Неизбранная дорога. Часть 6

[Vladda1430]

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Другие чудеса
(Сэм – центрик)

Хамберг, Арканзас.
Вечерняя полумгла мягко опускалась на двухэтажный дом, стоявший чуть в отдалении от дороги. Отсветы закатных сполохов окрашивали нежно - розовым белые стены и аккуратный метровый заборчик. Удивительно мирная, домашняя тишина нарушалась лишь слабыми отзвуками проезжавших машин.
В окнах зажегся теплый свет.
- Дерек! Ты опять ел в моей кровати! – донесся откуда-то сверху возмущенный вопль.
- Ну, извини, Полли! Я перепутал, - засмеялся похожий голос.
- Я – Пол!
Дробный топот, вперемешку с воплями, пронесся со второго этажа на первый, пролетел через гостиную и прихожую и замер на кухне.
- Эй, - утихомирила мальчишек невысокая, миниатюрная женщина со смеющимися глазами. – Что случилось?
- Дерек опять ел в моей кровати. Там полно крошек, - все еще возмущенно заявил Пол.
- Я же сказал, что перепутал.
Женщина, улыбнувшись, покачала головой, ни разу не купившись на показное смирение одного из близнецов.
- Тогда будет замечательно, если ты перепутаешь еще раз и нынче ночью поспишь в кровати брата.
- Это нечестно! – теперь уже возмутился Дерек, а по лицу Пола расплылась довольная улыбка.
- Зато справедливо.
Мальчики уже ринулись обратно, когда их окликнули.
- Молоко!
- Ма-ам! – на одинаковых лицах проступило одинаковое недовольство.
- Живо!
С глубоким опечаленным вздохом они поплелись обратно и под строгим взглядом матери выпили все до капли. А потом с не меньшим шумом унеслись наверх, попутно пожелав всем спокойной ночи.

Эль-Дорадо, Арканзас.
Небольшой одноэтажный домик, так похожий на своих соседей, тоже прятался в вечернюю тень.
- Кесси, дорогая, - мужчина обеспокоенно застыл в дверях, - ты уверена, что хочешь поехать одна?
- Да, - девушка рассеянно огляделась, потом подошла и обняла мужчину. – Ник, мы ведь это уже обсуждали.
- Ладно, - вздохнул Ник. – Просто я всякий раз за тебя волнуюсь.

Прежде.
… «Все любят клоунов»
- Не смей обвинять во всем своего брата!
Воздух раскалялся от боли и ненависти.
- Почему? – зрачки Сэма угрожающе сузились. – С чего ты так печешься о нем? И почему теперь? Только теперь? Ведь месть для тебя всегда была важнее, чем Дин, чем я, чем все остальные, разве нет? Черт побери, Дин даже не был уверен, что ты действительно любишь его, гордишься им! Он отдал все, что у него было, а ты просто позволил ему умереть! – Сэм сорвался на крик, крупная дрожь сотрясала тело, но гнева и злости не убавилось. – Ты виноват в его смерти, это твоя вина!
… «Блюз о перекрестке»
- Я слышу их! Слышу! – раздался из другой комнаты полный паники крик Эвана.
Сэм поднялся на ноги, оглушенный, раздавленный открывшейся ему правдой. Душа разрывалась от нахлынувших противоречивых чувств.
Половина его сердца отчаянно, неважно какой ценой, жаждала возвращения брата, еще раз услышать его голос, всегда прогонявший тьму, увидеть знакомую нахальную улыбку, вновь обнять его, ощутить себя дома, опять поверить, что в их силах совладать с любой тварью. Чтобы вновь дышать, не чувствуя себя составленным из множества режущих осколков, ему нужен был Дин.
Черт возьми, он даже попрощаться с ним толком не смог!
Он сжал рукоять диновского ножа так, что заломило пальцы.
Другая половина его сердца горела от боли. Его отец! Джон Винчестер, охотник из охотников, отправивший на тот свет добрую сотню тварей, будет гореть в Аду. Немыслимо, неправильно, невозможно. Такое просто не укладывалось в голове. Этого просто не может случиться!
- Папа… - прошептал он с отчаянием и болью, не в силах примирить свое разрывающееся на две половинки сердце.
Эван вылетел в коридор с безумными глазами, дрожа и оглядываясь.
- Они здесь!
И вид этого перепуганного человека заставил Сэма вспомнить, для чего он здесь. Он должен помочь. Только зачем? Зачем оттягивать неизбежное, ведь отец не за тем отправился на перекресток.
- Как это зачем?! – возмутился где-то в глубине души диновский голос. – Ты охотник или кто? Так помоги ему!
Сэм слабо улыбнулся. Так вот, оказывается, какой голос у его совести. Но улыбку прогнал холод внезапной мысли, что такие же псы пойдут однажды по следу отца.
… «Блюз о перекрестке»
Сэм захлопнул за собой дверь кладовой и навалился на нее всем весом, удерживая рвущихся внутрь тварей. Он больше не будет использовать могильную пыль! Она слишком легкая.
Дверь сотрясалась под яростным напором, и, судя по лицу Эвана, псы выли и рычали, как сумасшедшие.
Господи, только бы все… Мысль споткнулась.
Получилось? Сэм внезапно представил, как из вернувшейся с перекрестка Импалы выйдет Дин, растерянный, недоумевающий, как он улыбнется ему и в его глазах вспыхнут яркие, зеленые искорки. И сердце остановилось от нахлынувших одновременно радости и отчаяния.
Не получилось? Кто и почему установил для их семьи принцип равного обмена? Почему Дин не может вернуться без самоубийственной жертвы отца? Это так неправильно выбирать, кого из своей семьи ты любишь больше.
Закончилось? Да. Только бы все закончилось. Уже неважно как.
И в этот момент все стихло. Тишина, минута за минутой, лилась на открытые раны кислотой неизвестности.

Теперь.
Ветер касался кожи, горький, обжигающий, несмотря на свою прохладу, пронизанный нестерпимым отчаянием и болью.
Сэм не открывал глаз. Не хотел, не мог видеть отца в таком состоянии. Никогда раньше он не видел, чтобы его эмоции так перехлестывали через край и чтобы они были такими удушающе сильными. Он не мог вспомнить, каким был отец после Того дня, но если честно, он и себя-то мог вспомнить с большим трудом. Да не особенно и хотелось. И моглось. Все дни тогда слились в одно серое, слепое пятно, слились и исчезли, оставив после себя обжигающую, выматывающую пустоту.
Он снова прислушался, но ничего, кроме свиста ветра и отчаянного, яростного рева мотора не услышал. На мгновение ему почудилось, что он вообще один в машине. Сэм испуганно покосился на отца, закаменевшего за рулем, убеждаясь в его присутствии. Так близко и так далеко. Тьма лилась в окна стремительным потоком, смывающим все человеческое, и, казалось, в ней можно было утонуть. В холодной, равнодушной, жадной мгле. Навсегда потеряться, плутая среди ненависти, мести и отчаяния.
И ярость, внезапная, холодная, отстраненная, смыла страх, сжимавший сердце все это время. Страх перед чужой болью. И страх причинить еще больше боли.
- Останови, - проговорил он спокойно.
- Что? – Джон вздрогнул.
- Останови машину или сбрось скорость, - все так же продолжил Сэм, мимолетно удивившись этому дарованному яростью спокойствию. – Я не хочу закончить свою жизнь в авто аварии.
И еще я не хочу позволить тебе раствориться в ледяной тьме отчаяния.
Джон ошеломленно глянул на спидометр и убрал ногу с педали газа. Он словно пробивался к свету из холодного, черного, вязкого омута, и ледяная тяжесть все еще сжимала грудь, мешая дышать, но уже не стояла перед глазами, застилая собой весь мир.
- Как ты мог так поступить? – голос Сэма можно было резать на кубики и использовать вместо льда. – Ты опять подумал лишь о себе! О своей боли!
Джон почувствовал, как где-то внутри неохотно затеплились привычные искорки гнева. Что такое Сэм несет! Ведь ему самому стало бы легче…
- А каково было бы Дину знать, какой ценой куплено его возвращение? Сколько бы он продержался, прежде чем совершил какую-нибудь… глупость?!
Сэм тяжело дышал, глаза пылали яростью, и температура медленно начала повышаться.
- Это не имеет значения!
- Для кого? Для тебя? А наши чувства тебя не интересуют?
Джон ощутил, как ярость живительным огнем покатилась по венам, и он позволил себе согреться её дымным пламенем.

Боль алым стояла перед глазами, оплетала, не давая даже вздохнуть.
Боже, как тяжело…
Раскаленная лава медленно перекатывалась во всем теле, выламывая виски, выжигая глаза огнями ада.
- Ты всегда поступал так, как считал нужным! Не думал ни обо мне, ни о Дине!
Дин… что-то знакомое… Где-то он уже слышал это имя. Так это же его имя! Они о нем говорили. Но легкую заинтересованность смыла новая алая волна, пришедшая вместе с громким, сердитым голосом.
- Не смей так говорить! Ты сам поступал точно так же!
- Неправда!
Больно. Сердитые, злые голоса словно текли по нервам отдельным расплавленным потоком. Ну почему нельзя помолчать? Или выяснять отношения в другой раз?
- Забыл о колледже?
- Я всего лишь хотел безопасной жизни!
- Ради нее ты бросил меня и брата! Тогда, когда ты был нам нужен!
Ну пожалуйста… Сколько можно рвать друг другу глотки из-за пустяков?
- А сколько раз ты оставлял нас без помощи? А где ты был, когда Дин умирал в Небраске?! Когда мы чуть не погибли в Лоуренсе, где был ты?! Можешь не отвечать! Выслеживал своего долбанного демона!
- Который убивает нас одного за другим!
Да когда же это кончится, черт побери! Хватит! Прекратите орать!
Машина кашлянула раз-другой и заглохла, продолжая по инерции ехать вперед. Погасли фары, и все погрузилось в полную темноту. Винчестеры на мгновение замолчали, осознавая тот факт, что их верная и надежная Импала отказалась работать.
Благословенная тишина! Она, казалось, даже приглушала боль, делая её не такой невыносимой. Судьба наконец-то смилостивилась над измученным сознанием, и все утонуло в спасительной темноте забытья.
Джон несколько раз сердито повернул ключ, но машина не отозвалась. Он сжал зубы и медленно выдохнул, чувствуя, что вот-вот рассыплется на части. Вечер был полон безумия, и ночь ему под стать. Он бросил на Сэма гневно-предостерегающий взгляд, сейчас достаточно одного слова, чтобы чаша, наконец, переполнилась. Еще раз повернул ключ, и, выдохнув то ли ругательство, то ли рычание, выскочил из машины, прихватив с собой фонарик.
Порыв ветра заставил попятиться, а проливной дождь вымочил его в один миг. Он и не заметил, когда испортилась погода. Внезапно сверкнула молния, залив все вокруг белым, дрожащим светом. Оглушительные раскаты грома понеслись ей вдогонку спустя пару секунд.
Сэм, прикрыв глаза, пытался успокоиться, считая до десяти.
Один, два, три… В кого отец такой упрямый? Ведь это совсем не сложно – признавать, да ладно, хоть раз признать, что собеседник может быть прав. Черт!
Один, два, три, четыре, пять… Мы давно уже не маленькие, мне двадцать четыре. А он до сих пор командует мной, как шестилеткой. Черт!
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Ну почему…
Закончить мысль он не успел, ужасный треск прорвался сквозь мерный грохот дождя. Ослепительно полыхнула молния, и ошеломленный Сэм увидел прямо перед машиной темную громаду рухнувшего под напором стихии дерева.
Он сидел, не шевелясь, и отказывался верить собственным глазам. Все, от чего душа горела еще минуту назад, оказалось таким неважным, таким простым и не стоящим внимания. Он с изумлением услышал свой судорожный, неровный вдох, и это помогло ему придти в себя.
- Папа! – выскочил он из машины в разбушевавшуюся грозу. – Отец!
Сэм разгребал руками мокрые, упругие, все время норовящие выскользнуть из пальцев ветки, почти задыхаясь от страха и тревоги, не замечая слез, мешающихся с дождем. В голове не осталось ни единой мысли, он отчаянно, упорно пробивался внутрь кроны.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ощутил среди мешанины ветвей человека. Он рванулся к нему с такой яростью и безудержной надеждой, что нечто темное, темнее самой ночи, отступило перед ним.
Добравшись до отца, Сэм в первую очередь проверил его пульс. Неровный и слабый, он все же был. Упрямое сердце стучало, не желая сдаваться так рано и из-за такой нелепой причины.
Джону повезло. Его накрыло тонкими, гибкими ветвями, не причинившими непоправимого вреда. Но даже этого хватило, чтобы старший Винчестер оказался сбит с ног и оглушен.
Сэм с трудом вытащил отца. Он старался действовать как можно аккуратнее, чтобы не навредить, и в то же время быстро.
Но сидя без света в неработающей машине, бог знает где, Сэм был готов выть от безысходности. Лезть в двигатель он не рискнул. Не такой уж он и механик, чтобы суметь там что-нибудь исправить. Поверхностный осмотр показал, что у отца сломана правая рука, и, судя по всему, перелом был непростым. И это не считая более чем вероятного сотрясения мозга.
Сэм закрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. От его действий сейчас зависело все. Перелом он зафиксировал, но отец сейчас нуждался в более квалифицированной помощи и элементарном уюте.
Он не мог сказать, насколько далеко они от человеческого жилья и есть ли рядом хоть кто-нибудь. Но сидеть, ничего не делая, и не иметь никакой возможности что-либо изменить, было невыносимо. Он поплотнее укрыл вымокшего до нитки отца, стараясь сберечь тепло, и отправился вперед по дороге, надеясь все-таки найти помощь.
Ему повезло. Очевидно, что за последние сутки их ангелы-хранители перевыполнили годовой план. Метров через двести кончились придорожные деревья, и молнии осветили ровную до горизонта землю и в отдалении характерные очертания дома.
Сэм шел к нему как к последней надежде сквозь грозу, ветер и раскисшую грязь. Он гнал от себя мысли, что дом может быть пуст, что ему не откроют или откажут в помощи. Он не может остаться единственным Винчестером! Он не справиться в одиночку. Разве он может воевать один? Без брата, все время норовящего принять на себя предназначенный ему, Сэму, удар? Без отца, все знающего, готового ради них перевернуть землю и спуститься в ад?
Он не может остаться один!

Пронзительная, тревожащая трель разорвала сонную тишину ночи. Минуту Дженнифер никак не могла понять, что её разбудило, но потом в дверь снова позвонили. Женщина встала, накинула халат и выудила из-под кровати бейсбольную биту. В такую ночь добрых вестей не жди, да и с добрыми людьми напряг. Но с другой стороны, воры и маньяки не будут так трезвонить.
Она спустилась в прихожую, по пути отправив в спальню близнецов. Вечно эти мальчишки норовят влезть туда, где им не место. В ответ на включенный свет звонок вновь залился отчаянной трелью.
- Кто там? – громко спросила Дженнифер, сжимая теплую рукоять биты. На всякий случай. Краем глаза она заметила, что в комнату спустилась её мать с винтовкой в руках. Джиллиан была суровой женщиной.
- Пожалуйста, помогите! – раздался в ответ мужской голос, искаженный отчаянием и болью.
Этот голос, хоть и совсем незнакомый, не вызывал страха, и Дженнифер, немного поколебавшись, открыла дверь. На пороге стоял измученный, промокший насквозь, грязный молодой человек. В его теплых ореховых глазах стыли страх и боль. Совсем не похож на маньяка.
- Что случилось?
- Дерево! – выдохнул парень. – Там, на дороге… дерево… Моему отцу нужна помощь!

Дождь ослабевал. Гроза, все еще сотрясая небеса громовыми раскатами, постепенно стихала и уходила на юг.
Джиллиан оказалась женщиной с головой, к тому же бывшей медсестрой, и быстро взяла ситуацию под контроль. Под её руководством Сэм и Дженнифер соорудили импровизированные носилки, и втроем они перенесли пострадавшего в дом. Сэм пытался помочь, но его тут же отстранили, и он лишь внимательно наблюдал, как быстро и умело его отцу оказывается помощь. В какой-то момент старший Винчестер пришел в себя, ему дали снотворное, и тот уснул. Дженнифер попыталась отправить Сэма спать, но он отказался уйти.
Сэм сидел у кровати отца и, несмотря на чудовищную усталость, навалившуюся после поистине немыслимого дня, не мог уснуть. Стоило закрыть глаза, и перед мысленным взором одна за одной вставали картины прошедшего дня.
Отец, уходящий на перекресток, уходящий, чтобы вопреки всем своим принципам, заключить с ненавистной нечистью сделку.
И ошеломляющее понимание, что подобную вещь он уже пытался провернуть.
Адские псы, жаждущие вонзить клыки в обреченную душу. Он, конечно, их не видел и не слышал, но их отражение, казалось, стыло в полных ужаса зрачках Эвана.
И момент, когда к дому Эвана подъехала Импала, медленно, словно само небо обрушилось на её крышу многотонной тяжестью. В очередной раз за этот безумный вечер душа замерла в наивысшей точке. Сквозь стекло он разглядел отца, и осколки вдребезги разлетевшейся надежды пронзили сердце. Нахлынувшее вместе с тем облегчение смягчило боль. А потом и боль, и радость уступили место всепоглощающему отчаянию, разлитому в воздухе. Чужому отчаянию.
И, казалось, когда все испытания этого дня остались позади – их нелепая ссора, такая обыденная и бесполезная, лишь накаляющая их взаимоотношения. Сколько можно ссориться по пустякам? В самом деле, что за детский повод – выяснять, кто из них прав?
И дерево, так неудачно рухнувшее на их пути, почти похоронившее под собой отца. Бобби будет смеяться до слез – охотника, которого не смогла погубить ни одна из многочисленных тварей, чуть не убило обыкновенное дерево. Анекдот века.
Силы небесные, ну почему им нужно вытащить друг друга из когтей смерти, чтобы понять, что они семья. Все-таки семья.
Раньше все было проще. Намного проще. Дин ухитрялся как-то смягчать все острые углы. И так только у него все получалось…
Горло сжала горечь, и на минуту Сэм закрыл глаза, пытаясь перебороть боль и мгновенный, невыносимо острый порыв вновь увидеть брата.
Он подивился тому, как странно и как по-разному они с отцом пытались справиться со своей потерей.
Он сам не смирился, не принял смерти брата, но ему пришлось учиться жить с этим фактом. Он учился жить заново, учился тащить себя из трясины отчаяния каждое утро, каждый день. Учился жить без Дина и за него.
Иногда ему помогало то, что он чувствовал брата рядом. Глядя в кафе на симпатичную официанточку, он буквально слышал его голос: «Смотри, какая цыпочка. Ну же, не стой столбом, Сэмми».
Он заново научился улыбаться, не пугая людей тем судорожным оскалом, в который первое время превращались его губы.
Он учился жить без брата, но смерть его так и не принял.
А отец, наоборот, поверил сразу. Может, потому, что это было тем, чего он так боялся. Но, поверив, он никак не мог впустить этот факт в свою жизнь. Смерть Дина, как плотина, перегородившая реку, и он бился об неё и не мог пройти дальше.
Он часто думал, что будет горевать о Дине больше и дольше. Порой, ловя себя на мимолетной улыбке, на спокойном, как-будто-ничего-не-случилось настрое, он удивлялся, что так быстро утешился. А потом понял.
Он не утешился и горевать меньше не стал. Просто он был не один. Просто жизнь, с головой окунувшая его в холодное, оглушающее горе, не дала ему там остаться. Заставила работать, реагировать, действовать. Отвлекала от боли, которая прорывалась лишь приступами, хоть и частыми, но не постоянно.
А что было бы с ним, если бы он был один? Сэм вздрогнул, представив черные, холодные дни, одни за одними, дни, бесконечно пустые. От такого действительно впору бросаться на перекресток.
Его выволокли в жизнь, ткнули в нее носом. Заставили жить. Но сейчас он видел, как хрупка грань, отделяющая его от тех черных дней, когда каждый из них – ступенька вниз в бездонную пучину отчаяния.
Он будет жить, потому что иначе все, что делал Дин, окажется бессмысленным. А допустить того, что его брат жил напрасно, он не мог.
И с этой мыслью Сэм опустил голову на руки и мгновенно провалился в сон без сновидений.

Джон не открывал глаз. Все вокруг было спокойно, он чувствовал это по неспешному, почти ленивому движению времени и тишине, да и внутренний голос молчал. Лишь его собственное дыхание чуть слышным шорохом царапало слух. Тело, одурманенное обезболивающим, словно плыло в невесомости, и только правую руку от кончиков пальцев до плеча стягивала жесткая, острая сетка боли. Он понимал, что ему больно, но боль доходила до мозга не как ощущение, а как информация.
И от всего этого ему было удивительно спокойно. Он будто проснулся в новом мире, или в старом мире очнулся он – другой, более выдержанный, более рассудительный.
Мир перестал быть смутным, затянутым темной пеленой. Впервые за долгое время он так ясно видел дорогу, на которую он ступил и по которой утянул Сэма за собой.
Он слишком долго обманывал сам себя. И обманывал сына. Сыновей. Одного из них этот обман уже погубил.
Пора перестать лгать. Для них не будет никакого потом. Ни безопасной жизни, ни затерянного домика в теплых, южных штатах, ни уютных вечеров. Ничего этого не будет. Он надеялся все эти годы, что однажды война закончится, и для них наступят мирные времена. Даже когда Дин погиб, он продолжал надеяться.
А сейчас он видел, что эта надежда не только бессмысленна, но и опасна своим фальшивым оптимизмом. Сколько бы они не боролись, эта война будет вечной. Просто на их место придут другие. Другие бойцы подхватят падающее знамя, а от них не останется даже памяти. Он же не может надеяться даже на то, что погибнет раньше Сэма потому, что тогда тот останется наедине с тьмой.
Горечь затопила сердце. Что это – поражение? Неужели он смирился?
Мир возвращался к ощущениям, и привычная яростная решимость разбавила горечь, сделав её почти незаметной. С ним уже бывало такое, на простой человеческой войне. Это лишь понимание, что отступать некуда, что пути назад нет и только там, впереди, возможно то, что сейчас видится невыполнимым. У него уже получалось – переупрямить судьбу. Получится и теперь.
Тишина ночи мягко окутала его сном, и Джон задремал. Ему снилась Мэри.

Сознание вернулось рывком. Дин открыл глаза, и мир предстал перед ним в первозданных красках. Ну, почти… Он лежал на спине на промокшем, холодном полу, а сквозь давно прогоревшую крышу безмятежно синело небо. Ветер, еще по-утреннему прохладный, нес запахи влажной от росы травы, давний, чуть уловимый запах пожара, утреннее стрекотание птиц, редкий, дальний гул дороги и заставлял вздрагивать от озноба.
Дин сделал глубокий вдох и ощутил его каждой клеточкой тела. Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Он и забыл, каково это – быть живым.

Утро началось с восхитительного, сладкого запаха выпечки. Сэм сделал глубокий вдох. Он знал, что он не дома, но теплое, уютное чувство настоящей безопасности никак не желало его оставлять.
Он потянулся и поморщился. Все тело ломило, задеревеневшие мышцы отказывались разгибаться. Ну конечно же, он уснул сидя на стуле. Не самый лучший способ выспаться.
Все еще потягиваясь, он взглянул на отца. Тот все еще спал, но сон был спокойным, здоровым, без всяких признаков лихорадки. И это было хорошо. Значит, им удалось избежать инфекции. Но в любом случае им нужно будет попасть в больницу.
Сэм вышел в коридор и буквально нос к носу столкнулся с миниатюрной улыбающейся женщиной. К своему стыду, он совершенно не помнил её имени.
- Доброе утро, - улыбнулся он немного виновато и смущенно.
- Доброе. Мы с вами так толком и не познакомились вчера. Меня зовут Дженнифер. А это Дерек и Пол, - представила она двух одинаковых сорванцов, только что вылетевших в коридор.
- Сэм Винчестер, - он решил не мудрить с фамилией. – Моего отца зовут Джон. Я не знаю, как вас и благодарить.
- О, не стоит, - лицо Дженнифер озарила искренняя улыбка. – Люди должны помогать друг другу. Ванна вверх по лестнице и направо. И не задерживайтесь, а то завтрак остынет.
Сэм кивнул, не сумев подобрать слов для ответа. И, медленно поднимаясь наверх, подумал, что ему хотелось бы жить в таком доме. О том, что он бы хотел иметь такую семью, он не посмел признаться даже себе.

Он наслаждался каждым вдохом, каждым шагом, каждым прикосновением пальцев к шершавой, иззубренной стене. Единственное, что царапало душу, так это то, что он не мог выйти из дома. Он испробовал все – двери, окна, проломы в стенах, но стоило сделать шаг наружу, и он непостижимым образом оказывался внутри, как та девочка, Алиса, в Зазеркалье. И от каждой попытки тревога росла.
В мусоре и пыли на полу полуразрушенного чердака что-то тускло сверкнуло. Дин легко наклонился и поднял почти заросший грязью кусочек стекла, и его несказанно обрадовала сама возможность это сделать.
Он больше не призрак. И, осознав это, он замер. Он вспомнил иссушающую, почти невыносимую боль и то, что ей предшествовало. Отец. Перекресток. Демон. Сделка.
Дин застонал сквозь стиснутые до судороги зубы. Он отказывался верить, что жив такой ценой. Это немыслимо. Этого не могло случиться. Отец не мог, не должен был, не имел права заключать эту сделку.
Он сполз по стене на пол, и влажный холод еще не прогревшихся на солнце камней легкой дрожью проник под одежду.
Как же ты мог… Зачем?
Сквозь острый запах пыли и ветра проступил новый, железный, металлический, такой знакомый, почти родной. А потом добавился звук – капли одна за другой ударяли в пол дробно и в то же время немного вязко.
Дин опустил взгляд – кровь. Он еще успел удивиться, что совсем не было боли, лишь слегка пульсировала левая ладонь, а потом его рожденное шоком спокойствие растворилось в алой, лаково блестящей лужице.
- Зачем?! Кто тебя просил?!
Он размахнулся и швырнул осколок, кое-как оттертый от грязи, в стену. Он тускло блеснул на солнце, рассыпая крошечные алые бусины, щедро почерпнутые из его ладони, и угодил в единственное уцелевшее окно.
Винчестер вскочил. Потому что застывающий в жилах звон осыпавшегося стекла не смог заглушить чей-то испуганный вскрик.
В доме был кто-то еще.

Позавтракать, однако, не удалось. Едва Сэм, с окончательно проясневшей головой, чувствующей прилив энергии в проснувшихся наконец-то мышцах, вышел из ванной, его перехватила Джиллиан. Она, ничего не говоря, отвела его в библиотеку и заперла за собой дверь.
От безмятежного настроения не осталось и следа. Не до конца понимая ситуацию, Сэм безотчетно огляделся, выбирая возможные пути отступления и оружие. Хоть он и не видел в женщине перед собой врага, но доверие к ней весьма и весьма пошатнулось.
А затем она сделала то, чего Сэм совсем не ожидал – протянула ему ключи от машины. От Импалы.
Джиллиан немало прожила и в своей жизни много чего повидала и наслушалась. И, зачем двое мужчин возят с собой оружие, прекрасно понимала. Но зачем нужен был Такой арсенал, в голове у нее не укладывалось. Обрезы, винтовка, пистолеты, всевозможные ножи – пусть. Но увесистый крест, деревянные колья, далеко уже не новые, причем, бесформенные комочки серебра, похожие на выпущенные, а потом вытащенные из дерева и плоти пули и совершенно немыслимое для простых путешественников количество соли.
Чем же занимались их новые знакомые?
Этот вопрос и задала глава семейства совершенно опешившему Сэму. А тот не стал отпираться и не имел ни малейшего желания лгать. И, тяжело вздохнув, начал рассказывать. С каждым словом на душе становилось легче. А может еще и из-за того, что впервые в жизни совершенно посторонний от всех их потусторонних дел человек его слушал так внимательно, так спокойно, не честя собеседника психом.
Конечно, он рассказал не все. Практически ничего о нечисти, её и так слишком много, что о ней вспоминать. В основном о спасенных и потерях: маме, брате, Джесс. Хотелось помнить хорошее и поделиться им. И, может быть, когда эта война заберет и его, кто-то будет помнить о них.
И атмосфера постепенно менялась с недоумевающей на удивленную, а потом и вовсе сочувствующую.
Сэм замолчал, и в комнате наступила тишина, наполненная печалью, сочувствием и чем-то еще, светлым, добрым, теплым, что так редко выпадало на долю Винчестеров – участием, сопереживанием и пониманием.
Сэму вдруг припомнились редкие, спокойные вечера, когда они отдыхали все вместе. Вернее, отец и брат устраивали себе передышку, а он просто наслаждался общением, которое не сводилось к нечисти и оружию, едой, которая не была наскоро куплена в магазине, светом и теплом костра, горевшим не в чьей-то могиле. Он совсем забыл о таких днях. Забыл о том, что у него есть, что вспомнить, кроме печали и боли, разлук и потерь. Он, наконец, нашел в себе силы взглянуть в глаза своей собеседнице, и та тепло улыбнулась.
- У меня есть просьба, - заговорила Джиллиан уже в коридоре. – Я пойму, если ты откажешься.
- Надеюсь, никого не нужно убивать, - немного принужденно пошутил Сэм.
- Нет. Просто раньше я не знала к кому обратиться.
Что-то светлое, безмятежное внутри померкло, словно уменьшилось. Ему не очень хотелось сейчас приниматься за работу, но отказывать человеку в глаза было неприятно.
- Продолжайте.
- Кто-то… ходит по дому. Мы иногда слышим шаги, ясные, отчетливые, словно кто-то прошел на расстоянии вытянутой руки. Иногда голоса. Порой бьются стекла, сами по себе. Исчезают вещи. Это бывает нечасто, но становится страшно.
- В доме кто-нибудь умирал? – Сэм привычно отрабатывал ситуацию.
Джиллиан покачала головой.
- Нет. Но десять лет назад пропала моя внучка. Однажды ночью она просто исчезла. Её так и не нашли. Примерно в то же время все и началось.
- А ваш зять?
- Джек? – с плохо скрываемой неприязнью уточнила собеседница. – Он бросил Дженни примерно тогда же. Оно и к лучшему. Мы с ним не ладили.
Сэм кивнул, принимая к сведению услышанное.
- Я пройдусь по дому, посмотрю.
- Только открываете двери осторожно. Неделю назад мальчики устроили войну, мы еще не все ловушки обезвредили.
У лестницы они расстались. Сэм решил начать с чердака. Картонные коробки были аккуратно сложены у дальней стены, и большое, более или менее чистое пространство было занято теми вещами, которые составляют смысл жизни двух нормальных тринадцатилетних мальчишек.
Он усмехнулся и уже собирался уходить, как вдруг увидел нечто странное – кровь, почти свежая. Она успела лишь заветриться и потемнеть, но еще не засохла, намертво въевшись в дощатый пол. От мелких, почти невидных капель он прошел к целой её лужице.
Его размышления прервали близнецы со смехом и шумом поднявшиеся на чердак. Они немного опешили, застав в своем месте Сэма, но пришли в восторг, увидел то, что он так внимательно разглядывал.
- Кровь. Нет, ты смотри, - Дерек или Пол? – Сэм не мог их различить – осторожно растер небольшую каплю. – Настоящая.
- Номер 17-ть, - категорично заявил второй и в ответ на удивленный взгляд Винчестера пояснил, - Семнадцатое необъяснимое явление. Сюда никто, кроме нас, не ходит. А мы еще не успели порезаться сегодня.
- Восемнадцатое.
- Семнадцатое. Разбитое окно не считается.
- Ну да, - хмыкнул один из братьев. – Шаги и голоса считаются, а разбившееся само по себе окно нет? Восемнадцать.
Сэм огляделся еще раз. На подоконнике рядом с пачкой бумажных салфеток, бейсбольными карточками и птичьим пером лежал оплавленный, измазанный кровью кусочек стекла. Повинуясь внезапному импульсу, он забрал осколок, завернув его в салфетку.
Спускаясь на первый этаж, он остановился на лестнице, разглядывая многочисленные фотографии, запечатлевшие большую семью в разные моменты жизни: свадьба, дни рождения, различные мероприятия. Среди фотографий была и газетная статья, уже пожелтевшая от времени «Дженнифер Харрисон признана лучшим учителем города Хамберг» с улыбающейся, счастливой женщиной на фото.
Сэм замер. Он вспомнил.

- Здесь никто не живет. И, честно говоря, я не понимаю, почему ты оказался здесь, - девушка выжидательно взглянула на Дина.
Тот немного растерянно улыбнулся. И помимо воли Кассандра улыбнулась в ответ. Да, в этом парне море обаяния. Даже не обаяния, нет. Притяжения. Его манеры оставляли желать лучшего, поведение не вызывало никаких сомнений в его эй-детка-давай намерениях, но он не вызывал отторжения. Совсем наоборот. С некоторым удивлением девушка поняла, что делало её нового знакомого, Дина, таким особенным. Он был словно опасное, волнующее приключение, уводящее от обыденности одинаковых дней. Приключение, которое продлится лишь несколько дней, но которое никогда не забудется.
- Так как ты здесь оказался? – вновь спросила она, разрушая притяжение. Спросила потому, что у нее был старый, добрый Ник, а она не из тех, кто меняет спокойные гавани на бушующие шторма.
- Я и сам не знаю, - Дин пожал плечами, отводя, наконец, от нее взгляд. – Просто проснулся здесь. И не могу уйти.
На какое-то мгновение, всего на долю секунды, выражение своего-в-доску-парня покинуло его глаза, и лицо Дина стало старше. На целую вечность, полную борьбы, потерь, преодолений и боли. Будто тень нездешнего легла поверх искренней улыбки, или напротив – проступила изнутри. А потом все ушло, скрылось вновь.
- Это место… странное, - маска простоватого, разбитного парня легла один в один, точно на свое место. И от этого даже не было больно, лишь чуть кольнуло где-то внутри от того, что нельзя быть самим собой. И в тот момент все личное ушло на второй план. Он понял, что здесь не так. Это место неправильное, словно сон. Реальное, до тепла от ладони, живое, как биение сердца, настоящее, как боль, и все же сон. И он… спит? Он никогда не ощущал себя настолько живым, и все же это была ложь.
Он взглянул на ладонь, на которой запекалась кровь, и от облегчения хотелось парить. Отец не заключал той сделки, не продавал душу. Внутри что-то дрожало, точно тяжесть, к которой он привык настолько, что не замечал, исчезла, и небо рванулось навстречу.
Дин взглянул на девушку и задался мимолетной мыслью, кто она? Умерла здесь? Просто залетный призрак? А, в общем-то, не важно. И он улыбнулся в лучших своих традициях.

Сэм в некоторой задумчивости стоял у постели отца. Ему ужасно не хотелось его будить, но нужно было ехать в больницу. Он уже поговорил с Джиллиан, успокоил, что ничего по «своей части» не нашел, по крайней мере, опасного для жизни. И что им нужно ехать. Действительно нужно.

Дин распахнул перед девушкой дверь и замер. А потом улыбнулся. Настоящей, искренней улыбкой. Нет, улыбка, подаренная ей, тоже была настоящей, но она была для всех, а эта, теплом плеснувшаяся в зеленых глазах, только для того, кто стоял за порогом.
- Сэм!
Забыв о спутнице, Дин бросился вперед, к парню, который осторожно помогал сойти с крыльца какому-то мужчине. И на этот раз его пропустили. Кассандра не удержалась от изумленного вздоха, когда такой живой, такой реальный Дин растворился в воздухе быстрее, чем смолкло эхо его голоса. Растворился, едва шагнув за порог к тому, кто, обернувшись, оказался похож на него как брат.

Сэм обернулся и вздрогнул. Дом, в котором они провели несколько часов, был разорен пожаром уже лет десять. Эта была давняя история: отец семейства Джек Харрисон глухой ночью поджег собственный дом. В дыму погибли почти все – жена Джека, её мать, и двое мальчиков-близнецов. Спасли только старшую дочь Харрисона – Кассандру. Полиции поджигатель потом сказал, что он был вынужден это сделать, потому что его жена и её мать были ведьмами. Что он должен был спасти мир от их колдовства. Его признали сумасшедшим.
А сейчас из полусожженного дома на него смотрели живые, человеческие глаза. Девушка, неуловимо похожая на Дженнифер, потрясенная до глубины души. Смотрела на него так, словно увидела привидение. А потом… Теплая волна мягко толкнула его в грудь.
- Сэм?
И теперь уже он не мог даже вздохнуть. Потому что это Дин… Дин позвал его, а она лишь повторила слабым, неверным эхом его радостное приветствие.
Мгновение превратилось в вечность, хрупкую, ломкую, удивительно светлую.
Они смотрели друг на друга с одинаковым потрясением, двое на перекрестке жизни и смерти, глаза в глаза, не отрываясь и даже не дыша. Сэм жадно, взахлеб пил отражение брата в её глазах, а она впитывала исходившие от него свет и тепло своей семьи.
Потому как смерти нет. И те, кого мы так любили, и кто ушел от нас, на самом деле нас не покидают, оставаясь светом в душе, теплом в сердце и горячим прикосновением слез.

@темы: сверхъестественное, фанфики