таким.
В наступившем утре синеватые предрассветные сумерки смешались с характерным запахом горящей бумаги. И еще долго этот запах будет ассоциироваться у Миссури с воспоминаниями о том холодном весеннем утре, когда в её уютной кухне Джон Винчестер в раковине сжигал ненужные уже ему распечатки и безжалостно расправлялся с некоторыми страницами своего дневника, который вернулся к нему после гибели сына. Его улыбка, лишенная веселья, выдавала бессонную ночь, проведенную за поисками и решениями.
Под её взглядом он открыл кран, и вода, чернея, смывала пепел и уносила его прочь.
На столе в гостиной был разложен лишь план дома.
- Мы должны приготовить ловушки. В доме и на заднем дворе. Здесь и здесь, - Джон обвел кругами нужные места.
Миссури мало что понимала в приемах охотников, но присутствовавший в комнате Дин прекрасно сошел за консультанта.
- На заднем дворе земля. Чем ты собираешься начертить ловушку, чтобы её не было видно?
- Святой водой, - без промедления ответил Джон. Он уже все это обдумал. – Вода впитается, не оставив следов. Можно еще добавить соли. Это должно создать приемлемый барьер.
- А что ты собираешься делать, когда демон попадет в ловушку? – этот вопрос не давал Дину покоя. Он никак не мог взять в толк, что именно его отец хотел сделать.
Поза Джона не изменилась, но он весь как-то закаменел, и стало ясно, что ответа они не дождутся.
- Ты должна узнать, - Дин беспокойно мерил комнату из угла в угол, и от его шагов мелко подрагивал бумажный лист. – Он не может просто изгнать этого демона потому, что тот вселиться в кого-нибудь другого и все равно активирует эту чертову пентаграмму.
- Нам нужно идти, - прервал Джон размышления сына и направился к выходу, оставив план дома на столе. Теперь он ему не был нужен.
Дину ничего не оставалось, как последовать за отцом.
- Ты должна узнать, - повторил он.
В его голосе эхом отразились тревога и беспокойство, витавшие в воздухе.
Миссури внимательно наблюдала за сосредоточенными, уверенными движениями старшего Винчестера. То, как четко, почти не сверяясь со схемой, чертил он ловушку, наводило на мысль, что подобное проделывалось не однажды.
Она несколько раз осторожно пыталась выведать его планы, но каждый раз натыкалась на глухую стену. Её способности так же не помогали – вихрящиеся вокруг Винчестеров эмоции вызывали головную боль, а будущее, зыбкое, неустойчивое, находящееся на точке перелома, просто ускользало от пристального взора. В конце концов, ей пришлось отступиться. Украдкой она бросила извиняющийся взгляд Дину, тот лишь пожал плечами. Это упрямство он знал слишком хорошо.
Рисовать прозрачной водой не очень удобно, но Джон справлялся. Дин видел постепенно растущий сияющий знак, очень большой, вплотную подходящий к входной двери. Чтобы попасть в дом, нужно было войти в ловушку.
Внутри дома они начертили знаки около каждой двери и тоже водой, так как у Дженни не нашлось ни единого ковра, которыми можно было накрыть меловые рисунки.
Все уже было готово, когда неожиданно позвонил Бобби. Джо сбежала из больницы. Конечно, маловероятно, что она окажется именно здесь и именно сейчас, но все же он отлично запомнил выражение её лица – ненависть, смешанная с жаждой мести. Это сочетание он знал более чем хорошо.
Теперь из союзников они стали врагами.
Но видит бог, он желал, чтобы Джо смирилась. Не ради его или Сэма безопасности – ради её собственной жизни. Ведь те, кто невольно причинили ей зло, были людьми, и она могла начать новую жизнь без опасений, что за ней вернутся. Но если она выбрала путь ненависти и мести, то это только её выбор, и во всем, что случиться с ней на этом пути, будет только её вина.
Их пути обязательно пересекутся, но лучше позже, чем раньше.
У него не выходила из памяти четырехлетняя девочка, радующаяся его приезду.
Харвелл перевернулся бы в гробу, увидев, что сталось с его «солнышком».
Джон выбросил из головы Джо с её проблемами и вернулся в дом, чтобы окончательно все проверить. На заднем дворе знак окончательно высох. Вопреки его опасениям, вода не взялась инеем или льдом на холодной земле. День выдался на удивление теплым.
Этот крошечный успех заронил в его сердце зерно надежды, что все получится.
Оставалось лишь ждать. Миссури с трудом уговорила его немного поспать. Он хотел было отказаться, но едва затылок коснулся спинки дивана, мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений, в котором так нуждался его разум.
День постепенно клонился к вечеру, и сумерки незаметно становились все темнее.
Дин, беспокойно вышагивавший по комнате, внезапно насторожился, и в ту же минуту Джон открыл глаза, в которых не осталось ни капли сна.
- Он идет, - в унисон сказали они, и у Миссури на мгновение закружилась голова от неожиданного совпадения миров.
- Ты знаешь, что делать, - напоследок напутствовал её Джон. – Ни в коем случае не высовывайся.
Он затаился около двери, в узкие придверные окошки ему прекрасно было видно, что происходило на улице.
Где-то недалеко остановилась машина, и после таких томительных, долгих минут ожидания высокий мужчина вошел в круг неяркого света уличного фонаря.
Это был Сэм.
Джон глубоко вдохнул. Сэмми…
Но то, как он двигался – бесшумно, почти неуловимо, хищно – вернуло Джона на землю.
Азазель. Не стоило забывать о нем.
Демон на удивление быстро пересек площадку заднего двора, но у самой ловушки замешкался.
- Ну же, - беззвучно шепнул Джон. – Иди же.
Азазель внимательно оглядел дом – в бывшей детской Сэма горел свет, в гостиной бросал на шторы синеватые отсветы работающий телевизор. Поколебавшись, он все же сделал шаг вперед, пересекая невидимую черту.
Винчестер выдохнул. Да! Попался.
А демон внезапно споткнулся, словно утратив контроль, и огляделся по сторонам с какой-то совершенно безумной надеждой.
- Папа? – полный мольбы голос Сэма разорвал тишину. – Папа, ты здесь?
- Стой! – бросился вперед Дин, напрочь забыв, что отец не может его слышать. – Не надо!
Ему отлично была видна глубокая тьма над братом.
Его предало сердце, глупое, безрассудное, не научившееся не верить очевидным фактам.
Он сделал один только шаг, пересекая порог, но этот шаг перечеркнул все его хитроумные планы.
Желтые глаза демона смотрели на него в упор, а правая рука неуловимым движением вынула пистолет и нацелила его на старшего из Винчестеров.
Или на последнего из них?
- Стой, где стоишь, - приказал Азазель, - или я выстрелю.
Джон застыл на месте, не сводя глаз с сына и пытаясь совладать с собой.
Как глупо! Какая неимоверная глупость с его стороны. Все внутри оборвалось, когда он осознал совершенную ошибку. Горькая ярость, охватившая его, таила в своей сердцевине глубокое, опустошающее отчаяние, и сейчас ему нужно было отодвинуть все это на задний план, чтобы сохранить трезвый ум.
В холодном воздухе наступающего вечера давно растаяли щедрые авансы приближающейся весны, и ветер, пока еще не порывистый и слабый, все же вызывал смутное желание вернуться домой, в тепло.
Двое мужчин пристально следили друг за другом в тусклом круге света, выжидая, к чему приведет их это неожиданное противостояние.
- Что ж, - неторопливо произнес Азазель, нарушив хрупкую тишину, - раз кавалерия не спешит к тебе на помощь, мы можем поговорить.
Беспощадно извлекая информацию из памяти Сэма, он знал, что в этом городе у его противника есть союзник, пусть и не такой опытный и знающий, как Сингер, но по-своему тоже опасный. И хотя после столкновения с Дином, он мог выбрать любой другой город поблизости, демон предпочел рискнуть. В конце концов, что за радость в работе, если она не приносит удовольствия?
И сейчас, в ловушке, один на один с охотником, который владел легендарным кольтом, он в полной мере, насколько это могут ощущать демоны, чувствовал себя живым.
- Матч – реванш, не правда ли? В нашу последнюю встречу ловушку тебе устраивал я, – непривычная сдержанность сквозила в интонациях демона. Тонок лед под его ногами или, в его случае, хрупка корка над все еще кипящей лавой. – Ты хорошо подготовился.
Джон ничего не ответил, но в памяти невольно возникли воспоминания того дня, когда он сам был одержим, а Сэм с кольтом в руках все никак не мог решиться и выстрелить. Он бы все отдал, чтобы туда вернуться. Если бы он знал тогда, чем все это закончиться, то выстрелил бы сам, заставил бы Сэма отдать ему кольт. Смерть – еще не самое страшное, что может случиться.
Демон истолковал его молчание по-своему.
- Подумай вот о чем, Джон, - он зорко наблюдал за малейшими движениями вокруг. – Это ведь твой сын, твой последний сын.
Винчестер сжал челюсти, отгоняя боль. На лице Сэма хищно, но без насмешки горели желтые кошачьи глаза. В левой руке Демон нежно, почти лениво держал нож. Тот самый, который Джон когда-то подарил Дину, и с которым Сэм не расставался даже во сне.
- Ты дашь мне уйти, - в его тоне не было приказа, только простая констатация факта. – Ты же знаешь, мы оба здесь в ловушке. Если Миссури начнем экзорцизм, - Демон безошибочно махнул рукой с пистолетом в сторону прячущейся в доме женщины, - я убью тебя.
- Попробуй, - предложил Джон.
Воспользовавшись моментом, он выхватил кольт, и теперь дуло старинного оружия смотрело прямо в сердце его младшего сына.
- Это твой последний сын, - чуть улыбнувшись, повторил Демон. Он внимательно разглядывал противника. – Да, мне нужен Сэмми, я постараюсь его не потерять, но… Он ведь не незаменим, найдутся и другие генералы для грядущей войны. Так что не совершай непоправимых ошибок, Джон Винчестер. Убив меня, ты, конечно, отомстишь, но жить будет незачем. Ни врага, ни сына. Подумай об этом. Ведь у тебя нет других вариантов.
- Ну почему же? – слова, слетавшие с губ, да и сам голос казались ему чужими. – Есть и другой выход. Возьми меня. Оставь его и возьми меня, ведь тебе все равно, чьими руками ты завершишь задуманное. Заключим сделку.
Демон с жалостью покачал головой.
- Не могу. Здесь, в ловушке, я не могу, - издевательская улыбка впервые мелькнула на его губах. – Кроме того, в тебе я уже был…
Демон замер на полуслове и, незнакомым жестом склонив голову к плечу, пристально всматривался в собеседника.
- Так вот что ты задумал, - произнес Азазель с легким смешком. – Умно придумано. Ловушки и все такое… По ту сторону черты ты бы мог заставить меня переселиться в тебя. И один выстрел, один-единственный, решил бы все проблемы, ведь так?
Дин приник к границе круга, жадно вслушиваясь в происходивший там разговор. Соль, проклятая соль не давала ему войти и вмешаться.
Слова демона повергли его в шок. План его отца был таким ясным, таким прозрачным, что, если бы он не тревожился так за Сэма, то понял бы его сразу.
Что же ты делаешь, папа? Ведь так нельзя.
Боль, словно дикая тварь, полоснула когтями по сердцу.
- Ты уже второй раз пытаешься предложить мне свою жизнь в обмен на жизнь своего сына. Только мальчики разные, - в голосе Азазеля мелькнули странные, почти неопределимые нотки невольного уважения. – Я не могу согласиться на твою сделку, но хочу предложить свою. Ты выпустишь меня, и Сэм вернется к тебе утром же. Я отпущу его насовсем. Никто не придет за ним, никто не потревожит, ни одна тварь, больше никогда.
Вдох оказался неимоверно трудным, словно бы воздух исчез, и в легкие хлынул вакуум, разрывая их изнутри. На одно мгновение Джон впустил в себя предложение демона. Всего-навсего нужно было сделать шаг назад, нарушить целостность круга, и Сэм вернется. Они будут оба вместе живы.
Его Сэм. Последний, единственный сын.
Помнится, он был готов рисковать всем миром ради него.
Вырвать из своего сердца эту идею, этого живучего, ядовитого паразита оказалось удивительно сложно. И больно.
Его Сэм. И тысячи невинных людей, чьи жизни он сломает сейчас своим решением, как когда-то сломал демон его собственную жизнь.
У него действительно не было другого выхода. Горечь, боль и вина затопили его, накрывая с головой и не давая вымолвить ни слова.
Молчание все длилось и длилось, и демон усмехнулся, приняв его за знак согласия.
Но был еще и Сэм. Стоял в том же круге, и его жизнь качалась на тех же весах, что и жизнь их отца.
Ведь отец не выпустит демона из ловушки.
Это знание, пришедшее ниоткуда, разрывало ему душу, будто обезумевшее животное, отчаявшееся найти выход.
Страшное искушение, которому демон подверг старшего Винчестера, для него обернулось не менее страшным выбором.
Отец или брат?
Помочь им обоим он не мог.
- Сэм!
Его зов, полный ярости, боли и вины, заставил Азазеля чуть повернуть голову, чтобы держать в поле зрения обоих Винчестеров. Он не забыл того, на что способны братья сообща. Не смертельно, но неприятно это внезапное чувство потери контроля.
- Сэм! Пожалуйста, услышь меня!
Младший Винчестер, измученный, израненный физически и душевно, все же не мог не отозваться. Ведь это был Дин, и их почти мистическая связь была для Сэма единственным маяком, выводящим его из тьмы, и никакие демоны не могли его удержать.
- Дин… - его отклик был скорее мыслью, соприкосновением душ, чем реальным диалогом.
- Сэм, - он испытал облегчение. Все же у него получилось. – Сэм, послушай… - он сделал свой выбор, но озвучить его было почти невозможно. – Позволь отцу выйти из круга. Удержи демона на пару минут. Слышишь?
Молчание, такое недолгое, показалось вечностью.
- Дин, - присутствие Сэма стал отчетливее, и кольнула боль от сквозивших в нем смирения и решительности. – Прости, Дин, но никто больше из-за меня не умрет. Прости.
- Сэм! Сэмми!
Но он знал, что мог звать брата сколько угодно, тот уже не откликнется. Сэм не хуже него умел принимать решения.
- Папа, пожалуйста, - Джон вновь смотрел в ореховые глаза сына и никогда не видел в них столько боли и ужаса.
Это был Сэм, настоящий, не подделка демона. Его сын, сумевший каким-то чудом перебороть контроль.
– Я натворил столько зла, у меня руки по локоть в крови! Пожалуйста…
Младший придвинулся на шаг, словно сокращение дистанции уменьшало возможность неправильного истолкования его слов.
- Ты сам говорил, что зло должно быть наказано, - умоляя, Сэм говорил все быстрее. – Я не знаю, сколько людей еще погибнет из-за того, что я уже сделал, а впереди будет сущий ад. Пожалуйста, убей меня, папа. Ты даже не представляешь, в какой он здесь ловушке, он умрет вместе со мной. Ты сам просил меня о подобном, и сейчас не в праве мне отказать. Прошу тебя…
Джон смотрел на сына.
- Прости меня, - беззвучно прошептал он и увидел, как в глазах Сэма отчаяние, безысходное, словно темнота заколоченного гроба, сменилось пронзительной желтизной.
Он и не знал, что это так тяжело – смотреть в лицо своему сыну и не видеть его там. Смотреть в желтые, насмешливые глаза и понимать, что где-то за ними заперт Сэм. И не просто заперт, а страдает, мучается, мечется от безжалостной боли бессилия и понимания того, что творит демон от его имени и лица.
Почему никто не сказал, как это больно? Огненная, выжигающая все лава неспешно катилась в нем от сердца вовне. И понимание, что он ничем не может помочь сыну, лишь добавляло огня.
На мгновение все поплыло перед глазами, смазываясь в пелену цвета крови.
«Отпусти его», - кричало сердце.
«Убей», - шепнул долг.
«Умри», - подсказал разум, бессильный выбрать между сердцем и долгом.
Рука, державшая кольт, не дрожала, но Джон медлил. Как выбрать? Что выбрать? Что?!
Он, не отрываясь, смотрел на сына. На демона. На одержимого демоном сына.
Его отчаянная жажда спасти Сэма и жажда мести держали друг друга за горло. Что бы он сейчас ни сделал – все будет поражением. Он проиграл еще два месяца назад, когда не успел помочь Сэму. Он понимал, что его поражение началось уже тогда, в залитой кровью пещере, но теперь оно выступило из суеты промелькнувших дней так ясно и зримо, что никак не хватало воздуха на вдох.
В чужих желтых глазах горела насмешка и такая убежденность в его, Джона, действиях, что шум крови в ушах и отчаянные стоны сердца сменились абсолютной пронзительной тишиной. Пустой, холодной, мертвой.
- Выпусти меня, - приказал Демон, но он его не услышал.
Джон на мгновение поднял взгляд к небу. Пронзительно-чистому, ясному и безмятежному.
Он умирал сейчас. Все, что оставалось в нем после смерти Мэри, после смерти Дина, корчилось в адовом пламени, выгорало, обращаясь в пепел.
Господи, смилуйся надо мной.
И нажал на курок.
Ключи от бездны.
читать дальше… и я увидел звезду, падшую с неба, и дан был ей ключ от кладезя бездны.
Откровение 9:1
(Джон – центрик)
Линкольн, штат Небраска
Порыв ветра качнул приоткрытую входную дверь. Гулкий удар раскатился по большому помещению, и его эхо смешалось с еле слышным, ритмичным, вязким звуком. Заметавшиеся от сквозняка отблески свечей выхватывали из тьмы картинку, одну за другой: темные капли, разраставшиеся до лаково блестящих лужиц, белое, забрызганное темным предплечье, открытые глаза, равнодушно устремленные во тьму.
Пламя свечей перестало колебаться, и свет отнял у темноты то, что ей не принадлежало – тело мужчины в разодранной сутане. Оно свисало с потолка головой вниз в кощунственной пародии на распятье, а жуткие раны на горле, руках и груди говорили, что убийцами были животные, возможно, собаки.
Снова хлопнула дверь, и порыв ветра устремился наружу, с легкостью обогнав худенькую девушку, которая неторопливо шла по темной улице, прочь от церкви.
На некотором расстоянии за ней молчаливо и покорно следовала собачья стая.
Сантервилл, штат Айова
Пожилой мужчина неторопливо вышел из припаркованной на стоянке супермаркета машины. Все так же, не торопясь, он обошел автомобиль и достал из багажника небольшую канистру. Его несколько меланхоличные движения не привлекли внимания многочисленных посетителей магазина даже тогда, когда он вылил содержимое канистры на себя. И только резкий запах бензина и скипидара заставил бывших рядом людей забеспокоиться.
С пугающим спокойствием самоубийца поднес зажигалку к своей левой руке. Пламя занялось мгновенно. К реву и треску огня, подпитываемого смесью бензина, масла и скипидара, примешивались крики окружающих, полные ужаса и паники, и вопли автомобильных сигнализаций.
Большая часть этой какофонии глушилась современными стеклопакетами, но даже отголоски творившегося на улице хаоса вызывали странную, довольную полуулыбку на лице молодого врача, стоявшего у окна в здании напротив. Слабые отблески пламени танцевали на его бейдже, на котором значилось «Доктор Кристофер Темпл. Психоаналитик», и придавали его глазам едва уловимый оттенок желтизны.
Фултон, штат Миссури
Семилетний мальчик заинтересованно остановился возле куста шиповника. Парк такой огромный и всегда полон чего-то любопытного, но такое маленький Энрих видел впервые. На его глазах у растения удлинялись веточки и пробивались новые шипы. За те минуты, что он пробыл рядом, зеленые листья дополнились небольшими бутонами, готовыми вот-вот расцвести.
Изрядно удивленный, Энрих все же сделал шаг назад, но гибкая веточка, которую он совершенно не заметил, захлестнулась на его шее и стала стремительно затягиваться. Малыш захрипел, кровь, брызнувшая из проколотой артерии, окрасила алым распустившиеся цветы. Через пару минут все было кончено, и шиповник прекратил расти. По ветру, кружась, полетели розовые лепестки.
Молодой парень, метрах в двухстах, выпустил из рук ветку росшего рядом с ним шиповника и, не торопясь, двинулся прочь.
Прежде
… «Кроатон» Джон Сэму:
- Я думаю, ты уже знаешь, что есть и другие одаренные? Другие дети, чьи матери погибли так же, как… твоя мама? Все они – армия, которую собирает демон. Я следил за некоторыми, кое-кто погиб, но есть и выжившие, которых демон прибирает к рукам. Тьма надвигается, скоро грянет буря. Очень скоро. И вы – её острие.
… «Кроатон»
- И если я… если я заразился, ты убьешь меня? – Сэм попытался улыбнуться, но губы не слушались, и он чувствовал, что вот-вот позорно расплачется.
- Нет, - тут же ответил Джон.
Сэм выдохнул и все-таки смог улыбнуться.
«Не спрашивай, - ударило сердце в ребра. – Больше не спрашивай».
- А если я вдруг, по какой-то немыслимой причине, окажусь по другую сторону баррикад? Тогда убьешь?
… «Кровь за кровь»
Сэм наконец-то разглядел отливающие желтым глаза и знакомую по кошмарам усмешку.
- Нет, - бессильно запротестовал он. – Нет!
Желтоглазый подошел вплотную и обрезал веревку, удерживающую Сэма в вертикальном положении, но не позволил тому упасть, с легкостью держа парня на весу.
- Нас ждет долгое путешествие, сынок, - ласково улыбнулся Демон.
Теперь
Гордон, штат Небраска
Гордон передвинул кружку и искоса взглянул в сторону барной стойки. Там сидел младший Винчестер и задумчиво вглядывался в рюмку перед собой.
Охотник посмотрел на часы. Сэм провел здесь уже немало времени и скоро должен был уйти.
Вот тогда-то он его и поймает.
Рядом раздался пьяный возмущенный возглас. Гордон повернул голову. Около него ссорилась пара. В конце концом девушка неуклюже выбралась из-за столика.
- Ну и пошел ты, мудак!
Девушку качнуло в сторону, и её взгляд зацепился за Гордона. Она расплылась в улыбке и плюхнулась рядом.
- Привет.
- Отвали, - прошипел он.
- Ты не очень-то дружелюбен. Ну и ладно.
Она попыталась встать, но потеряла равновесие и практически упала на него. От нее так несло спиртным, что Гордон поморщился.
Вот ведь пьянь. Истеричная, несдержанная пьянь. Краем глаза он увидел, что Сэм поднялся со своего места, и попытался освободиться от неожиданно вязких объятий. Где-то внутри шевельнулась тревога. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, ощутил на груди ледяное прикосновение, быстро переросшее в жгучую боль.
- Тебе привет от Сэма Винчестера, - прошептала девушка абсолютно трезвым голосом и удержала его на месте, когда он рванулся, пытаясь освободиться.
Боль и холод в груди становились невыносимыми, голова кружилась, а дыхание перехватывало. Сердце… Что-то с сердцем. Он пытался дышать, но не мог сделать ни единого вдоха.
Перед глазами все потемнело, и последнее, что Гордон увидел в своей жизни, были пронзительно желтые глаза Сэма Винчестера и морозно-белый отпечаток ладони, когда его убийца оперлась на стол, чтобы встать.
Штат Иллинойс.
На этот раз у него не было никакого плана. Все, чего Джон хотел – найти Сэма и изгнать из него Демона. И черт с ним, если тот вселиться в кого-нибудь другого. Одна пуля в Кольте все еще оставалась.
Даже если эта пуля для него самого. Его жизнь уже не имеет значения. Единственное, в чем он действительно нуждался – это безопасность и благополучие Сэма.
У проносившихся дней был вкус кофе. Черного, горького, крепкого до тошноты и сердечной боли.
Он искал. Перепробовал все, что могла предложить библиотека Бобби. Искал неутомимо, перечитывал книгу за книгой, пока голова не начинала разламываться, отказываясь воспринимать информацию.
Джон забыл, когда последний раз полноценно спал. Забыл, когда ел и ел ли вообще. Все утратило смысл, кроме медленно переливающегося внутри расплавленного металла тревоги, боли и вины.
О каком отдыхе могла идти речь, если стоило только на мгновение отвлечься, и перед мысленным взором возникали теплые, карие глаза сына, молившие о помощи? Он хорошо запомнил ту пещеру, где опоздал найти Сэма. И весь немаленький арсенал явно использованного оружия, и початую бутыль кислоты, и забрызганные кровью стены, где держали сына. И мертвую вампиршу, и вызывающе желтые кристаллики серы, словно рассыпанные щедрой рукой.
Он уже раз подвел его, подвел почти непростительно. И этот раз последний. Воображение уже не раз рисовало ему, как охотники, вопреки его предупреждению, убивают Сэма, или как тот умирает у него на руках, не в силах выжить без медицинской помощи или демонической поддержки.
И от всего этого во рту становилось горько, как от порции дрянного, крепкого кофе.
Паника.
Ледяное, отвратительное чувство, от которого все внутри смерзается в единый комок, и никак не вдохнуть.
Сэм в беде.
Все его мысли сводились только к этим трем гремящим словам.
Да, он оставил брата далеко не за праздничным столом, но эта вымораживающая, сводящая с ума паника никак не относилась к чокнутой вампирше.
Дин совершенно не помнил, как вернулся к Миссури, но это было чертовски правильным решением, потому как паниковать на людях он принципиально не умел.
Пришлось взять себя в руки. Ну, или приложить к этому максимум усилий.
Он разыщет брата. Или он не Дин Винчестер.
Бобби аккуратно вытащил книгу из-под головы уснувшего за столом Винчестера. Впрочем, он мог бы и не осторожничать – та доза снотворного, которую он добавил в кофе, свалила бы с ног и слона. И пусть Джон потом проснется злым и с головной болью, это все же лучше, чем не спать совсем.
Он с глубокой печалью, которую сейчас не нужно было скрывать, смотрел на своего давнего друга. Джон изменился. Постарел. За этот год больше, чем за много лет охот и тревог, а за этот месяц больше, чем за весь год. Седина пролегла по вискам, а глубокие тени под глазами. Но много больше пугала жесткая складка у губ и бездна, затаившаяся за зрачками.
Бобби всегда знал, что Джон любил своих мальчиков, как бы сурово с ними не обращался. И он считал, что гибель Дина помогла ему увидеть, насколько сильно это чувство. Теперь же в нем крепло и росло осознание своей ошибки.
Да, смерть Дина стала настоящей катастрофой для этой семьи, но все же, несмотря ни на что, они, Сэм и Джон, все еще оставались семьей.
Теперь же он не узнавал своего старого друга в том жестком, жестоком человеке, который позабыл о том, что в жизни еще есть свет. И новый Джон Винчестер послал к черту все, кроме спасения сына.
Эта замкнутость друг на друге, которой отличались все Винчестеры, и которая прежде так его восхищала, сейчас вызывала страх. Члены этой семьи не умеют жить в одиночестве, словно бы крови, текущей в их венах, нужно постоянно слышать родственный ей голос, иначе она способна превратиться в нечто разрушительное.
Бобби окинул взглядом нарисованную во весь потолок печать Соломона, и перед его мысленным взором возник так же тщательно вычерченный знак Азазеля посередине комнаты. Он, уехавший тогда всего на несколько часов, вернувшись, застал лишь погасшую чашу оставшегося без ответа ритуала и Джона, смотревшего на пустой знак демона так, что все ругательства, готовые уже сорваться с языка, замерли на губах.
Дин сидел, опираясь на стену, с закрытыми глазами и размеренно дышал. Он пытался успокоиться, раскрыть свое сознание, расширить восприятие.
Глубокий вдох.
Мир вокруг безграничен, как ночное небо, полное звезд. Тысячи, миллионы огоньков, пульсирующих, мерцающих в такт с биением сердец.
Все, что ему нужно – найти ту звездочку, чей ритм он знает лучше, чем свой.
Глубокий вдох.
Он бессильно парил среди темноты и не слышал ни единого зова. Ни шепота, ни притяжения. Ни малейшего намека на брата.
Резкий выдох.
Он открыл глаза и встретил вопросительный взгляд Миссури. Отрицательно покачал головой, с трудом сдерживая раздражение. Он отвык от компании, отвык от того, что его могут видеть, от необходимости носить маску, притворяться тем, кем он не является.
Но сейчас его чувства не имеют никакого значения, потому что ощущение, что Сэм попал в большую беду, которая куда страшнее, чем чуть не убившая его вампирша, а он ничего не может сделать, только усиливалось с каждым днем.
Джон отложил в сторону последнюю книгу и, закрыв глаза, с усилием растер лоб основанием ладони в безуспешной попытке избавиться от головной боли.
Все псу под хвост. Его надежда, что вызовом Демона он ослабит его контроль над Сэмом и тот сумеет подать хотя бы весточку о себе, окончательно угасла, когда Азазель не откликнулся даже на свой персональный призыв.
Оставшись без каких-либо идей, он вернулся к самому муторному и долгому способу – методичному прочесывание интернета в поисках необычного и странного. Конечно, примерно девяносто процентов всего найденного было мусором, плодом больного воображения, но кое-что имело реальное основание. Тем более, он знал, что искать.
Жестокое убийство в Линкольне. Священника местной церкви загрызли собаки, предварительно подвесив его к потолку. Явно не обошлось без человека. Оскверненный храм Божий.
В Фултоне растение задушило мальчика. Вот чему бы он никогда бы не поверил, если бы не фото. Невинный ребенок.
Не так давно звонила Эллен. Гордон погиб в Гордоне. Он не смог сдержать улыбки от такого совпадения. Впрочем, это не совпадение. Не мог здоровый, молодой мужчина скончаться от остановки сердца без малейших к тому предпосылок.
Старший Винчестер не мог отделаться от ощущения затягивающейся петли. Казалось, все вокруг замерло в ожидании бури, а она неспешно подкрадывается на мягких лапах незаметного еще ветра.
Как бы то ни было, но размеренная и нудная работа, хоть и сжимала сердце жестким обручем утекающего времени, но требовала всего его внимания и здравого смысла, не давая сосредотачиваться на совсем уж мрачных и безрадостных мыслях.
Рядом лежала карта страны, на которой он отмечал все то странное, что считал достоверным. Бобби уже некоторое время рассматривал её, пытаясь обнаружить характерные закономерности, и, в конце концов, поделился своей тревогой.
- Эллен не отвечает.
- Я разговаривал с ней только вчера, - Джон с некоторым усилием вернулся в реальность из гротескного, абсурдного мира желтой прессы.
- Я знаю, - нетерпеливо перебил его Сингер. – Я звоню ей уже полдня. Никто не отвечает.
Двое охотников молча смотрели друг на друга, и почему-то в этом молчании их беспокойство было особенно ощутимо.
Чтобы ни думал Джон по поводу бездарно потраченного времени, когда они оба, поддавшись тревоге, поехали все-таки к «Придорожному бару Харвелла», все эти мысли улетучились разом еще на подъезде к зданию.
Машины скорой помощи и пожарные, удушливое облако черного дыма говорили сами за себя.
Бобби и Джон переглянулись.
Пожар? Нет, не совсем так. Обычный пожар?
Внятного ответа они так и не получили. Пострадавших уже увезли в ближайшую больницу. Осталась лишь пара машин, на всякий случай. Пожарные все еще пытались справиться с огнем, но все шло к тому, что пожар скорее догорит сам, чем его потушат – таким жарким и устойчивым было пламя. А зевак, которые могли что-либо рассказать, просто не было.
Охотникам ничего не оставалось, как ехать в больницу, чтобы расспросить пострадавших.
- Вы, верно, шутите? – недоверчиво спросил Бобби у сестры в приемном покое.
Девушка лишь отрицательно покачала головой, в её глазах плескалось возмущенное недоумение – как можно шутить на подобные темы?
- Только одна выжившая? – севшим голосом уточнил Джон.
Услышанное просто не укладывалось в голове. Пожар унес полтора десятка жизней. Выжила только девушка. Блондинка. И то, лишь потому, что в момент возгорания она оказалась вне здания. Она-то и вызвала пожарных.
Джо Харвелл.
Единственная, кто спасся. Полтора десятка мужчин, охотников, которые сталкивались со смертью много чаще других, не смогли совладать с обыкновенным пожаром? Да, черт возьми, они его запросто потушить бы смогли самостоятельно. Однако погибли.
И Эллен.
Искреннее сожаление, горечь и гнев переплелись в единое чувство. Да, между ними давно не было былого взаимопонимания, но он продолжал считать её своим другом. И она, случись что, никогда не отказывала в помощи.
А теперь её не стало.
Однако с немалым удивлением Джон признался самому себе, что не так уж и жаждет докопаться до причин этой трагедии. Где-то внутри жило опасение, что небезызвестный ему Демон приложил здесь руки. А если так, у Сэма прибавится хлопот.
Бобби между тем в чем-то настойчиво убеждал какого-то врача. Пару минут спустя он обернулся и махнул рукой. Джон подошел ближе, и доктор, неодобрительно нахмурившись, все же разрешил охотникам войти в палату.
- Постарайтесь только не волновать её, - напутствовал он.
У него как-то не вызывали доверия эти посетители, но, похоже, пациентку они действительно знали и переживали за нее.
- О, мы давние друзья семьи, - успокоил его Бобби и первым вошел в комнату.
Впрочем, доктору еще предстояло убедиться, что у Харвелл среди друзей семьи полно таких вот немолодых мужчин с глазами убийц.
Девушка лежала на кровати спиной к входящим, и со стороны могло показаться, что она спит. Но от внимательного взгляда не укрылись ни слишком частое для спящего дыхание, ни чересчур напряженная поза.
- Джо, - негромко позвал Бобби.
По его голосу чувствовалось, что он действительно сожалеет о произошедшем и о необходимости тревожить её в её горе, но им необходимо было выяснить причины случившегося. Несколько минут Джо не шевелилась, а потом медленно повернулась. Свежие ожоги на лице и руках были аккуратно обработаны.
На мгновение её взгляд сфокусировался на Бобби, а потом она увидела старшего Винчестера. Можно было видеть, с каким трудом она осознавала то, что видела. Внезапно в её опустошенных глазах вспыхнуло пламя, и девушку словно подбросило на кровати.
- Ублюдок! Сволочь! Ненавижу! – по исказившемуся от ненависти лицу покатились слезы. – Все ты, твой сын! Ненавижу!
Она непослушными руками попыталась вырвать капельницу, но опомнившийся Бобби уже держал её за руки, стараясь не навредить. Джон ошеломленно попятился к двери. Джо начала задыхаться.
- Убью… Уничтожу… Сволочь, мразь, подонок! Будь он проклят, Сэм Винчестер! Будь ты проклят!
Джона оттеснил от входа вбежавший врач, бросившийся к ящику с успокоительным.
- Выметайтесь вон! Немедленно!
Они выбрались из больницы, стараясь не привлекать внимания, все еще потрясенные увиденным. В ушах Джона продолжали звенеть крики обезумевшей от горя девушки.
«Все ты… Твой сын…»
- Все-таки Сэм, - через силу, наконец, произнес он.
Его вина. Его чертова вина. Он не сумел защитить сына, а теперь из-за этого гибнут люди. Вот уж действительно, будь он проклят.
Они должны найти Сэма.
На больничной стоянке он заметил несколько знакомых машин.
И как можно скорее.
Новости в их среде распространяются на удивление быстро.
Старший из Винчестеров скользнул взглядом по испещренной разноцветными отметками карте. То здесь, то там мелькали элементы знакомых символов, заставляя его все пристальнее вчитываться в строки причудливых интернетных статей, напрягать память, собирать воедино его знания, опыт и интуицию.
Постепенно кусочки головоломки складывались, и чувство дежа вю становилось все сильнее.
Он помнил те дни, казавшиеся совсем недавними. Всего два года назад, даже меньше, его охоты, обширные и порой бессистемные, дали свои плоды. Он выяснил, что за тварь погубила Мэри. Он никогда не верил в демонов, считая их, всю эту «одержимость» лишь темной стороной человеческих душ. И ему хорошо было известно, какой непрочной бывает сдерживающая их узда. Но все же настоящие демоны существовали.
И один из них разрушил его семью.
И не только его. Подобные пожары обнаружились по всей стране. Размах деятельности этой твари пугал. Как и осознание того факта, что все случившееся не было капризом, бессмысленной жаждой разрушения, а являлось частью некого грандиозного замысла.
Ему нужно было время подумать в одиночестве. Вуду в Новом Орлеане было неплохим предлогом отослать Дина и закопаться в книгах, разбираясь в классификациях, признаках, знаках, обрядах и прочем.
Он до сих пор помнил то чувство уходящей из-под ног земли, когда все, что было непонятным, вдруг сложилось в недвусмысленное предупреждение – демон, тот самый, в Калифорнии.
Джон тогда с трудом переборол порыв бросить все и рвануть к Сэму. Его остановило лишь ясное понимание того, как сын отреагирует на его приезд. А главное – на причину этого приезда. Сочтет своего рода навязчивой идеей, желанием вернуть его в «семейные дела», вновь установить контроль. И возненавидит уже по-настоящему.
Он слишком хорошо знал себя и свою способность слепо, фанатично ненавидеть, чтобы не обманываться сейчас в том, сколько же Сэм унаследовал от него.
Так что поехать сам он не мог, но сделать хоть что-то должен был.
Решение, которое пришло ему в голову, было единственным, но не было единственно правильным.
К Сэму должен поехать Дин.
Но не с миссией защитить брата от демона. Ведь своего брата Сэм видел насквозь и вполне мог выставить его за дверь, едва догадавшись о сговоре старших членов семьи.
И потому он просто исчез. Не отвечал на звонки, не подавал вестей, ни мало не сомневаясь, что Дин, не получая от него никаких известий, бросится к брату. А уж объединенные, пусть даже его поисками, мальчики будут сильнее и в большей безопасности.
Все так и вышло, как он задумал.
Но год спустя все его непростые решения вернулись к нему в сокрушенном взгляде его старшего сына, терзаемого демоном и собственной уверенностью, что он не только не достоин отцовской любви, но и полностью её лишен.
Джон замер. Воспоминание тех дней, позабытое, похороненное в серых и черных грудах скорби и ненависти, внезапно развернулось перед его мысленным взором.
Был миг в его одержимости, когда он осилил Азазеля, мгновение его власти. И так же, как человек уязвим для демона, так и демон бессилен противостоять человеку, когда тот одерживает верх. И тот миг мысли и планы Азазеля были ему так же открыты, как были открыты демону его страхи и тайны.
Он видел войну, в которой у человечества не было защитников. Видел демонов и тварей, устанавливающих свой террор, и видел Сэма во главе этой армии. Но помимо всего остального мельком он видел карту, расцвеченную перевернутыми звездами.
Он повернулся к карте и воткнул еще две цветные булавки в центре страны. Ярко-желтый пластик четко и зримо обрисовал перевернутую пентаграмму, в середине которой был Лоуренс.
Место, в котором когда-то был его дом.
Дин глубоко вдохнул. Сухой, неподвижный, мертвый воздух остро пах пылью, и от него, как от перца, горело горло. Он мог бы и не дышать, в конце концов, он не был живым, но эта безотчетная привычка тела успокаивала, вносила некоторую стабильность в его неопределенное существование.
«Я кое-что могу, правда».
Дин зло рассмеялся. Что он мог? Двигать предметы во вспышке ярости? Предупреждать об опасности?
К чему все это теперь? Он никак не мог разыскать брата, и оттого так горько, яростно и безнадежно наказывал себя, полной грудью вдыхая сухой, раздирающий легкие, воздух.
А что если…
Он остановился, боясь спугнуть неожиданную мысль. Он не мог найти Сэма, но ведь это потому, что тот был одержим.
То яркое, чуждое чувство присутствия, которое он ощутил в той злосчастной пещере, не было человеческим. Оно клочьями черного тумана висело в воздухе, похожее на обрывки все еще опасной паутины.
Демон.
Вот кто забрал Сэма и убил вампиршу.
Он мог бы понять это и раньше, если бы освободился от своих эмоций. Но сейчас уже не это важно.
Дин сощурился. И, выдохнув, безоглядно шагнул сквозь сумрачную неподвижную пелену навстречу непроглядной темноте.
Почти беззвучно подошедший за спиной Бобби неровно вдохнул и, повернувшись к книжным грудам, не так давно перерытым, чертыхаясь сквозь зубы, принялся искать нужную книгу. Но даже в книгах он не нашел бы того, чего Джон уже не выяснил за эти дни.
Перевернутая пентаграмма. Не такой уж и давний символ. Но начерченная истинным демоном, она обретала силу и мощь. Внутри нее истончались границы между мирами. И поскольку единственным миром, в существовании которого Джон был уверен, был Ад, его энергия хлынет, как река, прорвавшая плотину. Он не знал, будет ли демоны, но обычная земная нечисть усилится и умножится. Для нее эта пентаграмма будет кормушкой и маяком.
И сладить со всей этой армией будет чертовски трудно.
- Как думаешь, - задумчиво спросил старший Винчестер, - остальные скоро догадаются?
Он легко коснулся пальцами вызывающе желтых булавок.
«Как сера», - мелькнула мимолетная мысль.
- Эш, скорее всего, уже знал бы, и Гордон… Остальные не так сообразительны. Сам знаешь, старых охотников почти не осталось.
Бобби быстро перелистывал одну из книг, ища необходимый символ. Оглянувшись в поисках стула, он бесцеремонно смахнул на пол стопку книг и сел.
- Подожди, - Сингер нахмурился, до него дошел скрытый смысл вопроса. – Ты что, не собираешься никому говорить?
В упрямом молчании Джона ответ даже не таился, а ласково и вкрадчиво улыбался белоснежным оскалом вампира.
Бобби подавился возмущенной тирадой. Что он мог возразить? Что стоит пентаграмму замкнуть, и целый штат погрузится в ад кромешный? Что они должны остановить это, пока могут и теми силами, какие только смогут привлечь? А идти в одиночку против лесного пожара глупо?
Да, он мог бы все это сказать. Но его слова ушли бы водой в песок.
- Это уже не только твое семейное дело. Но если мы действительно хотим помочь Сэму, то должны найти его в ближайшие дни.
А ответ на непонимающий взгляд друга, Бобби отчеркнул ногтем строку в сносках и протянул книгу Винчестеру.
Мелким шрифтом внизу страницы было напечатано, что подобные пентаграммы обретают наибольшую силу в ночь пустой луны, а она наступала через два дня.
Времени в обрез.
Азазель, скорее всего, постарается завершить пентаграмму, а значит будет в одном из двух городов, которые еще не были отмечены теми странными, нелогичными и бесчеловечными убийствами, случившимися в трех других.
Но в каком именно? Он не успеет сразу в два.
Салайна, штат Канзас.
Джонатан Рэй плавно шагнул вперед, отрезая своим жертвам все пути к отступлению. В его руках подрагивало тусклое широкое стальное лезвие.
Ужас, смятение и непонимание, с которыми его жена Жюстин закрывала собой их четырехлетнего сына, отражались, как в зеркале, в его искаженном агонией лице.
Он не хотел, не желал, отчаянно противился тому, что делал, но не был властен над собственным телом.
Когда-то давно, лет сто назад, его прадед держал в руках такое же лезвие, когда в ярости безумия убил свою жену и двух младших детей, и погиб от руки старшего сына, которому в его пятнадцать, достало силы и отчаяния найти в доме топор.
Уцелевшие члены семьи сменили тогда место жительства, фамилию, и время надежно похоронило эту трагедию. Но как избавиться от крови, текущей в венах? Голос того безумца и убийцы смешался с тысячей других голосов, и был неразличим за их шепотом.
Но от единого прикосновения незнакомца, в чьих глазах сверкнула чуждая людскому роду кошачья желтизна, этот голос заглушил все остальные, загремел с такой мощью и убийственной силой, что перед ним сдалось слабое тело.
Джонатан взмахнул ножом, не сводя глаз с жены, и по щекам его покатились слезы.
Дин аккуратно выдохнул, отступая чуть назад. Тьма клубилась в нескольких метрах от него, яростная, почти неподконтрольная, выпускающая в разные стороны темные, дымчатые ответвления.
Он отступил еще на пару шагов, но все же не смог избежать прикосновения, и вся тьма обратила на него свой взор, обретая облик его брата. Но под прозрачной темной завесой черты лица искажались, плыли, словно в глубокой воде, а глаза, вместо родного орехового цвета, сверкали чуждой желтизной.
- Кто это тут у нас? Дин?
Даже голос был иным, со сквозящими нотками сарказма и холодного любопытства.
То, что стояло перед ним, и было и не было его братом.
- А я-то все ждал, когда ты появишься, - насмешливо протянул демон. – Долго соображаешь, большой брат.
Не Сэм. Всего лишь тварь, захватившая его тело, как когда-то захватившая их отца.
Дин усмехнулся. Главное, не позволять ему себя задеть.
- Может представишься? А-то как невежливо, ты меня знаешь, я тебя нет.
- Ты, я вижу, осмелел, - в голосе демона прибавилось любопытства. – Думаешь, умер и взять тебя нечем?
- Хочешь проверить? – нахально предложил Дин.
Он шел сейчас по очень тонкому льду, и расчет действительно был, но не совсем тот, о котором говорил демон.
Вместо ответа стремительное щупальце темноты захлестнулось у него на горле. Ощущение не из приятных, словно бы шею обложили льдом, и воздух замерзал прямо в гортани.
Но дышать ему было не нужно.
Ослепительная ярость развернулась внутри раскаленной добела пружиной, разрывая темную хватку. И одновременно он ощутил такую же жаркую волну гнева и бешенства, идущую от брата.
Под двойным, изнутри и снаружи, напором тьма не выдержала, расходясь в стороны и открывая Сэма.
Глаза того радостно засветились, когда он увидел, по-настоящему увидел, пусть и демоническим зрением, брата.
- Дин, - звук его голоса согрел Дину сердце, - Лоуренс. Он будет там. Лоуренс, - повторил Сэм, торопясь.
- Да понял я, понял, - не было никакой возможности сдержать широкую, идиотскую улыбку.
Темнота схлопнулась над Сэмом совершенно внезапно, но все Дин успел, даже не услышать, а прочитать по губам последний совет, который брат сумел ему дать, и последовать ему.
«Беги».
Похоже, младший ни мало не сомневался в способностях демона уничтожать призраков.
Джон с силой сжал пальцы на руле, пытаясь взять под контроль свои чувства.
Он опоздал. В очередной раз. Перепуганные соседи, столпившиеся на обочине, охваченные любопытством и ужасом, даже не перешептывались, потрясенные жестокостью, с которой Джонатан Рэй, добропорядочный и уважаемый гражданин, убил свою жену и сына, а затем покончил с собой.
Азазеля здесь уже не было.
Бобби звонил четыре часа назад из Парсонса, где минувшей ночью совершили ритуальное убийство. Девушку нашли на заброшенном складе в круге серы и черных свечей.
Пентаграмма замкнулась.
Старший Винчестер чувствовал это в каждом движении ветра, обретшего злую, кинжальную силу. Она сообщала всему глухую, подспудную тревогу и чувство чужого, полного ненависти взгляда, упирающегося в спину.
Это не просто ощущение. Это сквозь привычный и безопасный мир проступали жесткие и неуступчивые черты ада, которые, чем дальше, тем глубже будут впечатываться в души здесь живущих.
Куда теперь пойдет Азазель, и что он будет делать?
А главное, что теперь делать ему?
Тяжелая, неподъемная усталость навалилась почти ожидаемо, и он позволил себе мгновение отчаяния. Помимо воли перед глазами разворачивались страницы книги, которую он похоронил как можно глубже в книжных завалах Бобби.
Пентаграмма замкнулась, но еще можно было все исправить. Нужно было лишь убить демона, который её начертил.
У него в запасе было еще полтора дня.
Джон опустил голову на скрещенные на руле руки и невесело хмыкнул.
Где же вы, ангелы? Демоны уже здесь.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
- Джон? – в трубке раздался женский голос. – Это Миссури, Джон.
- Да?
- Тебе нужно поспешить. Он идет в Лоуренс.
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Ключи от бездны.
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Откровение 20:1
(Джон - центрик)
Моя память пуста.
Сплю ли я? Или это не сон?
И мой крик, так похожий на стон,
Себе забрала тишина.
Война доконала меня в свой черед.
Я не знаю… Я уцелел?
Но каждое утро со мной только боль,
Что ж, я, похоже, не слишком-то цел.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
В лоно матери снова вернуться
И родиться – то было б верней,
Чем жизнь, как машина, что длится
По воле чужих мне людей.
Не хочу тех времен, когда буду я жить
Через трубку кормясь и дыша –
Новинкой военного дня!
Я устал от машин, говорящих мне быть.
От жизни избави меня.
Возьми же мой вдох, ибо смерти хочу,
Господь, разбуди же меня!
Весь мир исчез, и я совсем один,
Всевышний, помоги.
Я умереть хочу – мой вдох возьми,
Пожалуйста, о боже, помоги!
Тьма окружает меня, как тюрьма,
Я вижу лишь ужас и страх.
И жить – не судьба.
И смерть – не моя.
Я в собственном теле – в цепях.
Эта бомба в земле, эта мина взяла
Мое зренье,
И речь,
И слух.
Отняла мои руки,
И ноги,
И дух.
И взамен мне дала издевку – судьбу –
Жизнь, полную боли, в аду.
Metallica «One»
(Черновой перевод - EnjoyYourLife, литературный перевод – мой)
Теперь
Лоуренс, штат Канзас.
Когда Лоуренс показался впереди, сквозь тяжелую, опустошительную усталость и вызванное ею безразличие пробилось странное чувство.
Круг замкнулся.
Долгий, опасный, непредсказуемый путь привел его туда, откуда все началось.
Джон ощутил смутное удовлетворение от осознания этой мысли.
Здесь он прожил самые счастливые годы своей жизни и пережил самые черные дни. И было что-то глубоко правильное в том, что закончиться здесь. Так или иначе.
Он так же не сомневался в том, где именно все произойдет.
Его дом.
Пусть он не жил там уже два десятка лет и сейчас у дома другие владельцы, все равно это был его дом.
Место, где все началось.
И, вернувшись в Лоуренс, Азазель не мог выбрать ничего иного.
Джон остановил машину в предместьях окутанного сумерками города. Лоуренс не изменился. Лишь стало больше яркой, навязчивой рекламы, огни которой зажигались в густеющих тенях, да машин, сновавших туда-сюда в преддверии мирного рабочего вечера, но в целом ничего не изменилось. Городок предвкушал отдых в самом центре начинающегося апокалипсиса, даже не подозревая, что завтрашний день мог стать последним спокойным днем перед войной.
Всю дорогу после звонка Миссури он пытался найти выход из сложившейся ситуации. У него был Демон, которого нужно было убить, и одна пуля, которой это можно было сделать. И никаких идей, как сохранить Сэму жизнь.
Он выбрал достаточно тихое место и сейчас мог слышать легкий треск остывающего двигателя. Джон выключил печку и приоткрыл окна, но в салоне все еще нечем было дышать.
Или же его просто преследовало чувство, что он задыхается.
Интуиция подсказывала ему, что предстоящая ночь будет спокойной. Чем бы сейчас ни был занят Азазель, это всего лишь подготовка к завтрашней ночи.
Значит, у него еще есть время. Каждая минута ощущалась, как сужающийся круг, неумолимо теснящий к бездне.
Стук в стекло заставил его вздрогнуть.
Миссури.
Женщина сердито растирала озябшие руки. Ранняя весна по вечерам уступала место поздней зиме. Джон поспешил открыть медиуму дверь.
- Он здесь? – его обжег внезапный страх, что он опоздал.
- Пока нет, - Миссури села на заднее сидение. – Но не стоит терять время.
Заводя мотор, Джон в зеркало заднего вида увидел, что женщина наградила кого-то рядом с собой гневно-раздраженным взглядом, и подавил желание взяться за заряженный солью обрез.
У него своя работа. У нее – своя.
Светлая, просторная гостиная, в которой клиенты могли скоротать минуты перед приемом, навевала воспоминания о тех далеких днях, когда он отчаянно нуждался в подтверждении собственной вменяемости.
Старший Винчестер замер на пороге, он практически видел себя тогдашнего, убитого горем, сомневающегося в самом себе. И, оглядываясь назад, на все, что он сделал и не сделал, он не мог не признать – то, к чему он пришел, неизбежно. Если бы у него получилось спасти Дина, он бы умер. И, может быть, хуже ада для него было бы понимание, что его дети ломают свои жизни друг для друга.
Он шагнул вперед, отрешаясь от мыслей и воспоминаний. На низкий стол лег потрепанный сэмовский ноут и ворох порядком исчерканных распечаток.
Работа не ждет.
Когда через некоторое время на стол аккуратно опустилась чашка свежесваренного кофе, он лишь благодарно кивнул.
Кое-что начинало вырисовываться. Абсолютно бредовое, но могло сработать.
Дин с трудом держал себя в руках. Все его инстинкты кричали о том, что его отец что-то задумал. Что-то, сравнимое с той сделкой, которая так и не состоялась на перекрестке. Вид старшего Винчестера, склонившегося над планом их дома, это сосредоточенное, устремленное скорее вглубь, чем наружу, созерцание вызывали гнетущее чувство тревоги.
Он никогда не видел своего отца таким.
В наступившем утре синеватые предрассветные сумерки смешались с характерным запахом горящей бумаги. И еще долго этот запах будет ассоциироваться у Миссури с воспоминаниями о том холодном весеннем утре, когда в её уютной кухне Джон Винчестер в раковине сжигал ненужные уже ему распечатки и безжалостно расправлялся с некоторыми страницами своего дневника, который вернулся к нему после гибели сына. Его улыбка, лишенная веселья, выдавала бессонную ночь, проведенную за поисками и решениями.
Под её взглядом он открыл кран, и вода, чернея, смывала пепел и уносила его прочь.
На столе в гостиной был разложен лишь план дома.
- Мы должны приготовить ловушки. В доме и на заднем дворе. Здесь и здесь, - Джон обвел кругами нужные места.
Миссури мало что понимала в приемах охотников, но присутствовавший в комнате Дин прекрасно сошел за консультанта.
- На заднем дворе земля. Чем ты собираешься начертить ловушку, чтобы её не было видно?
- Святой водой, - без промедления ответил Джон. Он уже все это обдумал. – Вода впитается, не оставив следов. Можно еще добавить соли. Это должно создать приемлемый барьер.
- А что ты собираешься делать, когда демон попадет в ловушку? – этот вопрос не давал Дину покоя. Он никак не мог взять в толк, что именно его отец хотел сделать.
Поза Джона не изменилась, но он весь как-то закаменел, и стало ясно, что ответа они не дождутся.
- Ты должна узнать, - Дин беспокойно мерил комнату из угла в угол, и от его шагов мелко подрагивал бумажный лист. – Он не может просто изгнать этого демона потому, что тот вселиться в кого-нибудь другого и все равно активирует эту чертову пентаграмму.
- Нам нужно идти, - прервал Джон размышления сына и направился к выходу, оставив план дома на столе. Теперь он ему не был нужен.
Дину ничего не оставалось, как последовать за отцом.
- Ты должна узнать, - повторил он.
В его голосе эхом отразились тревога и беспокойство, витавшие в воздухе.
Миссури внимательно наблюдала за сосредоточенными, уверенными движениями старшего Винчестера. То, как четко, почти не сверяясь со схемой, чертил он ловушку, наводило на мысль, что подобное проделывалось не однажды.
Она несколько раз осторожно пыталась выведать его планы, но каждый раз натыкалась на глухую стену. Её способности так же не помогали – вихрящиеся вокруг Винчестеров эмоции вызывали головную боль, а будущее, зыбкое, неустойчивое, находящееся на точке перелома, просто ускользало от пристального взора. В конце концов, ей пришлось отступиться. Украдкой она бросила извиняющийся взгляд Дину, тот лишь пожал плечами. Это упрямство он знал слишком хорошо.
Рисовать прозрачной водой не очень удобно, но Джон справлялся. Дин видел постепенно растущий сияющий знак, очень большой, вплотную подходящий к входной двери. Чтобы попасть в дом, нужно было войти в ловушку.
Внутри дома они начертили знаки около каждой двери и тоже водой, так как у Дженни не нашлось ни единого ковра, которыми можно было накрыть меловые рисунки.
Все уже было готово, когда неожиданно позвонил Бобби. Джо сбежала из больницы. Конечно, маловероятно, что она окажется именно здесь и именно сейчас, но все же он отлично запомнил выражение её лица – ненависть, смешанная с жаждой мести. Это сочетание он знал более чем хорошо.
Теперь из союзников они стали врагами.
Но видит бог, он желал, чтобы Джо смирилась. Не ради его или Сэма безопасности – ради её собственной жизни. Ведь те, кто невольно причинили ей зло, были людьми, и она могла начать новую жизнь без опасений, что за ней вернутся. Но если она выбрала путь ненависти и мести, то это только её выбор, и во всем, что случиться с ней на этом пути, будет только её вина.
Их пути обязательно пересекутся, но лучше позже, чем раньше.
У него не выходила из памяти четырехлетняя девочка, радующаяся его приезду.
Харвелл перевернулся бы в гробу, увидев, что сталось с его «солнышком».
Джон выбросил из головы Джо с её проблемами и вернулся в дом, чтобы окончательно все проверить. На заднем дворе знак окончательно высох. Вопреки его опасениям, вода не взялась инеем или льдом на холодной земле. День выдался на удивление теплым.
Этот крошечный успех заронил в его сердце зерно надежды, что все получится.
Оставалось лишь ждать. Миссури с трудом уговорила его немного поспать. Он хотел было отказаться, но едва затылок коснулся спинки дивана, мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений, в котором так нуждался его разум.
День постепенно клонился к вечеру, и сумерки незаметно становились все темнее.
Дин, беспокойно вышагивавший по комнате, внезапно насторожился, и в ту же минуту Джон открыл глаза, в которых не осталось ни капли сна.
- Он идет, - в унисон сказали они, и у Миссури на мгновение закружилась голова от неожиданного совпадения миров.
- Ты знаешь, что делать, - напоследок напутствовал её Джон. – Ни в коем случае не высовывайся.
Он затаился около двери, в узкие придверные окошки ему прекрасно было видно, что происходило на улице.
Где-то недалеко остановилась машина, и после таких томительных, долгих минут ожидания высокий мужчина вошел в круг неяркого света уличного фонаря.
Это был Сэм.
Джон глубоко вдохнул. Сэмми…
Но то, как он двигался – бесшумно, почти неуловимо, хищно – вернуло Джона на землю.
Азазель. Не стоило забывать о нем.
Демон на удивление быстро пересек площадку заднего двора, но у самой ловушки замешкался.
- Ну же, - беззвучно шепнул Джон. – Иди же.
Азазель внимательно оглядел дом – в бывшей детской Сэма горел свет, в гостиной бросал на шторы синеватые отсветы работающий телевизор. Поколебавшись, он все же сделал шаг вперед, пересекая невидимую черту.
Винчестер выдохнул. Да! Попался.
А демон внезапно споткнулся, словно утратив контроль, и огляделся по сторонам с какой-то совершенно безумной надеждой.
- Папа? – полный мольбы голос Сэма разорвал тишину. – Папа, ты здесь?
- Стой! – бросился вперед Дин, напрочь забыв, что отец не может его слышать. – Не надо!
Ему отлично была видна глубокая тьма над братом.
Его предало сердце, глупое, безрассудное, не научившееся не верить очевидным фактам.
Он сделал один только шаг, пересекая порог, но этот шаг перечеркнул все его хитроумные планы.
Желтые глаза демона смотрели на него в упор, а правая рука неуловимым движением вынула пистолет и нацелила его на старшего из Винчестеров.
Или на последнего из них?
- Стой, где стоишь, - приказал Азазель, - или я выстрелю.
Джон застыл на месте, не сводя глаз с сына и пытаясь совладать с собой.
Как глупо! Какая неимоверная глупость с его стороны. Все внутри оборвалось, когда он осознал совершенную ошибку. Горькая ярость, охватившая его, таила в своей сердцевине глубокое, опустошающее отчаяние, и сейчас ему нужно было отодвинуть все это на задний план, чтобы сохранить трезвый ум.
В холодном воздухе наступающего вечера давно растаяли щедрые авансы приближающейся весны, и ветер, пока еще не порывистый и слабый, все же вызывал смутное желание вернуться домой, в тепло.
Двое мужчин пристально следили друг за другом в тусклом круге света, выжидая, к чему приведет их это неожиданное противостояние.
- Что ж, - неторопливо произнес Азазель, нарушив хрупкую тишину, - раз кавалерия не спешит к тебе на помощь, мы можем поговорить.
Беспощадно извлекая информацию из памяти Сэма, он знал, что в этом городе у его противника есть союзник, пусть и не такой опытный и знающий, как Сингер, но по-своему тоже опасный. И хотя после столкновения с Дином, он мог выбрать любой другой город поблизости, демон предпочел рискнуть. В конце концов, что за радость в работе, если она не приносит удовольствия?
И сейчас, в ловушке, один на один с охотником, который владел легендарным кольтом, он в полной мере, насколько это могут ощущать демоны, чувствовал себя живым.
- Матч – реванш, не правда ли? В нашу последнюю встречу ловушку тебе устраивал я, – непривычная сдержанность сквозила в интонациях демона. Тонок лед под его ногами или, в его случае, хрупка корка над все еще кипящей лавой. – Ты хорошо подготовился.
Джон ничего не ответил, но в памяти невольно возникли воспоминания того дня, когда он сам был одержим, а Сэм с кольтом в руках все никак не мог решиться и выстрелить. Он бы все отдал, чтобы туда вернуться. Если бы он знал тогда, чем все это закончиться, то выстрелил бы сам, заставил бы Сэма отдать ему кольт. Смерть – еще не самое страшное, что может случиться.
Демон истолковал его молчание по-своему.
- Подумай вот о чем, Джон, - он зорко наблюдал за малейшими движениями вокруг. – Это ведь твой сын, твой последний сын.
Винчестер сжал челюсти, отгоняя боль. На лице Сэма хищно, но без насмешки горели желтые кошачьи глаза. В левой руке Демон нежно, почти лениво держал нож. Тот самый, который Джон когда-то подарил Дину, и с которым Сэм не расставался даже во сне.
- Ты дашь мне уйти, - в его тоне не было приказа, только простая констатация факта. – Ты же знаешь, мы оба здесь в ловушке. Если Миссури начнем экзорцизм, - Демон безошибочно махнул рукой с пистолетом в сторону прячущейся в доме женщины, - я убью тебя.
- Попробуй, - предложил Джон.
Воспользовавшись моментом, он выхватил кольт, и теперь дуло старинного оружия смотрело прямо в сердце его младшего сына.
- Это твой последний сын, - чуть улыбнувшись, повторил Демон. Он внимательно разглядывал противника. – Да, мне нужен Сэмми, я постараюсь его не потерять, но… Он ведь не незаменим, найдутся и другие генералы для грядущей войны. Так что не совершай непоправимых ошибок, Джон Винчестер. Убив меня, ты, конечно, отомстишь, но жить будет незачем. Ни врага, ни сына. Подумай об этом. Ведь у тебя нет других вариантов.
- Ну почему же? – слова, слетавшие с губ, да и сам голос казались ему чужими. – Есть и другой выход. Возьми меня. Оставь его и возьми меня, ведь тебе все равно, чьими руками ты завершишь задуманное. Заключим сделку.
Демон с жалостью покачал головой.
- Не могу. Здесь, в ловушке, я не могу, - издевательская улыбка впервые мелькнула на его губах. – Кроме того, в тебе я уже был…
Демон замер на полуслове и, незнакомым жестом склонив голову к плечу, пристально всматривался в собеседника.
- Так вот что ты задумал, - произнес Азазель с легким смешком. – Умно придумано. Ловушки и все такое… По ту сторону черты ты бы мог заставить меня переселиться в тебя. И один выстрел, один-единственный, решил бы все проблемы, ведь так?
Дин приник к границе круга, жадно вслушиваясь в происходивший там разговор. Соль, проклятая соль не давала ему войти и вмешаться.
Слова демона повергли его в шок. План его отца был таким ясным, таким прозрачным, что, если бы он не тревожился так за Сэма, то понял бы его сразу.
Что же ты делаешь, папа? Ведь так нельзя.
Боль, словно дикая тварь, полоснула когтями по сердцу.
- Ты уже второй раз пытаешься предложить мне свою жизнь в обмен на жизнь своего сына. Только мальчики разные, - в голосе Азазеля мелькнули странные, почти неопределимые нотки невольного уважения. – Я не могу согласиться на твою сделку, но хочу предложить свою. Ты выпустишь меня, и Сэм вернется к тебе утром же. Я отпущу его насовсем. Никто не придет за ним, никто не потревожит, ни одна тварь, больше никогда.
Вдох оказался неимоверно трудным, словно бы воздух исчез, и в легкие хлынул вакуум, разрывая их изнутри. На одно мгновение Джон впустил в себя предложение демона. Всего-навсего нужно было сделать шаг назад, нарушить целостность круга, и Сэм вернется. Они будут оба вместе живы.
Его Сэм. Последний, единственный сын.
Помнится, он был готов рисковать всем миром ради него.
Вырвать из своего сердца эту идею, этого живучего, ядовитого паразита оказалось удивительно сложно. И больно.
Его Сэм. И тысячи невинных людей, чьи жизни он сломает сейчас своим решением, как когда-то сломал демон его собственную жизнь.
У него действительно не было другого выхода. Горечь, боль и вина затопили его, накрывая с головой и не давая вымолвить ни слова.
Молчание все длилось и длилось, и демон усмехнулся, приняв его за знак согласия.
Но был еще и Сэм. Стоял в том же круге, и его жизнь качалась на тех же весах, что и жизнь их отца.
Ведь отец не выпустит демона из ловушки.
Это знание, пришедшее ниоткуда, разрывало ему душу, будто обезумевшее животное, отчаявшееся найти выход.
Страшное искушение, которому демон подверг старшего Винчестера, для него обернулось не менее страшным выбором.
Отец или брат?
Помочь им обоим он не мог.
- Сэм!
Его зов, полный ярости, боли и вины, заставил Азазеля чуть повернуть голову, чтобы держать в поле зрения обоих Винчестеров. Он не забыл того, на что способны братья сообща. Не смертельно, но неприятно это внезапное чувство потери контроля.
- Сэм! Пожалуйста, услышь меня!
Младший Винчестер, измученный, израненный физически и душевно, все же не мог не отозваться. Ведь это был Дин, и их почти мистическая связь была для Сэма единственным маяком, выводящим его из тьмы, и никакие демоны не могли его удержать.
- Дин… - его отклик был скорее мыслью, соприкосновением душ, чем реальным диалогом.
- Сэм, - он испытал облегчение. Все же у него получилось. – Сэм, послушай… - он сделал свой выбор, но озвучить его было почти невозможно. – Позволь отцу выйти из круга. Удержи демона на пару минут. Слышишь?
Молчание, такое недолгое, показалось вечностью.
- Дин, - присутствие Сэма стал отчетливее, и кольнула боль от сквозивших в нем смирения и решительности. – Прости, Дин, но никто больше из-за меня не умрет. Прости.
- Сэм! Сэмми!
Но он знал, что мог звать брата сколько угодно, тот уже не откликнется. Сэм не хуже него умел принимать решения.
- Папа, пожалуйста, - Джон вновь смотрел в ореховые глаза сына и никогда не видел в них столько боли и ужаса.
Это был Сэм, настоящий, не подделка демона. Его сын, сумевший каким-то чудом перебороть контроль.
– Я натворил столько зла, у меня руки по локоть в крови! Пожалуйста…
Младший придвинулся на шаг, словно сокращение дистанции уменьшало возможность неправильного истолкования его слов.
- Ты сам говорил, что зло должно быть наказано, - умоляя, Сэм говорил все быстрее. – Я не знаю, сколько людей еще погибнет из-за того, что я уже сделал, а впереди будет сущий ад. Пожалуйста, убей меня, папа. Ты даже не представляешь, в какой он здесь ловушке, он умрет вместе со мной. Ты сам просил меня о подобном, и сейчас не в праве мне отказать. Прошу тебя…
Джон смотрел на сына.
- Прости меня, - беззвучно прошептал он и увидел, как в глазах Сэма отчаяние, безысходное, словно темнота заколоченного гроба, сменилось пронзительной желтизной.
Он и не знал, что это так тяжело – смотреть в лицо своему сыну и не видеть его там. Смотреть в желтые, насмешливые глаза и понимать, что где-то за ними заперт Сэм. И не просто заперт, а страдает, мучается, мечется от безжалостной боли бессилия и понимания того, что творит демон от его имени и лица.
Почему никто не сказал, как это больно? Огненная, выжигающая все лава неспешно катилась в нем от сердца вовне. И понимание, что он ничем не может помочь сыну, лишь добавляло огня.
На мгновение все поплыло перед глазами, смазываясь в пелену цвета крови.
«Отпусти его», - кричало сердце.
«Убей», - шепнул долг.
«Умри», - подсказал разум, бессильный выбрать между сердцем и долгом.
Рука, державшая кольт, не дрожала, но Джон медлил. Как выбрать? Что выбрать? Что?!
Он, не отрываясь, смотрел на сына. На демона. На одержимого демоном сына.
Его отчаянная жажда спасти Сэма и жажда мести держали друг друга за горло. Что бы он сейчас ни сделал – все будет поражением. Он проиграл еще два месяца назад, когда не успел помочь Сэму. Он понимал, что его поражение началось уже тогда, в залитой кровью пещере, но теперь оно выступило из суеты промелькнувших дней так ясно и зримо, что никак не хватало воздуха на вдох.
В чужих желтых глазах горела насмешка и такая убежденность в его, Джона, действиях, что шум крови в ушах и отчаянные стоны сердца сменились абсолютной пронзительной тишиной. Пустой, холодной, мертвой.
- Выпусти меня, - приказал Демон, но он его не услышал.
Джон на мгновение поднял взгляд к небу. Пронзительно-чистому, ясному и безмятежному.
Он умирал сейчас. Все, что оставалось в нем после смерти Мэри, после смерти Дина, корчилось в адовом пламени, выгорало, обращаясь в пепел.
Господи, смилуйся надо мной.
И нажал на курок.
@темы: сверхъестественное, фанфики